Всё меняется,
Когда меняются люди
2005 год. Баджи вернулся в своё подростковое тело всего несколько часов назад, а заебали его уже знатно. Точнее, он понял, что переместился в прошлое всего несколько часов назад, и за это время в его палате побывали врачи со всего Токио, не меньше. Кейске с периодичностью в минут пять задавал один и тот же вопрос: «Какой сейчас год?», но заткнулся после того, как ему в рот насильно залили что–то горькое и вызвавшее сонливость. В любом случае, ответ оставался неизменным — «две тысячи пятый». «У меня выросла вторая голова и тигриный хвостик», — решил Баджи, учитывая всё то внимание, обращённое на него. Всё равно в этом суетливом шуме вокруг него серьёзно подумать о том, что случилось, не получалось. За это короткое время его состояние полностью пришло в норму — зрение вернулось, а голову уже не хотелось отрубить, дабы избавиться от мучений. С врачами «со всего Токио» Баджи, конечно, погорячился, но человек десять точно сменяли друг друга — одни что–то измеряли, спрашивали у него, другие — обсуждали это, но Кейске так и не смог понять сути их разговора. Просвещать Баджи никто не собирался — ну конечно же, это ведь совсем его не касается! Свои действия врачи повторили по кругу три раза, после чего удалились, однако оставили в палате медсестру — как понял Баджи, именно она первая заметила, что он пришёл в себя —, строго наказав ей сообщать о любых изменениях. Кейске пустил в ход всё своё обаяние, чувственно извинился за ужасное, низкое слово, произнесённое в присутствии женщины, и, после получасового спора, она всё–таки вышла, но предупредила, что останется у двери и будет проверять Кейске каждые несколько минут. Наконец оставшись наедине со всем тем, что ему необходимо было обдумать, Баджи попытался разложить это «всё» по полочкам. В две тысячи семнадцатом году Кейске совершенно точно умер. Раны были слишком глубокими, да даже если бы и можно было бы что–то сделать, до приезда скорой — которую ему никто не собирался вызывать — он бы истёк кровью. Баджи бы просто не позволили остаться в живых. И… Баджи запнулся в собственных мыслях. Это было слишком сложно признать и вообще понять, к тому же ещё несколько моментов требовали внимания, поэтому в этом направлении Кейске решил поразмыслить позже. Самое главное — каким–то образом он вернулся в две тысячи пятый, причём почему–то оказался в больнице. Ладно, как он попал в больницу скорее всего можно узнать в ближайшее время у тех же врачей. Баджи просто надеялся, что он не свалился с неба. Продолжается ли жизнь там, в будущем? Внутри что–то сжалось от накатившего беспокойства. Вообще Кейске никогда не поддавался панике и не позволял развиваться тревожным чувствам, предпочитая что–то делать, а не трястись в сторонке, но сейчас, что больше всего выводило Баджи из себя, он был бессилен. Не в данный момент, нет, сейчас Кейске в одиночку мог бы вынести целую банду, но там, тем людям, живущим через двенадцать лет, он ничем не мог помочь. Его мысли крутились вокруг Аканэ. Она сильная и сможет пережить смерть Кейске, но не добралась ли «Токийская свастика» и до неё? Замечательно, сначала он, один из верхушек «Тосвы» — почти отошедший от дел — женился на Аканэ, а теперь боится, что эта самая «Тосва» доберётся до его жены! Но, по сути, особенно теперь, «Свастике» не должно быть до неё никакого дела. Разве что найдётся урод, который захочет отыграться... А Чифую, Мицуя? «Дурак, ты только сгоряча не лезь никуда! Не хватало, чтобы ещё и ты помер!», — мысленно обратился к будущему Мацуно Баджи. Ведь остались–то только Чифую, Такаши и Хаккай (но его они