Темнота внутри

POV Elena Когда дверь за нами закрывается, я закрываю глаза, пытаясь избавиться от пелены слез и ощущения назойливых взглядов из бара. Клауса же, кажется, это совершенно не волнует. С чувством того, что в этом его призвание, он несет меня на плече в подвальное помещение, полностью отделенное для БДСМ-сессий, которые были так по душе Сейдж. Сердце стучит так громко и отчаянно, что я ощущаю его сильные удары о ребра. Стараюсь дышать полной грудью, но выходит лишь что-то похожее на хрипы умирающего от туберкулеза старика. Мне не просто страшно, меня сковал приступ паники, контролировать который я не в силах. Нет, я и раньше подвергалась насилию, меня совсем нельзя назвать неженкой. Но это вовсе не означает, что я готова молча терпеть физическое насилие над своим телом. Я не единожды слышала, как Клаус наказывает провинившихся девушек. Это даже с большой натяжкой не назовешь БДСМ-сессией. Я знала раньше, что в БДСМ есть три главных принципа: безопасность, добровольность и разумность. И что-то мне подсказывает, что здесь ничем подобным и не пахнет. Клаус – обозленный на мир и своего отца, социопат. Что хорошего можно ожидать от такого мужчины в сочетании с Красной комнатой боли? Открыв глаза, все еще вижу под собой паркетные доски, тщательно отдраенные теми девушками, которым не довелось стать торговками своим телом. Даже не знаю, что было бы лучше для меня самой: стать уборщицей в борделе или остаться той, за которой убирают? Не исключено, что эти девушки, в конце концов, получают желаемое через постель грузчиков, электриков или того же Аларика. Паркет сменяется ступенями массивной винтовой лестницы, по которой я не раз спускалась, чтобы позвать Сейдж. Мое наказание приближается с каждым шагом Клауса, и маленькими их назвать было нельзя. Казалось, ему не терпится испробовать на мне весь свой арсенал. Отчего-то мне становится вдруг легко и даже чуточку смешно. Я начинаю нервно хихикать, вспоминая, как еще двенадцать часов назад говорила Викки о том, что наказания и нарушение правил – не для меня. И вот сейчас я перекинута через плечо местного насильника и нахожусь в минуте ходьбы от своего наказания. На секунду мне даже кажется заманчивой смерть от руки Клауса в Красной комнате. По крайне мере, мне больше не придется играть с Деймоном, терпеть выходки Куколки, за которые теперь будут огребать все, и думать о том, что осталось у меня за стенами «Вестера». Точнее о том, чего за этими стенами у меня не осталось. У больших резных дверей Клаус опускает меня на пол, поддерживая за плечи, и внимательно всматривается в мое лицо. - Истерика? – Он легко улыбается, разглядывая меня. – Знакомо. Затем происходит то, чего я не ожидала. Из меня вырывается очередной смешок, но уже более сильный и громкий. Я буквально сгибаюсь пополам от смеха и слез, душащих меня. Все вокруг кажется абсурдным, будто бы постановочным. Но Клаус, как оказалось, действительно был подкован в этом деле. Он вмиг возвращает меня в прежнее положение и одним движением руки перекрывает доступ кислорода в организм. Я невольно делаю один большой вдох и, вытаращив глаза, смотрю на него не издавая ни звука. - Вот так, девочка, - хвалит он меня, не убирая руку с диафрагмы. – И впредь с твоих уст не сорвется ни единого смешка. Ты поняла меня, Елена? Мое имя он произносит четко, смакуя каждую буковку, и это меня пугает. Я коротко киваю и стараюсь смотреть прямо ему в глаза. Знаю, что никто до меня не осмеливался встречаться с ним взглядом напрямую, но меня тешит странная мысль о том, что Деймон это так не оставит. В конце концов, если он так недоволен тем, что не является единственным клиентом, то уж точно должен ворваться в комнату и вытащить меня из этой передряги. А потом пусть делает все, что хочет. Клауса нисколько не смущает моя напускная