Самое прекрасное в сёстрах и братьях то, что,
несмотря на наши ошибки, они всё равно нас любят.
2005 год. Первые два стука показались Каори очень тихими, последующие — наоборот, слишком громкими и требовательными. Она пришла сюда просто поговорить, предупредить, что «Мёбиус» что–то задумал. «А то ведь они идиоты, сами даже не догадываются», —звучал противный голосок, крайне напоминающий голос самой Такэды. Ладно, это был действительно лишь глупый предлог для того, чтобы прийти сюда. Как–то не так она представляла себе эту встречу, но всё же… А как Каори представляла? Они встретятся совершенно случайно. Неожиданно остановятся, когда узнают друг друга. Все эмоции сойдут с их лиц, в головах начнут проносится совместные воспоминания. Они буду так рады этой встрече и одновременно ошарашены, но всем своим видом будут отрицать это. Между ними состоится короткая перепалка, они уже соберутся разойтись, но их взгляды встретятся. И тогда они поймут, что всё ещё дороги друг другу, а всё остальное — лишь мелочи жизни. Она кинется ему на шею, расплачется и примется молить о прощении. Он утрёт её слёзы и пообещает, что всё будет хорошо. Такэда фыркнула от собственных мыслей. Это было мило, слегка романтично и совсем нереалистично. Сладкий, желанный бред. Каори казалось, что прошло так много времени, но именно умом она понимала, что с того момента, как она постучалась, минуло лишь несколько секунд. Такэда напрягла слух, прислушиваясь — не идёт ли кто? Может, никого нет дома? Да, верно, всё, она пришла, теперь пора уходить, а лучше убегать… После этого ожидания, открытие двери вдруг показалось ей внезапным. Каори застыла на месте. Она, как могла, морально готовила себя ко встрече с Майки или Эммой. Но никак не ко встрече с дедушкой Сано. Знал ли он? Злился ли? Каори потупила взгляд и непроизвольно сжалась, закусив губу. Она приоткрыла рот и снова закрыла, так и не произнеся ни слова. — Здравствуй, давно ты не заходила. Такэда наконец посмотрела на него. Монсаку сказал это так спокойно. Не сухо, а именно спокойно, лишь с небольшим упрёком, словно бы ничего не произошло, а она так и была знакомой ему с раннего детства девчонкой, к которой он хорошо относился. — Зд… — Каори кашлянула, избавляя голос от хрипоты. — Здравствуйте, Сано–сан. Некоторое время Монсаку смотрел на неё так, будто бы считывал её мысли и намерения. «Нет, всё–таки он что–то знает», — поняла Такэда. «Ладно, от молчания не легче», — подумала Каори и решилась спросить прямо: — Что вы обо мне думаете? Дедушка Сано ещё раз обвёл её взглядом, раздумывая над ответом. Наконец, видимо, что–то решил и строго произнёс: — Я думаю, что все вы дети, которые вечно куда–то несутся и слишком быстро взрослеют, но вы не осознаёте насколько серьёзно то, во что вы впутываетесь. А понимать начинаете только после того, как натворили столько дел, последствия которых вы не можете исправить. Каори сглотнула. Она знала, что нельзя исправить. Осознание того, что что–то нельзя изменить, наверное, было самым ужасным, что вообще могло случиться в жизни. Поэтому девушка так упорно гнала прочь мысли и воспоминания о Шиничиро. Как сильно не желай, что не делай, его не вернуть. Никак! Всё, они больше никогда не встретятся, Шин не взъерошит «ребятам» волосы, не засидится вместе с ними в гараже, он не отругает и не даст совета. Она знала, что нельзя исправить — вернуть людей, ушедших навсегда. А всё остальное? Что там кто–то пафосно, но верно сказал? «Ничего не кончено, пока мы живы». Но вот сейчас Каори решила, что ей следовало уйти, однако Монсаку вздохнул и сказал: — Заходи. — Вы не сердитесь на меня? — удивилась Такэда. Во время речи дедушки Сано Каори подумала, что он тем самым говорит «Уходи, ты уже и так достаточно наделала». Но, похоже, она совсем неверно поняла его. — Ты