Под нейтральным флагом

      Бриг продолжал одиноко бороздить воды спокойного моря, пытаясь найти своë временное пристанище посреди бескрайнего океана. Твëрдая земля под ногами, свежая еда и чистая вода из быстро бегущего по камням ручья, которой после долгой жажды всë никак не напиться — эти простые, но долгожданные для уставших моряков вещи впервые за долгое время были настолько близки. Вот-вот, ещё пару миль, а может даже кабельтовых, и горизонт немного приоткроет взгляду мореплавателей лежащую среди морской лазури тонкую зелëную полоску, отделяющую лазурную гладь моря от синевы безоблачного неба. Пара нетерпеливых матросов, забравшись вверх по мачте и встав на растянутый между концами реи трос, щурясь, усердно вглядывались в бескрайний горизонт. День уже клонился к вечеру, и экипаж хотел хотя бы увидеть берег до наступления темноты.       Джуди, заметив начавшееся на палубе оживление, сидя у фок-мачты, наблюдала за матросами, разделяя их воодушевление. От волнения невольно тарабаня лапкой по палубе, она пыталась оценить свои возможности на побег с судна. «С чего я вообще решила, что он меня с корабля отпустит?» — крольчиха невольно пересеклась взглядами с лисом, вальяжно прогуливающимся по палубе. Она состроила недовольную мордочку, он — криво ухмыльнулся и шутливо отдал честь. «Стоит признать, относится он ко мне неплохо… Как и стоит обращаться с ценным товаром, который ещё нужно продать, — грустно дополнила поток своих мыслей Джуди, но в ту же секунду её губы разъехались в улыбке. — И такое положение можно использовать!» — Земля! — раздался голос откуда-то сверху, и весь бриг будто бы вздрогнул. Сидевшие в предвкушении матросы разом повскакивали со своих мест, облепив фальшборта у мест крепления вант или собираясь у бушприта. Даже помогавший коку бурый лис, услышав долгожданное восклицание, молнией выбежал на верхнюю палубу, всë ещё держа в лапе кухонный нож. Вышел на палубу и делового вида лесной кот в белой рубашке с кружевами на рукавах и воротнике, лишь несколько раз до этого попадавшийся Джуди на глаза.       В трёх румбах по правому борту, в стелющемся вдоль берега вечернем тумане, угадывался берег. Сплошь покрытый зеленью, лишь немного поднимавшийся над водой остров Ром Кей манил моряков раскинувшимися вдоль береговой линии пляжами, изредка сменявшимися крутыми обрывистыми скалами, над которыми кружили бесчисленные полчища морских птиц. — А ну, разойдитесь, джентльмены! — встав у столпотворения на носу, скомандовал Николас, переложил сложенную подзорную трубу подмышку и хлопнул в ладоши. Толкая друг друга, матросы освободили место капитану и тот озабочено оглядел манящий к себе берег.       Прибрежные воды подобных островов изобиловали песчаными отмелями, которые, под действием течений и штормов, то появлялись из неоткуда, то исчезали без следа, размытые гневно рушившимися на них валами, то смещались — ничем не прикрытые берега островов регулярно испытывались разбушевавшейся стихией на прочность. Где раньше судно беззаботно проскальзывало из открытого моря в уютную защищённую бухту, не встречая никаких преград, месяц спустя корабль, ведомый опрометчиво решившим идти в сумерках капитаном, вздрагивал от подводного удара, зарываясь форштевнем в зыбкий песок. Осознавая риски подхода к неразведанному побережью в сумерках, Николас поцокал языком. — Думаю, нам ещё часа два хода. Должны успеть до заката… Не хотелось бы опаздывать, — он вновь бросил задумчивый взгляд вдаль и повысил голос. — Курс триста десять, Эд. После распорядись бросить лаг. Утром спустим лодку и разобьём лагерь. Все по местам! Нечего тут толпится, островов что ли не видели?       