уже давно не встречали). Ну и Эмма, но та, стараниями Манджиро, вообще не при делах и, формально, даже не является сестрой Сано. Юзуха ещё там вроде крутилась вместе с братом, жива ли она? — Идиота кусок, — обругал сам себя Баджи и откинулся на подушку, почувствовав смесь шока с безграничным счастьем. Как до не сразу не дошло, что сейчас, в две тысячи пятом году, всё ещё в порядке?! Действительно в порядке! Все живы. И Тора, и Дракен, Па, братья Кавата, и бедная девчушка, сестрёнка Мицуи!.. И все, кто пострадал от «Тосвы». Не успел Кейске успокоиться и лечь, как тут же вскочил от следующей мысли — что, если он сможет вывернуть все события в лучшую сторону? Тогда ведь весь этот кошмар будущего не будет иметь никакого значения! Этого просто не случится! Баджи медленно выдохнул. Несмотря на то, что такие выводы были очевидным, само осознание реальности происходящего тяжело давалось ему. Но первый нервный срыв в жизни Кейске так и не случился, так что, наверное, он пока неплохо справлялся. Конечно, наивно думать, что будет просто изменить все события, которые привели к тому, что «Тосва» стала преступной группировкой, за что жизнями расплатилась большая часть прежних «Свастонов». Но у Кейске есть одно весомое преимущество — он знает всё, что произойдёт за эти двенадцать лет, так что его план вполне может стать успешным! Осталось только хорошенько напрячь память. Хотя «планом» его идею назвать было сложно. Что Баджи по сути собирается делать? Собрать друзей — и жену в придачу — и все двенадцать лет водить их на верёвочке, чтобы никто никуда не вляпался? «Изменить все события» — с этим тоже не всё ясно. Допустим, понятно, что необходимо предотвратить все смерти. Но не с этого же всё началось, гибель — это следствие, а не причина. Так что стало отправной точкой, с какого момента «Тосва» начала гнить? После обдумывания — прерываемого той же медсестрой — того, что Баджи мог вспомнить и того, что на его взгляд было важным, Кейске пришёл к выводу, что может назвать сделки, заключения которых были ошибками, и достаточное количество людей, с которыми не стоило связываться (вместо того, чтобы жать руки нужно было пристрелить на месте). Впрочем, всё это Баджи понимал и раньше, просто не любил мусолить прошлые промахи — что сделано, то сделано, этого не исправить. Так было раньше. В своих рассуждениях, за что бы уцепиться, какой момент стал решающим, Баджи не отдавал себе отчёт в том, что старательно обходит мысли о Манджиро, точнее о том, каким тот стал. Они долгое время не виделись, и Кейске уже давно перестал понимать его. Все «Свастоны», что были ближе к верхам, прошли через кучу испытаний (кто остался в живых — и на том спасибо), но остались же они все относительно адекватными людьми. Да хрен с ним адекватными, просто остались людьми! В моральном понимании этого слова. Баджи с удовольствием отложил бы эту тему для размышлений в долгий ящик и занялся бы изучением прошлого, куда его угораздило попасть, например, в какой конкретный день, месяц? Но, во–первых, когда это он начал сбегать от…тут нужно слово посильнее, чем «проблем», а во–вторых, если Кейске действительно желал предотвратить то, что случилось — точнее, случится — он был обязан взглянуть правде в лицо. Даже, если казалось, что эта самая правда выбивает землю из–под ног, а многолетняя вера в «нерушимые ценности» разбивается вдребезги. 