Я превращу день в ночь, белоснежное в кроваво-красное…
В горле пересыхает ровно в тот момент, когда Том плавно поднимает на Драко голову. Красный. Этот цвет впитывается в сознание, очередной раз вызывая отторжение. Таких глаз не должно существовать. Таких глаз не бывает у людей. Это неправильно. Противоестественно. Вся маскировка Реддла спала и явила его настоящий лик. Чернеющие вены ползут по бледному лицу, как сгнившие подкожные черви. И этот взгляд, которым он впивается в Малфоя — точно такой же, как в будущем. Свирепый и уничтожающий. — Делай, что хотел, — хрипло произносит он, распрямляясь и откидываясь на спинку стула. Словно проверяет его. Белая рубашка перепачкана его кровью, верхние пуговицы выдраны, от чего ворот разъехался до живота. Край губы разбит и кровоточит. Он выглядит израненным и выдохшимся, но тем не менее сейчас его поза была такой, словно он немного утомился. Долбаный псих… Драко сглатывает и, не убирая палочку, обходит его со спины. Грейнджер делает то же самое, отвечая вместо него. — Мы пришли за тобой, — уверенно произносит она и смотрит на Малфоя. Да, он видит в её взгляде те же мысли. Он их чуть не поймал. Пытаться лезть в голову Лорда сейчас — это провальная попытка, которая кончится фатальной ошибкой для будущего плана: узнать, где крестражи, не раскрывая себя. Малфой пытается скинуть кандалы заклинанием, но ничего не выходит. Грейнджер жёстко дёргает замок, будто это помогло бы от него избавиться. Скорее это была реакция, просто чтобы что-то сделать. Сделать вид, что они за этим и шли. — Это двимерит, — Реддл встаёт на ноги. Его немного шатает. — Он блокирует магическую энергию внутри и извне. Нужен ключ. — Откуда у Фокса двимерит? — удивляется Гермиона. — Его уничтожили много сотен лет назад, ещё когда сжигали… Том хмыкает, разворачиваясь к ним. — Ведьм на костре? — заканчивает за ней и ведёт плечом, разминая мышцы. Рубашка на груди ещё больше разъезжается, и Драко замечает старые шрамы. — Где Энтони? — Мы разделились, — отвечает Малфой. — Идём, нужно выбираться, пока охрана спит. — Понятно… — Том меняется в лице, становится чуть суровее, когда слышит об охране. Пятится назад и останавливается у столика, прямо у входа в теплицу. Его взгляд блуждает по какому-то предмету, лежащему на нём. — Гермиона? Грейнджер напрягается. Малфой замечает, как она выпрямляет спину, пряча сжатый кулак в карман. — Да? — Возьми это, заберу отсюда сувенир. Он мне пригодится, — уточняет он, всё ещё глядя на нечто. — Где охрана? У одного из них есть ключ и моя палочка. Всё происходило слишком гладко. Слишком просто, вплоть до того момента, пока Грейнджер не подходит к столику и не изменяется в лице, оборачиваясь к Драко. Она чересчур грубо поднимает предмет с поверхности стола и крутит его в руке. Это была маска пожирателя. Одна из её интерпретаций. Выпуклые полосы на ней ползут по металлу, складываясь в маленьких змеек. И эти дыры для глаз, над которыми искусно выделяются дуги, наклоненные к переносице — как гримаса злости. Но рот… Отверстие заштопано металлическими прутьями в форме улыбки. — Месье Фокс предпочитал видеть на моём лице хоть какие-то эмоции, — усмехается Том и подходит к Грейнджер сзади, почти вплотную к её спине, заглядывая через плечо. Пальцы на маске сжимаются сильнее. — Так он думал, что я улыбаюсь через силу. Драко никогда не задумывался, откуда у пожирателей маски. Никогда не представлял ни откуда они появились, ни причину. Сейчас же, понимая, что Том забрал маску у Фокса, всё становилось ещё запутаннее. Сувенир пыток? Только конченому может прийти в голову такая мысль. Каким Реддл и являлся. Даже сейчас. Он всё ещё стоит позади Грейнджер с заведёнными назад руками. Его грудь касается её волос. Он дышит ей прямо в затылок. Драко помнил запах её волос, ведь минутами ранее они так же плотно стояли друг к другу, вот только лицами. Вот только чуть не… Он не понимает откуда-то взявшегося желания, чтобы Грейнджер отошла от Реддла. Сделала хоть что-то. Малфой гнобит себя за это. Так неправильно. Так нельзя. Волан-де-Морт так и должен поступать с ней. Он должен хотеть её. Это наилучший расклад, чтобы забраться к нему под кожу, плотно засесть там и начать паразитировать. И Гермиона словно слышит его мысли. Она медленно разворачивается, приподнимая лицо. Теперь их поза с Томом точно такая же, как была у них с Драко. Это как сравнение. И оно вызывает у Малфоя раздражение центральной нервной системы, потому что сложно не уловить во взгляде Реддла интерес. Точно такой же, блять, как у Драко. Точно так же, блять, попавшего на это, как какая-то мышь в ловушку. — Идём, — говорит Гермиона, глядя в красные глаза монстра перед ней, не ведясь на провокацию собственного раздражения. И монстр, улыбнувшись, даёт ей выдохнуть, отступая назад. Это подобно игре. И Драко готов поставить всё своё состояние, чтобы выиграла Грейнджер. — Веди, — заключает он, и Гермиона быстрым шагом выходит наружу, вдавливая шаги в пол, брезгливо двумя пальцами придерживая маску. — Как вы их усыпили? — Том шагает рядом с Драко. — Заклинанием? — Порошковой бомбой. Пар от реакции может усыпить всех, кто вдохнул его. Эффективнее для группы людей. Он краем глаза улавливает, как Реддл поворачивает на него голову. Наверное, оценивает его слова. — Алхимик? — хмыкает он. — Я слышал, что в Дурмстранге нет запретов на изучение тёмной магии. И алхимия входит в учебную программу? Драко не отвечает ему. Он просто поворачивает на него голову, чтобы посмотреть в лицо. Чтобы просто обозначить, что отвечать не намерен, а это и не требуется. Ответа не ждут. Там сплошная пустота. Без интереса. Они втроём заходят в особняк. Грейнджер, вытянув палочку на случай опасности, идёт впереди. Она заглядывает на кухню и входит внутрь. Малфой слышит стоны. Действие бомбы уже начало спадать. — Вон у того, — Реддл кивает на мужчину, лежащего лицом в тарелке. Драко находит связку ключей в его кармане и, обернувшись к Тому, на секунду зависает. Что будет, когда он вернёт свою палочку? Может, всё спокойствие, которое он сохранял, было лишь игрой? Кандалы с грохотом падают на кафельный пол кухни. Реддл растирает запястья и забирает палочку из рук Грейнджер, которая нашла её секундой раньше в другом кармане охранника. — Нужно уходить, — торопит она. — Фокс может узнать, что мы помогли тебе сбежать, и прислать ещё людей. Вара видит, где мы… На её имени Лорд каменеет. Он делает глубокий вдох, прикрывая рубиновые глаза. Его челюсти плотно сжаты, от чего видно, как напрягаются желваки. Всё это походит на транс. С каждой секундой его сжатые губы распрямляются, чтобы в итоге сложиться в какую-то фальшивую ухмылку. — Она здесь-с-сь, — тихо, с шипением произносит Реддл, и Драко обращает внимание, как округляются глаза Грейнджер, которая смотрит ему за спину. Этот звук похож на нечто незнакомое. Оно подобно шороху. Скольжению. Он не успевает домыслить, догадаться, потому что носка его ботинка что-то