Несколькими неделями ранее…
Блядство. Этот взгляд Дамблдора ничего хорошего не сулит. — Драко… Есть ещё кое-что. Тебе лучше присесть, — говорит директор, оглядываясь назад, на Ан Бао, который медленно подходит к нему и равняется. В церкви становится будто бы мрачнее. Он не знает, как это описать. Просто чувствует. Привык готовиться ко всему, когда в словах, жестах или во взгляде проскальзывает тревога. — Говори уже, — Драко не исполняет его просьбу. Стоит на ногах. Лишь тянется к сигаретам, чтобы закурить. Дамблдор кивает. Хмурится. Вновь снимает шляпу. Чёрт… — Ты скоро умрёшь. Малфой, затягиваясь первой затяжкой, переводит на директора тяжёлый взгляд, приподнимая бровь. Садится. Он всё-таки садится, сделав шаг назад, не оглядываясь, к скамье. — Ты сахара переел? — с насмешкой выдыхает. Намеренно в его сторону. Альбус отходит, оставляя Бао впереди. Кладёт ему ладонь на плечо, чуть сжимая. — Думаю, пора, мой друг, рассказать ему, — тихо произносит директор. Бао ставит перед собой трость. Просто чтобы опереться и положить на неё обе руки. Он смотрит вперёд, но взгляд мажет мимо Малфоя. — Ты уже знаешь, что Варвара ясноговорящая. Редкий дар, который считается проклятием. Издревне женщина, которая обладала этим даром, была в опасности. Слепа от рождения, видящая мир только в своих видениях… Драко даже не замечает, как сигарета обжигает пальцы. Он просто её выкидывает, облокачиваясь о колени, сцепляя руки в замок. — На ясноговорящих всегда велась тайная охота. Женщины, что способны увидеть будущее. Женщины, что способны узнать, где находится тот или иной человек в этот момент. Женщины, которые могут умереть, вызывая в себе сны о будущем. Мы всегда подвергались опасности… Малфой резко поднимает голову. — Мы? Бао молчит. Но за это мгновение его белые глаза чернеют, и теперь он ведёт взглядом, упираясь прямо в лицо Драко. Ровно в цель. Глаза тут же становятся прежними — слепыми. — Мы, — кивает она. — С самого рождения моя семья, обладающая тёмными запретными знаниями многих веков, запертых в фолианте, опасалась и за меня. Меня растили как мальчика. Дали мужское имя. И даром я практически никогда не пользовалась. Малфой чувствует зарождающийся гнев на корне языка. Он сжимает кулаки и слишком медленно поворачивает голову на Дамблдора. — Ты, — жжёт огнём, — ты знал, что она ясноговорящая и в будущем? Драко поднимается на ноги. Отходит, становясь прямо перед профессором. Кулаки белеют. — Ты… — он еле дышит, — позволил этому кошмару случиться в будущем? Зная, как всё обернётся? Малфой называет его мерзким манипулятором про себя в надежде, что его мысли такие громкие, что отскочат эхом от стен церкви. То, как он манипулировал Поттером. То, как он манипулировал многим… Его трясёт. — Нет, Драко, — голос ударяется в спину Малфоя. — Альбус узнал о моём даре, когда вы переместились в прошлое, после чего он пришёл ко мне. Мне пришлось об этом рассказать. Я поняла, что в будущем воспользовалась крайней мерой, чтобы увидеть сон. И то, что я отдала рецепт зелья перемещения Гермионе, это только подтверждает. Полагаю, то, что я увидела, было концом всего… Драко со второй попытки достаёт сигарету. Пальцы потряхивает. Ему нужно время, чтобы вновь прикурить. Сесть и попытаться расслабиться. — И сейчас вы мне говорите, что я умру? Вы и это увидели? — он кусает фильтр так сильно, что сигарета клонится к подбородку. Бао кивает. — Всё то время, которое вы не могли со мной связаться, я был в Китае рядом с Ан, — Альбус вздыхает и теперь начинает рассказывать всё как есть. То, как ему пришлось применить на друге Круциатус. То, как Ан из раза в раз не могла увидеть будущее. Попыток было несколько. С большими перерывами. Дамблдор настаивал остановиться, видя, как друг страдает. Но ясноговорящая не сдавалась. Вновь и вновь через боль погружалась в видения в надежде узнать исход — получится ли изменить будущее, пока однажды не увидела выстрел, смерть Малфоя и его могилу, наспех забросанную землей домовиком. — Твою смерть не изменить. То, что должно случиться, — будет, — Ан вытягивает трость и шагает вперёд, чтобы сесть между Драко и Дамблдором. — Но ты не умрёшь. Малфой хмыкает. Тушит сигарету о скамейку, стреляя окурком вперёд. — Вы меня успокаиваете? — говорит с какой-то насмешкой. Безумие. Шорох. Ан откидывает полы мантии, чтобы рукой достать из внутреннего кармана нечто, напоминающее прозрачный пакет. Драко перестает шутить даже в собственной голове. Всё этим вечером кажется нереальным. Ан протягивает это нечто Драко, и он тут же распрямляет, понимая, что это прозрачная ткань в форме рубашки. — Я сразу вспомнила рецепт этой бумаги из книги моей семьи. Она не защитит от заклятия, но от оружия магглов — да, — уточняет Бао. — Альбус сделал рубашку за две ночи, создав её по рецепту. — Может, в вашем фолианте есть то, что убьёт Реддла с концами? — язвит он, сжимая рубашку в кулаке. Она оказывается такой тонкой, словно в руке ничего и нет. — К сожалению, — вздыхает Бао. — Надень эту рубаху сегодня же. И не снимай её. Она примет форму тела и станет невидимой. В момент твоей смерти рядом будут Том Реддл, Варвара и Гермиона. В тебя выстрелят. Пуля пройдёт… Она чуть поворачивается, протягивая руку и касаясь длинными ногтями груди Драко. Его прошибает пот. — Сюда, — заканчивает она. — Будет больно. Очень больно. Ты перестанешь дышать. Но вскоре бумажная ткань этой рубашки начнёт выталкивать из твоего тела инородный предмет, сшивая за собой ткани. — Это немыслимо, — он не соглашается. — Я потеряю слишком много крови. Дамблдор нагибается, чтобы встретиться с ним глазами. — А здесь буду действовать я. И его слова так убедительно выстраиваются в ряд, что Малфою правда хочется верить. Он не может сейчас всё осознать. Понять. Представить. Но