***
Впрочем, мое везение длилось не долго. – В каком смысле уехать? Куда? Зачем? А Стефан?– «А я?»,– вот что я спрашивала на самом деле. Все только-только наладилось. – Стефан уже в курсе и полностью одобряет мое решение,– сказала Лекси, запихивая аккуратные стопочки одежды в чемодан. – Почему?– добавляю еще один вопрос к длинному списку. Лекси смотрит на меня и вздыхает печально. – Я и так откладывала это уже неделю. Мне тоже пора найти кое-что важное,– она красноречиво смотрит на меня, подразумевая наш разговор на крыше.– В ту ночь я здесь оставила не только вас, но и одного прекрасного человека, которого любила. И который любил меня. Ли… он ведь до сих пор не знает, что я вернулась. И это жестоко по отношению к нему. А по отношению к нам? Мы только начали проводить между друг другом мосты взаимопонимания, благодаря Лекси. Если она уедет… Сможем ли мы вновь общаться нормально или вернемся к тому состоянию, что было между нами до ее возвращения? – Я не могу постоянно быть рядом. Снова напрашивается вопрос "почему?". Почему мы не можем просто быть семьей? Без всяких там Ли, Гилбертов и Майклсонов в том числе. Почему все просто не может быть нормально? – Шэрон, я люблю его. А меня ты не любишь? А братьев? Стефан ведет себя странно, Деймон как мина времен Гражданской, неизвестно, когда рванет, а я… я все еще не пришла в себя. Мы не в лучшем состоянии. Ну, а любовь… Я это пробовала и она явно переоценена. Лекси была единственным человеком, который не был связан с нами кровными узами, но все равно считавшийся сестрой каждому из нас. – Разве я не заслуживаю счастья, Шэрон? Коварный вопрос перерезает пути к отступлению. Конечно, Лекси заслуживала счастья. Больше любого из нас. Именно поэтому ее смерть повергла меня в шок. Кому-кому, а Лекси Бренсон нужно жить и наполнять жизнью других. В этом состояла ее задача в этом мире. Мы, даже противящийся этому факту Стефан, лишь разрушаем, Лекси же призвана созидать. А созидателям положено счастье. Наверно, это к лучшему. У меня все еще есть цель. И лучше бы, чтобы последствия ненароком не затронули Лекс. С Лекси было легче, Лекси была опорой, но пора бы отбросить костыли. Видимо, она прочла эти эмоции – или по крайней мере часть из них – на моем лице, потому что по-матерински коснулась моей щеки со словами: – Я вернусь при первой возможности. Ну, а мы будем тебя ждать. Обязательно.***
– Ты не спросила меня, что я загадал на Рождество,– мурлыкал Кол у меня над ухом. Падал снег – малюсенькие белые точки, кружащиеся за окном. Это было самой холодной зимой за все те годы, что я провела в Новом Орлеане. Вообще-то нужно бы быть у Майклсонов и помогать в подготовке к Рождественскому балу, но мы сбежали из хватки Ребекки и скрылись в моем доме на Рю-Рояль. Вечером нужно будет обязательно появиться на балу. Но не сейчас. Сейчас я лежу возле Кола, укутанная тяжелым одеялом, прячась от мира в целом и Ребекки в частности. – А должна была?– лениво уточняю я, прикрыв глаза, и по-удобнее устраиваюсь у него на груди, Кол водит кончиками пальцев по моему позвоночнику сквозь тонкую ткань ночной сорочки. На душе так спокойно, впереди несколько беззаботных часиков перед шумным торжеством и побегом из Нового Орлеана. Слухи о Майкле, маячащем у горизонта, подорвали его детей с мест и те были готовы бежать в Европу в любую секунду. Вот только у Кола (и автоматически у меня) были другие планы. – Ты спрашивала каждый год. – Какая разница? Ты все равно никогда не рассказываешь. Я перестала пытаться. Мы помолчали некоторое время. Я вслушалась в неспокойное, но размеренное биение сердца Кола. – Я загадал, чтобы ты стала моей женой. Я приподнялась на локтях. Кол смотрел на меня из-под прикрытых ресниц, не переставая обнимать меня одной рукой. Его выражение лица не выдавало ничего примечательного, по нему нельзя было прочитать, что же у него на уме. Я улыбнулась ему. – Кто сказал, что я соглашусь? – Можешь не соглашаться, твое право. Но это не значит, что