Самый печальный из миров
отражался в этих тёмных глазах.
2017 год. Если бы у Рана Хайтани было расписание его дня, оно было бы похоже на записки сумасшедшего и выглядело бы примерно так: «Пункт 1. Допросить предателей, узнать имена сообщников, убить предателей. Пункт 2. Отмыть руки от крови и отправиться в библиотеку». Наверное, в следующий раз он поедет в зоопарк для ещё большего разнообразия маршрута. Но именно в библиотеку, как написал Риндо, отправилась эта Мэрико Окумура, слежка за которой совершенно не доставляла удовольствия обоим Хайтани, но они вот уже месяц почти что ходили за ней по пятам. Обратись к ним кто–нибудь иной с просьбой следить за кем–то, он бы уже вообще не смог обращаться к кому–либо, но приказ был отдан Сано. Несмотря на это, Ран и Риндо всё равно не были в восторге от странного для них задания. В конце концов, они что, шестёрки, чтобы следить за какой–то милой дамочкой?! Ещё и непонятно на кой хрен она сдалась боссу. Выбрал в качестве увлечения? Вряд ли, чем она там его могла настолько зацепить? В любом случае, когда Сано озвучил приказ, Ран лишь осведомился о его состоянии и поинтересовался у Санзу, какие наркотики тот в последний раз давал боссу. — Если тебе нужно что–то узнать у неё, я могу подсказать множество быстрых способов для этого, — предложил Риндо. Действительно, почти все знали, что Сано (в некоторые моменты) не приветствовал жестокость, в особенности — насилие над женщинами. Но только конченный идиот позволял себе думать, что «Свастика» не прибегает к пыткам над всеми, кто либо мог знать что–то полезное, либо был предполагаемым шпионом или предателем. И среди тех, на ком применялись пытки были и женщины, и подростки. Дети — лишь в качестве заложников, но это быстро пресекалось и каралось самим боссом. Хотя немало кто любил мучать людей чисто ради садистского удовольствия. Сано же запретил прикасаться и угрожать Окумуре. Хайтани должны были только узнать о неё всё, что только можно — где жила, кто родители, с кем общается, где работает, чем увлекается. — Почитать решила, — почти сплюнул Риндо, выходя из библиотеки. Может, как только босс скажет, что задание завершено, они сами же и убьют Мэрико, но сначала им обоим хотелось бы услышать объяснения. За всё это время Хайтани так и не поняли в чём дело с этой Окумурой. Важна для их дел? Маловероятно, она одна из самых посредственных людей, которых они знали. В биографии нет ничего особенного, никакие родственники с «Токийской свастикой» никак не связаны. Да, она адвокат, но слишком молодой, чтобы иметь влияние, нужное им. К тому же связей «Свастике» хватает. Единственное, общается с Чифую Мацуно, но вряд ли вообще в курсе, кто он на самом деле. Короче, та же рыжая шлюха, и та более интересна. Кстати о ней. Надо бы отправить кого-нибудь присмотреть за девкой, а то что-то больно тесно она начала общаться с Мацуно. Подъехала дорогая машина, и из неё вышел Сано. Смысла подбирать более неприметный транспорт не было — всё равно никто не осмелится попробовать «задержать» главаря «Токийской свастики». Хотя, исходя из последних новостей, о которых слышал старший Хайтани, чуть поднапрячься им всё же стоило. — Окумура внутри, — Ран мотнул головой в сторону библиотеки, куря сигарету. Конечно, Сано понимал, что Хайтани такое положение дел, мягко говоря, раздражает. Как выразился Риндо, несмотря на некое уважение, они не собирались становиться цепными собачонками Манджиро. Но у него было не так много людей, которым он мог бы доверять или, скорее, тех, на кого он мог бы положиться. Хайтани из своих соображений хранили ему верность. И Сано уверен, что они не будут распространяться об Мэрико Окумуре, и, таким образом, если Манджиро всё–таки ошибся, эта женщина, как и раньше, никак не будет связана со «Свастикой» и не станет очередной случайной жертвой. Да, можно было разобраться с ней более просто, по–другому, но Сано не хотел зря ломать ещё одну жизнь. Ещё раз. — Хорошо. С сегодняшнего дня забудьте о ней, — ответил Манджиро и вошёл в здание. Вообще ему самому уже давно нужно было поговорить с Окумурой и потом уже решать, что с ней делать. Просто, учитывая его…нестабильное психическое состояние… Хотя уже после того вечера, когда Мэрико отдала свой Сано свой зонт, он подумал, что она слегка блаженная и совсем не похожа на того человека, которого он ожидал увидеть. Поэтому Манджиро уже почти представлял исход этой встречи — она будет второй и последней.***
Мэрико нечасто заходила в библиотеки, но время от времени любила это делать. Здесь было тихо и сама атмосфера настраивала на чтение. К тому же доставка продолжения одной книги вдруг отменилась, а в библиотеке оно как раз было, и Окумуре не терпелось узнать развязку. Электронная книга, как назло, сломалась. В тот момент, когда телефон пропищал, оповещая о новом сообщении, Мэрико перелистывала страницу, увлечённо бегая глазами по тексту. Она потёрла глаза, подумав о том, что пора вернуться к реальным вопросам. Эх, вот бы получить какой-нибудь «учебник жизни», да посмотреть ответы. Чифую (кот). 