касается… «Нагайна», — думает Драко, но рассматривая ползущую к ногам Реддла змею понимает, что Нагайна была другой расцветки. И намного больше. Эта же чёрная, как уголь, солнечные блики радужно плавятся на её чешуе, меняя цвет змеи в радужную. Рептилия останавливается напротив Лорда, сворачиваясь в клубок, вытягивая голову вверх. Том что-то ей говорит на парселтанге, а она внимательно слушает. Гермиона отступает назад, пока её спина не упирается в кухонный шкаф. Она заметно боится. Связан ли этот страх с тем, что её укусили в этом же доме? Драко почему-то кажется, что да. — Не бойся, — Том выходит из своего транса, подходя к Гермионе и вытягивая руку. Она сглатывает и, не глядя ему в глаза, следит за змеей, но всё же вкладывает свою ладонь в его. Том помогает ей переступить через лежащее тело женщины и отводит к выходу. Змея всё это время крутит головой, следя за хозяином. — Его зовут Атрофин, он не тронет тебя. — Это его ты переписал на себя, когда играл с Фоксом? — уточняет она, убирая свою руку. Драко подмечает, как незаметно для Тома она вытирает её о штаны. Молодец… Реддл кивает. — Ты говоришь на парселтанге, — Драко задаёт этот вопрос, на который знает ответ, потому что должен. Любой бы его задал, услышав мёртвую речь. — Ты наследник Слизерина? Довольно старая легенда. Но Реддл не отвечает, точно так же, как и не ответил ему Малфой минутами ранее. Он даже не смотрит на него. Игнорирует. Он забирает из рук Грейнджер маску и обращается к ней. — Идите в поместье, туда уже никто не сунется. — Почему? — спрашивает она, косясь на подползающую к Тому змею. — Потому что я сказал Варе, что сам приду к Фоксу, а он не может не подчиниться. Лицо Лорда не выражает никаких эмоций. Меняется лишь облик. Пропали проступающие вены на коже, и глаза сменили цвет. Он до омерзения спокоен. Только голос становится тише. Подбитый темный-темный голос — уставший. Змея шипит, когда Том нагибается, касается её головы и вновь что-то сопит на парселтанге. Атрофин отползает назад и обвивается вокруг шеи одного из мужчин. Грейнджер было шагнула вперёд, чтобы не допустить этого, но Реддл останавливает её, взяв за кисть руки. — Уходи. Не смотри. Что это? Грёбаная забота? От Реддла? Драко становится омерзительно. То, как Том удержал её руку, не позволяя стать свидетелем убийств этих людей — как Бомбардой в голове. Одни лишь обломки из нервов. Гермиона, не глядя на мужчину на полу, который начал хрипеть от удушья, подходит к Малфою. Ей стоит лишь коснуться, чтобы аппарировать и прекратить эти ужасные звуки. Так и происходит…***
Здесь до сих пор пахнет гарью. Люди Фокса подожгли особняк, и теперь он выглядел поистине покинутым. Мёртвым. Драко попытался восстановить магией кабинет, чтобы просто сесть и выдохнуть, пока Гермиона раскрывала настежь окна. Они молчат не меньше пяти минут, а потом одновременно их будто прорывает. Грейнджер садится в восстановленное кресло и зарывается пальцами в волосы. Драко знает — они пахнут точно так же, как и его. Мылом из подвальной душевой церкви. Зубы заскрипели. Он был бы рад, если бы жизнь перестала давать ему по морде вот такими вот мыслями о Гермионе. Внезапными и ненужными. — Я не знала, что в прошлом у него была змея, помимо Нагайны. — Значит, мы изменили что-то во времени. Дамблдор говорил, что каждое наше движение может повлиять на будущее, — он старается быть рассудительным. Но плохо выходит. Гермиона сидит напротив, не видя его. Не видя, как он садится не в кресло, а на подлокотник. Делает то, что так давно хотел. Он прикуривает сигарету и выпускает дым в закоптившийся потолок. — Что значит: он сказал Варе, что сам придёт к Фоксу? Дьявол, я ничего не понимаю! — она распрямляется и зло отклоняется назад, опуская затылок на спинку. Он разделяет её смятение. У них не было никакого плана, кроме старого намеченного — подобраться к Реддлу и расположить его к доверию. Гермионе это удалось. Малфой не сомневается в этом, вспоминая то, как Волан-де-Морт смотрел на неё, касался её… Вот только самое главное — во что они сейчас впутались? — Лучше бы ты не выдавал себя! — выплевывает она. — Зачем ты показался ему? Всё пошло к чёрту ещё в Цеке! Зачем ты увязался за мной? Говорить, что он просто-напросто не доверял ей, Малфой не хочет. — Если бы не увязался, ты бы утонула, — отвечает фактами. — И всё бы кончилось на том самом корабле в Бермудском треугольнике. Звучит как охеренное название романа, не считаешь? — Господи, — стонет она, прикрывая глаза. — Заткнись. Вот они и вернулись на прежнюю точку их недовзаимоотношений. От блядского желания целоваться запертыми в кладовке до взаимного «заткнись» отделяет всего лишь Том Реддл. Что с ней не так? А главное — что не так с ним. Когда всё пошло по кривой? Может, она права. Может, ему не следовало вмешиваться. Потому что обстоятельства, так намертво сшившие их обоих, только усугубляли положение. Малфой уже знал, что он начинает смотреть на Грейнджер по-другому. Нет, не с нежными чувствами. Он смотрел на неё как на полноценную картинку. Знал её боль, её страхи, её мысли, которыми она делилась. Он узнал её, пусть и немного, но достаточно для того, чтобы теперь было не всё равно. По большей части — это желание всё закончить и выполнить их задание в этом времени. Именно ей выпало самое сложное. А Драко ничего не стоит её поддержать, если Грейнджер начнёт падать. Ведь это нужно им обоим. Смерть Реддла. Но было ещё кое-что. То, что случилось вчера в церкви. Алкогольная нега затуманила взгляд и внутреннюю защиту. Он начал это первым. Драко просто хотел коснуться её боли. Хотел почувствовать кончиками пальцев её шрам. Он не ожидал от себя этого, как и не ожидал, что Гермиона подастся вперёд. Забавная штука… Пьяным он отстранился, когда трезвым настоял… Адреналин в крови и страх перед неизвестным будущим. И острое, дичайшее желание поцеловать её в тот момент. Там, где никто не увидит его, а может, их ошибки. Там, в маленькой кладовке, где можно было оставить неслучившееся в секрете — их желание близости. Теплоты, которую они не испытывали очень долгое время. Обоюдный обмен, который поможет устоять на ногах и почувствовать, что они ещё, сука, живы. Пока ещё живы… — Он доверяет тебе, — спокойным тоном говорит Малфой. — Ты должна… — Кинуться ему на шею? — сквозь зубы проговаривает она. — Ты хоть знаешь, насколько мне отвратительны его касания? — К моим же ты привыкла. Он видит в её взгляде холодную войну. Видит, как расширяются зрачки, и карие глаза становятся почти чёрными. Он видит это всё. — Твое желание поцеловать меня сегодня утром — это тоже своего рода план для будущего? — Нет, это простое желание трахаться, — он не сдерживается. Так будет лучше. — Я ненавижу тебя, Малфой. Он знает. — Запомни это чувство, — он уводит взгляд в сторону, потому что ещё секунда, и Грейнджер расколет его броню за один укус. За ещё одно слово или колкость. Пусть ненавидит. Так будет проще прощаться. Через пару часов Драко находит