Команда, разочарованная тем, что спуск на берег откладывается, стала расходиться, лишь лесной кот задержался и, подождав, пока возле капитана станет посвободней, деловито подошёл к нему, на что обратила внимание сидящая неподалёку крольчиха. То ли ввиду присущей его виду тяги к пятнадцатичасовому сну, то ли из-за наличия у кота привилегии в виде собственной каюты, крольчиха почти не пересекалась с ним раньше. Джуди могла бы подумать, что перед ней штурман или старший помощник, но его почти полное безучастие в судовых делах ясно давало понять — белый свет своим появлением решил порадовать Оскар — ценнейший кадр на любом судне, каким-то чудом очутившийся на «Виктории» врач. — С вашего позволения, я тоже сойду на берег, хоть разомнусь немного, — кот демонстративно потянулся. — Да соберу кое-какие нужные… — Опять будешь свою бурду из перетёртых жуков делать, Оскар? — перебил его Николас, едва заметно улыбнувшись. — Тёртые жуки, к счастью, ещё есть, — лизнув палец и открыв книгу, он перелистнул несколько страниц, остановился на наброске какого-то растения. — Увы, опиума у нас нет и вряд ли когда будет, а с одним только ромом работать немного… — кот ненадолго задумался, подбирая нужное слово. — Немного негуманно. На этом острове должны произрастать цветы, чей сок, при нужной концентрации, обладает неплохим обезболивающим действием. — Что-то знакомое, — сказал лис, лапой немного наклонив книгу и разглядывая рисунок. — Это же эти, как их, полуночные… — Николас защёлкал пальцем, пытаясь вспомнить слово, так и вертящееся на языке. Он явно много раз видел похожее изображение на склянках, выложенных в ряд на рыночных лавках. — Испанцы зовут их «ночными горлодёрами», — подсказал лису Оскар. — Да, они и правда могут вызвать немного… Агрессивное поведение, но ничего страшного, кроме их прозвища, — до этого слушавшая этот разговор одним ухом крольчиха навострилась, услышав знакомое название. Ей не очень-то хотелось прыгать за борт со стоящего на якоре судна. Нельзя было упускать ни малейшего шанса попасть на берег более простым способом. — А ещё они могут вызывать очень бурные ночи, — дополнил товарища Николас, широко улыбнувшись и подняв на Оскара ехидный взгляд. — Да, я читал несколько заметок и о таком способе их применения, — произнёс Оскар, ответив улыбкой на это примечание друга. — Ладно, найдём кого-нибудь тебе в помощь, не переживай. Да вон хоть Джона возьми, — не отводя взгляда от собеседника, он показал в сторону бурого лиса, который, в свою очередь, оглянулся на крик выглянувшего из люка кока. — Но ты же знаешь, чем это кончится. В итоге искать буду только я, а этот парень опять пойдёт стрелять попугаев или ещё кого, — с толикой возмущения ответил кот. — Ну или, хотя бы, не давай ему ружьё. — Хочешь посмотреть на охоту камнями и палками? — лис широко улыбнулся, бросив взгляд на Джона, что-то выяснявшего, перекрикиваясь с коком через люк.       «Вот оно!» — крольчиха мало что расслышала в этой беседе из-за гомона, стоявшего на корабле, но одних лишь экзотических цветов ей было достаточно. Про «ночные горлодёры» она знала не понаслышке — мать выращивала эти растения во дворе их дома, дабы потом бабушка сделала из этих цветочков лекарство от всех болезней, да ещё какое-то «любовное зелье». Джуди хоть и относилась ко всем этим чудо-лекарствам скорее с насмешкой, но матери с садоводством регулярно помогала. Как только лис, сложив подзорную трубу, направился к расположенному напротив штурвала нактоузу, а кот побрёл вниз к своей каюте, крольчиха, не долго думая, юркнула в люк вслед за последним. — Оскар! — оклик из-за спины заставил врача остановиться, вопросительно оглянувшись на крольчиху. — Я слышала, что вам нужны «горлодёры». Они росли у нас в саду, и я могла бы… — Конечно, было бы весьма кстати. Пойдём-ка, — перебил её Оскар, взяв за запястье и, развернув, повёл обратно вверх по лестнице. — Знаете, как сложно работать с некомпетентными зверьми? — не обращая внимания на ошарашенный вид крольчихи, явно не ожидавшей столь быстрого положительного ответа, он вновь вывел крольчиху на верхнюю палубу. — Николас! Эта юная леди говорит, что хорошо знает предмет наших поисков. — Прекрасные познания! — Уайлд, отвлекаясь от разговора с рулевым, опёрся лапами на ограждения на юте, смотря вниз на палубу. — И что эта юная леди от меня хочет? С тобой отпроситься? — Мне бы она не помешала.       Лис хмыкнул, вскинул бровь и подозрительно уставился на крольчиху. — Да не волнуйся, ничего с ней там не случиться! Приставим к ней твоего Джона, пусть охраняет. Уж ружьём-то махать он умеет, а пусти его цветы собирать… — Оскар печально помотал головой, представляя горы сорванных растений всех форм и расцветок, которые ему бы пришлось перебирать после «помощи» молодого лиса.

