Под нейтральным флагом

      Джуди облокотилась о борт и положила подбородок на кулачок. На её мордочке застыла восхищённая улыбка, а рассеянный взгляд блуждал то по водной глади, то по суете просыпающейся набережной, то устремлялся в безоблачное небо. Звуки с берега становились всё менее различимы, и их заменяли плеск воды под вёслами, стук деревянной жерди о борт, задающий ритм гребцам, скрип, сопровождающий движение судна и изредка — голоса матросов.       Буксируемая «Скумбрия» медленно выходила от пристани. Двухмачтовая шхуна, имея длину в двадцать пять метров по килю, заметно выделялась среди множества мелких торговых и рыбацких судёнышек, заполнявших окрестности скромного порта, чем приковывала к себе многочисленные взгляды детворы. Джуди помнила, как сама с трепетом провожала взглядом корабли, погружаясь в романтику дальних странствий в своих фантазиях, и теперь, поглядывая на берег, с гордостью ловила восхищённые взгляды. — Благодарю! Отцепляйте! — стоявший у бушприта рысь махнул лапой зверям в вёсельной лодке и, взяв в лапы канат, повернулся к палубе. Процедура постановки парусов за многочисленные проведённые вместе месяцы в море была хорошо отлажена командой, и моряки уже заняли свои привычные места, ожидая команды. Лишь усевшаяся у смотанных швартовых тросов крольчиха растерянным взглядом искала себе место, искала хоть один свободный конец троса, но ей роли в небольшом, но организованном и слаженном экипаже не находилось. — Ставьте стаксель и кливер! На фоке и гроте — приготовиться! — крикнул Том матросам на палубе, после чего его взгляд зацепился за растерянную крольчиху, вопрошающе смотрящую на капитана. Кот на мгновение замешкался, но тут же вспомнил про канат, сжатый в лапе, которой он уже собирался задумчиво почёсывать затылок. — Вот, смотай-ка и его.       Расположенные между бушпритом и фок-мачтой треугольные паруса вскоре были расправлены и наполнились ветром, отчего шхуна начала неспешно поворачивать, стремясь встать равно кормой к ветру. Как только судно стало становиться по ветру, пара матросов, навалившись на фалы, занялись постановкой грота и фока. Даже несмотря на используемые блоки, работа была тяжёлой: моряки должны были поднять гафель вверх по мачте, тем самым растянув парус между элементами рангоута. Джуди оставалось лишь с интересом, но в то же время с примесью зависти наблюдать за работой уже бывалых моряков, колыханием на ветру ещё не полностью расправленного паруса, движением многочисленных окутывающих судно канатов. Вскоре «Скумбрия» шла почти под всеми парусами, а на палубе стало на один смотанный канат больше.       Немного пройдя вдоль острова, судно наконец-то легло на курс. В тот день ветер был на стороне мореходов, и маневров больше не предвиделось, а значит день обещал быть не очень трудным. Остров медленно превращался в тонкую зелёную линию на горизонте, солнце заставляло искриться небольшие волны на морской глади и играло отбрасываемыми оснасткой тенями на палубе. Все эти уже привычные, но всё ещё не менее зачаровывающие картины вкупе с благоволящим экипажу шхуны морем задавали оптимистичный настрой морякам. — Не расслабляемся! Поставить марсель! — скомандовал Том, закончив осматривать судно. Марсель — единственный прямой парус на «Скумбрии», располагался на фок-мачте и был самым сложным в управлении — для его постановки, уборки или изменения площади было необходимо взбираться на мачту. Это цена за его эффективность при попутном ветре и, как следствие, большую скорость судна по сравнению с шхунами без прямых парусов. Решив хвататься за любую возможность поучаствовать в жизни корабля, Джуди вскинула ушки и вскочила с места. — Разрешите мне! — она, не дождавшись ответа, упрямо схватилась за вант, намереваясь попробовать с его помощью взобраться к парусу, но её остановила схватившая её за запястье когтистая лапа. Обернувшись, она увидела Арнольда — уже возрастного волка, схватившего её всеми тремя оставшимися на правой лапе пальцами. Будучи бывшим канониром военно-морского флота, он руководил скромной батареей «Скумбрии» и всем остальным, что связано с самозащитой экипажа. Дел в этой сфере на борту шхуны, как