14:57 Доброе утро, ты в порядке? Окумура постучала ногтями по телефону. С того вечера, когда она и Мацуно встретили его «давних друзей» прошло несколько дней. Может, Мэрико бы уже и успокоилась, если бы Чифую, ранее сказавший «не волнуйся», не писал ей каждый день, спрашивая «как дела?», «как ты?» и тому подобное, что больше походило на «тебя ещё не прикончили?». Вы. 14:58 Хорошо живёшь, раз у тебя «утро» почти в три часа дня. Всё хорошо. Мэрико задумалась, скажет ли Чифую ей что–то новое, если она спросит ещё раз? Конечно, справедливости ради, это было не её дело, а Мацуно в общем–то мог писать, просто ища общения с ней (хотя она не считала, что нравится ему как женщина), но какое–то предчувствие не давало Окумуре покоя. Она следом за первым сообщением отправила второе. Вы. 14:58 Когда мы сможем встретиться? Мацуно прочитал, но печатать ответ не начал. Пока Чифую раздумывал над тем, что ему написать, Мэрико решила скоротать эти пару минут за пролистыванием социальной сети. Среди фото друзей и забавных видео с животными каплей дёгтя в бочке с мёдом оказалась одна свежая статья с заголовком «Арестован один из главарей «Токийской свастики». Хотя, если подумать, это больше хорошая новость. Мэрико решила прочитать статью целиком. Вчера вечером, 20 октября, был произведён арест Такаши Мицуи, одного из лидеров преступной группировки «Токийская свастика». В его квартире обнаружено тело девушки, предположительно, Луны Мицуи, младшей сестры Такаши Мицуи. Со слов сотрудника полиции: «Я многое видел за годы службы, но это стало потрясением даже для меня. Девушка была подвешена за руки к потолку… Из её глаз торчало несколько иголок. Эти иголки…они были воткнуты почти во всё её тело. На ней не осталось места, где не было крови. Я даже не сразу понял, что это девушка». Такаши Мицуя, по предварительным данным, совершил преступление в состоянии наркотического опьянения. В данный момент разыскивается ещё одна его младшая сестра, Мана Мицуя. «Арестован по подозрению», — мысленно исправила Окумура, вспоминая про презумпцию невиновности — только после суда человека действительно можно было назвать преступником. Хотя в этом случае, судя по написанному, всё было практически очевидно. Окумура отложила телефон и прижала руку ко рту, ощущая лёгкую тошноту от одного только представления тела несчастной девушки. «Сволочь, чтоб ты сгнил в тюрьме!..» — со злостью подумала она, но тут же заставила себя успокоиться. Это просто было…страшно. Молодая девушка с детства росла, играла, ела за одним столом и спала под одной крышей с человеком, который жестоко убил её. Мэрико передёрнула плечами. Ладно, убийца не на свободе — уже хорошо. Она медленно начала поворачивать голову, сменяя картинку перед глазами, чтобы лучше думалось, а думала она вновь о том, что она скажет Чифую. «Это меня никак не касается, но ты должен мне всё объяснить, потому что…». На ум никак не приходили аргументы. Потому что… Потому что… Потому что один из твоих «друзей» пришёл ко мне. В библиотеку вошёл «босс». Окумура быстро схватила книгу и зашла за один из стеллажей. Вход был достаточно далеко, так что имелся шанс, что этот мужчина ещё не заметил её. Мэрико почти сразу поняла, что это её действие было бессмысленным, если он всё–таки искал её. Нет, не так. Он искал её, и прятаться было бессмысленно. Не то что бы Окумура считала, что мир крутился вокруг неё, но скажите на милость, зачем ещё «босс» мог сюда прийти? Хотя конечно, было бы просто замечательно, если бы этот человек (со внешностью, которую можно было описать как нечто среднее между бандитом, у которого руки по локоть в крови, и «я сошёл с обложки журнала») оказался тем ещё книжным червём. Мэрико глубоко вдохнула, возвращая трезвость ума, ничего другого предпринять она не могла. Бежать всё равно отсюда было некуда — в библиотеке был только один вход, он же выход. По сути она сама себя и загнала в тупик. Окумура сделала вид, что вчитывается в названия книг на полке, на самом же деле осматривала их внешний вид. Допустим, если взять этот увесистый томик и как следует замахнуться и ударить… она услышала шаги. Почти что ощутила, что «босс» уже стоит у неё за спиной. — Фэнтези или романтика, какой жанр предпочитаете? — поинтересовалась Окумура, желая выиграть себе ещё хотя бы пару секунд, чтобы…чтобы потом попытаться выиграть ещё минуточку. Нужно написать Чифую? Как вариант… Рука Мэрико то поднималась, то опускалась, не зная за какую книгу схватиться, наконец, она выбрала ту, что потолще и неуверенно потащила её за корешок. Рука дрожала. — Берите ту, что с синей обложкой, у неё угол более острый, если метко ударите в висок — труп вам обеспечен, — преспокойно подсказал мужчина. «Догадался?!», — Мэрико заставила себя не вздрогнуть и наконец обернулась, предполагая, что именно в этот момент увидит лик своей смерти. — Спасибо. Впрочем, тогда я надеюсь, что никогда не увижу в ваших руках подобных книг, — криво усмехнулась Окумура. Мэрико вдохнула и спросила: — Что вам нужно? — Я принёс ваш зонт, — ответил «босс». У неё вырвалось понимающее «Оу», а после нервный смешок: — Прелестно, мороженого не предложите? — Мэрико чувствовала себя зайчонком, с которым игралась змея, уже схватившая свою добычу и выпустившая клыки. Их разделяло всего-то пара шагов, и он сделал первый, протянув ей зонт. — Не бойся, Мэри, я обещаю, что с тобой всё будет хорошо, — сделав акцент на «обещаю», произнёс мужчина. Мэрико очень сильно боялась обмануться, ведь от этого по сути зависела её жизнь, но она поверила этому твёрдому, как будто надёжному, голосу. Правда, спустя минуту мужчина добавил: — Я ничего с тобой не сделаю, — но это было исправление, вовсе