2017 год. У Баджи складывалось ощущение, что на них всех уже много лет кто–то охотится. От давнего состава «Тосвы» их осталось всего пара–тройка человек. Оптимизма и неунывающего характера Кейске «Ничего, прорвёмся!» не хватало на всё, что происходило в последнее время, ведь беды приходили одна за другой — не успеешь поднять после одной, вторая уже бьёт в спину. Баджи потёр переносицу. Он вчитывался в бумаги, которые сумела предоставить полиция, уже в который раз, но так и не смог ухватиться за что–то, что могло бы им помочь. Найти бы какую–то несостыковку, что–то нелогичное. Кейске–то считал бредом каждое слово, которое он прочитал, однако всё было составлено слишком грамотно, над этим явно работали люди, отлично знающие своё дело, так что Баджи ломал голову, но не мог придумать, как можно опровергнуть всё это или, раз уж на то пошло, перехитрить ублюдков. Наконец Кейске пришёл к выводу, что его занятие ни к чему не приведёт и отложил стопку документов. Раз уж профессиональные юристы пока ничего не нашли, то ему здесь точно нечего делать. И в конце концов у Баджи было своё мнение насчёт того, как нужно решить эту «увлекательную задачу». Кейске бросил взгляд в сторону Наото Тачибаны, который в это время разговаривал по телефону, и решил, что своими мыслями он поделится с Чифую потом, наедине. Не то что бы у Баджи были поводы подозревать Наото — он знал его всего пару дней, и вообще—то Тачибана произвёл неплохое впечатление —, но опрометчиво полагаться на внутреннее чутьё и доверять каждому, кто кажется «неплохим парнем». О том, что Чифую копает под «Тосву», Баджи узнал совсем недавно и чуть не прибил его. Нет, Кейске был согласен, что половине нынешних «Свастонов» место за решёткой, но Чифую задумал провернуть такую работу практически в одиночку, заручившись поддержкой лишь нескольких членов «Свастики», теперь тоже разделявших его мнение, и некоторых людей из полиции. Вновь подумав об этом, Баджи попытался просверлить взглядом дырку в башке Чифую, который сидел рядом и копался в копиях тех же самых бумаг. — Тебе даже в голову не пришло попросить меня о помощи, — проворчал Кейске. Они ведь множество раз до этого выручали друг друга. Мацуно почти виновато посмотрел на него, но, насколько мог судить Баджи, не жалел о своём решении. — Я думал об этом, — признался Чифую. — Только тогда у тебя как раз уже было ну…э–э, всё серьёзно с Аканэ… — И ты быстро записал меня в порядочные семьянины? — поинтересовался Кейске. — …и жизнь начала налаживаться, там, твоя ветеринарка. Короче, я не хотел снова впутывать тебя в… — продолжал Чифую, после чего развёл руками. — «это». Баджи подумал о том, что, если бы сам затеял что–то такое, подверженное большим рискам и опасностям, то тоже бы постарался оставить своих друзей в стороне. Все они друг друга стоили. — Наша ветеринарка, — поправил Кейске, чем вызвал улыбку на лице Чифую, и тут же добавил тоном «большого начальника»: — Кстати, выговор тебе! Когда ты последний раз у нас появлялся? — Исправлюсь, Баджи–сан, — пообещал Мацуно. — Как только… «Закончу с этим». Они вновь стали серьёзными, но без таких отвлечённых моментов уже давно бы сошли с ума. — Но тебе правда лучше не… — Заткнись, Чифую, — бросил Баджи, но остановить Мацуно в его речах всегда было невыполнимой задачей. — У тебя замечательная жена, работа, которую ты любишь, так чего ты сюда лезешь?! — вспылил Чифую. — А о вас ты предлагаешь узнавать из сводок новостей? — рявкнул Кейске. Всё ещё говоривший Наото в замешательстве посмотрел на них, на что оба в ответ коротко помотали головами, мол «Всё нормально». Баджи снова взглянул на Мацуно, который по сути предлагал ему наплевать на «не свои» проблемы, бросить и переждать в безопасненьком местечке, пока опасности, с которыми Чифую сам как–нибудь разберётся, не пройдут мимо. Кейске выдохнул. Наверное, Мацуно