я перестану предлагать. И однажды ты скажешь да. Я покачала головой. – Как же ты самоуверен, Майклсон. – У меня есть бесконечное число попыток, дорогая. Прикрываю глаза и вздыхаю устало. Я знаю, что он прав, как бы мне не хотелось обратного. Как бы сильно я ненавидела саму идею брака и всего, что с ним связано – и он, черт побери, об этом знал – я не могла давать ему отказ вечность. А, зная Кола, можно предположить, что он не остановится, пока не добьется своего. Пока не добьется меня. Я любила Кола, этого нельзя отрицать, но мысль быть кому-то женой, даже ему, ненавидела больше. Брак – это почти что продажа. Обычно это продажа из рук отца или другого родственника в руки новоиспеченного супруга. Но даже теперь, после смерти Джузеппе, который чуть не сбагрил меня замуж за чертового Люка Фелла, этот вопрос встает на рассмотрение. Брак является символом того, что женщина не может существовать без необходимости принадлежать какому-то мужчине. Даже самая счастливая жена является не чем иным, как собственностью. Женщина не может быть самостоятельна и полностью свободна. Кол знает – знает, черт бы его побрал – что я так считаю. И все равно думает, что я соглашусь стать его женой. Соглашусь ему принадлежать. Чертов Майклсон. – Зачем ты это делаешь? Зачем, если я и так принадлежу тебе? – Я хочу, чтобы ты была моей. Полностью и безоговорочно. – Почему ты не можешь просто позволить мне любить тебя? Без колец и клятв. – Мне этого мало. Ему всегда всего было мало. Он брал от меня все, что мог: любовь, человечность, кровь, секс, даже мои страдания – забирал, не умаляя боли. Он пил меня взахлеб, не зная пощады, и мне оставалось лишь ожидать, когда же он пресытится или во мне не останется ничего, что я могла бы дать, когда он выпьет меня до дна, как кубок с вином. Что будет, когда это случится? Когда ни капли меня не останется? Брак означает, что я буду связана с ним навечно. Но я не смогу выдерживать его жестокую любовь так долго, мне самой не хватит сердца любить его до бесконечности, я просто перегорю, как свечка. Нет, я никогда на самом деле не планировала провести с ним вечность, не всерьез. Я просто не смогу. Мне нужно терпеть эту сладкую пытку, пока я на это способна, а потом уйти. Не физически, этого Кол не позволит, чтобы избавиться нужно исчезнуть с лица Земли. Да и то ведь Кол не даст, достанет из Ада, только бы снова вернуть себе. И выхода из этих отношений, по видимому, не существует. Даже смерть не станет оправданием. Я останусь его. Всегда и вечно. – Я люблю тебя,– словами дробит мне ребра, осторожным касанием пальцев к щеке вырывает мое бедное сердце, прижигая раны поцелуем в висок. Его ласковая улыбка и любящий взгляд прогинают и ломают намного хуже, чем если бы он воспользовался бы в этих целях руками. Если любовь – это что-то светлое, то почему же тогда мне от нашей любви так больно?***
– Он Гилберт? Я подняла взгляд на стоящего бок-о-бок со мной Деймона. Он обращался к шерифу, которая стояла по другую сторону от него. О чем он? Я прослушала речь шерифа и мэра на собрании совета Основателей, поэтому заозиралась, пытаясь понять, что пропустила. Чуть в сторонке от остальных, лицом к нам, стоял мужчина средних лет с грязно-русыми волосами и неприятным выражением на лице. При правильном освещении и правильном подборе одежды он мог бы сыграть доктора Франкенштейна. – Дядя Елены,– услышала я ответ Лиз Форбс.– Его зовут Джон, но я зову его придурок. – Банк крови в госпитале в соседнем Амхерсе сообщил о нескольких взломах за последние две недели.– На этих словах мужчины Деймон скрестил руки, приняв защитную позу. Ясно почему: мы были причиной этих сообщений.