какого чёрта? У него нет другого выбора. — Если я не выживу? Что, если я убью Реддла первым? Что, если я просто не буду с ним встречаться? Драко выплёвывает вопросы, даже не задумавшись. — Ты его уже спровоцировал. Этого не избежать, — Ан отклоняется на скамье, прикрывая глаза. — Чем я спровоцировал? — вопрос глупый. Он знает ответ. Просто хочет услышать это от них. Просто чтобы убедиться, что он прав. Никто не отвечает. Молчание становится колючим. Раздражающим. Драко хмыкает, зарываясь пальцами в волосы. — Значит, он убьёт меня за Грейнджер… — с какой-то иронией в голосе. — С другой стороны… Он распрямляется. Хмурится, поднимаясь на ноги, чтобы сделать пару шагов в сторону и обратно. Собрать мысли в кучу. — Салазар… Я ведь сам налажал. Не появись я тогда перед ним и не узнай он меня, этого бы не произошло? Он взглядом истязает то Дамблдора, то Бао, вновь зная ответ на собственный вопрос. Зная, что сам сглупил. Блять… А ведь она предупреждала. С самого начала предупредила об этом… — Хорошо, — он ведёт плечом, сбрасывая уничтожающие себя же мысли, глядя на Альбуса. — Если ты меня спасёшь, то он будет думать, что я мёртв. Это хорошо? — На руку, — соглашается профессор. — И мы вернёмся к изначальному плану. Гермиона найдёт крестражи, а ты все их сразу уничтожишь. Чтобы он ничего не понял. Грёбаное всё… — Что ещё вы видели во снах? У нас получится? — с какой то надеждой спрашивает он. Ан вздрагивает. Альбус ломает брови. — Я буду продолжать попытки, чего бы мне это ни стоило, — тихо проговаривает она. — Прошу прощения, что не могу так быстро… Я практически не пользовалась даром. Особенно, чтобы увидеть будущее. Дамблдор встречается глазами с Малфоем. Даже без слов всё понятно… Для видений нужна боль. Стоит ли говорить, что их разговор начинается сначала. Малфой запоминает каждый важный момент, даже если он кажется незначительным. Альбус уверяет его, что всё будет хорошо, и он не позволит ему умереть. Что он успеет и спасёт его. Драко просит директора прислать ему виски и сигареты. Смотрит на то, как Дамблдор вздыхает, кивая. Сжимает плечо, вновь говоря о том, что всё будет хорошо. Ни черта подобного. Спровоцировал? Блять… Очередная собственная ошибка. Вот только теперь она обернётся его же смертью. Он лакает виски до беспамятства. Лезет к Грейнджер, вновь уверяя себя в том, что зная обо всём сейчас… он сделал бы точно так же. Долбанное распутство собственных мыслей и поступков. Это как гной, который переполняет его, изливается. Раны не заживают. Грейнджер. Быть может, это потому, что они разделили всё вдвоём здесь. В этом времени. Быть может, потому, что этот триггер, который она в нём вызывает, превращается не в колючую иголку под рёбра, а в нечто иное. Гладкое, тёплое. Как её ладонь. Ладонь, за которую хочется держаться. И вот в тот самый момент, когда всё это случилось. Когда Грейнджер пришла в церковь и попросила ответов. Он дал ей их. И дал ответы себе. Их договорённость, просто отвлечься, перестала быть таковой. Теперь — нет. Он провоцирует сейчас не только Реддла. Но и себя. Перед смертью дышит ею. Наслаждается. Кусает в разворот плеча намеренно. Чтобы тот, кому этот укус предназначался, увидел его. Кусает туда, где в зеркале она не увидит. Только если кто-то будет стоять позади неё. Точно так же, как сейчас Малфой, трахающий её на столе. Их зависимость друг от друга неправильная. Но в этом времени всё оказывается не тем. Они здесь чужие. Родные только для друг друга, носящие в себе память о будущем и за это же будущее сражающиеся. Блейз говорил ему — влюбись не в ту и увидишь, как много ты можешь себе позволить. Идти против того, за что боролся, идти против людей. Идти к той, что стояла на другой стороне баррикады. Сделай это и увидишь, как много ты можешь себе позволить. Что ему терять? Жизнь, которая вот-вот оборвётся? Или будущее, которого уже нет. Ему хочется наесться перед смертью. Надышаться. Успеть дать ей понять, что Грейнджер для него не просто отвлечься. Поздно. Она давно запустила горящую стрелу в его грудь. Драко понял это только сейчас. На пороге собственной смерти. Он будет надеяться, что Дамблдор успеет. Просто хотя бы для того, чтобы ещё раз увидеть её глаза.***
В день, когда Каприс прислала ему приглашение на ужин, Драко был в Хогвартсе. Дамблдор поднял на него взгляд. В кабинете ощущалась удручающая намагниченная атмосфера. Бао, которую привёл Альбус незадолго до этого, увидела, как Грейнджер, Варвара и Каприс идут на ужин вместе. — Это произойдёт сегодня, — Малфой разрезает воздух чёрствым тоном. — И перед этим я хотел бы кое-что сказать… Дамблдор приподнимает руку, останавливая его. — Не перебивай меня, старик. Просто если ты не сумеешь… Вот. На профессорский стол из кулака Драко валится цепочка с красными камнями, которую он взял из Бермудского треугольника. Схватил первое, что увидел. Просто, чтобы не создать подозрения. — Если… — он замолкает на мгновение, отгоняя от себя мысли, — если ты не успеешь. И если у вас получится изменить будущее без меня. Это для Феникс. Он или она… Не знаю. Но будь это моя сестра или брат, отдай это им. Это дань прежде всего себе. Для того, кого он так и не увидит. Брат или сестра... Драко просто хочется оставить что-то от себя. Как собственное прости за то, что именно из-за него ты не родился. — Ты сам найдёшь способ оставить это своей семье, — уверяет его директор. — Я позабочусь об этом. Хотелось бы верить. Малфою действительно хотелось. Но в тот момент, когда он был на ужине, в тот момент, когда вновь увидел Грейнджер, вся его защита дала трещины. Он смотрел на неё, не замечая взгляда Каприс, которой явно это не понравилось. Смотрел как в последний раз. Просто чтобы запомнить. Кто знает. Если будущее случится в их сторону. Если он