смелость – он просто не замечает ее. Вместо этого мужчина достает из кармана ключи и отпирает двери в комнату. Передо мной будто распахиваются врата преисподней, но даже сейчас я решаю больше не трусить. Встряхиваю головой, убирая волосы с лица, и переступаю порог. Красная комната оказывается намного больше, чем я когда-либо представляла себе: три больших шкафа из темного дерева по одну сторону, кровать, равная по размерам моей комнате для встреч с клиентами, изголовье которой обито кожей бoрдового цвета. По другую сторону - большой деревянный крест и три балки в виде буквы «П». Обои на стенах напоминают мне эпоху XIX века, и они тоже темно-красного цвета. В центре комнаты расположено нечто вроде подиума, только в длину не больше моего роста. По углам, как и ожидалось, отверстия для наручников или веревок. Все это вызывает у меня странные чувства. Я даже не понимаю толком, что делать: кричать от страха или предвкушать наслаждение, смешанное с болью? Клаус подталкивает меня в спину, и я невольно делаю пару шагов вперед. Вместе с тем понимаю, что уже едва ли не задыхаюсь и делаю большой вдох, во весь объем легких. Ноздри сразу же заполняет запах вишни и корицы. Раньше я любила это сочетание, а теперь оно будет вызывать лишь рвотные позывы. Майклсон все эти минуты, оказывается, наблюдает за моей реакцией и, кажется, остается довольным. Он кивает мне и указывает на небольшое кресло в углу. Я, зная, что это означает, хромая, подхожу к креслу и снимаю с себя платье, затем и белье. Оборачиваюсь, отмечая, что мое тело, да и я сама, несколько не соответствуем требованиям Клауса. Это видно по его оценивающему прищуру и сжатым губам. - К стене, - приказывает Клаус. Я медленно иду к кресту, но уже возле него сын Хозяйки останавливает меня и подводит к балкам, что буквой «П». Клаус, чувствуя себя в своей тарелке, поднимает мои руки и приковывает к верхней балке, да так, что я вынуждена стать на носочки. Затем он расставляет ноги и пристегивает их тоже. Это неудобно и чувствую, как наручники врезаются в кожу, даже если они обиты багровым бархатом. - Молодец, Елена. А теперь запомни кое-что: сегодня я не просто доминант, я – палач. – Глаза Клауса сужаются, он вновь ждет от меня чего-то, кроме безразличия. – Ты нарушила правила и будешь наказана так, как я сочту нужным. В ответ я снова киваю, и это начинает раздражать Клауса. Он ждет от меня страха, мольбы о пощаде или призыва скорее начать, но не получает ничего из этого. Я не знаю уже: остатки ли это смелости или надежда на помощь Деймона затмила все остальное. Мужчина внезапно разворачивается, снимает куртку, рубашку, и отправляется к шкафу. Я в это время отмечаю, что забирая Викки, он выглядел так же безупречно, а значит, ее не было в Красной комнате… Тогда что же с ней случилось? Клаус не дает мне времени на размышления. Он быстро возвращается, держа в руках плеть-девятихвостку. Она пахнет натуральной кожей и страхом. Я сглатываю, ожидая удара, но мужчина медлит. Вместо этого он проводит руками по моей груди, возбуждая соски. Опускается ниже по животу и кожу пробирают мурашки. Дойдя до бедер, он внезапно отдергивает руку. - Я ждал этого дня с того самого момента, как мой братец притащил тебя в «Вестер», больную воспалением легких и под наркотой. Это было то еще зрелище, дорогая, - говорит он, перебирая пальцами хвостики плети. - Но ты боролась и стала такой, какой я видел тебя сегодня. Брать на себя вину за Викки, выдержать Тайлера и не молить меня о пощаде – это заслуживает почтения. На эти слова я хмыкаю и прикрываю глаза. И правильно, потому что в следующую секунду на меня обрушивается три сильных удара плетью. Два из которых приходятся на грудь, теперь уже горящую огнем. Вопреки своим ожиданиям, я все же чувствую прилив желания, стрелами идущего вниз живота. Но