её на кухне. Эта комната меньше всего пострадала от пожара. Только на стенах у двери была копоть и обугленная рама. Гермиона сидит на столе, подогнув одну ногу под себя. Она ест персики из стеклянной банки. — Решила не делиться? Я, между прочим, от голода подыхаю, — он проходит вперёд и скрипуче отодвигает стул, усаживаясь напротив неё. — Где ты их нашла? Она опускает руку прямо в горлышко банки, хватая персик и выуживая его. С пальцев стекает сок, и Грейнджер указывает на нижние полки шкафа. — Нашла запасы. Будешь? — и протягивает руку с зажатым фруктом в пальцах прямо к его лицу. Он не перестаёт ей удивляться. Смене её настроения и поведения. Он поднимает на неё глаза и ничего страшного не происходит. Они просто смотрят друг на друга, будто не было разговора в том кабинете. Он думает, что она выдохлась и устала. И вот эти моменты помогают ей держаться за что-то светлое, просто чтобы не упасть. Дыханием, руками, чем угодно… но держаться. Он чувствует сладкий запах консервированного персика. Рот наполняется слюной. Малфой знает, что липкие руки можно отчистить простейшим заклинанием, знает это, но не берёт персик из её рук. Он вновь поступает опрометчиво. Точно так же, как она на скамье в церкви. Он нагибается вперёд и, не отводя взгляда, прикусывает фрукт, но Грейнджер делает всё же по-своему. Она грубо большим пальцем вталкивает персик в его рот и оттряхивает руку. — Идиот… — Почти семейная идиллия. Гермиона резко хватается за палочку, лежащую у её бедра, но тут же опускает. Реддл, стоящий в проёме, облокачивается о раму, скрещивая руки на груди. — Нет, это старая добрая дружба, — отвечает Драко, выплевывая косточку в ладонь и кидает её на стол. — Ты так не умеешь? Том роняет ухмылку и проходит вперёд, останавливаясь возле Гермионы. Садится на стол. — Через пару часов мы пойдём за Варой. — Мы? — уточняет Малфой. — Мы освободили тебя, и на этом «мы» заканчивается. Он играет роль заботливого друга Гермионы прилежно. Дамблдор бы накинул ему сто очков. Грейнджер сидит спиной к Реддлу, и он не видит, как она, сузив глаза, намекает Драко замолчать. — Давай расставим все точки прямо сейчас, Драко, — Том спокоен. И собран. Его новый твидовый костюм, сидящий идеально, выглажен и чист. Волосы уложены и зачесаны назад. На лице ни единого признака трансформации в чудовище. Только в цвете его глаз сталь начинает кипеть. — Гермиона пришла ко мне сама, заявив о готовности следовать за мной и моими принципами. Я буду терпеливо ждать, когда она пожелает поделиться со мной тем, кого хочет убить, и я с радостью ей помогу. Драко хотел бы пошутить, но вовремя осёк себя. Грейнджер, спрыгнув со стола, сделав пару шагов, останавливается у шкафа, развернувшись к ним обоим. — Вообще-то, я здесь. Не нужно говорить от моего имени, Драко, — она смотрит на него и как же трудно ей дается его имя. — И не нужно предполагать мои желания, Том. Надеюсь, в этом мы разобрались? Реддл кивает. Было такое ощущение, что ему нравится, когда ей удаётся так парировать в разговоре. — Как мы освободим Вару? — она возвращает их к самой главной теме. — Всё очень просто. Я убью Фокса, — докидывает Том будничным тоном, словно убийство — это первое, что он встречает по утрам. — Надо было это сделать давно, но я доверился тебе. Драко ловит его взгляд, не говорящий ни о чём. Но наверняка он в мыслях уничтожает его всеми способами, похлеще пыток Фокса. — Но как же преследование Авроратом? Если ты убьёшь его, начнётся охота, — Гермиона отталкивается от самого разумного и правильного. — Тогда и проверим, — отвечает ей и снова переводит взгляд на Малфоя. Драко же хочет послать его на хуй. — Мне уже говорили, что Фокс держит обещания, если сыграть с ним в игру. И чем это кончилось? Спасаю Вару, рискуя быть схваченным. Спасаю её, как старого доброго друга. Ты так умеешь? Иди на хуй — мысленно выжигает слова от чего хмыкает, растягивая губы в улыбке. — Я с вами, — Драко взмахом палочки призывает к себе банку с персиками. — Я не сомневался, — сжато выдыхает Том и переводит взгляд теперь на Грейнджер — на ту самую причину его передумывания. Писк, раздавшийся внезапно, заставляет их троих повернуть головы к дверному проёму, откуда на всей своей возможной скорости, царапая когтями пол, нёсся нюхлер. За ним ползёт чёрная змея, зигзагами передвигая тушу. — Мерк! — Грейнджер подбегает к нюхлеру и хватает его на руки, спасая от смерти. — Ты жив и не сбежал? Она приподнимает его обеими руками за толстый живот к своему лицу, улыбаясь такой искренней улыбкой, что она кажется инородной в этом доме. Существо не брыкается в её руках. Он обмяк и выдохся. Из сумки на его животе торчит ручка какого-то столового прибора. Малфой ставит на то, что это ложка. Змея же, не обращая внимания на сбежавший обед, подползает к Тому. — Зачем тебе змея? — спрашивает Драко, не в силах больше сдерживать свой интерес. — А зачем Варе нюхлер? — Том гордо осматривает Атрофина. — Завёл бы собаку, — Малфой опять провоцирует. Не может не сделать этого. — С ней не поговорить на парселтанге. И проживёт он намного дольше… Эта недосказанность как триггер. Срабатывает сразу. Грейнджер смотрит на Драко, продолжая гладить нюхлера. — Он вас не тронет, — Том что-то говорит змее, на что она, выпустив раздвоенный язык из пасти, уползает прочь. Но это «не тронет» слышится так лживо. Драко однажды слышал, что настоящие психи это не те, кто кричит, орёт, метает искрами из глаз, угрожая убийством. Настоящий псих — вот он. Испытавший на себе чёрт знает сколько пыток, при этом не чувствуя боли, и спокойно констатирующий факт, что убьёт Фокса. Эмоции на его лице появятся только тогда, когда это лицо будет полностью в крови, и только Мерлин знает, какое выражение будет у Реддла в этот момент. Так было на корабле. И, кажется, так будет сегодня.***
Сон Гермионы похож на липкую паутину, плотно сжимающую в своих тисках. Она клейко заворачивает её, как в мешок для трупов. Темно, холодно и страшно. Сновидения носят её от угла в угол, не давая разглядеть картинки. Всё смазано. Опасность слышится извне, и Грейнджер выныривает из тумана, ощущая головокружение. Нюхлер в её руках клубочком дремлет, уткнувшись носом в изгиб локтя. Первое, что её встречает в реальности — это две бусины чёрных глаз. Змей томится в углу напротив неё. Грейнджер не привыкать засыпать на полу, подперев спиной стену, и даже сейчас, когда в этом разрушенном огнём доме в запасе несколько восстановленных кресел, она выбрала пол кабинета. Ей кажется, что змей стал больше. Его кольца теперь складывались в четыре ряда, а хвост придерживал тупую морду, словно он, задумавшись, опёрся о кулак, как человек. Том не просто забрал его себе, Гермиона в этом уверена. Она находит взглядом Драко, который также позволил себе расслабиться, вот только в кресле. В его пальцах зажата сигарета, выкуренная до фильтра. Скребущий звук острия пера по пергаменту привлекает её внимание. Реддл сидит за столом напротив