родится вновь, то тот идиот Драко никогда не взглянет на ту Гермиону Грейнджер. И окажется полным придурком. Ему хочется сейчас, в этом времени, дать себе шанс. Запомнить её такой. Волевой. Сильной. Страшно красивой. Целеустремлённой. С их общим запахом от волос — шампуня из подвальной душевой. Это как пограничное состояние. В нем нет покоя. Момент, когда это случилось, оказался внезапным. Драко выходит вместе с мужчинами покурить, заметив идущего к нему Реддла. — Поговорим? — спрашивает он и даже не даёт ответить. Хватает за рукав, аппарируя с места. Чердак. Том даже не наставляет на него палочку. Стоит в тени угла, пока Драко борется с собой, чтобы не выстрелить первым. Он видит крестраж на его груди, видит, как поблескивают его грани. Вот что сейчас самое главное. — Как тебе вечер? — доносится из темноты. Малфой звереет. Щетинится. Ухмыляется. — А что? Хочешь пригласить меня к себе? Мог бы просто попросить… — Я получил твоё послание. Драко хмыкает. Растягивает губы в самой блядской улыбке, вспоминая вкус её солёной кожи. — Просто пометил её, точно так же, как сделал ты, — кидает ответом. Слышит, как Реддл втягивает воздух носом. Делает шаг вперёд. Сначала появляется его вытянутая рука с палочкой, а потом весь он. Со вздёрнутым подбородком и кроваво-красными глазами. Он зол, точно так же, как Малфой. — Она говорила о тебе как о друге, — спокойно, без эмоций выдаёт Том. — Но теперь я вижу другое. — Ты всех конкурентов будешь так вызывать на разговор? Всех, кто на неё посмотрит? Реддл меняется в лице. Его верхняя губа дёргается в отвращении. — Или постой… — продолжает Драко и цокает. Смеётся. Бросает спичку. — Смотреть можно, а трогать нельзя? И только Реддл делает попытку выстрелить заклинанием, на середину чердака выбегает Вара с нацеленным на Драко револьвером. Палочка вылетает из его руки так неожиданно, что, кажется, он даже не видит движения древка Реддла. Теперь он обезоружен полностью. Сердце начинает разгон. Именно туда полетит пуля? Чёрт… — Том… — сглатывает она, — почему он наставил на тебя палочку? Том… — Империо… Он накладывает на неё подчинение. Её вытянутая рука повторяет движение его палочки. Драко вдруг понимает то, о чём говорила Бао. Произносит это просто для убедительности. — Ты ведь всё равно бы меня убил? Даже если бы Грейнджер не была со мной? — делает паузу, чтобы договорить. — Ну так что? Кажется, Реддл кивнул. Кажется. Драко не успевает рассмотреть. Просто потому что на чердаке появляется Гермиона, а он сам скрывается в тени. Умно. Очень умно… Чёртов ублюдок. Он помнит, как всё заглохло. Таким громким был выстрел. Помнил, как время остановилось. Помнил тягучую острую боль в груди. Чувствовал, как пуля дробит рёбра, рвёт кожу и вены. Чувствовал смерть на кончиках пальцев. Видел и то, как поднявшаяся пыль от его падения венчала голову. «Будет больно», — говорила Бао. Но это оказывается в сотни раз хуже. Словно его ударили в солнечное сплетение. Выбили весь воздух и разодрали внутренности. Он слышит через звон в ушах её голос. Смотрит вперёд, в её заливающиеся слезами глаза. Её слишком много на этот квадратный метр. Она всюду... Смотрит, пока всё не меркнет и из приоткрытого рта не выходит последний вздох. Он идёт впереди. Драко не успевает за ним. Ноги были ватными. И бежать было невозможно. Люциус не оглядывается. Просто идёт. — Отец! Драко, хрипя, изо всех сил двигает ногами. Вытягивает руку, просто чтобы коснуться плеча. Просто чтобы он понял, что сын здесь. Просто чтобы сказать ему: — Отец, прости меня! — Драко! Его выплевывает в сознание через боль. Он сгибается пополам, пытаясь вздохнуть. Глотка сухая. Всё тело ломит. — Драко! — еле узнаваемый голос. — Молодец… Дыши… дыши, Драко… Горло вспарывая криком. Сиплым. Сильным. Словно затерявшийся последний вздох из забитых землёй лёгких. Его тянут обратно на что-то мягкое. Руки повсюду. Ткань рубашки срывают с пуговиц. Кто-то касается его. — Пуля ещё не вышла. Малфой брыкается, пытается привстать. Содрать с себя тяжесть на груди. Сильные пальцы стискивают его плечи. — Лежи, Драко, не шевелись! Поппи, как облегчить боль? Скорее же! — Мистер Дамблдор, я делаю всё, что могу! Кашель мокрый. С каждым сокращением мышц в груди сверлит болью. Именно там, где пуля прошла прямо через рёбра. Его знобит. Взгляд расфокусирован. Светло. Слишком светло. Драко мычит. Тело опаляет жаром. Ознобом. Мокрым потом. Губы размыкают пальцы. Голову приподнимают, чтобы влить до жути горькое зелье. Он опять кашляет. Язык немеет. Озноб прекращается. Тело словно парализует. — Вот так, Драко… — теперь взволнованный голос директора становится чётче. — Всё хорошо… И наступает темнота.***
Мутный взгляд улавливает фигуру. Драко поворачивает голову, осматриваясь. Большая спальня. Окна зашторены. Перед его кроватью в кресле сидит Альбус с откинутой головой. Он спит. Его закатанные рукава, расстёгнутые верхние пуговицы и небрежный вид говорят о том, что он давно не переодевался. Кажется он был в той же одежде, как в тот самый день. Или же Малфою просто кажется. Попытаться поднять руку становится пыткой. Тело словно ватой набито. Он тихо стонет, замечая, как резко поднимается голова директора. Глаза Дамблдора красные. — Воды? — тут же спрашивает он, встает, беря стакан и наполняя его Агуаменти. — Вот, держи. Его крепкая рука протискивается под затылок Драко. Приподнимает голову, подставляя стакан. Драко глотает и всё это время смотрит на Альбуса. В его беспокойные глаза. Хотел бы он над этим посмеяться, но сил нет даже облизать губы. — Я сейчас же позову Поппи, — говорит директор, подходя к картине со старой женщиной в поле. — Будьте добры, скажите ей, что это срочно! Драко раскрывает рот, но вместо голоса выдаётся хрип. — Молчи, — Дамблдор мотает головой. — Всё