не угроза. — Но вы ведь пришли не затем, чтобы зонт мне вернуть, — ровно ответила Мэрико. В иной ситуации её бы возмутило, что незнакомец без разрешения и так быстро перешёл на «ты», да ещё и назвал её ласковым «Мэри» но с этим человеком…это как будто бы было само собой разумеющееся. — Что ты знаешь обо мне? — спросил мужчина, и в этот момент его взгляд изменился. Он стал цепким и словно бы иголкой ударил в Мэрико, будто пытался уловить в её словах или поведении малейшую деталь, которая сказала бы ему о чём-то. — Ничего, — Мэрико развела руками, словно показывая это «ничего». — Я даже имени вашего не знаю. Он отчего-то едва заметно усмехнулся. — Плохая память на лица? Окумура скрестила руки на груди. Да, попал в точку. — Да. Вы хотите сказать, что я вас знаю? — уточнила она. — Фото должна была видеть, — несколько уклончиво ответил «босс» и хотел было поднести руку к боку, но остановился, отдёрнув самого себя. «Ранен он что ли?» — подумала Мэрико, вспоминая его состояние во время их первой встречи. — Под «фото» вы имеете ввиду фоторобот или редкий снимок опасного преступника? — Мэрико неуклюже замаскировала догадку под шуткой. — Второе, — просто ответил мужчина. Окумура же сперва растерялась от его прямоты и решила озвучить свои мысли. — Вы слишком честны с человеком, которого потом собираетесь спокойно отпустить, — серьёзно и мрачно сказала она. Обычно после вот таких «разговоров по душам» и находили тело одного из собеседников. — Я не буду повторять, — отрезал «босс», имея ввиду, что он не причинит Мэрико вреда, а она сама поняла, что ей уже надоело мысленно так называть этого незнакомца. — Тогда можно и имя ваше узнать? Или и мне скажете называть вас «босс»? Он с долю секунды смотрел на Мэрико так, будто думая, отпускать ли ему следующую реплику: — Нет, тогда это будет похоже на ролевые игры. Окумура поморщилась и встряхнула головой. Эта его манера речи постоянно сбивала её с толку. Или он просто-напросто смеялся над ней. Мужчина вдруг заговорил вкрадчиво, впервые…не угрожающе, но очень настойчиво: — Мэрико, я отдам приказ, и тебя не тронут. Но ты не должна пытаться узнать что-то обо мне и рассказывать кому-то о наших встречах, ты меня поняла? — Да, — ответила Окумура, на самом же деле размышляя о том, может ли она доверять Чифую, и есть ли поблизости камеры наблюдения, которые могли бы заснять, чёрт его дери, «босса». А тот как будто мысли умел читать. — В будущем ты можешь стать хорошим юристом, но сейчас ты лишь девчонка, которую станут искать лишь родители, да пара дружков, и, поверь мне, не найдут. — Вы сказали, что меня не тронут, — напомнила Мэрико. — Да, потому что сейчас ты никак не перешла нам дорогу, — ответил мужчина и видимо решил, что пора завязывать с этим разговором, так как резко сменил тему, на ту, ради которой, скорее всего сюда и пришёл: — Я хочу узнать о Каори Такэде. 2005 год. Отогнав толпу «Свастонов» от больницы, Майки направился на поиски Эммы. Кого-кого, а вот её точно нельзя сейчас оставлять одну. Сестру Майки нашёл как раз в разгар её спора с медсестрой, объясняющей, что она не может сейчас пройти к Дракену. Майки и сам бы очень хотел увидеть друга, но тот всё равно пока оставался без сознания, и, к счастью, времени после у них будет предостаточно. Парень не придумал ничего лучше, чем обнять Эмму, которая тут же вновь разревелась. Когда плач сестры перешёл в всхлипывания, Майки сказал: — Поехали домой, сестрёнка. Эмма дрожащими руками вытерла лицо, старший Сано крепко поддерживал сестру, чувствуя, как она вся трясётся. Эмма вдруг попыталась что-то сказать, но у неё вырвался лишь судорожный вздох. Совладав с собой, она, заикаясь, спросила: — А М-мейко? Т-ты вид-дел её? Т-то есть в-видел к-конечно…она в п-порядке? Майки не дал тени опуститься на его лицо — сестра и так еле-еле успокоилась. Он лишь терпеливо ответил: — Потом, Эмма. Сейчас нужно отвести тебя домой, — Майки слегка усмехнулся, надеясь переменить тему: — Дедушка нас убъёт, — никакое обсуждение Мейко «потом» парень не планировал. — Дай я-я хотя б-бы поз-звоню ей, — проговорила Эмма. Старший Сано решил, что лучше уж позволить сестре сделать то, что она хочет, да отвезти её уже наконец домой. Нормального разговора у них всё равно сейчас не выйдет. Хотя Майки не мог придумать, что же он скажет Эмме позже. «Я запрещаю тебе общаться с Мейко, потому что…это и так понятно»? Он считал, что это действительно было понятно. Спустя несколько минут, после того, как Мейко не ответила на несколько звонков, Эмма воскликнула, сама не понимая, чего требует: — М-майки! — Что? Может она спит или ещё что, нелёгкий был день, — пожал плечами Майки, чувствуя, как неприятное чувство, словно кобра начало сдавливать грудь. Избитая девушка одна пошла домой. Она могла просто не дойти — упасть где-нибудь без сознания. А могла нарваться на членов «Мёбиуса». Мейко — явно не тот человек, на помощь которому Майки бросится, не задумываясь. Но и не тот человек, которому он пожелает всего наихудшего. И сестрёнка снова рыдает… Чёрт. — Где она живёт знаешь? — спросил Майки. Эмма кивнула и назвала адрес. — Сейчас ты домой, я её поищу. — Н-но… — Без «но», Эмма, — отрезал Майки и без того чересчур длинную ночь, плавно перешедшую в день, нужно было завершать. Майки заранее решил, что остановиться в паре метров от их дома — не хотел попадаться дедушке на глаза. Утром