ничего не сделала мне. Другое дело — дадут ли они тебе второй шанс? — ответил Монсаку и повторил: — Заходи. Эмма, кстати, у себя в комнате. — Спасибо, — искренне сказала Каори и наконец переступила порог этого дома. Что–то ломалось внутри. Это всё было неправильным. Она не должна была бояться разговора с этими людьми, не должна чувствовать себя так неуютно в этом доме. Здесь как будто бы всё давило и гнало прочь. Каори встряхнула головой — глупости. Ну вот, она вновь стояла у двери. На этот раз это была дверь, ведущая в комнату младшей Сано. И сейчас Каори постучала уверенно. — Дедушка, подожди немного, я ещё не закончила! — ответил такой знакомый голос. В голове Каори сразу всплыл образ светлой девчушки, она улыбалась и всё говорила, и говорила. Такэда сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Почему она за всё это время ни разу не задумалась о чувствах Эммы? С чего вдруг решила, что может бросить и её, а после заявиться и ждать распростёртых объятий? Ясно почему — Каори считала её глуповатой дурочкой, но дурой была здесь только она сама. Давно Эмма первая назвала Каори «сестрёнкой», а после и сама Такэда называла так младшую Сано. Это было…мило. Но понимала ли Каори, сколько чувств и мыслей вкладывала в это слово Эмма? Такэда мысленно посмеивалась над её легкомыслием и простотой. Она не понимала, что Эмма не была такой, она была искренне любящей и открытой для людей, которых считала семьёй. Майки. отчасти он же был таким же. Строгий, сильный, взваливший на себя ответственность за целую банду командир Свастонов вёл себя, как ребёнок лишь в присутствие близких. Каори сама не заметила, как перестала ценить то, что её принимали, как родную. Маленькая девочка, для которой высшим счастьем было найти семью и любовь, нашла это, выросла и забыла о важности того, в чём когда–то так отчаянно нуждалась, приняв это за данность. И вот она вернулась к тому, с чего начала. «Ещё один шанс. Пожалуйста, я клянусь, что больше никогда не…никогда не забуду о том, что мне действительно дорого!», —мысленно взмолилась Каори и открыла незапертую дверь. — Я ещё не разрешила тебе входить! — недовольно, но без злобы сказала Эмма. Она стояла спиной к Каори и решила, что в комнату вошёл дедушка. Такэда же прислонилась плечом к косяку двери, наблюдая за младшей Сано. Она старательно наносила косметику, видимо поэтому и стояла у окна — там больше света. «К Кенчику собирается?», — подумала Такэда с лёгкой улыбкой, и тут же внутри неё появилась грусть. «Я так скоро истеричкой стану», — пронеслась мысль в голове Каори — от радости из–за встреч со старыми знакомыми и светлых воспоминаний её эмоции переходили в тоску от того, что она сама всё и разрушила. — Как тебе причёска? — всё ещё не оборачиваясь, спросила Эмма. — Очень красиво, — Каори сглотнула. — Вижу, ты наконец научилась завивать волосы. Эмма на несколько мгновений замерла, а после неверяще потрясла головой, словно решив, что ей послышалось. Наконец она обернулась и, убедившись, что девушка, стоящая перед ней реальна, приложила руку ко рту. Каори подумала, что Сано сейчас расплачется, потому успокаивающе приподняла руки и подошла к ней. Каори не сразу поняла, что случилось, когда раздался хлопок, и она почувствовала обжигающую боль в щеке. Пощёчины Эмма, оказывается, умела давать, что надо. И после некоторых обрывочных мыслей Такэде показалось, что она падает — даже Эмма оттолкнула её?.. она имела права, только… Но «падать» было рано, ведь в следующую секунду Каори оказалась зажата в крепких объятиях. Девушка не успела осмыслить произошедшее, но «отрезвили» её вдруг раздавшиеся всхлипы. Младшая Сано всё–таки плакала. — Где же ты была, Мейко? — спустя несколько минут Эмма отпустила Каори и посмотрела на неё покрасневшими глазами. Год. Чем старше становилась