потом… Темнота… Отец всё ещё впереди. Драко кричит, срывая глотку. — Люциус! И в тот момент, когда отец замедляет шаг, чуть клонит голову назад, Драко наконец-то видит его глаза. — Очнись. Дождь таранит стёкла. Странно, но именно по этому звуку Малфой понимает, где он находится. Только здесь дождь становился частью замка, когда узорчатые окна встречались с водой. Хогвартс… Впервые он делает глубокий вдох. Чуть хмурится, но уже не так больно. Его голая грудь перемотана. Драко даже поднимает руку, чуть надавливая на бинты. Слабость дикая. Ужасная. Драко приподнимается через силу, чтобы упереться о подушки и потянуться к наполненному стакану. Пальцы скользкие. Сухие. Стекло соскальзывает и разбивается об пол. Шаги из-за двери. Дамблдор заходит в спальню, и теперь Малфой видит за его спиной часть кабинета директора. Смеяться хочется страшно. То ли от того, что он всё-таки выжил, то ли от того, что оказался в постели Альбуса. — Я позову Поппи, — слышится тихо. — Не нужно, — сипло отвечает в ответ. — Я… нормально? Директор восстанавливает стакан, вновь его наполняя. Протягивает Драко и крепко сжимает своими руками. Просто убедиться, сможет ли он поднять его сам. — Салазар, старик. Не давай мне повода прекратить тебя ненавидеть… Кажется, Альбус хмыкает. Драко не понимает. Дамблдор садится в то же кресло, облокотившись о колени. Таким Малфой его никогда не видел. Всё здесь казалось нереальным. Личным. Он знал, что директор всегда старался держаться перед ними. И всегда был собран. В любых моментах. Но сейчас… — Я рад, что ты выжил, — тихо проговаривает он. — Я пришёл сразу, как домовик аппарировал с места. — Мои сверчки помогли? Альбус кивает. — Сколько я был в отключке? — Три дня. Три дня с момента, когда Каприс приказала своему домовику избавиться от тела, зарыв его в лесу. Три дня, как Альбус вместе с молодым, подающим надежды колдомедиком Поппи Помфри вытащили его с того света. Три дня, как пуля выходила из его тела. Три дня, как Драко был жив. На моменте рассказа, когда Дамблдор с помощью магии рыл только что утрамбованную могилу, помогая левитацией достать тело Драко, Малфой даже приподнял брови. Директор говорил так красочно, что можно было представить всё со стороны даже без омута памяти. Пуля не попала в сердце, но пробила лёгкое. Защитная рубашка Ана закупорила рану, и если бы они опоздали, если бы ткань вытолкнула металл и если бы рядом не оказался колдомедик, начался бы отёк лёгких. Ещё в церкви, когда Драко узнал правду, он подумал: выстрели Реддл в него Авадой, он бы просто надел драконий жилет. Притворился бы мёртвым. Но ублюдок был умён. И обстоятельства удачно сложились для него. Вара и её револьвер. Империо. И Акцио Грейнджер. Всё работало в связке. Они все были переплетены судьбой. Грейнджер… — Что с… — он не договаривает. Отчего-то в груди истошно воет. Её слезы заставляют его память мокнуть, впитывая, как калька. — Пока нет новостей. Хочется сразу перевести тему. Хочется избавить голову от Грейнджер. Мерлин, ведь он только, можно сказать, воскрес, а уже думает о ней. Он весь в ней погряз. Одно её имя в его коже, в запахе волос. В воспоминаниях. В мышцах. В нервных окончаниях, которые реагируют на её голос. Одурел влюблённостью. Поймал то, за чем даже не гнался. Звенящий выстрел и её: — Драко… Чёртовым голосом, впивающимся насмерть. Иронично для того дня. Её голосом, бегущим по хребту, вдоль позвоночника, стреляющим прямо в голову ещё одной пулей. — Драко… Малфой даже голоса собственного разума не слышал, как её: — Драко… Знал бы он, что страшное было только впереди… Спустя ещё пять дней Малфой чувствовал себя лучше благодаря зельям Поппи. Драко даже спросил Альбуса, собирается ли он нанять её в состав школы, и ответ был утвердительным. Удачно ли это сложившиеся обстоятельства или очередная нить судьбы — никто не знает. Альбус забрал все вещи Драко из церкви и выделил комнату в школе. Рядом со своим кабинетом. Убедил, что здесь безопасно и нужно держаться вместе. Малфой странно себя ощущал, прогуливаясь по замку, пока все ученики были на занятиях. Он ловил дичавшую, тянущую под рёбрами ностальгию. Каждый раз оборачивался, когда слышал чей-то смех, в надежде увидеть своих школьных приятелей. Задний двор за теплицами. Здесь он впервые закурил с Блейзом и Пенси. Квиддичное поле, где он ощущал свободу полёта. Большой зал, который хранил в себе голоса тысячи учеников. Пивз, который всё время включал воду в кранах. Место, где кулак Грейнджер встретился с его носом. Драко стоит здесь несколько минут и как сейчас всё видит. Выражение её лица. Резкий выпад и хруст. Короткий смешок. Дьявол, уже тогда она была такой сильной, смелой… Он поднимает голову вверх, глядя на астрономическую башню, вспоминая переломный момент их жизней. Слышит шорох шагов по мокрой траве. И тёплая ладонь ложится на его плечо. — Предаёшься воспоминаниям? — спрашивает директор, закидывая в рот лимонную дольку. — Не самым хорошим. Ты же видел свою смерть? — Драко, ты бы не сделал этого. Ты же знаешь. Малфой с выдохом ухмыляется, поворачиваясь к директору. Смотрит в его лицо. И на то, как он жуёт конфету, говоря о таких вещах. Будто это что-то несерьёзное. Этот момент был бы идеальным для разговора по душам. Пасмурное небо. Звук грозы на горизонте. Ещё тёплый ветер, приносящий запах дождя. Но почему-то сейчас хочется промолчать. Потому что затяни он себя в этот разговор, станет ещё отвратительней от воспоминаний. — У меня вопрос, — он отходит на шаг назад, рассматривая Альбуса, замечая его интерес. — Какого чёрта в будущем ты решил, что сменить костюм на мантию хорошая идея? Дамблдор даже перестаёт жевать, также оглядывает себя. На нём твидовый костюм-тройка тёмно-кофейного цвета. Пиджак расстёгнут, бабочка небрежно перекинута через шею. — Хороший вопрос, — делает паузу. — Наверное, я узнаю ответ в будущем. Пока никаких мыслей по этому поводу. Драко разворачивается, не ожидая, что он его догонит, и кидает ему: — Может, ты обожрался конфет и растолстел. Приглушённый смех догоняет Драко первым. Дамблдор равняется с ним и забирает сигарету из его рук. — На территории школы не курят, мистер Малфой. Не забывайте, что я директор. Желание пойти за теплицы только увеличивается…***