***

      Густой дым, исходящий от небольшой, сложенной из обтёсанного камня печи, стелился по верху кубрика по настилу верхней палубы, нехотя покидая жилое пространство через открытый люк — по случаю прибытия «Виктории» к месту временной стоянки ужин обещал быть побогаче, чем обычно. Хоть высадка на остров планировалась лишь на следующее утро, матросы время не теряли, и кубрик уже заполнился вытащенными из трюма мешками и ящиками с необходимыми для разбивки лагеря на берегу вещами. Повсюду на бриге в воздухе витало то нескрываемое воодушевление, с которым экипаж выполнял свои обязанности, что бывает ещё, разве что, только перед прибытием в порт или после взятия крупного приза: кто, насвистывал себе под нос какую-то весёлую мелодию, осматривая якорную цепь, кто без устали болтал, вынося из трюма свёрнутый брезент для палаток, а несколько матросов, промчавшись мимо крольчихи с импровизированным мешком из парусины, содержимое которого задорно позвякивало, аккуратно свесили его с борта на канате и, опустив в воду, с упоением наблюдали за процессом охлаждения. Джон же, ввергнутый новостью о скорой высадке в перевозбуждённое состояние, бегал туда-сюда вдоль ряда выложенных у борта ружей, проверяя замки и вставляя кремни. Из общей картины выбивался лишь Чарльз — шакал, поднявшись из трюма в кубрик сидел, откинувшись на деревянную дугу шпангоута, и весь его вид показывал его обиду и обозлённость на всех этих зверей с приподнятым настроением. — Что, Чарли, капитан решил, что на нашем судне ты незаменим? — спросил бурый лис, пройдя вдоль ряда ружей поближе к шакалу. — Молчал бы, щенок, — в чуткий нос лиса пахнуло перегаром. — Нам, если ты помнишь, вместе торчать тут. — Нет уж, дружище, — Джон скривился. — Вынужден тебя разочаровать! Меня с Доком отпускают.       От созерцания довольной морды лиса вид шакала стал ещё более кислым: — Ну надо же. А кто с крольчихой твоей нянчиться будет? На меня оставляешь? — Ты говоришь об этом так, как будто сам того хочешь, не находишь? — хищно улыбнувшись произнёс юнга, сделав выпад в сторону шакала. — Чего?! — немного качнувшись, Чарльз, опираясь о борт, поднялся. — Да ты только о ней и болтаешь. Что, от долгого одиночества на что-то необычное потянуло? — Джон, раззадорившись, продолжал на свою голову подливать масло в огонь. — По плётке соскучился, хвост?! — шакал бросился на молодого лиса, схватил его за ворот, пронзая яростным взглядом. — Отвали! — явно потерявший в уверенности лис попытался оттолкнуть Чарльза, но шакал, не собираясь так просто отпускать юного задиру, подтянул его к себе. — Рано. Тебе. Ещё. Возникать, — каждое слово шакала сопровождалось оплеухой. Не сильной, но весьма чувствительной. Особенно для самолюбия Джона. — Ну и чтобы запомнилось! — Чарльз, размахнувшись, лупанул ладонью по носу несчастного лиса.       Глухой удар отдался звоном в ушах. В глазах помутнело и дезориентированный юнга, покачнувшись, рухнул на колено, зажав лапой разбитый нос. — Что, не знал, что в эту игру можно играть вдвоём? — с довольным оскалом произнёс шакал, схватив лиса за рубашку и наклонившись к его уху. — И что это вы тут устроили? — уперев лапы в бока, Эдвард, поднявшийся из трюма на звук драки, неторопливо направился в сторону сцепившихся зверей. Нахмурившись, исподлобья он сверлил холодным взглядом Чарльза, отчего тот, несмотря на полную уверенность в своей правоте и смелость от принятого алкоголя, покорно отпустил лиса. Пожалуй, на «Виктории» в принципе не нашлось бы зверя, решившегося перечить волку.       