просто был очень хорошим другом. Баджи, хмыкнув, постарался увести разговор в более спокойное русло: — Кстати, Аканэ еб…достаёт меня меньше, чем ты. Чифую не требовалось долго успокаивать, его губы даже дрогнули в мимолётной усмешке. На самом деле Баджи хотел сказать «ебёт мозги», но грубые выражения были совершенно ни к месту в предложении, где упоминалась в общем–то мягкая Аканэ (в отдельных ситуациях способная перегрызть человеку горло). — Мицуя и Тора знают… — Кейске не осёкся, но замолчал на мгновение, поняв свою ошибку во времени — Ханемию убили неделю назад. Чифую заметил оговорку, однако ничего не сказал, только едва заметно кивнул — об этой быстрой, понимающей переглядке они никогда не заговорят —, потому Баджи не стал исправляться и продолжил, мотнув головой в сторону Тачибаны: —…о твоих делах с этими? — Нет. Побоялся, что Казутора из–за…психологического состояния может наделать ошибок, а Мицуя собирался постепенно уходить из «Тосвы», я решил его не останавливать. — Собирался постепенно уходить из «Тосвы», — повторил Баджи, одной рукой взял бумаги и потряс ими. — Не думаешь, что его из–за этого?.. Такаши грозила казнь по обвинению в убийстве родной младшей сестры. Понятное дело, его подставили. — Почему просто не убили? Зачем столько сложностей? — Чифую задал вопросы, на которые ни у кого из них не было ответов. — Понятно. Спасибо. Да, до свидания, — наконец закончил телефонный разговор Наото. Мацуно и Баджи без особой надежды посмотрели на полицейского. В кои то веки их ожидания оправдались — Тачибана покачал головой, очередная их версия провалилась. Конечно, не трудно догадаться, что полиции не очень–то и хотелось помогать вытаскивать одного из верхушек преступной группировки, так что на их усердные старания рассчитывать не приходилось. Сам Наото пытался что–то сделать для Мицуи, как он сам сказал — было больше похоже, что проболтался —, только из–за просьбы какого–то Такемичи. На вопрос о том, кто это, Тачибана пробормотал что–то невнятное, а у Баджи и без этого Такемичи непонятного в жизни хватало, поэтому после того, как Наото добавил, что этот неизвестный в их ситуации помочь ничем не может, Кейске прекратил расспросы.***
— Мы не сможем найти настоящего убийцу Луны. А если и сможем, то либо Мицую к тому времени уже казнят, либо мы просто не докажем, — прямо сказал Кейске. Чифую согласно кивнул, при этом бросив очередной взгляд на Аканэ. Они втроём были на кухне в квартире Баджи. — Чифую, у меня волосы внезапно позеленели? — не выдержала женщина, суетившаяся с ужином. Кейске предлагал помочь ей, так как знал, что и Аканэ не отличается любовью к готовке, но она ответила: «Не путайтесь под ногами. И обсуждать свои дела будете здесь». — Нет… Что? — не понял Мацуно. — Чего ты на неё постоянно поглядываешь? — пояснил Кейске. — Ты, ну…ничего, что ты слушаешь всё это? А то мы тут, ну, про убийства, кровь, — обратился к Аканэ Чифую. — Я — хирург, — напомнила Баджи, выгнув одну из рыжих бровей. — К тому же я лучше услышу правду от вас, чем прочитаю много чего интересного здесь, — Аканэ постучала пальцами по экрану телефона, имея в виду информацию, которую в интернете нередко переворачивали с ног на голову. Кейске встал, положил руку на плечо жены и сказал ей: — Сядь уже, я сам закончу. — Мы вообще–то это есть собираемся, — напомнила Аканэ, с сомнением смотря на мужа. — Очень смешно, — закатил глаза Кейске. — Но вообще–то это есть собираешься ты. — Что? Чифую думал над словами друга и размышлял, к чему он ведёт, параллельно наблюдая «сцену супругов Баджи»: Кейске достал две упаковки с лапшой (посторонний — и