— Ты в этом уверен? — спрашивает Альбус, прислонившись бёдрами к своему столу. Ан сидит позади него на кресле. Её глаза чёрные. — Да, уверен, — отвечает Драко. — В будущем он прятал Нагайну именно там. Бао со вдохом выходит из сна и мотает головой, отчитываясь: — Я ничего не вижу. Там будто бы блок. — Потому что это место, как и церковь, как и Бермудский треугольник — защищено от магии. Уверен, что змея Реддл прячет сейчас там и время от времени забирает его. Альбус делится с ними тем, что узнал. Что навестил друга Ньюта Саламандра и показал змея Реддла из воспоминаний Грейнджер и Малфоя. И всё оказалось печально. Реддл, со своей способностью общаться со змеями, в день похищения поддельной диадемы в сейфе обнаружил редчайшую породу. По словам Ньюта, он даже не подозревал, что они всё ещё существуют. Становилось понятно, почему Фокс держал его в сейфе, как очередную диковинку. Яд, который Атрофин мог выпустить дымом из клыков, способен убить всех, кто находится в радиусе нескольких сотен метров от него. И чем больше змей становился, тем опаснее был итог его яда. Часто эта порода, чувствуя смертельную опасность, отравляла всё живое, когда нужно было выжить. И даже после смерти тело животного разлагалось, выпуская дым. — Зачем ему прятать змея там? — задаёт логичный вопрос Ан. Альбус хмурится. Думает. Но вместо него своей догадкой отвечает Малфой: — Живая вода. Когда мы были там, то выяснили, что эта вода — единственное волшебство, что доступно в тюрьме. И если кто-то захочет уничтожить крестраж-змея, то в банке на нижних этажах этого не случится. Живая вода будет исцелять змею. — В нашем времени доступно только одно средство, чтобы избавиться от крестражей, — Дамблдор взмахом палочки вызывает иллюзию. — Адское пламя… Горящий шар плывёт над столом. Искрится. Даже глядя на этот мираж, можно ужаснуться его мощью. Это не обычный огонь. В этом пламени столько силы, черноты и безумства, что Драко даже отходит на шаг назад. Реддл всё просчитал. Живую воду невозможно каким-либо способом поднять наверх. Унести в другое место. Она просто испарится. Именно эти подземелья банка оказались идеальными для того, чтобы прятать крестражи. — Мне нужно попасть в банк, — заключает Малфой. — Попробую найти там крестражи. Дамблдор кривит взгляд на угол стола, где лежит настоящая диадема. Вновь молчит. Позволяет себе думать так громко, что Драко хочет присоединиться. — Кольцо Мраксов, дневник Реддла, медальон Слизерина, чаша Пуффендуй и змея, — перечисляет Малфой. — Нужно уничтожить всё сразу. И в то время, когда ты это сделаешь, — он смотрит на Дамблдора, — я убью Реддла. Видно по взгляду Альбуса, что он не согласен. — Мы что-то упустили, — говорит он. — Ан не может проникнуть сном и увидеть, что происходит в подземельях. Нам нельзя торопиться. Нужно дождаться новых вестей от Гермионы. Драко сжимает челюсть. На её имени он отчаянно прикладывает усилия, чтобы не выдать себя. Не выдать своего безумного желания узнать о Грейнджер. Но его мозг цепляется за её имя, каждый раз, когда Альбус произносит его. Да, в башке Малфоя одна лишь мысль: Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер. — С ней всё хорошо, — директор возвращает его в реальность. Смотрит этим: выстрелом-взглядом, который видит его насквозь. — С ней всё в порядке, Дра… — Не смей лезть мне в голову! Дверь захлопывается за Малфоем, догоняя мысли. Блять.***
Новости от Грейнджер пришли в день бала в честь основателей школ. Драко стоит рядом с омутом памяти, пока директор собирается у себя в спальне. Малфою хотелось окунуться головой в чашу, чтобы увидеть всё собственными глазами. Но отчего-то он ждал. Травил себя истомой. А когда лицо ошпарило холодом, когда Драко наконец провалился в её воспоминания, он больше не мог сдерживать эмоции. Особенно когда увидел всё сам. Её смех с Варой, её разговоры с Реддлом. Её поведение, словно ничего не случилось. Словно не было выстрела. Не было слёз из её глаз. Словно не было её: — Драко… Либо он ошибся в ней, найдя взаимность, либо она играла эту роль с Реддлом идеально. Все их разговоры на балконе. Взгляды. Всё это сводило Малфоя безудержной ревностью. Поглощающей и сжирающей. Драко хмыкает, когда видит крестраж на её груди. «Умница». И тут же сжимает кулаки, когда понимает, зачем Том отдал ей медальон. Умно. В его стиле. Привязать к себе Гермиону, заставить чувствовать в себе необходимость, чтобы избавиться от угнетения крестража меткой. Ублюдок умён, коварен и расчётлив. Она была в церкви… Короткое воспоминание, которое она послала Альбусу. Там же Малфой был с ней в последний раз. И собственными словами примагнитил ей в мысли: «Что бы ни случилось, главное — это наша цель». Это грёбаный пиздец. Невозможно разбить себя на пару частей, чтобы одна из них думала только об их общем деле, а другая отвечала за чувства. Драко так не умеет. Не умеет собственную душу, подобно крестражам, разделять и помещать в предметы. Это всё в нём. Сидит и гниёт. Топчется друг на друге. Он клялся себе, что ни за что такого не случится, когда появилась мысль поцеловать её. Это ведь было простое желание отвлечься. Желание, которое переросло в нечто большее. Нашло в Грейнджер покой в этом времени. Словно она была для него балансом, чтобы не сойти с ума. Он распрямляется, ощущая