я решаю не показывать Клаусу того, что получаю удовольствие от ударов, по крайне мере, первое время. Спустя пять минут, отсчитанных мною буквально по секундам, я перестаю следить за количеством ударов. Мое тело лишь изредка сотрясают слабые отголоски первого оргазма, скрыть который так и не удалось. С губ срываются непрошенные стоны, сквозь полуприкрытые веки я вижу ухмылку на лице своего палача. В конце концов, пытка надоедает мне, и я сжимаю зубы и поджимаю губы, каждый раз предвкушая последний удар. И когда он происходит, я чувствую боль, во много раз превосходящую прошлые удары. Это явно было сделано уже не ради его удовольствия. - Это привет от Деймона, - шепчет мне на ухо Клаус. Я бормочу что-то невнятное в ответ и отключаюсь, безвольно повиснув на балках. Где-то далеко-далеко хлопает дверь, я остаюсь одна. *** Я не знаю, сколько времени проходит с тех пор, как Клаус закончил истязать меня. Прихожу в сознание я нескоро и совсем не так, как хотела бы. Я ощущаю холод, мурашками пробегающий по коже и лишь левый бок чувствует тепло чьего-то тела. И еще голоса. Я определенно слышу два голоса. - Я не нанимался носить ее на руках. Я повар, черт возьми, а не мальчик на побегушках! - Я мог бы сам понести ее… - Доверить тебе обнаженную девушку? Ну уж нет, довольствуйся созерцанием. - Она мой друг и ты это знаешь, не более. - Она проститутка, Стефан. Как бы я не относился к Тихоне, она призвана для того чтобы ублажать мужчин и не имеет значения: геи они или нет! - Будь мягче, она не виновата в том, кем стала. -… Да, ты прав. Я слышу этот разговор лишь отдаленно, будто нахожусь в тоннеле и нескоро понимаю, что из Красной комнаты меня вынесли Стефан и Метт. Они же доставили меня в общую душевую и усадили на холодный пол. Но это было лишь началом. Я, приподняв голову, видела, как Стефан поворачивает вентили крана, но не нашла в себе сил остановить его. Спустя пару секунд на меня обрушивается ледяной душ. - Стефан! Твою мать! – Полусонное состояние мгновенно покидает меня и приходит сильная дрожь. Клацая зубами, я смотрю на Стефана и Метта, стоящих передо мной. - Заболеет, - констатирует повар, засовывая руки в карманы. - Нет, если ты приготовишь ей что-нибудь горячее. - Я уже закрыл кухню. Достаточно и того, что я принес ее сюда. - Хватит, - шиплю я. – Прекратите собачиться. Вы оба, вы же совсем не такие! Метт ничего мне не отвечает, лишь махает рукой, прощаясь, и покидает душевую. Стефан же, напротив, решает остаться. Он выключает воду и садится рядом со мной на мокрый пол. Бросает мне полотенце, спешно сорванное с вешалки и оказавшееся потом собственностью Керолайн. Ему, кажется, комфортно даже в этой холодной луже. - Спасибо, - говорю, - за полотенце. И за то, что забрали меня оттуда. - Сейдж попросила нас сделать это перед уходом, - угрюмо отвечает Стефан. – И еще... Она передала тебе кое-что. - Мм? – Я поворачиваю голову к нему. Но сил хватает только на то, чтобы положить ее на плечо бармена. - Она сказала, что у тебя есть шансы уйти отсюда. С помощью Деймона или нет, я не знаю. Но у тебя получится, только если не станешь больше делать глупости. Я дрожащей рукой ощупываю места, где красными полосами отметился Клаус. Да, это стало для меня хорошим уроком. - Расскажи мне про вас с братом, - устало говорю я. – Скажи, что вы не такие же лузеры, как все мы здесь. - Но мы же все равно здесь. Даже если у меня есть выходные, а Деймон приходит пару раз в неделю. – Стефан горестно усмехается и принимается за рассказ. – Знаешь, я выпускник Лиги плюща. - Да ладно… - улыбаюсь я. - Да, и Деймон тоже. Только его обучение полностью оплатил отец, а я был вынужден выгрызать стипендию. Джузеппе, отец, вообще не очень-то любил меня. Нас обоих. - Что вы натворили? – Я заворачиваюсь в большое махровое полотенце и возвращаю голову