у старика его тренировки, а к вечеру он уже и успокоится. — Без выкрутасов, давай домой сразу, — строго сказал Майки, а Эмма, то ли слишком уставшая для споров, то ли просто не привыкшая к такому тону брата, лишь согласно закивала головой. — Подожди, я тебе телефон вынесу! — в последний момент сообразила сестра. Чуть больше, чем через минуту младшая Сано выбежала из дома и отдала брату его телефон. Послышался суровый голос дедушки. Ничего страшного — старик у них не тиран, а на свою любимую внучку даже голос никогда не повышает. Влетит Майки, конечно, за вид сестры на грани истерики, но это дело десятое. Всё ещё было темно, когда Майки проносился мимо огоньков вечернего Токио: украшений к празднику и привычных вывесок клубов, магазинов. Когда-то они были в этих местах, смеялись, ссорились, мирились и снова куда-то бежали. Майки забыл, какой была их последняя встреча в этих местах. Тогда Сано не знал, что это больше не повторится, что ниточка этой повседневности оборвётся так внезапно. Иначе бы он постарался запомнить. Мейко. Она была виновата во многом. Но сейчас Майки думал о другом — случись с ней что сегодня, виноват будет он? — Живи, — прорычал Майки, мчась по тёмным улицам. Сейчас Каори Такэда — это чужой человек, которого Майки хотел бы держать подальше от себя и своих близких. Но он желал, чтобы с ней всё было хорошо, только потому что когда-то она была Леди. И ещё совсем чуть-чуть потому что она была первым человеком, которого он любил.***
Её квартира оказалась открытой. Внутри всё было перевёрнуто так, будто бы кто-то в спешке собирал вещи и убегал отсюда — вон, даже дверь не закрыли. Быстрым шагом Майки прошёл сначала в первую комнату, затем во вторую, которая оказалась кухней, и наконец дошёл до прикрытой двери. Сано стукнул по ней кулаком и тут же вошёл. На долю секунды Майки показалось, что он простил её. На какую-то жалкую долю секунды. Окно было полностью открыто, сама же Мейко полулежала на подоконнике, казалось, чуть подтолкнёшь её, и девушка упадёт. И кровь. На кровати, на полу, на подоконнике, на самой Мейко. Майки не медлил — он быстро схватил со стула то ли тряпку, то ли майку и тут же оказался возле девушки. Он немного сдвинул Мейко, как будто она действительно могла упорхнуть, чтобы неминуемо разбиться. Майки кое-как перетянул рану на руке девушки, а после взял её на руки. Врачом Сано не был, но догадывался, что, если бы вена действительно была перерезана, крови бы было гораздо больше. Это успокаивало. Но всё равно она была мертвецки бледная и эти синяки… Вновь направляясь в ту же больницу, Майки прижимал девушку к себе и не мог не заметить, что она стала ещё более худой с их последней нормальной встречи. Какой был этот год для Мейко? «Ты добилась, чего хотела?», — без злобы, только с каким-то печально-уставшим интересом мысленно обратился к ней Майки. «Стоило оно того?». Холодная. Она была слишком холодной. Майки сжал челюсти. Ну уж нет. Она не настолько жестока.***
— Мам, тебе не холодно? — тихо спросила Каори. Мама, в лёгком белом платье стояла рядом, прямо здесь, утопая босыми ногами в снегу. — Что ты, милая, я давно не чувствую ни тепла, ни холода. Только по твоим рассказам и помню, какого это, — ласково ответила мама и нежно провела рукой по щеке девочки, но та отчего-то отлетела назад и вдруг поняла, что плечи её сжимает бабушка. Такого её дрожащего голоса Каори никогда не слышала ни до, ни после: — Вот она твоя мама, — сказала бабушка и указала на какой-то почти прямоугольный камень с надписями. Но Каори смотрела в сторону, не там, не там, где стоял странный камень, так меняющий бабушку, а вот здесь рядом была мама. Бабушка вдруг исчезла, и теперь Каори больше никто не держал. Она сама сжимала в объятьях маленькую Эмму. Майки перекинул руку через плечи обеих девочек. — Знаешь, если бы ты сделала хотя бы что-нибудь, мы бы здесь не стояли, — заметил Шиничиро. Каори закрыла глаза и прошептала: «Не надо». Но Шиничиро продолжил говорить с такой несвойственной ему злостью: — Ты трусливая эгоистка! Открой глаза! Смотри! Смотри! — Нет, пожалуйста!.. — взмолилась Каори, распахнув глаза, теперь она могла прочесть надпись на этом дурацком камне: «Шиничиро Сано. 01.08.1980 — 14.08.2003». — Я знаю, что на самом деле во всём виновата ты, — вдруг холодно сказал Майки и толкнул Каори вперёд, она упала, разбив в кровь колени и стукнувшись головой о надгробие. А позади что-то кричала Эмма… Каори прижала ладонь к ранкам и этой же рукой попыталась вытереть слёзы, размазывая кровь по лицу. «Ран Хайтани. 26.05.1987 — 28.05.2004. Риндо Хайтани. 