спиной взгляд. Делает вздох, чтобы собраться. Поправляет костюм, словно ничего не случилось. — Ничего странного не заметил? — спрашивает Альбус. — Я не нашёл в воспоминаниях свою смерть. Либо она не захотела этим делиться, переживая всё в одиночку, либо… Он не знал ответа. — Крестраж у неё, — он оборачивается к директору, замечая, что он надел новый костюм. Дамблдор, открыв фляжку одним пальцем, бросает в неё пару волосков, взбалтывая содержимое, которое начинает шипеть и пениться, поднимаясь на поверхность. — Держи, — протягивает руку, отдавая Оборотное. — На вечер хватит. Затеряешься среди обслуживающего персонала. Форму воссоздашь, когда увидишь официантов. Драко кивает и делает глоток, даже не поморщившись. Аквамарин в будущем, после прихода к власти Волан-де-Морта, был таким же выдающимся и красивым, за исключением того, что в нём жили чистокровные пожиратели и приближенные к ним. Сейчас же этот город ещё свободен, в каком-то смысле, от угнетения элитной прослойки пожирателей. Драко принимает образ молодого парня, кажется, Дамблдор сказал, что это был какой-то магл, которого он встретил в Лондоне. Шанс, что Малфоя кто-то узнает, сводится к нулю. Директор сразу берёт под своё крыло Волкова, заговаривая директора Дурмстранга и отвлекая его. Сам же Драко, гуляя между людьми, делает вид, что он официант, вот только каждый раз, когда у него что-то заказывают, он забывает об этом сразу же. В минуту, когда Грейнджер появляется, держа под руку Реддла, Драко резко отворачивается, уставившись в стеклянное окно, всматриваясь в отдалённый дом посреди воды. Гермиона входит в зал, а на её плечах пиджак Лорда. Малфой ненароком сравнивает этот жест со своим, когда сделал точно так же — во время похищения диадемы в особняке Фоксов. Ладони потеют. Новая палочка греет бедро на случай… …какой случай, когда видишь ту, о которой грезил все эти дни, в сопровождении того, кого ненавидишь? Дальше всё происходит слишком быстро. Драко наблюдает за Волковым — на случай, если тот пойдёт в сторону Гермионы. Также следит за тем, чтобы не упустить её из вида. И в тот самый момент, когда она выходит с балкона, идя быстрым шагом в сторону Дамблдора, он не сдерживается. Бесшумно и скрытно, так, как привык, он подбирается к шторам, где они спрятались, чтобы просто послушать. Чтобы её голосом по собственным ушам. Чтобы просто, чёрт возьми, услышать. Когда она говорит, что одна, у Драко сжимается сердце. Даже Альбус почти произносит имя Драко, но Гермиона его обрывает. Это уже не кажется совпадением. И весь оставшийся вечер проходит словно на измене. То, как Альбус подходит к Реддлу. То, как какой-то мудак вызывает её на дуэль. И то, как Малфой с наслаждением смотрит на кровь на его подержанном лице. Не с той связался. Сунул руку в мышеловку, которая тут же захлопнулась. Драко натыкается на Алекса минутами позднее. Когда тот сам его окликает. — Эй! — Алекс зажимает нос и пятится к стене. — Эй, дай мне тряпку! Малфой оглядывается. Пустой тоннель. Кажется, вся злость, которая копилась в нём, сейчас просто лопнет. Какой удачный случай. — Вы мне? — Драко медленно подходит к нему с подносом, который схватил незадолго до этого. Алекс пальцем указывает на салфетку, висящую на локте Малфоя. — Дай мне! Эта сука разбила мне нос, не видишь, что ли? Кровь не останавливается! Это где-то на уровне кадыка. Скручивает до сдавленного вдоха. Малфой делает шаг вперёд к согнувшемуся и оперевшемуся рукой о стекло Алексу. Драко свободной рукой хватается за салфетку на сгибе локтя и резким движением снизу вверх ударяет сжатым кулаком в нос репортёра. Поднос остаётся висеть в воздухе, левитируя, пока Малфой под тихий мат вплотную встаёт к Алексу, зажимая салфеткой сломанную переносицу. — Что ж вы так неосторожно, господин, — спокойно говорит Малфой, с силой, до крика репортёра, сдавливая пальцы на его носу. — Осторожней надо быть. Тот пытается разогнуться, но Драко не даёт ему этого сделать. Он откидывает его от себя, взяв поднос, аппарирует в конец зала и… Лучше бы он этого не делал, Салазар… Поднос падает. Бокалы бьются. На сетчатке глаза намертво запечатляется этот момент. То, как Реддл целует Грейнджер. Отчаянно. Горько. Как крепко Гермиона сжимает его плечи, притягивая к себе. Энергия агрессии выматывает. Драко истощён. Изводит себя сам. Когда сам же указывал, что главное для них — судьба будущего. Тогда почему же сейчас так ломает? Когда Грейнджер подобралась к монстру так близко. Забралась практически ему в блядский рот. Малфоя ломает пополам. Невыносимо…***
Драко понимает гнетущий его факт. Просто как вариант, который не стоит исключать: Грейнджер не помнит его. Зная, на что идёт Реддл, чтобы удержать её рядом с собой, он думает — тот воспользовался бы любыми средствами. Что, если он убрал Малфоя из её памяти после его смерти? Самое поганое, что Дамблдор с этим соглашается. — Это нам на руку, — говорит директор. — Если что-то пойдёт не так, Том не будет знать, что она действует с кем-то. Не стоит этого исключать. — Ты всё ещё зовёшь его по имени? Малфой сжимает пальцами подлокотники. До скрипа кожи. Дамблдор не отвечает. Наверняка понимает, что он срывается просто потому, что больше не на кого. — У вас с ней появились чувства? Это под дых. — Какая теперь разница? — рявкает в ответ и гнобит себя за срыв в собственной башке. — Если всё хорошо сложится, и мы спасём будущее, вы останетесь в этом времени. И у вас всё будет впереди. Хочется рассмеяться. Как «славно» раздражает его это слово: Впереди. Впереди. Впереди, блять… — Пойду полетаю, а то от вашего позитива здесь душно. Надеюсь, вы не вычтете с меня баллы за это, директор Дамблдор, — он встаёт с кресла. Даже не смотрит на Альбуса. Не хочет увидеть в его взгляде, что тот прав. Малфой