правило, было немного, и обычно Арнольд просто помогал остальным членам экипажа чем мог, совершая ту или иную мелкую работу на судне. — Не стоит, мисс. Всё же это немного отличается от лазанья по яблоням в саду вашего батюшки, — он дружелюбно улыбнулся. Тем временем инициативу у Джуди уже перехватил хорёк, начав ловко взбираться вверх по переплетению канатов. — Да, Джуди. Думаю, тебе не стоит. Можешь, например… — Том замолчал, пытаясь придумать для рвущийся в бой крольчихи поручение, выполняя которое она не могла навредить себе, кораблю или кому-то ещё, при этом не обидев её. — Но почему?! — крольчиха, топоча лапкой, просверлила взглядом капитана. — Я же могу, вы ведь знаете! — Потому, что это не безопасно, Джуди. Я хочу вернуть тебя родителям целой. — Произнёс рысь, нахмурившись. — То есть за других вы не переживаете? — крольчиха прикусила язык — такими словами можно задеть капитана, а портить отношение с ним и с командой — зверьми, чьё признание она так надеялась получить, — ей совсем не хотелось.       Впрочем, Том лишь ухмыльнулся, а откуда то из-за спины Джуди раздался тихий смех. — Ну, ему-то не вперво́й, — вмешался в разговор ранее молча наблюдавший за этой сценой пожилой волк и, прикрывшись лапой от солнца, поднял взгляд на хорька, который, стоя на тросе, растянутом между концами реи, работал с парусом. — Всё бывает в первый раз, — парировала Джуди, тоже устремив взгляд вверх. — Да, но оно тебе надо? Ты хочешь посмотреть мир или заработать мозоли, а скорее всего и что нибудь похуже? — вскинув бровь, ответил капитан. — Но если уж так хочется чем-нибудь заняться, то вон, иди к Маркусу, он тебе покажет что к чему, — сказал Том, указав на стоящего у румпеля барсука.       Остаток дня был проведён крольчихой в совершенствовании своих навыков рулевого. Маневров со сменой галса не совершалось, и работа рулевого сводилась к удержанию судна на курсе и его корректировке из-за периодически менявшегося на румб в ту или иную сторону ветра, но стрелка компаса то и дело предательски соскальзывала с нужного деления, заставляя Джуди крепче сжимать румпель и изнуряюще пристально следить за стрелкой, ловя малейшее движение. — Ты не вперёд смотри, ничего кроме моря там в ближайшее время не появится. Смотри на паруса!, — Улыбнувшись, проговорил Маркус, уловив дёрганные движения крольчихи, и легко надавил на румпель. «Скумбрия» послушно привелась к ветру, кромка прямого фор-марселя загнулась, часть косых парусов немного заполаскали на ветру. Наклон руля в обратную сторону, и паруса вновь наполнены ветром. — Сейчас паруса настроены, просто держи так, как корабль сам хочет. Видишь, как колышется флаг? Сейчас ветер дует сбоку и немного спереди. Держи паруса на грани потери ветра.       Джуди кивала, внимая его словам, и аккуратно, боясь совершить что-нибудь необратимое, повторяла. Аккуратное движение руля на ветер — наветренная шкаторина марселя легко заполаскала, и Джуди тут же выровняла шхуну, удивительно податливую на таком ходу. Нужно сказать, такой энтузиазм крольчихи очень понравился Маркусу и он уже начал думать, что теперь может не стоять весь день под палящим солнцем без возможности отойти от руля, в то время как его товарищи, по большей части, либо играют в кости, скрывшись в спасительной тени парусов, либо отдыхают в шлюпке. Для Джуди же этот процесс, не успевший превратиться в рутину, был крайне увлекателен: ощущение того, что она ведёт многотонный корабль заставляло трепетать сердце юной мечтательницы. Впереди на многие мили простиралась казавшаяся бесконечной морская гладь, и богатое воображение, подпитанное множеством рассказов и баек мореплавателей рисовало картины миров, спрятанных за границами бескрайних морских просторов, удивительных существ, таящихся в морских глубинах. Она наконец-то могла ощущать себя одной из тех, кто не может устоять перед манящей неизвестностью. Тех, кто уверенным шагом ступает на не видавшие цивилизованного зверя земли, тех, кто смело ведёт корабль по водам, чью гладь никогда ранее не разрезал форштевень. Да, это были первые робкие шаги, но вдохновлённая Джуди искренне верила, что это маленький, но очень важный шажок к будущим свершениям.