20.10.1988 — 28.05.2004». — А я говорила, так они и закончат, — самодовольно пророкотала бабушка. — Замолчи! — хотела закричать Каори, но вдруг почувствовала, как ей сдавили горло. Сзади стоял Казутора, с обезумившим взглядом душащий её. — Всё могло быть по-другому, всё, милая Мейко, — бормотал он. Неожиданно Каори вдруг кто-то дёрнул вверх и поставил на ноги. Сейчас девушка смотрела на могилу бабушки. — Мне не больно, — сказала Каори и посмотрела на приобнявшего её Майки. — Я держу тебя, — только и ответил он. Девушка прерывисто выдохнула и воскликнула: — Мне жаль, мне так жаль, Майки! Он посмотрел на неё жестоким взглядом пустых глаз и вместо столь желанных слов ответил: — Да кого это волнует? Каори просыпалась медленно, словно после тяжёлой болезни. Девушка не сразу смогла вспомнить, что произошло, когда она в последний раз была в сознании. Да и вообще, что было реально, а что — лишь полусонным бредом. Третье августа. Фестиваль Мусаши. Дракен… Такэда почти что подскочила на кровати, тут же впала назад, судорожно ища в памяти настоящее воспоминание о том, чем завершилась стычка с «Мёбиусом». «Всё хорошо, он жив. Он жив», — успокоила себя девушка. Да, конечно, ей лишь снились похороны…много похорон — действительно прошедших и нет. Следующая мысль зацепилась за «пустое» воспоминание. За те моменты, в которые она стояла на подоконнике. Подумать только, она ведь действительно считала, что это её последние мгновения, в которые она может видеть Токио. Голос и руки, которые остановили её, будто бы усадили на подоконник… Такэда резко распахнула глаза, но взгляд сфокусировался не сразу, а потому девушка положилась на осязание, проведя ладонями по поверхности на которой она лежала. Это была немного жестковатая постель. Наконец, хлопнув глазами ещё несколько раз, Каори увидела, что белые цвета преобладают в комнате. Больница. Других вариантов не было. Но как?.. Девушка потёрла ладонями лицо, прогоняя сонливость, и вдруг удивлённо уставилась на свою перебинтованную левую руку, которая не сильно, но периодически простреливала болью. Что за?.. А, точно, Царуми… Но как так вышло, что… — Спокойно, это называется рука. Каори резко дёрнулась в сторону и повернула голову, наконец заметив, что в палате она вообще-то не одна. Рядом с кроватью, закинув одну ногу на другую, разместился (девушка бы сказала, развалился) Ран Хайтани собственной персоной. — Чёрт! — от испуга выругалась Такэда. — Приятно познакомиться, дьявол, — ухмыльнулся Ран. Каори закатила было глаза, но действие отозвалось болью в висках и лбу. Она медленно полуприсела на кровати и уточнила: — Это ты так показываешь, как мы с тобой распрощались в Киото и больше не видимся? Лицо Рана вдруг ожесточилось, но Каори успела уловить в нём что-то такое, о чём никогда бы не подумала, что-то похожее появлялось в Шиничиро перед тем, как он начинал отчитывать Майки. — А я не думал, сестрёнка, что за тобой необходимо постоянно присматривать, — холодно сказал старший Хайтани и указал на пострадавшую руку Каори. — Мне что тебя запереть, чтобы ты не!.. Он вскочил, чуть не опрокинув стул в порыве гнева, и сделал несколько шагов по палате. Ран вперил в сестру яростный взгляд и ровно отчеканил: — Если надо, я действительно тебя закрою. И плевать мне на твою учёбу, дружков и прочее! — Да с чего ты так взбесился?! — не выдержала Каори, неуютно поёжившись. — С того, что ты себе вены вскрыла! — прикрикнул на неё Ран. — Попыталась. Злость Каори, как испарилась. На её губах вдруг расцвела не насмешливая, а самая что ни на есть искренняя, довольная улыбка. — Ты тут от беспокойства за меня изводишься? — девушка почти что без удивления поняла, что попала в цель, судя по тому, как Ран резко замолчал и помрачнел ещё больше. «Ах да, простите, я забыла, что подобные чувства заблокированы для Хайтани», — подумала Каори и произнесла, как можно увереннее: — Довожу до твоего сведения, дорогой братик, что я не пыталась вскрыть вены. Хотела выйти подышать свежим воздухом через окно. Но сейчас не об этом. Сейчас нужно убедить брата в том, что не за что ему ей голову сворачивать. Ран вздёрнул бровь, явно не веря. — Я не дура, хотела бы — резала бы вдоль, а не поперёк, — сказала Такэда, и ей показалось, что вот сейчас Ран точно взорвётся и убьёт её собственными руками. — Шучу. — Лечи свой юмор, — бросил старший Хайтани, но, как ей показалось, поверил. Каори, зная брата достаточно хорошо, успела уловить перемену в настроении. В нём закипал другой гнев. Да, ясно — если не Каори себе руки резала, тогда кто-то другой. — Царуми, — произнесла девушка и слова эти в скором времени возымеют такой же эффект, как если бы Такэда в упор выстрелила бы в Царуми. Каори это совершенно не нравилось, но, как выкрутиться, она не знала. А Ран ещё, чего доброго, на «Свастонов» подумает. Зачем Царуми попробовал вскрыть ей вены? Такэда лишь предполагала, что, избивая, он в какой-то момент решил, что убил сестру и попытался выставить её «смерть», как самоубийство. Резать нужно было глубже. — Ну так что, опека строго режима отменяется? — спросила Такэда. — Посмотрим на твоё поведение, — ответил Ран. Каори уже не задерживалась на мысли о том, что старший Хайтани говорит, подразумевая обоих братьев, но по факту рядом с ней лишь один. Вот ни капельки её это не волновало. Всё равно. — Интересная ситуация вышла у «Мёбиуса» с «Тосвой», не находишь? Старший Хайтани вопросительно вздёрнул бровь, говоря последнюю фразу. «Так вы друзья, как раньше? Ты снова в «Тосве»?», — примерно так можно было считать выражение его лица. Каори улыбнулась и ответила неполно, но вполне ясно, хотя бы брат должен был понять: — Для того, чтобы быть «Свастоном», я слишком плохо дерусь, — девушка хмыкнула. — Настолько плохо, что сама себе могу сломать ноги. В переносном смысле уже сделала это. — Ну да ладно, — Такэда хлопнула руками по коленям, тут же потреся перебинтованной — её нужно было поберечь. — Ты что–то ещё хотел? Каори не хотела поскорее выгнать брата, но уютные семейные посиделки им всё равно не грозят, а разговор этот начал принимать неловкий оттенок. — Вляпаешься снова — придушу, пиявка, — ответил