Каори, тем быстрее проходило для неё время. Но этот год стал чем–то очень долгим. Именно «чем–то», потому что это словно бы была не её жизнь, просто ошибка. И её так давно не называли Мейко, поэтому сейчас Каори слабо качнула головой, будто бы это было уже и не её имя. Она уже не Мейко, не Леди. И… — Это правильно, —неожиданно твёрдо сказала Эмма. — То, что ты вернулась, это правильно. Младшая Сано — удивительный человек. Как она поняла, что Каори необходимо было услышать это? Вот кто уж точно являлся эмпатом и обладал удивительной чуткостью. — Не уходи, сестрёнка, — прошептала Эмма. Такэда прижала её к себе. «Я стану тебе сестрой, «светлячок». Той сестрой, которой когда–то являлась и той, которой должна была быть», — мысленно пообещала Каори. Может, ей не нужно было меняться? Может, ей лишь следовало стать тем человеком, которым она была? Вернуть себя. Ведь «та» она казалась самой правильной, настоящей. «Та» Каори никогда бы не совершила то, что сделала она настоящая. Некоторое время две девушки так и провели в объятиях друг друга, пока Каори наконец не отстранилась и, насколько только могла, тепло улыбнулась. Ей хотелось расплакаться, но вопреки этому глаза почему–то оставались сухими. — Ой, у тебя макияж размазался. Ещё и зарёванная, нужно привести тебя в порядок, а то как ты к Дракену пойдёшь? — сказала Каори. Пока она задвинула остальные проблемы подальше. Для начала ей нужно было успокоиться, чтобы после нормально соображать. — Мы с ним сегодня не встречаемся, —отмахнулась Эмма. —Это я так, потренировалась, как я буду выглядеть. Каори вскинула брови, после чего усмехнулась: — Так, ну крыша по Кенчику у нас до сих пор едет основательно. А вот это был уже привычный их разговор. Девушка даже представила, что всё действительно вернулось, стало, как раньше. Но эта иллюзия на то и была иллюзией — её нужно было разбивать. Да, пора бы вспомнить о том самом предлоге, под которым Каори пришла сюда. Она взяла Эмму за руки, скорее больше для собственного успокоения, и сказала: — Ну рассказывай, что тут у вас происходит. Почему Па арестовали? Что за заварушка с «Мёбиусом»? Каори пришлось дать пинка своим переживаниям, ведь Эмма изменилась в лице и принялась сбивчиво рассказывать. — Я боюсь, что… — нервно теребя пальцами волосы говорила младшая Сано, но в этот момент обе девушки вздрогнули, когда услышали разгневанный голос: — Не смей просто уходить, Майки! Из-за того, что слова кричавшего были пропитаны яростью, Каори даже не сразу узнала голос Дракена. — Здесь больше нечего обсуждать! — послышался ответ от Майки, интонация которого ничуть не уступала по злобе тону Рюкуджи. Каори медленно приблизилась к окну, одним движением задёрнула шторы, оставив лишь небольшую щёлку, чтобы наблюдать за происходящим на улице. Впрочем, вглядываться в окно Эммы — явно последнее, что сейчас пришло бы в головы Майки и Дракену. Двое лучших друзей сейчас выглядели исключительно, как заклятые враги. От напряжения в их позах и сжатых кулаков казалось, что ещё одно малейшее движение или неаккуратно брошенное слово заставит их наброситься друг на друга. — Ну конечно, ты ведь всё уже решил! — Дракен словно бы пытался успокоиться, однако, несмотря на это, каждое его следующее слово звучало всё громче и громче. — Ты думаешь Па этому обрадуется?! Думаешь ему это надо?! — А ты хочешь, чтобы я просто отмахивался от того, что происходит с моими людьми?! С моими друзьями? — Майки взмахнул рукой так, будто бы он пытался объяснить Дракену простую истину, которую тот никак не хотел понимать. — Его там могут сломать! С Па вообще может случиться, что угодно и я не собираюсь… Каори на мгновение отвлеклась от откровенного подслушивания чужого разговора, когда боковым зрением заметила, как дёрнулась Эмма. Такэда резко схватила её за руку и с силой