Малфоя и что-то пишет. Хуже всей этой обстановки и компании может быть только вечер, подпирающий окна с внешней стороны. Скоро всё начнется, а она даже не знает плана. — Что ты умеешь? — вдруг спрашивает он, поднимая на неё глаза. — Помимо того, что я видел. Что ты умеешь в бою. Грейнджер уводит взгляд вниз, на нюхлера, почесывая ему мех. Отвечать совершенно точно не хотелось. Это как дать ему то, против чего она боролась в будущем. Свои силы и знания. Но чёртового выбора не было. Гермиона просто лжёт. — Всё, чему учили в Дурмстранге. — Бои на посохах, волшебный парусный спорт и врачевание? — Том не ведётся на её ложь, смотрит снова на пергамент перед собой и продолжает что-то писать или же чертить, непонятно. — Вы оба прошли более узкую подготовку. Он, — Том кивает в сторону проснувшегося Драко, — алхимик и… предполагаю, ведёт скрытый бой. А ты… Малфой делает затяжку, прикуривая от палочки. Он не вмешивается. Молчит. — Техника твоего боя ближняя и агрессивная. Ты владеешь, помимо магии, холодным оружием. Клинки попадают точно в цель. Вряд ли в Дурмстранге готовили армию бойцов. Или я чего-то не знаю? Драко ухмыляется и сквозь улыбку выдыхает дым через нос. — Что, кружки по интересам так различаются с Хогвартсом? — ввинчивает слова и совершенно точно, Гермионе это не нравится. — Очевидно, что да, — Том тянется рукой к какому-то плоскому журналу в красной твёрдой обложке. Приподнимает её и раскрывает. Гермиона замечает буквы, выгравированные золотой тесьмой на обложке. «Выпускники Дурмстранга». Сердце пропускает удар, становится ватным. Она чувствует, как кровь стынет в жилах и течёт теперь как загустевший дёготь — медленно. Шея покрывается мурашками, и она незаметно переводит взгляд на Малфоя. Но у него совершенно непроницаемое лицо. Словно ему не страшно, что сейчас их разоблачат. Как они не догадались, что Реддлу придёт в голову проверить альбомы выпускников… И, чёрт возьми, откуда он у него. Мех на ладони сменяется прохладной палочкой. Она держит её в левой руке, пряча за бедром. Поза невыгодная для боя. Ей нужно подняться, но если это сделать — равносильно разоблачить себя и показать свой страх и нервозность. — Так случилось, что я привык проверять людей, прежде чем им доверять, — он начинает перелистывать страницу за страницей. — Надо было это сделать раньше, но я слишком увлёкся поиском одной вещицы. Да и Вара не видела ничего опасного, но сейчас её нет. В камине трещат поленья и уголь. В углу тихо посвистывает змея, высовывая язык. Гермиона упирает кончик древка в её сторону, кажется, что она вот-вот нападёт, когда хозяин даст сигнал. Мерк просыпается от того, как нервно Гермиона начала его поглаживать, надавливая на спину сильнее. Но зверёк боится сползти из её рук, заметив змею напротив. — Надо же, — медленно произносит Лорд, от чего Грейнджер сглатывает. — Оказывается, выпускников у вас рисуют портретами? Но где же ваши? Гермиона подгибает под себя ногу, чтобы было проще сделать рывок вверх. Драко замечает это и незаметно приподнимает ладонь с зажатой сигаретой, указывая ей остановиться. С этого ракурса она видит, как на его бедре лежит палочка. Господи. — Я плохо получаюсь на портретах, — спокойно отвечает Малфой, делая очередной вдох никотина. Том молчит пару секунд, перелистывая страницу, и его лицо меняет эмоцию. Кривой ухмылкой в левую сторону рта. — Ты прав, — Реддл исподлобья смотрит на Малфоя и потом опять в альбом. — Ты ужасен, Драко Мал-фой. Гермиона перестает понимать вообще хоть что-то. Она непринуждённо поднимается на ноги, глядя на змею. Нюхлер когтями цепляется за её дублет, прижимаясь ближе. Это сложно. Сложно быть на грани разоблачения и держать лицо, но ей удаётся спокойно подойти к столу и присесть на край, заглядывая сверху в альбом. Сердце оставляет гематомы на внутренней стороне рёбер, что становится сложно дышать. Потому что она смотрит на Малфоя. На Драко Малфоя в парадном пальто Дурмстранга. Его портрет с точностью повторяет его внешность. Становится душно. Как? Реддл же переворачивает страницу, и теперь Гермиона приоткрывает рот, чтобы через силу вдохнуть воздух. Она смотрит на саму себя. Мех обрамляет шею, а её взгляд с портрета кажется суровым. Лицо чистое. Без шрама. — Гермиона Грейнджер, — читает Том приписку. — Мне кажется, здесь чего-то не хватает. Реддл макает перо в чернильницу и заносит руку над портретом. Быстрое движение длится всего мгновение и сопровождается противным звуком скребка. Он полосует её нарисованное лицо, разбрызгивая чернила и оставляя полоску от брови к щеке. Точно такую же, как её шрам. Разбрызганные капли — как чёрная кровь. Драко подходит к столу незаметно, вырывая её из транса. Он смотрит так же, как она — с каким-то отвращением. — Хочешь, я подпишу тебе альбом на память? — язвит он и переводит взгляд на Реддла. Как укол. Очередная шутка. — Что ж, старые добрые друзья, — Том отклоняется в кресле, глядя то на неё, то на Драко. — Я потерял хватку. Забыл, что привлекаю убогих и тех, кто отбился от мира. Оборотни, анимаги, ясноговорящие, теперь и вы, — он делает паузу, захлопывая альбом, — волшебники с запрещённым стилем боя и алхимией. — Что-то поздно ты начал об этом говорить, — Драко тушит сигарету прямо в его пергамент, и только тогда Гермиона рассматривает, что на нём было написано, а точнее нарисовано. Это был её портрет в профиль. Той стороной лица, где виден шрам. Брови напряжены, губы сжаты. Наверное, так она выглядит в приступе агрессии. Малфой проворачивает сигарету ровно на её глазу. — Я всё это говорю потому, что, возможно, ты сегодня умрёшь, — Том смахивает пепел с пергамента и касается палочкой оттлевшей бумаги. Она восстанавливается, и портрет становится целым. — Ты можешь уйти прямо сейчас. — Почему ты не предлагаешь то же самое Гермионе? — спокойно интересуется Драко, но заметно, как его плечи напрягаются. Том же на это усмехается, чуть клонит голову вбок, заглядывая в лицо Грейнджер, и протягивает руку ладонью вверх. Трудно не догадаться, для чего. Гермиона вкладывает свою руку и чувствует, как кожа покрывается мурашками от холодной ладони Лорда. Он палочкой касается рукава её рубашки и приподнимает его вверх, являя причину… — Потому что она моя. Метка на предплечье начинает двигаться. Змея раскрывает пасть. И это ощущение ни с чем не сравнимое. Метка на Грейнджер инородна для неё. Неправильная. Это полный ужас, признаваться в этом — Том прав. Она принадлежит ему. Сейчас. В этом времени. С этой меченой кожей она принадлежит ему. И это отвращение сидит у неё внутри и жжётся. Гермиона чувствует метку. Она её кожей ощущает. Мозгом. Ощущает, как она действует временами на разум. Так ли это со всеми пожирателями? Драко говорил, что привыкнешь. Но ей не хотелось. Она боялась признаться, что подчиняясь тьме — выхода на свет больше не найдёт. Боялась заблудиться. Это как паразит, неведомая дрянь — сидит и жрёт её изнутри без разбору, давится и мерзко чавкает. Уродливое чувство подчинения.***