скорее всего, нормальный — человек решил бы, что одна порция достанется одному другу, вторая — другому, но та же Аканэ уже не удивлялась, наблюдая за тем, как двое друзей сначала делят пополам одну порцию, а затем также съедают вторую), за что его жена бросила на него взгляд, обещающий жестокую расправу, и возмущённо указала на еду, которую она в спешке готовила почти весь вечер. Мужчина примирительно улыбнулся и на миг накрыл ладонью лицо Аканэ. Длилось это всего пару секунд, после чего Кейске вернулся к основной теме: —Пробовать разбираться «по закону» здесь нет смысла. И наших связей тут явно не хватит, — наконец он перешёл прямо к сути: — Поэтому мы должны поговорить с главарём «Токийской свастики». — Сано? — хмуро уточнила Аканэ, она точно не была знакома с Манджиро и, вероятно, относилась к нему двояко. Кейске кивнул и при последующих словах слегка поморщился: — Да, но сейчас куда важнее, что он — глава. Кто уж выше него? — Вряд ли он не знает о Мицуи, — немного осторожно начала говорить женщина. Она не боялась злости мужа или Мацуно — хотя вряд ли бы они злились, всё–таки Аканэ собиралась сделать разумное замечание —, но не хотела жёстко говорить об их слишком значимом друге. — Но он ничего не сделал, может бесполезно обращаться к нему? — Сано уже давно никто не видел, — помрачнев, согласился с женой Кейске Чифую. — Он подозревается во многих серьёзных…кровавых преступлениях, и это совсем не беспочвенно. — Я не спорю с тем, что Майки изменился, но… — признал Баджи, а вот слова после этого «но» никак не подбирались, тогда Кейске решил ответить Аканэ, одновременно обращаясь к Чифую: — Что касается того, в курсе ли он про Мицую или нет. Давно встречался с Санзу? Аканэ озадаченно посмотрела на мужчин, но ничего не спросила. Кажется, она уже давно запуталась во многочисленных именах и том, кто кому враг, а кто — друг. Хотя, на самым деле, не она одна. Баджи злился, вспоминая о знакомом ещё со времён дества, Харучиё, который теперь был ближе всех к Манджиро. Были ли они друзьями? Может, когда–то давно, но теперь Санзу скорее походил на агрессивного пса, что был фанатично верен своему хозяину. — Мы с ним пару лет назад случайно пересеклись. Он совсем свихнулся. Боготворит Майки и несёт какую–то чушь, навроде того, что мы Сано с «пути истинного сбиваем». Ну, не дословно, конечно, но суть та же. Санзу с удовольствием пристрелил бы всех нас, — сказал Кейске. Аканэ сжала челюсти и сцепила руки в замок, мужчина накрыл их своей ладонью и немного сжал — «не волнуйся, этого не случится». — Так что, если Майки, как говорят, находится в неадекватном состоянии, и его круг общения сводится к Санзу, тот мог просто утаить от него информацию. — Я правильно понимаю, что ты хочешь встретиться с человеком, который, вероятно, псих и убийца, с чем ты соглашаешься, в надежде, что он поможет по старой дружбе? — Аканэ расцепила руки и всплеснула ими, после чего посмотрела на Чифую, она искала у него поддержки и находила. — Как только у вас появятся другие идеи, мы обязательно их обдумаем, — серьёзно ответил Баджи, переждав волну комментариев об его «гениальном плане». — Но сейчас нам нужно найти Майки. Когда-то «Свастоны» бесконечно говорили о ценности дружбы, о том что они всегда горой встанут друг за друга, и это никогда и ничто не сможет изменить. Возможно, слишком наивные мысли, громкие и пафосные слова, но других вариантов, как спасти Такаши, у Кейске не было, поэтому он был обязан встретиться с Сано. Баджи не был уверен, что мог бы назвать «другом» человека, виновного в множестве смертей, но… Было бы очень неплохо, если бы у Манджиро мозги не поплыли так же сильно, как и у некоторых его подчинённых.***