усадила обратно. — Нужно остановить их, пока они не… — попыталась вырваться младшая Сано. — Кого остановить? Они сейчас прибьют тебя и не заметят! — ответила Каори. — Ты! — воскликнула Эмма. Такэда в общем-то уловила её мысль, отчего вздёрнула бровь. — Хочешь, чтобы они меня сейчас прибили? Нет, я, конечно, могу сейчас к ним выйти, тогда они разорвут меня на части и, вероятно, успокоятся, — рассудила Каори и хмыкнула: — Но с моей стороны такой жертвы не будет. По крайней мере уж точно не сейчас. — Ты делаешь это для себя! — едва более-менее утихомирившийся спор вновь начал набирать обороты. Каори вновь бросила взгляд в окно — Дракен приблизился к Майки. — Что ты несёшь? — почти прорычал Сано низким голосом так, что Каори едва разобрала, что он сказал. — Ты просто не можешь смириться с решением Па, а ещё с тем, что просто не можешь всё контролировать! — выкрикнул Дракен. — Что за… — нахмурилась Каори и посмотрела на подругу, не совсем понимая причину ссоры Майки и Дракена. — Майки хочет «выкупить» Па, — пояснила Эмма, и её глаза вновь наполнились слезами при последующих словах Дракена: — Не всё будет так, как хочешь ты, чёртов эгоист! «Не надо, Кенчик, — мысленно обратилась Каори к Дракену, словно бы её мысли могли остановить того. — Не говори этого. Ты ведь так на самом деле не думаешь…». А в следующий момент они всё-так сцепились. Такэда не верила своим глазам — она никогда не видела, что эти двое дрались так…серьёзно что ли? Не знай Каори их, она бы решила, что они хотят убить друг друга. Каори вскочила с места и побежала к выходу, на бегу бросая Эмме: — Нет, ты была права, их нужно разнимать! Как это сделать, Такэда плохо себе представляла ровно до того момента, пока не выскочила на улицу. «Старая добрая классика, — подумала Каори, хватая в руки шланг, чтобы окатить водой Майки и Дракена. — Им же потом и придушусь». — Стой! — Эмма обхватила руками подругу, после чего затараторила: — Ты тоже не ошиблась, лучше тебе сейчас пока не показываться… Я сама! Прячься у меня, пока они не заметили! Такэда передала младшей Сано «миротворческое орудие» и скрылась в доме, а после и в комнате Эммы. Нехитрый план сработал (а может на Майки и Дракена подействовали несчастные, наполненные слезами глаза младшей Сано). Парни прекратили драку и, ещё несколько мгновений посверлив друг друга взглядами, разошлись в разные стороны: Рюкуджи, скорее всего к своему месту жительства, Майки — в гараж. Каори села на кровать и потёрла лицо ладонями — м-да, вот только её здесь с её покаяниями и не хватает. Эмма вернулась в комнату, заперев дверь на всякий случай. — И разве Майки не прав? — всхлипнула она. Такэда заходила по комнате, обдумывая то, что услышала. То, что Па сам решил принять наказание и ответственность за свои действия, многое говорит о нём, как о человеке. Отсюда же и понятно желание Майки «вытащить» его. — Тот из «Мёбиуса», он же просто…сволочь! — продолжила Эмма и, сжавшись, опустилась на кровать. — Дракен же хочет, чтобы всё было по справедливости, по закону, но сейчас это как раз таки несправедливо! Перед тем, как ответить, Каори хлопнула себя по щекам. Ох, уж точно не ей говорить о морали. — Может, дело не только в этом, — девушка замолчала, её голову заполнили воспоминания о дне формировании группировки. — Дракен хочет, чтобы Майки не забывал о собственных принципах, которые он вложил в идею «Тосвы», если изменится Майки — изменится и она. Да, тот из «Мёбиуса» урод, но представь, если каждый начнёт вершить такое «правосудие», рано или поздно начнут страдать невинные. Это…совсем не то, какими должны были стать Свастоны, не та эра, которую должен был создать сам Майки! Ненадолго комната погрузилась в молчание. Каори «сделала лицо попроще» и опустилась на кровать рядом с младшей Сано. — О, как меня