— Импровизируй, — отвечает Реддл на вопрос Драко, что будет в Марёле, когда они прибудут туда. — Там будет уйма людей Фокса, которые будут мешать пройти к нему. — Почему он выбрал это злачное место для укрытия? — докидывает вопрос Малфой, затягивая ремень с бомбами и зельями на поясе. Том поправляет манжеты на своей рубашке. Он всего лишь снял пиджак, оставшись в твидовом жилете. Никакой иной защиты на нём нет. — Потому что его разум полностью принадлежит мне… почти. Слишком долго он носил мою вещь. Она его и удерживает по моему желанию. Но он ещё сопротивляется. Гермиона смотрит на то, как нюхлер что-то жует. Только приглядевшись замечает, как из его сплюснутого клюва торчат лапки насекомого. Зверёк перестал бояться змея, который не обращал на него внимания, а ползал только за своим хозяином, пока тот рассказывал то, что сейчас произойдёт. Определённо, разум Фокса подчинился крестражу. Том избегал уточнений, да они и не нужны были для той, кто знает, как ведёт себя этот медальон, если долго его носить. — Как ты связался с Варой? — спрашивает она. — Ты сказал ей, что сам придёшь. «Точно так же, как я говорю сейчас с тобой», — проникает в голову так внезапно, что Грейнджер распрямляется и напрягается. — Она в порядке? — Гермиона видит, как этот вопрос не нравится ни Реддлу, ни Драко. Первому — потому что она для него самый близкий человек, а второму — потому что он всей душой её ненавидит. — Идти туда втроём — самоубийство, — Драко сжимает пустую пачку сигарет, не обнаруживая там очередной дозы. Том поднимает со стола маску, крутит её в руке и, через мгновение обернувшись к Гермионе, протягивает ей. — Надень это, когда мы будем там. Чтобы я мог узнать тебя. Метка на руке двигается, ощущая его присутствие в метре от себя. Грейнджер нехотя забирает её и цепляет цепочкой к поясу. Ей хочется прикрыть глаза. Хочется выругаться вслух. Хочется, чёрт возьми, чтобы это всё кончилось. Чтобы взгляд Малфоя в её затылок так сильно не ощущался кожей. И его мысли, которые она научилась угадывать, так колюче не блуждали в голове. — Когда ты сможешь добраться до Вары, аппарируй с ней сюда. Я создал защиту. В дом можем войти только мы, — он нехотя оборачивается и на Малфоя, давая понять, что войти сюда может и он. — Убей любого, кто попробует навредить ей. Фокс будет прикрываться ею. Его я возьму на себя, как и остальных. — Я буду наверху, — Драко натягивает капюшон на голову и сдвигает маску к носу. — Подстрахую оттуда. Сердце больно стреляет в рёбра. Удар за ударом. — Готовы? — Том поворачивается к ним лицом. В комнате становится так тихо, что слышен лишь хруст насекомого, поедаемого нюхлером. Как знак, что тоже самое сейчас начнется в Марёле. Хруст костей и магии. Хлопок аппарации, и Мерк доедает свой обед…***
Гермиона приклеивается спиной к стене сразу, когда ноги касаются земли. Тёмный проулок ничем не освещен. Здесь тихо. Ей хочется позвать Драко или Тома. Узнать их месторасположение, но риск выдать себя слишком велик. Она дышит глубже, когда выглядывает из-за угла, проверяя обстановку. Никого. Лишь ветер стонет в небе. Здесь узкие улицы, совсем, как в Лютном. Гермиона бесшумно протискивается вперёд, держа перед собой палочку. Её шаги не слышны даже ей. Драко позаботился об этом. — Дай свою ногу. — Рехнулся? Он подходит и нагибается, грубо хватая её за щиколотку, приподнимая стопу пяткой вверх. — Так не услышат, как ты громко топаешь. Она надеется, что Малфой сейчас где-то наверху. На крыше здания и присматривает за ней. Эти мысли в голове плотно утрамбованы. Ей необходим Драко. Сейчас. Здесь. С ней. Времени осмыслить всё то, что произошло между ними, не было. Недопоцелуй. Недообъятие. Всё, что между ними было наполовину несовершённое. Будто уберегало от ошибки. Насколько же они оба отчаялись, что ищут друг в друге забытое тепло, как забвение. Пожиратель смерти, который был на стороне Ордена, и Гермиона, которая сейчас была на стороне Тёмного Лорда. Наверное, мир сошёл с ума. Она не могла не согласиться с тем, что из них вышел неплохой дуэт. Да, он странный. Да, неправильный, но всё, что у них было — это взаимовыручка ради общего блага. Враг моего врага — мой друг? Ей кажется, что Малфой бы сейчас съязвил. Сказал бы что-то по типу: «Отличное название романа». Из них двоих только у Драко осталось чувство юмора. Последняя крупица, чтобы не сойти с ума. Гермиона замирает на месте, чуть не выстреливая заклинанием, когда из окна дома на неё смотрит маленькая девочка. Женщина за её спиной вырастает также неожиданно, поддёргивает ребёнка внутрь и зашторивает окна. Здесь все знают, что сейчас будет. Сколько невинных умрёт? Все ли спрятались по домам? — Гермиона? — детским шёпотом из темноты. Грейнджер пригибается и щемится к голосу, прикладывая палец к губам. — Фенрир? Мальчик кладёт ей руку на плечо и тянет за собой. Ей страшно подумать, ловушка ли это. — Идём, — шёпотом говорит он. — Я проведу через безопасное место. Ты же ищешь месье Фокса? Гермиона останавливает его. Они сидят прямо за большим навесом заднего двора. — Ты видел девушку? У неё белые волосы и белые глаза. Он кивает. — Где она? Мальчик молчит. Его потрясывает. Она осторожно опускает обе руки на его плечи, чуть поглаживая и успокаивая. — Не бойся. Тебе лучше спрятаться и не выходить, слышишь? Здесь опасно. Но только она хочет ещё что-то добавить, как в голове, будто вакуумом, знакомый голос: «Я убью тебя». Реддл проникает в голову не только ей, но и Фенриру, от чего он всхлипывает, падает назад и зажимает уши. «Я убью тебя». Том оставляет послание всем. И это уносит её в тот день, когда Хогвартс пал. Точно так же он забирался в головы и нагонял страх, чтобы после совершить убийства. Гермиона заставляет себя: не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать. — Не бойся, всё хорошо, он тебя не тронет, — лжёт она, потому что понятия не имеет, какие сейчас принципы у молодого Лорда. В будущем он не жалел детей. Пахнет сыростью от сточного канала. Гермиона внезапно ощущает нечто знакомое, до отвращения неприятное. То, что так сильно возненавидела. Палочка в руке крепко зажата. Резкий оборот, чтобы успеть. Успеть заблокировать Оглушающее и выстрелить следом. — Скучала по мне, сучара? — хрипит Рон, прячась за угол. — Я скучал! Грейнджер толкает Фенрира к люку канала, успевая поднять крышку Венгардиумом. Она пихает мальчишку вниз, а после закрывает крышку обратно, запечатывая заклинанием. Ей нужно две секунды, чтобы перебежать к противоположной стене и заметить, как с улицы идут двое мужчин, также заметивших её. Она стреляет прямо в тот момент, когда они давятся откуда-то взявшимся дымом. Взгляд вверх. Драко сидит на корточках на выступе балкона, стреляя вниз Петрификусом. Рон хохочет из-за угла, привлекая внимание Малфоя. Драко также бесшумно перепрыгивает на противоположный выступ балкона, подбираясь к ублюдку сверху. Показывает Грейнджер жестом нечто, напоминающее лук. Его