Ран, Такэда потянулась и дёрнула его за одну из косичек: — Свою любимую сестрёнку? — Для «любимой сестрёнки» сделаю исключение — просто пристрелю, — смилостивился старший Хайтани, отпихнув руку девушки. Встав, он через миг обернулся и грубым голосом добавил: — Каори, — Ран вдруг подцепил одну из прядей её волос и дёрнул вниз: — Поправляйся. И, как ни в чём не бывало, направился к выходу, Такэда только и успела бросить ему в спину: — Привет Риндо. — Передам, он как раз спрашивает о тебе, — ответил Ран, достав телефон, уже почти скрывшись. Каори улыбнулась, желая не задумываться о том, действительно ли Риндо написал Рану о ней или нет. Такэда вздохнула. «Так, ладно, это, конечно, очень мило, но я надеюсь, что они позволят мне разобраться со всем самостоятельно». Как — уже другой вопрос. Каори всё же не хотела бы быть под контролем Хайтани. Хотя насчёт этого поздно уже что-то думать — она жила в их квартире и на их деньги. Девушка не могла отделаться от мыслей о том, что пока Хайтани конкретно для неё делали только хорошее, но она всё равно боялась, что одно её неосторожное действие приведёт к тому, что браться сменят милость на гнев. И ни одно ностальгическое воспоминание о «младшей сестрёнке» уже не будет для них аргументом. «Пока, пока, просто будь благодарна за всё, что они для тебя сделали. Лучше подумай о том, что собираешься делать дальше. Царуми, скорее всего, сбежал, о нём можно забыть. Уже радует. Теперь я одна… Опека должна докопаться? Если да, то всё-таки, хочешь-не хочешь, придётся звонить Рану или Ёсидо-сан. Хотя до Дракена столько лет никому не было дела. Кстати, нужно зайти к нему. Или ни в коем случае этого не делать?.. Потом решу. Больше всего сейчас интересно вот что — «Мёбиус» собирается мне мстить или я даром им не сдалась? Надеюсь, что второе. Иначе мне будет опасно ходить одной». Такэда потёрла переносицу. «Ладно, ничего. Будешь решать проблемы по мере их поступления». Каори спрятала лицо в сгибе локтя. Получается даже не вчера, а сегодня она была готова покончить с собой. А что же сейчас? Все её опасения, переживания, эти эмоции приходили словно бы по рефлексу. Девушка задержала дыхание, пытаясь прислушаться к собственным ощущениям. Она устала и не очень-то хотела что-либо делать. Уходить, то есть уходить навсегда, ей не хотелось. Но, с другой стороны, не так уж сильно она и боялась расправы от кого бы то ни было. Кажется, на никого не любила. И ей осталось лишь стоять в руинах из собственных решений, смахивая с себя пепел безвозвратно ушедших счастливых дней. Может быть, люди, которые не боятся смерти не желают уходить из жизни? Может быть, им просто нечего, а самое страшное — некого терять? Девушка выдохнула, подумав «Не волнуйся, вечность не проживёшь». Вслух же она произнесла: — Ладно, хватит ныть, раз смерть откладывается. Шиничиро, законченный оптимист, как-то сказал: «Проблема — это когда между датами появляется тире. Остальное так — мелочи жизни». Вот и Каори пройдётся по этим мелочам, даже уколов ноги, шаг за шагом наконец дойдёт.***
Майки снял с себя куртку и накрыл ею Эмму, которая наконец уснула на скамье в коридоре больницы. Видимо наконец подействовали те успокоительные, упаковку которых Майки отобрал у сестры, глотающей таблетку за таблеткой и говорящей «не помогает». Ну ещё бы они помогали: сначала Дракен, потом Мейко. После того, как Майки отвёз последнюю в больницу, он позвонил Эмме и рассказал ей обо всём. Тогда сестра потребовала, чтобы он забрал её и привёз туда же. Не желая, чтобы Эмма одна поплелась сюда, Майки просто её послушался. Дверь палаты, в которой лежала Мейко, наконец открылась. Майки вперил мрачный взгляд в Рана Хайтани. Его же глаза отдавали яростью, лишь губы были растянуты в ядовитой улыбке. — Не думаешь, что это теперь твоя проблема? — проходя мимо, спросил Хайтани, но ответ Сано его совершенно не интересовал. Под «это» он имел ввиду Мейко? Майки заострил внимание на том, что его вопрос прозвучал чуть ли не как угроза. Какое отношение Мейко имеет к Хайтани? Не с ними же она провела этот год? Если так, то помощь Сано ей уж точно не требуется. Поразмыслив ещё несколько секунд, Майки пришёл к выводу, что если это так, то Мейко — дура. И она первый человек, которому помощь как раз таки требуется. Ну уж с тем, во что Мейко влезла сама, и на что Майки никак не мог повлиять, пусть разбирается сама. Не нянька же он ей в конце концов. А пока…ну что пока? По крайней мере на ближайшее время Майки решил оставить попытки полностью вычеркнуть Мейко и из воспоминаний, да бросить её на суд улицам. Ну а раз решил — то чего тут нюни распускать? Майки хотел было разбудить Эмму, послать её на разговор с Мейко, но потом передумал. Не будет же он в самом деле бегать от Мейко. Парень тоскливо подумал о том, что хотел бы он не то что поговорить, но хотя бы услышать мнение Дракена. Или на худой конец Мицуи, хотя Такаши посмотрит для вида самым суровым взглядом, да скажет «всех помиловать, всех простить». Что бы сказал Баджи? Он пусть и самую малость в чём-то изменился, но всё же остался… Баджи. Он был бы не в восторге. Но, если честно, больше всего здесь не хватало Шиничиро. Да и не только здесь. Зато был он, Майки. Парень бросил взгляд на сестру, решив, что ничего с ней за несколько минут не случится, и направился в палату к Мейко. Дверь открылась тихо, так что Мейко не сразу его