занесло. — Ты… — начала говорить Эмма с некой робостью. — Мейко, «Тосве» так тебя не хватает. Им не хватает. Ты правильно ведь говоришь… Каори невесело усмехнулась: — Разглагольствовать–то я люблю, это да. Только вот сама не следую тому, что говорю. Я последний человек, который имеет право зачитывать Майки нравоучения. — Но тебя называли «голосом разума», — с лёгкой улыбкой вспомнила Эмма. Каори посмотрела на неё. Похоже, младшая Сано полностью доверяла ей, несмотря на то, что она, возможно, слышала о «сестрёнке». Неужели ей никто ничего не рассказал? — Почему ты «исчезла»? — тихо спросила Эмма, судя по всему мысли девушек были схожи. — Что случилось? Тебя вынудили? Подставили? — Нет. Я предала «Тосву», — твёрдо и просто ответила Каори, неожиданно поняв, что совсем не хочет оправдываться. Да, чёрт возьми, да! — она сама была во всём виновата. Эмма поражённо смотрела на Такэду так, словно бы у неё в этот момент рухнула вера, которую она так упорно поддерживала. Случилось ли тогда такое же с Майки? Каори взяла Эмму за плечи, внутренне обрадовавшись, что та не сбросила её руки, и посмотрела ей прямо в глаза. — Поверь, сейчас я очень сильно жалею о том, что сделала. И я.если я могу ещё что–то исправить, то я сделаю всё для этого. Эмма вглядывалась в лицо Каори, словно пытаясь понять, насколько искренне та говорит. В конце концов младшая Сано, похоже, поверила. Она поджала губы, ненадолго задумавшись, а после ответила: — Это будет сложно. Даже опасно для тебя, Мей… Каори. — А кому сейчас легко? — усмехнулась девушка. — Ничего, прорвёмся. — Каори, —глаза Эммы вдруг загорелись явно от какой–то идеи, и она подалась вперёд: — Пойдёшь с нами на фестиваль Мусаши? Там встретишься с Дракеном, поговорите. — Миленькая будет встреча, — пробормотала девушка. —Слушай, мы ещё все обязательно встретимся. Кхм, только немного попозже. — Ты боишься, — констатировала Эмма. — Да, — не стала отрицать Каори — Но не волнуйся, бегать я не собираюсь…а сейчас мне нужно, чтобы ты оставила мне парочку синяков. Младшая Сано приложила руку ко лбу вернувшейся подруги, проверяя, здорова ли та.***
Каори вошла в квартиру, и тут же встретила Царуми. В кои то веки девушка была рада, что её брат был дома. Такэда состроила самое трагическое и мрачное выражение лица, на которое была способна. Каори отвела взгляд, будто бы стараясь не смотреть на Царуми, и отвернула голову, когда поняла, что он уже заметил темнеющий синяк на скуле у сестры. — Ой, что это у тебя? — притворно заботливым голосом спросил брат. — Неудачная встреча. Для приличия Каори бросила на него раздражённо взгляд, а уж после сокрушённым голосом произнесла: — Ты был прав. Они…ненавидят меня, — девушка подумала: «ближе к теме» и остервенело продолжила: — Ты говорил, что «Тосве» скоро конец, я хочу увидеть это! Хочу увидеть, как их жизни обрушатся! — Вот и стоило строить из себя ёбанную святую мученицу? — хмыкнул Царуми и, наверное, поразмыслив тем, что было у него вместо мозгов, ответил: — Ладно. Но деньги, которые братишки передали тебе, ты отдашь мне. «Глупо постоянно рассчитывать на доброту или понимание людей, а вот человеческая жадность — самое надёжное, что есть в этом мире», — пронеслась мысль в голове Каори. — Хорошо. Так когда «это» случится? И что вы собираетесь делать? — спросила девушка. «Блин, ну почему ты, как тот самый злодей, не начнёшь хохотать и рассказывать о своих планах?» — Не волнуйся, сестричка, в этот день я возьму тебя с собой, — ответил Царуми. «Ага, что–то всё–таки подозревает, значит, не совсем идёт», — с досадой подумала Каори. Ну ничего, может, она ещё успеет чем–нибудь помочь. А завтра Каори обязательно пойдёт туда, куда уже давно должна была прийти.***