можно обезвредить с расстояния. Гермиона оборачивается, чтобы дать себе больше пространства, чтобы укрыться туда, где Рон её не найдёт, но, господи, он возникает прямо перед её лицом. Резко. И так же резко бьёт кулаком в нос, хватая за грудки и аппарируя. Визг женщины, на кухню которой они приземляются, глушит точно так же, как бьющаяся посуда на столе, куда приземляется Гермиона спиной. Рон нависает над ней сверху, коленями надавливая на предплечья. — Маленькая псина, — шипит он. — В этот раз не уйдёшь! Слюни размазаны по его бороде. От него невообразимо несёт перегаром и потом. Грейнджер брыкается до того момента, пока он со всей дури не прикладывает её голову лбом. — Блядская баба! Откуда в тебе столько силы? В носу противно щиплет. Адреналин долбит в виски, и Грейнджер это нравится. Она чувствует откуда-то взявшееся возбуждение битвы. Хочется ответить ему так же остро. Грейнджер смачно плюёт кровавой слюной в его морду. «Я убью тебя». Это идеальный момент… Рон замирает от внезапного голоса в голове, и эта секунда даёт ей шанс. Гермиона смыкает колени и изо всех сил опирается пятками, вскидывая таз вверх, скидывая мужчину вперёд. Но он слишком быстро приходит в себя, удерживая равновесие. Его палочка оказывается у её виска, и он произносит самое страшное: — Авада… кх-х… бл… я. Кровь из его проткнутого брюха заливает её лицо. Она давит ножом сильнее, вспарывая его вверх. Тяжёлая туша Рона теперь смертельно валится на неё, издавая последние в своей жизни уродливые всхрипы. Он мёртв. — Ублюдок, — шипит она, поднимаясь на ноги. Женщина, забившаяся в угол, продолжает кричать, схватившись за голову. Гермиона обездвиживает её, попутно вытирая лицо кухонной тряпкой, смоченной водой. Нос прекращает нормально дышать. Он болит и пульсирует. Пальцы оказываются на переносице и быстро нащупывают проблему. Он сломан. — Чёрт… — Ты как? Грейнджер вздрагивает и не раздумывая стреляет. Нельзя в такой ситуации расслабляться. Драко блокирует её заклинание, влезая в окно, оценивая обстановку. Он пихает ботинком тело Рона и сразу теряет к нему интерес, двигаясь на неё. — Дай посмотрю. «Я убью тебя». — Он ещё ищет Фокса, — говорит Малфой, крутя её голову, осматривая лицо. — Сломан? Она кивает, ощущая прохладные касания его пальцев на скулах. Кончик палочки Драко упирается в нос. — На счёт три вправляю, — шепчет он, подходя ближе. — Раз… Эпискей! Гермиона складывается пополам, сжимая пальцами переносицу, вставшую на место. Чувствует, как он поддерживает её за локоть и тянет вверх. — Ты сказал на счёт три! Но вся злость улетучивается, и весь адреналин скапливается в одном месте. Там, где сердце съёживается. Там, где глаза сейчас не могут различить ни одной детали, кроме его лица, близко находящегося к её… Казалось, что он совершит то, что не закончил утром. То, что осталось в той кладовке… То, что нельзя… Драко кладёт руку на её затылок и прижимает к своей груди… И Грейнджер наконец-то начинает дышать, дышать, дышать. Он обнимает её не крепко. Просто чтобы обозначить то, что не скажет. А она не спросит. Она без слов это понимает. Они здесь одни. В этом времени и пространстве. На грани смерти делятся тем самым чёртовым теплом. Они оба напарываются на собственные копья, что расставляли вокруг себя для защиты вот от такого. Неправильного и не с тем. Но волей судьбы, а может, обстоятельств, именно с Драко она ощущает доверие. Его сердце в груди колотится так же быстро, как ее. Она ощущает его своей щекой. Глухо так… Тук, тук, тук. Невозможно заставить себя сдвинуться с места. Это пробирает до позвоночника, до кончиков ногтей. Драко дышит ей в макушку, как будто задыхается, и сильнее сжимает ее плечи руками. Не обнимает — сжимает. Горбится, стискивает. Тук. Тук. Тук... «Я убью тебя». Вот и всё. Голос Реддла в их головах разъединяет их в разные стороны. Всё происходит молча. Они идут к окну и аппарируют вниз. Грейнджер бежит к люку и открывает его, не находя там Фенрира. Тоннель глотает её зов, но мальчик не отзывается. Он убежал. Так даже лучше. Они добираются до той самой площади, замечая вспышки. Это был Реддл. Он бьётся с пятерыми, ловко избегая смертельных лучей. Гермиона смотрит на всё это с ужасом. Она видит улыбку на лице Тома, который перерезает горло одного, а затем, аппарировав, убивает следующего. Малфой стоит позади неё, положив на её плечо руку. Этот жест словно останавливает Гермиону от того, чтобы двинуться вперёд, и она прекрасно его понимает. Она приподнимает свою и касается его пальцев, чуть сжимая. «Сюда», — слышится в голове. Впереди тёмным дымом мелькают фигуры, появившиеся на площади. В масках пожирателей смерти. Они останавливаются полукругом, в середине которого был Реддл. Гермиона делает шаг вперёд, ощущая, как Драко её удерживает, сминая ткань на плече. Маска на её бедре сорвана. Гермиона с отвращением прикладывает её к лицу, чувствуя, как создается мантия, покрывая голову капюшоном. Вот она. Пожиратель смерти, призванный своим хозяином… Грейнджер ступает вперёд, к «своим». Из домов появляются люди. Их много. Но никто из них не вступает в бой. Пожирателей окружают, и из той самой таверны, где Том играл на свою свободу, открывается с ноги дверь. — Мой мальчик, — Фокс пихает вперёд Энтони, связанного верёвкой. За французом появляется высокая фигура. — Вара, — шёпотом произносит Гермиона и делает шаг вперёд. Варвара одета во всё белое. Её длинные волосы собраны в причёску из множества заколок, а локоны лежат на плечах. На белом платье в пол, в районе пояса, висит цепочка. И весь её вид говорит об оторванности восприятия. Она молчит и клонит голову вниз, словно боится её поднять. Как кукла в руках кукловода. В руках Фокса. Грейнджер осматривается. Всё это место было заминировано. Неверный шаг, и начнутся взрывы со всех сторон. Убивающие полетят с бешеной скоростью. Пожиратели ждут команды Реддла, а те, что стоят вдоль домов, смотрят на Фокса. Гермиона чувствует сладкий запах парфюма и понимает, что рядом с ней, в мантии с капюшоном и в маске, стоит женщина. Её палочка в руке короткая и толстоватая. Здесь больше пятнадцати пожирателей. Гермиона старается рассмотреть каждого. Но вместо лиц маски, которые не повторяются узорами и эмоциями. Для этого Том отлучался ранее? Чтобы создать маски и раздать их? Собирая всех своих приспешников? Энтони сильно избит. Он хрипло дышит и опирается кулаками о землю, сидя на коленях. Его тяжёлое дыхание слышат все на площади. Фокс выглядит также измотано. Его волосы грязные и растрёпанные. Под глазами появились тёмные круги. Он держится за цепочку Вары на её талии, будто удерживая. — Маленький сукин сын, — усмехается он, вытягивая указательный палец на Реддла. — Грязный сиротка, точно такой же, как крысёныши, живущие здесь. Том не реагирует. Гермиона видит его спину и убранные за неё руки, сложенные в замок. Он спокоен. Но не спокойна она. Метка на руке чешется, зудит. Передаёт своё раздражение по всему телу, накаляя