Конечно, Кейске подозревал, что не увидит таблички «Главарь «Токийской свастики» проживает по адресу *** этаж 3, квартира 23», но найти Сано оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Те, кто осмеливался — всё–таки Баджи и Мацуно не растеряли навыков убеждения — говорить, примерно знали, где находится Манджиро, но все понятия не имели, где конкретно. Глава «Тосвы» был как жуткая городская легенда — казалось будто его и вовсе не было, однако люди на всякий случай оглядывались и старались не болтать о нём лишнего. Приказы Сано, помимо Санзу, проходили через Хайтани и Коконоя, но, во–первых, и до этих добраться, мягко говоря, проблематично, а во–вторых, это тоже явно не те люди, к которым стоит идти за помощью с делом Мицуи. Именно тогда, когда Баджи подумал: «Как же легко было раньше — пара звонков, и все в сборе», ему на телефон пришло сообщение. Номер неопределён. 30 января. 23:46. Завтра, «Дежавю», 10:00. Я буду один. Майки. Через несколько минут написал Чифую, в последнее время он сбрасывал всю информацию о Сано. Мацуно сообщил, что день назад были найдены трупы тринадцати людей, опять же, главный подозреваемый — Манджиро. «Чифую, ты как знал. Умеешь подбодрить», — мрачно подумал Баджи. За то время, пока они искали Сано, Кейске решил, что тот намеренно скрывается от них, так с чего вдруг сейчас сам решил объявиться? Мужчина нажал на сообщение, чтобы переправить его Чифую, но остановился, задумавшись. — Баджи, ты спать собираешься? — спросила проснувшаяся Аканэ, взглянув на время на своём телефоне. Кейске предпочитал сразу прямо обо всём рассказывать жене, ведь последствия в виде ссор и разборок из–за вранья не нужны были ни ему, ни ей, но тут он вспомнил о долгой и сложной операции, которую завтра будет проводить Аканэ. Почти весь следующий день все её мысли должны быть только о работе. «Ладно», — решил Кейске, позже расскажет. И ей, и Чифую. — Уже ложусь, спи, Баджи, — ответил Кейске жене, отложил телефон и укутал их обоих в тёплое одеяло, после обнял одной рукой Аканэ, приблизив её к себе, и ненадолго уткнулся в рыжие волосы. Да, потом расскажет.***
Манджиро написал, что будет один, поэтому и Кейске решил прийти без лишнего сопровождения. В конце концов, это будет совсем не формальный разговор, да и поговорить Баджи хотел не только о Мицуи, а ещё, например, о том, как Сано и «Тосва» превратились в ровную противоположность того, чем должны были стать. И всё же этот разговор будет слишком запоздалым. Баджи остановил машину у когда–то притягивающего взгляды здания. Вывеска уже давно не светилась, некоторые буквы, формирующие название заброшенного клуба «Дежавю», вот–вот грозились упасть на головы случайным прохожим. Прошло уже достаточно много времени, а здание до сих пор не снесли и не открыли здесь ничего нового. Кейске ненадолго задержался у полуразбитого окна, на котором было несколько надписей, в основном с матом или «глубокими цитатами», и рисунков. Что хотели изобразить на самом первом уже невозможно было разобрать, но Кейске знал — красные пятна и длинная полоска были элементами розы. Перед тем, как войти, Баджи ещё раз окинул «Дежавю» взглядом. Ну а какое ещё место лучше всего подходит для таких вот встреч? Конечно же заброшенное! Внутри не хватало света от окон и дырок в потолке, чтобы можно было разглядеть помещение во всех деталях, но достаточно, чтобы видеть общие очертания предметов. Так как Манджиро не ждал его в основном зале (где раньше проходили одни из самых шумных дискотек, а в другое время танцевали прекрасные