ругается, когда на веранде для мётел выбирает самую приличную. Плюется под ноги, размышляя, как быстро она сломается, когда он поднимется в небо. Летит так высоко, пока воздуха не становится слишком много, что приходится дышать с одышкой. Он смотрит вперёд, на раскинутые поля лесов, горы, Чёрное озеро. На маленький замок с такой высоты. Смотрит повсюду, чтобы просто не думать. Впереди. Нет... это всё последствия войны. Последствия прожитых лет без толики простых, обыденных чувств. Что вернувшись в прошлое, ощущает влюблённость острее. Он не мог больше себе лгать. Это было именно оно. Словно эта влюблённость — глоток свежего воздуха. Как нечто светлое в его мире, пропитанном кровью. Драко боится дать себе волю и прислушаться к словам Альбуса. А что впереди? Что, если всё получится? Они будут вместе с Грейнджер клеить друг другу бинты, латая все раны? Так они излечатся? Друг в друге? Что, если в ней столько же боли, как у него. Что, если это станет несовместимостью. Видеть в отражении её глаз точно такую же картину, какую наблюдал он, вот только с другой стороны. Это одинаково больно. Одинаково безысходно. Где эта хренова надежда? Как найти в себе силы закрывать глаза на многое? На то, как сильно она прижимала к себе Реддла. Как будто нуждалась в нём. Что, если они… Он пикирует вниз. Летит, сомкнув плотно губы. Просто чтобы не закричать. Просто чтобы не дать себе понять, что за долгое время он нашёл то, что так сильно лечит. Грейнджер. Впереди… Он ведёт рукоять метлы вверх почти что у самой земли. Дышит ртом, ощущая, как дико в ушах отдаётся биение сердца. Оно глушит мысли. Это хорошо… Вот только быстро идущий по полю Альбус ничего хорошего не предвещает. Малфой спрыгивает с метлы и хочет спросить, что случилось, но директор просто протягивает ему сверток. Пять букв. Пять букв его имени, написанных дрожащим почерком. — Кажется, мы были правы, — Альбус хмурится. — Найди её.***
— Драко… Её голос треснут. Так же треснуто у него сердце, когда он вновь видит её. Обида и злость, откуда-то взявшиеся, накатывают сполна. Её палочка, зажатая в руке, здесь бесполезна. Но Грейнджер крепко держит её. И не может ничего понять. Она смотрит на него, будто до этого никогда не видела. — Ты… — сглатывает она, — ты всегда был со мной в прошлом? Малфой поднимается на ноги, переступает через сверчков, опираясь бёдрами о спинку скамьи, складывая руки на груди. Давится её вопросами на дне её взгляда. — Он стёр тебе память, — проговаривает он, топя в себе эмоции. Она ходит из стороны в сторону. Рассказывает о том, что случилось сегодня. Голос скачет по тональности в такт бешено бьющегося сердца Малфоя. — Покажи мне, — вдруг замирает она. — Нет. Нужно к Дамблдору! — А что, мои воспоминания тебя не удовлетворят? — он отталкивается, делая несколько шагов к ней, и замирает. Просто потому, что Гермиона отходит назад. Она не верит ему. Реддл стёр Малфоя из её памяти. Прошлого Малфоя. Но не будущего. Тот для неё всё ещё враг. Улыбка, как лопнувший шрам, опаляет его лицо. Лорд отнял у них всё, что было и без того хрупко… А стоит ли возвращать ей память об этом? «Впереди» сейчас так и остаётся бредом Дамблдора для них. — Что ты делаешь, — она вытягивает палочку, пятясь назад. Драко идёт вперёд, засунув руки в карманы. Не смотрит на неё. Просто угрожающе наступает. Эта злость на неё — неоправданная. Он просто ненавидит себя сейчас. Он хватает её за плечи и выводит из церкви туда, где есть магия. Прижимает к стволу апельсинового дерева. — Не аппарируешь, — произносит близко-близко к её лицу. — Значит, хочешь вернуть себе память? Грейнджер толкает его в грудь. Бесполезно. Он вцепился намертво. Драко приближается к её уху и тянет носом. — Ты пахнешь им. В голове гремит. Трещит. Сверлит. Агрессивное желание узнать. — Как далеко вы с ним зашли? — шепчет он, чувствуя, как её палочка впивается в его грудь. — Так же далеко, как мы? — Что? — на выдохе. И это тот самый момент. Обезоруживающий её. И самого Драко. — Легилименс! Её блоки сильные. Но ему всё равно. У него был лучший учитель… Драко хватает её за горло, приближаясь вплотную к её лицу. Касается почти губами. — Впусти меня и посмотри, о чём ты забыла! Он тонет. С предающим себя хрипом, видя всё собственными глазами. Тонет в её стонах от поцелуев Реддла. Тонет в их блядской страсти на рояле. Тошнит до изнеможения сильно. Малфой звереет. Вкидывает в её сознание всё, что она потеряла. Каждую деталь. Каждую букву. Каждый взгляд... Первую встречу. Их первый поцелуй в кладовке. Вкидывает то, как они друг за друга цеплялись. Посылает Грейнджер её же голосом: Драко… Их секс в этой же церкви. Их объятия. Их всё. Она так сильно сжимает пальцами его локоть, что даже больно. Не моргает. Кажется, даже не дышит. Точно так же, как он. Пенная слюна агрессии топит язык. И не проглотить и не выплюнуть. Давится. Задыхается. Болит. Он выходит из её головы и тянет за собой внутрь, в безопасность. Туда, где нет магии. Туда, где не найдут. Толкает на скамейку и убивает себя её же шоком в глазах. — Нет… — шепчет она. — Это ты должна была сказать ему. Или так нуждалась в сексе? — жжёт голосом. Гермиона резко подрывается на ноги. Смотрит в его лицо. Её щёки красные. Нет. Это больше не та Грейнджер... Она стреляет в него обезоруживающим, и ничего не происходит. Малфой лишь давит едкий смешок. Вот тогда Гермиона сама не теряется. Выпад. Удар не случается. Драко ловит её кулак у самого лица. Пользуясь её же смятением, перегибает руку назад и толкает вновь. Теперь к стене, придавливая собственным весом. От её волос теперь не пахнет их шампунем. От неё вообще ничего не осталось. Она не та... — Как ты вообще допустила мысль, что сможешь исправить Реддла? — он сильнее сжимает её руку и до боли ведёт вверх. — Как, блять, ты