и без того истрёпанные нервы. Грейнджер злится. И эта злость не её. Она Реддла. — Больной выродок, — Фокс не утихает. — Я пытался найти в тебе чувство боли, но, признаться, упустил тот момент, что боли ты не чувствуешь. Вижу, тебе пришлась по душе моя маска, что ты сделал такие же своим… Как ты их называешь? Реддл молчит. Мари-Себоль дёргает за цепь на поясе пленницы, и Вара со стоном шатается к Фоксу. — Как он их называет? — спрашивает он у неё. — Пожиратели смерти, мой господин… Гермиона слышит, как сильно Том сжимает палочку за спиной, скрип кожаной перчатки так чётко доносится до неё. — Пожиратели смерти, — повторяет Фокс и через секунду, схватившись за живот, начинает хохотать. — Как уныло… Смотри, твоя ясноговорящая называет меня господином, твой оборотень на коленях передо мной. А ты… Если бы тебе не помогли бежать, сдох бы от голода. Ты забрал у меня брата, мою диковинную змею, моих людей ты лишил жизни. Но знаешь что? Фокс скалится, наматывая на кулак нить цепи. — Мне всё равно на брата и грёбаную змею, и на людей. Я забрал у тебя больше. Она… — он поворачивается к Варе, оглаживает пальцами её щеку, — истинная ценность. Она будет самым лучшим лотом в моей коллекции. Она будет предсказывать мне будущее. Вот теперь Том реагирует. Он ухмыляется, покачав головой. — Так почему она не предсказала твою смерть? Люди Фокса начинают шептаться. Кто-то даже выходит ближе к центру, вытягивая палочки. Дерьмо. Гермиона сжимает зубы ощущая, как вены шпарит кровь. Одно неверное движение — и люди Фокса начнут стрелять. — Видимо, я мало кормил её Круциатусом, — улыбается Мари. — Кто же знал, что будущее она может видеть только когда ей больно и страшно. «Ублюдок». — Знаешь, как она кричала, как просила остановиться, когда не видела, откуда в неё летели Круциатусы? — Фокс гладит по голове Вару, и видно, как она отстраняется. Но он сжимает её волосы в кулак. — Как же было смешно наблюдать за тем, как она корчится, как её глаза заливаются чернотой, чтобы наконец увидеть то, чего я хочу. Так я поймал его… Он пинает Энтони в спину, и тот падает на локти. — Варвара говорила, что ты не позволил бы себе такого. Очень зря, мой мальчик. Боль — это движущая сила, к сожалению, ты не знаешь, что это такое. Хочешь сказать что-нибудь перед смертью? Грейнджер непроизвольно сглатывает. Злится. Злится. Чувствует, как эта злость полукругом плавает между пожирателями — не двигающимся столбами-фигурами. Хочется задохнуться, потому что лёгкие, словно жидкостью, заполняются ядом. — Мне кажется, — Том делает шаг вперёд, как и люди Фокса. Он смотрит на угольное небо, усыпанное звёздами, — чего-то там не хватает… И в тот момент, когда он опускает голову, то смотрит на Энтони, который привстаёт на кулаках и молча кивает ему в ответ, едва слышно выговаривая: — Я готов… Реддл резко вытягивает руку к небу, стреляя ослепительной вспышкой, несущейся вверх. Огромный светящийся шар плывёт к звёздам и останавливается, зависая в воздухе, формируясь в круглую… — Луна, — шепчет Гермиона, глядя, как шар приобретает форму с вкраплёнными кратерами и тенями по бокам. Это абсолютно точно аморфная луна, созданная магией. Свирепый крик Энтони, сгорбившегося на земле, приковывает к себе взгляд Фокса. Он с ужасом замирает в метре от него, глядя на то, как Трейтор с лёгкостью обрывает верёвку на себе. Его ногти вытягиваются в заострённые когти, спина покрывается шерстью и вздымается горбом. Он трансформируется в оборотня… — Убейте их всех! — кричит Фокс, хватая Вару за волосы, и, прикрываясь её телом, пятится к таверне. — Убейте их всех! Пожиратели разлетаются чёрным туманом в разные стороны, атакуя людей. Начинается хаос. Реддл идёт вперёд, к таверне, медленно, блокируя то один луч, то трансформируясь в туман, чтобы Авада пролетела мимо. Сбоку что-то взрывается, и Грейнджер нагибается, чтобы доска, оторванная от двери, пролетела прямо над её головой. Она слышит хохот женщины, что стояла рядом с ней в маске. Она вонзает острие палочки в глазницу молодого мужчины, нависая над его телом, и после поворачивает голову на Гермиону. — Чего встала? — рявкает она. Ощущение от её голоса — как будто режут тело. Женщина перед ней дикая. Такая же чокнутая, как Реддл. — Грейнджер! — Малфой хватает её за плечи, аппарируя к углу таверны. — Авада Кедавра! Гермиона перепрыгивает тело только что убитого Драко мужчины. Всё превращается в бардак. Крики. Свист магии. Взрывы. — Нужно забрать Вару, — она тянет его к таверне. Принимать участие в этой кровавой бойне совершенно не хочется. Тела падают каждые несколько секунд. На площади даже лежат две фигуры в чёрных мантиях и со слетевшими с лиц масками. Энтони в форме оборотня догрызает чью-то плоть на той стороне улицы. Хруст костей слышно даже отсюда. Взрыв над их головами такой внезапный, что уши закладывает звоном. Гермиона чувствует, как Драко прикрывает её голову от мелкой крошки и камней, падающих с неба. Они смотрят в сторону, прямо туда, откуда выходит фигура пожирателя. Он снимает маску. — Совсем наверх не смотрите? — её голос с насмешкой. Глаза женщины подведены чёрной подводкой, она чуть размазалась, будто от слёз. Красная помада на губах также немного стёрлась. Она вытирает палочку от крови об мантию, и Гермиона узнает её. Это она стояла рядом с ней. Сладкий запах парфюма становится чётче. — Где Том? — спрашивает она, оглядываясь, создавая защитный купол над таверной. — Он внутри? Чего встал? Помоги мне! Драко убирает руки с плеч Грейнджер и в два шага становится рядом с женщиной, помогая создать купол. — Уводи Вару, — оглядывается Малфой и замечает её вопрос. — Уводи её, Грейнджер! Гермиона видит, как за куполом всё больше и больше аппарирует новых людей. Они бегут к ним, стреляя в плёнку купола. — Грейнджер! — кричит Драко и сдёргивает с пояса бомбу, кидая в толпу. Пахнет пеплом и ничем больше. Пылью обрушенных жизней. Кровью и страхом. Гермиона в последний раз смотрит на Малфоя и вбегает в таверну. Стекло под её ногами хрустит. Она слышит голоса, там, дальше. В той самой комнате, где они играли. В голове сквозная мысль — не успела… когда через открытую дверь замечает Вару, лежащую на игральном столе. Её шея обмотана той нитью, что обрезала руки. Дьявол… Фокс и Том стоят друг напротив друга у стола. — Сыграем на неё? — гадко усмехается Мари-Себоль, гладя Вару по голове. — Попытаешься что-то сделать, я оторву ей башку! — Стой на месте, Гермиона, — грозно останавливает её Реддл. Фокс переводит на неё взгляд. — Ты всех своих женщин выбираешь с какими-то недостатками? Эта слепая, а эта, — он кивает на Грейнджер, — с уродливым шрамом. Вара плачет. Гермиона видит, что и кисти приштопаны к столу нитями. Она боится даже пошевелиться. Том не двигается. Стоит неподвижно и разносит страх, как чуму, по всей комнате. У Мари заметно потрясываются пальцы, отдающие дрожь в палочку. Почему он не аппарирует? Почему не сбегает? Не стреляет в Тома? Реддл отодвигает стул и