стриптизёрши), Баджи прошёл вглубь клуба. Впрочем, Сано мог появиться немного позднее, ведь Кейске, мельком взглянув на наручные часы, понял, что приехал на несколько минут раньше. Но Манджиро был здесь. Баджи увидел его со спины, но не окликнул, подумав, что Сано вспоминает о тех событиях — в тот день Кейске думал, что увидел самое жестокое из всего, что было и будет в его жизни —, произошедших здесь. В первую очередь это касалось Манджиро. — Баджи. Сано повернулся к нему, и Кейске невольно отметил, что этот человек перед ним, казалось, был лишь оболочкой от прежнего Манджиро. Вид его был почти безразличным, взгляд вроде пустой, но одновременно с этим смотрел он ожесточённо. А может, Сано так в своей привычной манере скрывал эмоции. Только раньше он прятался за улыбкой, а теперь надевал равнодушную маску, что будто бы уже слилась с его настоящим лицом. — Давно не виделись, Майки, — ответил Баджи и подумал, что это будет трудный разговор. На некоторое время воцарилось молчание. Тогда, когда Кейске уже решил, что раз диалог как–то не клеится, то стоит сразу перейти к делу, Сано немного растянуто сказал: — Поздравляю со свадьбой. — Она прошла два месяца назад, — заметил Баджи. Ну раз уж Манджиро сам заговорил «о делах семейных», Кейске добавил: — Ты хоть в курсе, что у Эммы скоро дочка родится? Младшая Сано долго не могла отойти от смерти Дракена, но после появился вполне хороший парень, давно влюблённый, который и женился на ней. Была ли Эмма действительно счастлива или просто боялась одиночества, Баджи не знал — не лез в душу, но переодически навещал её. — Да, — медленно кивнул головой Манджиро и сделал шаг в сторону, при этом покачнувшись, а рука его потянулась ко внутренней стороне пиджака, но дрогнула и остановилась. Было ли у него там оружие? Лицо Сано скривилось, Кейске не смог разобрать из–за чего — то ли от боли, причину которой он не знал, то ли из–за раздражения, которого Баджи тоже не понял. «С наркотой он что ли связался? Санзу–то точно глотал какую–то дрянь». Несмотря на то, что состояние Манджиро было не из лучших, от него всё равно исходила почти ощутимая угроза. Кейске же, наплевав на какие–то там ощущения, приблизился к нему, и крепко взял за плечи. — Чё за хуйня с тобой происходит? Что ты принимаешь?! — закричал на Сано Баджи и встряхнул его, запоздало подумав, что трясти человека, который и так вот—вот упадёт, — не лучшая идея. — Баджи, — снова произнёс Манджиро, но на этот раз тише и хрипло. Кейске опешил от того, что Сано вдруг начал смотреть на него…он даже не сразу понял, как именно. Не с детской невинностью, конечно, но как–то очень растерянно. И Манджиро, наверное, действительно упал бы, если бы Баджи не придерживал его, ведь Сано почти что с отчаянием, дёрганным движением попытался ухватиться за него и в итоге сжал ткань рубашки Кейске. Это наваждение продлилось недолго, Манджиро более–менее взял себя в руки и попытался отступить от всё ещё державшего его Баджи. Тот убедился, что Сано твёрдо стоит на ногах и отпустил его. — Значит, племянница? — с нежностью переспросил Манджиро. Кейске хмуро кивнул, подумав: «Так вот за какую мысль ты зацепился». — Хотят назвать Рен. — Будет маленьким цветочком, — ласково улыбаясь, произнёс Сано, после прищурился, а его улыбка стала какой–то хитрой и одновременно очень довольной: — А ты когда–то говорил, что скорее станешь самым нудным задротом, чем женишься. — Я был очень прилежным студентом, — помедлив, слегка настороженно ответил Баджи, вспоминая о своей учёбе на ветеринара. Если честно, поведение Сано вводило его в ступор. Но вот же, стоял перед