Сидя здесь на коленях, она чувствовала себя девочкой, которая пришла рассказать о своих тревогах взрослому и заботливому человеку. Каори позволила себе представить, что здесь было тепло и уютно, а её маленькое тело вдруг крепко обнимают и прижимают к себе, представила ненадолго, лишь на секундочку. — Привет… Ты прости, давно я к тебе не заходила, — она шептала, но верила — он слышит. Где–то там, далеко, слышит и наблюдает. Шиничиро Сано. 01.08.1980 — 14.08.2003 — И за Майки ты меня тоже прости, ты… — голос девушки сорвался. Да, «большой–большой Шин» вероятно сердился. Был ли разочарован?.. Сколько же раз за последнее время она просила прощение? Сколько раз говорила себе, что что–то изменит, исправит? …Нет, Шиничиро мог злиться, но отвернуться от кого-то из них — никогда. Скрывал бы тревогу, но всеми силами продолжал бы заботиться и пытался оберегать настолько, насколько это возможно? О да, это в его духе. — Это ничего, — выдохнула Каори и надавила подушечками пальцев на глаза. — Обещаю тебе, всё будет в порядке. Девушка слабо улыбнулась лишь для того, чтобы не расплакаться на последующих словах. — С днём рождения, Шин. Я люблю тебя. Каори поднялась, напоследок слегка поклонилась и начала уходить от…от могилы Шиничиро. Даже спустя два года это звучало ужасающе и неправильно. Это какая–то абсурдная ошибка, такого не могло случиться!.. От резкого и сильного порыва ветра лёгкий берет, который и так уже начинал сползать, слетел с головы девушки. Каори обернулась, чтобы поднять его, и увидела Майки. «Майки», — мысль в простоте своей казалась странной. Вот он, реальный — глупости, конечно реальный, не вымышленный же! — подошёл к могиле брата. Да, она увидела его не в первый раз, но только сейчас вокруг было тихо, а в голове не крутились судорожные мысли. Майки не заметил её. Такэда немного удивилась его появлению здесь в это время — она специально пришла сюда вечером, так как думала, что младшие Сано были здесь ещё утром. Каори заметила, что Майки даже спустя всего лишь год изменился. И голос девушки внутри неё не мог не отметить, что Сано стал ещё более привлекательным. Каори встряхнула головой, отправляя эти мысли куда подальше. А в этом «куда подальше» уже образовался целый склад из таких вот мыслей, грозящихся обрушиться и задавить своей тяжестью. Когда–нибудь нужно там «убраться». Но не сейчас. Позже. — Всё будет хорошо, — прошептала Каори перед тем, как уйти.***
Майки уже был здесь сегодня, с Эммой и дедушкой. Но вот прослонялся весь день по Токио, словно бы не мог найти себе место, и в итоге снова вернулся к Шиничиро. И, как оказалось, вовремя. После короткого момента изумления Майки почувствовал злость. Как она вообще осмелилась вот так просто взять и заявиться, прийти сюда, на могилу его брата?! В этот день! В прошлом году её что–то здесь не было. Первым порывом было выгнать её отсюда, но он остановился и даже отошёл подальше. Вот уже два года в день рождения и смерти брата в Майки просыпалась ярость, которую не на ком было выместить. А учитывая то, что она сделала, если бы Сано сейчас подошёл к ней, он просто бы сорвался. И Шиничиро не одобрил бы этого. А ещё, если уж совсем честно, Майки смотрел на неё и не видел ни девушку, в которую когда–то влюбился, ни предателя, поступков которого не мог забыть. Майки видел лишь маленькую, скорбящую девочку, что обняла себя руками и тихо что–то говорила, оставшись, как она думала, наедине со своей болью. Болью, которую он разделял вместе с ней. Разобраться с тем, зачем она вернулась и не является ли угрозой — в первую очередь для Эммы, которая наверняка легко примет и простит подругу, если та придёт к ней — нужно, но позже и не здесь. Сейчас, в этой тишине, у последнего приюта Шиничиро они становились лишь детьми, которые тосковали по навсегда потерянному, самому близкому человеку. Майки поднял взгляд к небу. — Присматривай за нами, Шин. За всеми нами.