заметила. А когда увидела, на мгновение её лицо исказилось так, будто бы она вот-вот разрыдается или рассмеётся. Но Мейко тут же провела ладонью по лицу, словно смахивая с него это дурацкое выражение. Девушка смутилась, слегка сжалась и побольше укуталась в одеяло. Её рука метнулась к немного спутанным, распущенным волосам, она попыталась как-то убрать непослушные пряди. Хотела привести себя в порядок. Вид у неё был потрёпанным и слегка болезненным. И ещё Мейко изменилась. Как будто выцвела. Сейчас Сано бы никогда не подумал, что эта девушка умеет дерзить, а половина её речи состоит из колкого сарказма. Впрочем, Майки было плевать на её внешность. Разве что его взгляд зацепился за темнеющие синяки на её руках и скуле. — Скоро тебя выпишут? — без предисловий спросил Майки, может быть, чересчур жёстким тоном. — Да, наверное, — неуверенно ответила Мейко и зачем-то быстро добавила: — Я не вскрывала себе вены. Это…не я. — А кто? — хмуро поинтересовался Сано. — «Мёбиус»? — Брат, сейчас его нет, — ровно, но тихо ответила Мейко, пожав плечами. Майки не нашёлся, как прокомментировать это. Мейко пытался убить её же родственник? А не тот ли непонятный тип, с которым она, по слухам, сбежала год назад? Если так, то, похоже, несладко её пришлось. Думая об этом, Майки не почувствовал ни капли злорадства, только… Мейко вдруг выпрямилась, а в её потухших глазах появился прежний отблеск гордости и упрямства. Она твёрдо сказала: — Ты не должен жалеть меня. — Я не жалею тебя, Мейко, я думаю, что с тобой делать, — «оцениваю, насколько сильно ты вляпалась». — Я… — она сглотнула. — Меня теперь не называют Мейко. — Мейано-Каори, как тебя не назови… — Майки не стал развивать эту тему, тем более что брови Мейк… Каори изогнулись и, удивившись собственным выводам, она спросила: — Это ты нашёл меня? И привёз сюда? Майки коротко кивнул и махнул рукой, будто бы девушка говорила о какой-то мелочи. — Я не хочу тебя пугать, но ты конкретно подставилась в стычке с «Мёбиусом». — Бывает, — снова с безразличием пожала плечами Каори. С деланным безразличием, как показалось Майки. Девушка прикусила губу. — Я понимаю, разберусь. — Поживёшь пока у нас, — наконец проговорил Майки, не желая растягивать этот разговор. Он надеялся, что ему не придётся разъяснять, что это не значит…ничего. Разве что то, что он — конченный идиот. Каори молчала, словно собираясь с силами для ответа: — Нет, — она сминала в руках одеяло, и было такое ощущение, будто больше всего она хотела согласиться. — Если ты… — девушка подняла глаза к потолку и всё-таки сумела не дать внезапным слезам вырваться наружу. — Ты ошибаешься, если думаешь, что я сделала…всё это только для того, чтобы вы мне помогли! Не то что бы Майки думал об этом, но он не смог удержаться от вопроса, немного повысив голос: — Так зачем ты вернулась?! Именно тогда, когда жизнь снова начала казаться правильной и привычной без неё, она вернулась. Ведь уже можно было оставить так, как вышло! Зачем снова всё это поднимать? — Я хочу, чтобы ты…вы меня простили. Майки, мне ничего не нужно, я правда хочу лишь того, чтобы вы меня простили. Я не прошу возвращать прежние отношения, если хочешь, ты меня больше не увидишь! Я только не хочу…не могу остаться для вас… всего лишь предателем, то есть… Она отвела взгляд и покачала головой. — Прости, — прошептала Каори и в следующих словах девушки было столько отчаяния, но Майки действительно не было жаль её. — Я не знаю как, но я могу…я могу ведь заслужить прощение? — Прощение? — сухо переспросил он. — Я пытаюсь тебе помочь только потому что сейчас ты слабачка, которую могут прихлопнуть, как муху, будь на твоём месте любая другая девушка, я поступил бы точно также, и это не значит, что я готов простить тебя. Каори опустила взгляд, не смея слова вставить в свою защиту. Испугалась его? Или правда ощущала свою вину? В любом случае, раз уж начал, Майки продолжил: — Ладно я, та записка…это было просто глупо, может я там тебя не понял. Но ловушка «Вспышек» и… — на это Майки злился больше всего. Сано чувствовал, что ещё немного, и он сорвётся. —…Баджи и Мицуя! Ты понимала, что творишь?! Чем это могло закончиться?! И вдруг Каори посмотрела на Майки с неподдельным замешательством. — Баджи и Мицуя? Я же не…ничего им не сделала, — робко произнесла она и снова отвела взгляд. — То есть конкретно им. Сано чуть было окончательно не взбесился — неужели она действительно не понимала, что делает?! Но гнев ушёл так же быстро, как и появился. Хотя бы потому что голос Каори звучал так искренне удивлённо. Сама по себе девушка сейчас выглядела такой уязвимой и открытой, что Майки понял — сейчас он может окончательно сломать её. И Каори ему это позволит, приняв за наказание. Даже сопротивляться не будет. Майки скрестил руки и прислонился к стене. Он планировал лишь помочь Каори, но возвращаться к прошлому, что-то там выяснять — нет. И всё же он сказал: — Объясни, что тогда произошло. — Я не смогу оправдаться, — призналась девушка. — Не сможешь, — согласился Майки. — Но я хочу понять. Каори посмотрела в окно, собираясь с мыслями. Она помрачнела, словно перебирала в голове то, что вовсе не хотела вспоминать. В какой-то момент её губы дёрнулись в горькой улыбке. Девушка посмотрела на Майки, и он понял, что ни на миг не засомневается в правдивости её слов. И потом она заговорила. 