вообще могла подумать об этом? Сумасшедшая… Три секунды. И она обмякает. Просто прекращает дёргаться. Упирается лбом в шершавую стену. Если бы не всё это, Драко бы подсунул ладонь, чтобы не было так больно… — Твоя смерть, — вдруг тихо-тихо говорит она. — Ты знал об этом? Так ведь? Хлопок на улице и шаги. Альбус входит в церковь вместе с Бао и тут же вытягивает руку, чтобы грубо отстранить Малфоя от Грейнджер. Она смотрит на вновь прибывших. Опаляет взглядом. — Вы… — надломлено говорит она. — Вы всё это знали? — Гермиона, присядь, мы сейчас всё объясним, — успокаивает её директор. Она быстро отворачивается ото всех, чуть приподнимая голову. Подносит руку к лицу, видимо, чтобы смахнуть слёзы. Оборачивается уже с вызовом в глазах. — Вы хотя бы можете себе представить, как мне было тяжело? — её голос дрожит. — Мы договаривались всё делать вместе! Вы хоть знаете, как мне было одиноко? Каково это — думать, что я одна? — Ты никогда не была одна, — не соглашается Альбус. Грейнджер не смотрит на Драко. Она его просто игнорирует. Садится на скамью, принимаясь внимательно слушать Альбуса. Он начинает всё сначала. И то, почему они не сказали ей о предстоящей смерти Малфоя. Это было бы опасно, если бы Реддл обо всём узнал через Вару. Они не знали, как он её контролирует. Драко курит. Сигарету за сигаретой, пока в пачке не остаётся последняя. Он не слышит их голосов. Он проклинает себя в том, что увидел. Он допускал это в мыслях, но когда убедился, увидел собственными глазами — стало совсем отвратно. Можно ли было понять её? Ведь она не помнила о Малфое. Совсем. Совершенно. В этот момент Драко был для неё врагом, оставшимся в будущем и там же исчезнувшим. Всё логично. Но плевал он на эту логику. Теперь ему самому хотелось наложить на себя Обливиейт, чтобы потушить эти видения. Он себя ими просто уничтожал. Зарывал. Её больше нет. Той Грейнджер. Гермиона говорит о медальоне. Говорит, что упустила его, и говорит, что вернёт. Верится с трудом. Её голос сбивает Драко с ног. — А если он узнает, что Драко жив? — вдруг спрашивает она, и Малфой устремляется взглядом в её профиль, слыша собственное имя. Совершенно не тем тоном. — Поэтому лучше бы было так, чтобы ты его не вспоминала, — Альбус мотает головой. — Ты справишься с окклюменцией, если на то будет причина? Она сглатывает. Кивает. — Варвара не увидит Малфоя, — утвердительно произносит она. — Уверена, что Том и ей стёр память. Я бы поняла, если бы она что-то скрывала. Она никогда бы не убила человека. Это бы её уничтожило. И он об этом знает. Драко смотрит на неё тяжёлым, как тонна земли, взглядом. Прикусывает фильтр сигареты, даже в руках её не держит. Выдыхает носом. После того, как сюда вошли Ан и Дамблдор, Грейнджер на него не взглянула. И сам Драко ошибся, полагая, что нашёл что-то светлое. Нет. Он всё ещё не выбрался из этой тьмы. Альбус, перед тем, как уйти вместе с Бао, о чём-то тихо с ней говорит. Ан тростью задевает ногу Драко и останавливается. — Вы ничего… — негромко произносит Малфой, поворачивая голову к Бао, — ничего больше не видели? Женщина отрицательно мотает головой. Вздыхает. Пытается слепыми глазами поймать его лицо. Зря он спросил. Может, это и к лучшему. Когда у тебя ничего нет, нечего и терять… Гермиона никогда всецело не была его. Они просто не успели. Когда Дамблдор покидает церковь с Бао, Грейнджер всё ещё сидит на скамье. А Драко всё ещё сидит на полу у входа. Травит взглядом последнюю сигарету в пачке, которую всунул обратно. Сил бороться и злиться не осталось. Он чувствует себя пустым и выпотрошенным. В нём осталась гордость, чтобы не позволить себе спросить её о том, что же будет дальше между ними. С её стороны она ничего не помнит. И его воспоминания, которые он насильно впихнул ей обратно в голову, останутся лишь воспоминаниями. Его воспоминаниями... не её. А начинать сначала… Это как первое впечатление. Оно никогда не повторится. — Ты всё ещё думаешь, что его можно исправить? — хрипло произносит он. Она молчит. Думает. Наверное, ей нужно время. Его шанс на что-то с ней упущен. Чтобы этот шанс появился у одного, другой должен его утратить. Так устроен мир. Так устроена жизнь. Она тихо поднимается. Смотрит в пол. Идёт к выходу. Малфой рукой ловит её за щиколотку, останавливая. Смотрит снизу вверх. Выглядит жалко… — Ничего не хочешь сказать? Он отвратителен себе. Но того, что она делает, он не ожидает. Грейнджер садится на корточки. Обнимает руками свои колени. Смотрит на него так долго, что его всего обжигает от этого бесцветного взгляда. Ни эмоций. Ничего. Это даже хуже, если бы она злилась. — Что бы ты сделал, оказавшись на моём месте? — спрашивает она, кусает губу. — Зная, что у тебя были чувства ко мне и ты их предал? Просто потому, что ничего не помнил. И так нуждался в чём-то отвлекающем, что пошёл на то, чтобы с головой кинуться в омут? Просто для разрядки. Это считается предательством, Малфой? Ты бы сам мог смотреть на самого себя в зеркало после этого? Он молчит. Расслабляет пальцы и убирает руку с её ноги. — Ты сам можешь сейчас смириться с этой мыслью? Я сейчас рядом с ним… — Замолчи, — он всовывает между зуб сигарету. Поджигает. — Как ты себе это представляешь? Я сделаю всё, чтобы спасти будущее. Если мне нужно быть с ним… — Грейнджер, замолчи. — …я буду с ним. Если мне нужно быть под ним… Её больше нет... Это не та Грейнджер... Резкий разворот, чтобы схватить её за ворот и ближе притянуть к себе. Чтобы выдохнуть дым прямо в её лицо и озлобленно прожевать слова: — Будь с ним… Она взглядом блуждает по его лицу. Мажет по губам, по скулам. Смотрит в глаза. Словно запоминает этот момент. Что сейчас происходит в её голове, он не знает. Всё, что он понимает — Дамблдор ошибся. Кажется, их «впереди» так и не наступит…