на плечо Стефана. - Я перестал существовать для отца, когда он узнал о моем парне. А Деймон… Знаешь, я не рад, что ты связалась с ним. – Стефан вдруг замолкает, будто сомневаясь в том, стоит ли открывать мне тайну. – У него была девушка Роузмари. - Он изменил ей? Заразил чем-то? Бросил у алтаря? - Он убил ее, Елена. Роуз была больна раком, нейросаркомой, а Деймон отключил ее от аппаратов на последней стадии. - Разве это не хорошо? – недоуменно спрашиваю я. - Нет, совсем нет. Роуз верила, что будет жить. Мне становится не по себе от этих слов. Теперь понятно, почему Деймону нужно это соревнование в постели. Он хочет изматывать себя до такой степени, чтобы потом не помнить, что происходило. - Он хочется забыться где-то или в ком-то. Поэтому он здесь, - словно читая мои мысли, говорит Стефан. - Ух ты, какая история! Тебе стоит быть осторожней, Тихоня. Из-за шторы показывается Куколка. Сегодня она выглядит гораздо лучше, хотя характер ее по-прежнему меня не радует. Но она начинает привыкать и не мне решать, каким именно путем это происходит. - Что-то случилось, Керолайн? – спрашивает Стефан, подняв голову. - Да, нас всех зовут вниз. Эстер представляет новое руководство. После этих слов Куколка сразу же исчезает, а мы со Стефаном остаемся смотреть друг на друга. Да, конечно, пришло время представить нам замену для Аларика и Сейдж. *** Я, держа Стефана за руку, осторожно спускаюсь на первый этаж. Нога все еще болит и мне следует показаться Мередит, но только после общего сбора. Хейли сказала, что в этот раз управление возьмет на себя кто-то более жесткий, чем Сейдж и это пугало нас всех. Ведь при прежней управляющей мы могли позволить себе слишком много того, что будет запрещено теперь. Бармен больше не говорит со мной о семье и даже о смене руководства не заикается. Но это и к лучшему. Мои мысли сейчас заняты лишь мертвой бывшей Деймона и тем, почему он не пришел за мной в Красную комнату. Похоже, ему действительно все равно. В баре уже собрались все девушки, выстроившись в ряд. Я замыкаю строй, оперевшись на барную стойку. Среди нас я по-прежнему не замечаю Викки. Зато вижу гордо вздернутый носик Керолайн. Она стоит чуть впереди и смотрит прямо на Клауса, подобно мне прошлой ночью. - Итак, похоже, все собрались, - улыбается Клаус, скользнув по мне взглядом. – Эстер не нашла времени, чтобы представить вам новое руководство. Но мне это не составит большого труда. Клаус делает неопределенный жест рукой. Словно по команде, в бар входит высокая блондинка, очень похожая на Хозяйку, чернокожий качок с руками, сжатыми в кулаки, и один из братьев Клауса. В нем я узнаю Кола. И он, к несчастью, тоже узнает меня и улыбается. - Моя сестра Ребекка сменит Сейдж, Коннор заменит Аларика и, наконец, Кол… - Клаус оборачивается к брату. – Что ты здесь делаешь? - Разнорабочий. Караю, управляю и развлекаюсь, - скалится Кол. - Ну прекрасно, вся семейка в сборе, - шепчет мне Хейли. - Советую вам запомнить одну вещь, девушки, - начинает Ребекка, выйдя вперед. – Больше никто и никогда не будет нарушать правила здесь. Мы с Клаусом позаботимся об этом. В качестве примера можете вспомнить Викки Донован, которую вы больше не увидите. В ряду девушек кто-то ахнул, кто-то сел на стул, я же лишь прикрыла рот рукой. Я чувствовала, что это не закончится ничем хорошим. Надеюсь, она не замерзнет на холодных зимних улицах. Надежда на удачу Викки покидает меня раньше, чем хотелось бы. Ребекка подходит к столу перед нами и бросает на него свежую газету. Надпись на первой полосе пугает девушек, они пятятся назад, освобождая мне дорогу. Мы со Стефаном подходим к столу вместе и, наконец, видим то, что вызвало всеобщее волнение: «ТРУП НЕИЗВЕСТНОЙ НАЙДЕН РАСПЯТЫМ В КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ» И посмертное фото Викки Донован.