2017 год. Мужчина не спрашивал про тот странный, пугающий рисунок, он утверждал и ждал от Мэрико ответа. Она попыталась подобрать нужные слова, вопреки всему ощущая, что сейчас будет решено, «казнят» её или «помилуют». Так, ну по поводу того, что за ней следят и спрашивать не стоит — это и так понятно. Она замечала двоих мужчин, которые слишком часто оказывались неподалёку, но списывала всё на собственную мнительность. Окумура была практически на все сто пять процентов уверена, что следили за ней по приказу этого самого «босса». — Я не понимаю, — дрогнувшим голосом произнесла Мэрико. — Я тоже, Каори, — ответил мужчина. Она склонила голову набок и слегка улыбнулась. На том листе с подписью «Мейано-Каори Такэда» была нарисована она сама. 2005 год. Баджи вертел в руках оберег, вглядываясь в фото, ища ещё какие-то мелкие детали, которые были изменены. Но более всего он рассматривал лицо девчонки, которое никак не давало ему покоя. «Кто же ты такая, Леди Мейко-Каори?», — раздумывал он. Раньше Кейске даже не заметил этого — детское личико, особенно девушки, сильно отличалось от взрослого, женственного лица. Этой ночью ему было как-то не до разглядывания внешности этой «многоимённой». Но уже тогда в его голове словно бы что-то щёлкнуло. А в его удивительных обстоятельствах пренебрегать такими догадками явно не стоило. Хотя может быть у него просто уже едет крыша. Мало ли кого напоминает ему эта Каори. Баджи перерыл всю комнату, но так и не нашёл других фото или чего-то ещё, что могло бы подсказать ему ответ в этой загадке. Хотя Кейске и не рассчитывал найти розовый ежедневник, в котором « этот он» описывал свою «эту жизнь». Баджи хлопнул себя по лбу — мама! Вот у неё точно был фотоальбом и, похоже, «этот Кейске» дружил с этой девчонкой, должна же она попасться хотя бы на одном фото! — Ма! — крикнул Баджи, потом прошёл на кухню. — Слушай, у тебя есть фото Каори? Мама остановила нарезку морковки и словно бы на всякий случай отложила нож. Она вздохнула, хмуро смотря на сына. — Ты имеешь ввиду Мейко? — голос мамы вдруг стал строгим: — Я тебя тогда сказала, повторю и сейчас, не дам я тебе выкинуть ваши фото! — Да я не это… — ну, если эта девчонка предала «Тосву», в его характере сжечь к чертям всё, что напоминало о прежнем «друге». — …не помню я её. Хочу посмотреть, может, вспомню чего. Мама тут же смягчилась, лишь обеспокоенно что-то сказала себе под нос, но спустя несколько минут фото отдала. Только вот и они оказались бесполезными — Кейске бы увидеть эту Каори постарше, но тут тоже была запечатлена лишь девчонка. Адрес что ли её узнать? — Хорошая девочка. Вы так общались… — мама посмеялась. — Ну вот, как кошка с собакой, честное слово. Или брат с сестрой. Доставать маму не хотелось, но и играть после каждого вопроса в напряжённую молчанку-гляделку со «Свастонами» тоже. — А что с сестрой случилось? — небрежно поинтересовался Баджи. Мама тут же перестала улыбаться. — Это я у тебя хотела узнать! — она снова вздохнула и возмущённо продолжила: — Пришёл домой и заявил: «Мама, мы больше не говорим о Мейко». Я тогда уж самое страшное подумала. — Не волнуйся, мам, разберусь я с ней, — пробормотал Кейске, заметил, как напряглась мама и пояснил: — То есть, разберусь, кто она…э-э, в смысле, нормально всё будет. — Кейске, прошу тебя, скажи мне правду… «Правду» для мамы нужно было как следует продумать и перевернуть, а потому Баджи поспешно сказал: — Извини, давай чуть позже, хорошо? Мне ща нужно за Чифую зайти, и вообще бежать уже пора! И также поспешно он ушёл, стараясь заткнуть чувства вины при виде поникшей, слишком рано постаревшей женщины. Баджи пришёл к Чифую без какой-то цели, просто нужно же было ему куда-то идти. Одно радует — друг действительно оказался дома. Как только дверь открылась, Кейске без особой надежды, просто потому что девчонка не покидала его голову, спросил: — У тебя фото Мейко не найдётся? Недавнее какое-нибудь. Перед тем, как нахмуриться, Чифую презабавно вытаращился на него. — Да где я возьму «недавнее»? — ответил он. — А если поискать? — хмыкнул Кейске. — Ну не недавнее, а года прошлого хотя бы. — Баджи-сан, тебе прям очень нужно? Зачем? — ещё более хмуро спросил Чифую. «Я тебя очень уважаю, но иди-ка ты на хрен, Баджи-сан» — так и читалось между строк. — Для общего развития. Так найдёшь, не? Баджи с Чифую прошли в комнату последнего, где тот добрые сорок минут искал коробку, которая в итоге оказалась под кроватью, скрытая кучей прочего хлама. Наконец несколько смущённый Мацуно протянул Кейске немного помятый снимок. — Ещё кого-нибудь найти? — поинтересовался Чифую, явно не горя желанием откапывать ещё чьё-то изображение. — Фото Аканэ Арахи у тебя есть? Знаешь же её? — рассеянно пробормотал Баджи. — На кой оно мне? — слишком быстро ответил Чифую и с нотками недовольства буркнул: — Вы же её даже не знаете. Но Кейске проигнорировал и то, что сказал Мацуно, и то, что его на этом фото, как и ещё четверых человек, награждали за победу то ли в каком-то конкурсе, то ли в олимпиаде. Она, конечно, изменилась. Но теперь, смотря на неё пятнадцатилетнюю, в этом нежном платье и с распущенными волосами, Баджи не мог не узнать её. «Мэрико, ты и есть Мэрико», — подумал Кейске. Так, за это можно попробовать зацепиться. Как у неё так сильно переменилось прошлое? Почему Мэрико в «этой» жизни называет себя Каори? Или на самом деле Мэрико всегда была Каори?