Вскоре оба зачинщика сидели в кают-кампании. Вырванный из круга своих забот, Уайлд сидел за своим столом, подперев лапой голову, выслушивая красочную историю Чарльза, который, впрочем, почти сразу был отпущен. — Сядь, Джон, — капитан дождался, пока юнга выполнит его приказ и подпустил суровость в голос. — Надеюсь, ты помнишь, какое наказание за драку на корабле? Глаза Джона расширились, он судорожно глотнул воздуха. — Сэр, нет, только не плетью… — Джон одёрнул себя от мысли перечить командиру, увидев его вмиг помрачневший взгляд. — Это он… Он был пьян… — Та-а-ак, — перебил его Николас. — Кажется, ко всему ты забыл, как относятся на корабле к зверям, сдающим своих товарищей, — он нависал над щуплым юнгой, который от последних слов задохнулся, схватился за уши и спрятал морду в коленях, стараясь спрятать слёзы, душащие его. — Успокойся, — приказал Николас, положив лапу на голову юнги. Замешкавшись, он выдохнул и присел на корточки, опустив морду так, чтобы она оказалась на уровне глаз шмыгающего носом Джона. — Ты — часть команды… Возможно, лучшая её часть, — пробурчал он в сторону. — Ты мог бы попасть на фрегат королевского флота, но, увы: мимо твоей дыры проплывали мы, и ты согласился стать частью команды. Постарайся соответствовать, — он потрепал лиса за холку и хмыкнул. — Давай, иди. По возвращению на корабль — три дня будешь работать под руководством Чарльза. Николас приподнял бровь, увидев секундное возмущение в глазах Джона и удовлетворённо кивнул, когда оно пропало, сменившись смирением. — Молодец. С Чарльзом я тоже поговорю, не волнуйся.       Солнце, висевшее уже невысоко над водой, всё ещё освещало окрестности, и бриг, сверкая отражёнными от воды лучами, шёл вдоль песчаного берега на расстоянии около половины кабельтова. Впереди виднелся резкий поворот береговой линии, и матросы, около десяти минут назад высыпавшие на палубу по сигналу боцманской дудки «все наверх», заняли свои места и готовились к повороту. Якорная цепь с буйрепом были подготовлены к отдаче, и необходимо было подойти к месту якорной стоянки, которое было выбрано у подветренного берега острова — так «Виктория» была защищена от волн, и даже в случае обрыва цепи бриг не снесло бы на берег. — К повороту! — скомандовал Николас в рупор, когда изгиб береговой линии оказался позади, и матросы изготовились к повороту рей и работе со шкотами. — Курс двадцать!       На судне всё пришло в движение: зашелестели паруса, многочисленные тросы заскользили в блоках, моряки, чутко следя за поведением парусов, умело ловили ими ветер, и бриг, чуть накренившись на левый борт, лёг на новый курс. Ветер теперь дул со стороны острова, и до моряков уже доносился шум, простирающегося почти от самого берега, тропического леса. А бриг всё неторопливо шёл дальше, всего в паре десятков метрах от места, где сквозь воду начинал виднеться белый песок, окрашивая море у береговой линии в лазурь. Он подходил к месту стоянки, уже убрав самые крупные паруса обеих мачт — фок и грот, а пара матросов, стоя на баке, регулярно промеряли лотом глубину.       — Право руля, приводимся! Брамселя на гитовы! — третий ярус парусов был притянут к реям вслед за первым. «Виктория», описывая циркуляцию, стремилась встать носом против ветра. Расположенные между бушпритом и фок-мачтой, кливер и стаксель с шумом заполоскали, а прямые паруса на обеих мачтах и вовсе начали толкать судно назад, и бриг стал быстро терять ход. — Отдать якорь! — послышался всплеск воды и звон цепи.       Судно медленно пятилось кормой, и всё больше цепи уходило в воду. И вот, вытравленная цепь, казалось, оставаясь неподвижной, потихоньку начала натягиваться и, звякнув, вытянулась струной. Бриг, дрогнув, остановился. Якорь зацепился за грунт. Николас, наблюдавший за цепью, перевесившись через борт у поста рулевого, выпрямился и с явным облегчением выдохнул.