Кейске Майки! Тот самый Майки, который немыслимым образом вдохновлял людей, их смелый, самый сильный и строгий командир, но такой хороший друг, что порой вёл себя хуже пятилетнего ребёнка. Не Баджи судить, но вот это был правильный Майки. И тут Сано, казалось, окончательно пришёл в себя, выражение его лица резко лишилось мягкости и сменилось на мрачную серьёзность. — Уходи, Баджи. Кейске и так готовился к тому, что поймёт, что у Майки с головой не всё в порядке, но сейчас он совсем не мог уследить за ходом мыслей Сано. — Я не просто так пришёл, Мицуя… — возразил Баджи, но, несмотря на то, что при упоминании Такаши Майки будто бы засомневался, и Кейске уже решил, что он выслушает, Сано резко прервал его: — Потом узнаю. Сейчас уходи. Я не хочу видеть никого из вас. — Это я уже понял. За последние годы ты отгородился от нас всеми способами, зато окружил себя всякими ублюдками! Блядь, что случилось?! — Баджи старался не кричать, лишь повысил голос. «Раньше надо было спрашивать, разбираться. Сейчас что орать–то?», — кажется, за последнее время он много раз думал об этом. — Хотя бы объясни. Ещё не поздно прекратить…всё это. «Поздно. Для многих уже давно слишком поздно. Но, по крайней мере, остановить Сано и всю «Тосву» сейчас — значит сохранить множество других жизней». Майки немного опустил голову, уголки его губ совсем чуть–чуть приподнялись, и он развёл руками, как будто говоря «Ну ладно, я сдаюсь». — Хорошо, я… — Сано резко замолчал, вновь напрягся и выпрямился, смотря куда–то за Кейске, после чего крикнул: — Баджи! Кейске рывком обернулся, ожидая появления врагов. Ему понадобилось время на то, чтобы понять, что произошло. — Да не, бред… — сдавленно, в шоке прошептал Баджи. Майки действовал быстро, без колебаний: сперва ударил его ножом в спину, после сделал один большой шаг и нанёс второй удар — в живот. Кейске чувствовал, что ноги перестают его держать, и выстоял всего несколько секунд, успев посмотреть на Сано. В его глазах не было ненависти, вообще ничего не было. «Почему?..». Манджиро не попытался придержать Баджи или хотя бы смягчить падение, когда Кейске неминуемо оказался на пыльном, холодном полу. Сано лишь смотрел свысока на свою новую жертву. — Он же уже чуть ли не шарахается от вас, а вы всё лезете и лезете. Но это фатальный исход. «Блядь, что ты несёшь?!». Кейске, уже чувствуя кровь во рту, с затуманивающимся сознанием всё–таки сумел понять, что Сано взглянул на часы у него на руке, после чего выдал очередную порцию бреда: — Тридцать один, десять, пять, — Манджиро хмыкнул и пожал плечами. — А я ведь даже не подбирал. Кейске переставал видеть и уже не смог уловить момент, когда поведение Манджиро в очередной раз переменилось, и он опустился на колени рядом с (пока ещё не) телом бывшего друга. Сано попытался зажать одну из ран в попытке остановить кровь, при этом оглядываясь. — Санзу! — крикнул он. Баджи так и не сообразил, откуда появился Харучиё, которого он до этого не заметил. — Вызови скорую! — А? — Санзу, похоже, был ошарашен и разочарован, его голос звучал с отвращением: — Ты же сам… — Это приказ! — с угрозой рявкнул Манджиро. Что там дальше ответил Санзу, Баджи не разобрал, да и этот психопат был последним, о чём Кейске хотел бы думать перед смертью. Хотя и о чём хотел бы, Баджи не знал. Он вроде бы уже потерял сознание, но потом всё же очнулся, далеко не сразу осознав, где находится, и что случилось. — Прости, — говорил склонившийся над ним Сано. Его голос оборвался и перешёл на шёпот, Кейске уже не мог слышать всех слов. — Мы бы с Такемучи…но Эмма...не могу…прости… «Майки, что с тобой произошло?»