садится на него, закидывая ноги на стол. Палочка вертится между его пальцами играюще быстро. На улице продолжается война, донося ужасные звуки из открытого окна. — Красивая вещица, правда? — Том палочкой указывает на грудь Фокса. И тот опускает голову, хватаясь за медальон. — Дай угадаю, ты его ни снять не можешь, ни избавиться от него? У Мари сжимаются губы в тонкую полоску агрессии. Он стискивает цепочку на груди, дёргая её вниз, но ничего не происходит. — Что это за дрянь? Она… она… шепчет мне. Гермиона медленно делает шаг вперёд, не привлекая внимание. Крадётся ближе к столу. — Гермиона, — шепчет Вара сквозь плач. — Не подходи! — Мари взмахом палочки сильнее стягивает удавку на шее Вары. — Она же ценная для вас? Его улыбка становится шире и болезненнее. Он видит реакцию, подтверждающую его же слова. Грейнджер останавливается, поднимая руки вверх. — Я изнурен тобой, — Том складывает руки на груди, откидывая голову на спинку. — Ты мне изрядно всё подпортил. Я искал диадему, но всё закрутилось так, что мы сейчас сидим здесь. За стенами умирают твои люди. Моя сестра лежит перед нами, как какой-то товар! Грейнджер вздрагивает от того, как резко Реддл садится прямо, ударяя кулаком о стол. — Ты пытаешься запугать меня её смертью, но знаешь ли ты, что такое настоящий страх? Мне рассказал кое-кто, чего ты боишься больше всего. То, что ты держал в хранилищах. Пытал их. Смотрел, как их тела извиваются от боли. Я прав? Фокс дрожит сильнее. Он молчит. Его пересохшие губы становятся совсем бледными. — Атрофин, — зовёт Том, и из проёма, шипя, появляется голова змея. — Я всё правильно сказал? Змей будто кивает, вползая внутрь, касаясь ботинка Грейнджер. Он ползёт к стулу Тома, по его ноге вверх, а затем, забравшись на стол, аккуратно, не задевая Вару, скользит к Фоксу. Его туша не помещается на круглой поверхности алтаря, где прикована девушка. Хвост всё ещё волочится по полу. — У-убери е-го… — хрипит Мари. — Умоляю… Он не шевелится. Хотя мог выстрелить заклинанием, отойти на шаг, чтобы увеличить расстояние между ним и змеёй. Но он этого не делает. Он окаменел от страха. Атрофин складывается кольцами перед Фоксом, вытягивая морду вперёд, облизывая его лицо раздвоенным красным языком. Реддл поднимается на ноги, обходя стол, и бёдрами опирается о край. Он присаживается прямо напротив Мари. В полуметре от него. — Что случилось, Месье Фокс? Хочешь аппарировать, но не получается? — его губы растягиваются в больную ухмылку. — Хочешь убить меня, но не выходит? Кончик белой палочки Реддла касается медальона, постукивая по нему. — Всё потому, что его хозяин я, а не ты. Он подчиняется мне. Точно так же, как ты сейчас. Жалкое зрелище, не находишь? Ты разозлил меня. Он говорит о злости таким спокойным тоном, что Гермионе становится тошнотворно страшно. Осознание всего этого превращается в злющую собаку, лающую с обочины мыслей, она рычит куда-то в барабанные перепонки. Змей, вытянувшись, касается груди Фокса, тянется вверх, к шее, обтягивая её кольцом, как толстый воротник. Мари начинает пищать и дёргаться на месте. Палочка из его рук вываливается, и он хватается за скользкую кожу змеи, царапая её, пытаясь ослабить удавку. Он падает на колени от тяжести, глядя на Тома снизу вверх. Цепляется за его брюки и жалостливо стонет. — Что такое, Фокс? — проговаривает громко Лорд. — Фокс, что не так? Почему ты не смеёшься, как прежде, минутами ранее? Больше не смешно? Я тебя не радую? — хвост змеи падает со стола и заканчивает обвиваться на теле Мари. — Похищая меня и моих людей, ты думал, что схватил меня за горло? Том протягивает руку вперёд, хватаясь за седые сальные волосы Фокса, оттягивая голову назад. Нагибается и у самого лица произносит: — Но вот в чём дело, Фокс… Тут, внизу, на коленях — ты. Ты слабенький патронус в мире волшебства, когда я… Он подставляет палочку к его виску и заканчивает предложение: — Когда я грёбаная Авада Кедавра! Гермионе приходится прикрыть лицо от зелёной вспышки. Настолько она выжигает светом всё вокруг. Она слышит рычание Реддла и слышит глухой звук. Он падает на колени, хватаясь за грудь и запрокидывая голову вверх. Его лицо бледнеет, на коже появляются тёмные вены, а глаза заливаются кровью. Он рычит сквозь сжатые зубы. Атрофин пищит и шипит. Извивается кольцами, опуская мёртвое тело Фокса. Он опрокидывается брюхом вверх, выгибая его. Грейнджер со страхом понимает… Том Реддл только что создал крестраж. Змея получила часть его души. Боже… Вара сгибается пополам на столе, принимая позу эмбриона. Удавки исчезли. Она обнимает себя за колени и плачет навзрыд. Гермиона подбегает к ней и помогает подняться. — Это я. Я здесь. Всё кончилось… — успокаивает её и обращается к Реддлу: — Нужно уходить! Он медленно поднимается. Сначала на одну ногу, потом на другую. Он стоит к ним спиной и рукой массирует шею. В ноздри шилом входит намагниченная магия, которая резко появляется в комнате. Грейнджер чувствует, как электризуются волосы, приподнимаясь вверх. И тогда он оборачивается… Медальон плывёт в воздухе прямо к хозяину, опускаясь ему на шею. Кровь, перепачкавшая лицо Реддла, как яркое пятно на бледной коже. Чёрные вены, как змеи, полосуют скулы. И этот оскал... Он осматривает их и ничего не говорит. Обжигает колючим взглядом рубиновых глаз и молча направляется к выходу. Гермиона, обнимая Вару, помогает ей не наступить на валяющиеся на полу предметы. Ведёт её, заменяя зрение. Она сажает Варвару на стул в таверне, обещая, что сейчас они уйдут. Та же не хочет опускать её руку. — Не уходи. Не уходи, — сказано под каким-то трансом. Она измотана и слаба. Гермиона выглядывает в окно, где всё ещё бьются пожиратели с людьми Фокса. Она видит, как Том выходит наружу и вдыхает воздух прикрывая веки. Палочка вверх. — Морсмордре! — звучит во всех головах. Зелёная пасть змеи грызёт небо. А голос в головах не утихает: — Ваш хозяин мёртв, теперь мое имя будет в ваших мыслях! Реддл аппарирует прямо в середину площади и стреляет Авадой сразу в двоих. Они падают замертво. Всё замирает. Никто не шевелится. Время словно останавливается. — Меня зовут Лорд Волан-де-Морт! И я убью любого, кто попробует мне помешать. Шипящий голос в голове смолкает. Люди хватаются за головы, глядя в небо. Никто не смеет даже сделать шаг к нему. Гермиона резко переводит взгляд на открывающуюся дверь в таверну и, боже, с облегчением выдыхает. Малфой подбегает к ней, осматривая с ног до головы, но тут же берёт себя в руки. — Уходим. Вара приподнимает голову на новый голос. Чуть морщится. Её мутит, и голова то и дело падает вниз. — Зачем ты вернулся? — шёпотом спрашивает Варвара. — Мы вернулись сюда за тобой, — грубо цедит в ответ. Вара качает головой и, опираясь о стену, поднимается на ноги. Она так точно поворачивает на него голову, будто видит, где его лицо. И повторяет свой вопрос чуть грубее: — Зачем ты вернулся в прошлое? Вара падает в руки Гермионы точно так же, как падает сердце Грейнджер.