– Семь охотников, четыре туриста и двое госслужащих были объявлены пропавшими, и это все в радиусе семидесяти пяти миль от Мистик-Фоллс. Ладно, признаю, два охотника на мне, но зачем же эти придурки разводили костер на нашей частной территории? Сами виноваты, короче говоря. – Хорошо-хорошо, нет смысла поднимать тревогу прямо сейчас,– вмешался мэр Локвуд, подходя к Джону Гилберту. – Просто он не хочет отменять праздник в честь Дня города,– шепнула Лиз Деймону и мне. – Вы считаете, что все ваши проблемы закончились, но я приехал сказать, что ничего не решено,– продолжил гнуть свое Гилберт, оглянув совет суровым взглядом. Да ладно! Я и без того целую неделю питалась из наворованных Деймоном пакетов крови, что в принципе считала не более, чем вредной едой на подобии чипсов для вампиров. Что теперь? Я отказываюсь вылавливать бродячих собак для пропитания. Даже у Стефана с диетой сейчас проблемы, и именно сейчас в город должен заявиться новоявленный родственник Елены, чтобы испаганить нам жизнь еще сильнее. Я бросаю на него последний взгляд. Где я могла его видеть? – Что будем делать с криповым охотником?– спрашиваю я, когда Деймон огибает свою машину, чтобы сесть за водительское сидение. Деймон смотрит на меня поверх серебристой крыши и бросив: – Ничего,– забирается в машину. – В каком смысле “ничего”?– возмущаюсь я, хлопнув дверью громче необходимого и уставившись на брата. – В самом что ни на есть прямом, Шэрон. Деймон попытался прокрутить ключ зажигания, но я выхватила его быстрее, чем брат успел его коснуться. После неудачной попытки дотянуться до ключа, который я убрала как можно дальше, Деймон улыбается. – Отдай ключ, Шэрри, иначе потопаешь домой сама, а твои итальянские ботинки этого не выдержат. – Обязательно, но сначала скажи, что мы будем делать с Джонни Гилбертом. – Ничего.– Я выразительно поднимаю на это бровь, он вздыхает.– Ничего, потому что будет странным, если человек, заявивший о пропажах людей в местных лесах внезапно исчезнет. – А не потому ли, что он приходится дядей нашей милой Елене? – Конечно же нет. Я забочусь о нас троих,– отвечает Деймон, зло отнимая у меня ключи, и заводит мотор. – Есть и другие способы убеждения. Не обязательно убивать его. – Мы не будем пытать Джона Гилберта,– сразу чеканит он. И, предугадав мои следующие слова, добавляет:– Или Елену с Джереми. Мы решим вопрос мирно. Никаких пыток и убийств на неделе. Я меланхолично улыбнулась, прежде чем закинуть ноги на панель управления. Но он тут же скинул их, сетуя на наглых девчонок. – Осторожно, Деймон, еще немного и я подумаю, что Стефан – веселый брат в нашей семье.***
– Если ты хочешь, чтобы подействовало как бурбон, а не как пойло с его вкусом, то у меня есть способ. Стефан поднимает на меня взгляд поверх бокала с бурбоном. – Бруно нашел способ вампирам пьянеть,– говорю невнятно, потому что зажимаю между зубов фильтр сигареты.– Если ты наконец-то готов познать все прелести взрослой жизни. Смотрю в потолок и выдуваю дымное кольцо, как меня когда-то научил Квентин. Вообще, поразительно, как много всего я научилась у профессиональных маньяков. Клянусь, Квентин был чертовым гением. Ну, из тех, кто собирает монстра из частей тел мертвецов в сыром подвале. Я даже сейчас не могу быть уверена, что он этого не делает. Вот с кем было интересно. Не то что с моими братьями-трезвениками по части крови. – Я это делаю не для того, чтобы напиться в стельку,– сообщает он, жестом предлагая налить и мне. Киваю в знак согласия. Конечно, я понимала, зачем он это делает. Уже много времени прошло с того момента, когда Стефан попробовал крови Елены, ослабевший после пребывания в доме сумасшедшей банды Перл, но он до сих пор не мог вернуться на путь истинный, то есть тот путь, что содержит изничтожения популяции различной лесной пушистости. Алкоголь иногда помогал приглушить жажду. Сигареты обладали таким же свойством. Но вот только оба рассуждения брехня. Не знаю, как Стефан, но у меня десны немеют от желания укусить кого-то. Не просто царапнуть, чтобы вызвать кровь, а именно укусить – так, чтобы было больно, чтобы раздался чей-то крик; укусить с полной силы, чтобы остался уродливый шрам, а кровотечение нельзя было остановить, не зашив рану. Поганые пакеты с кровью не насыщают голода, сигареты не притупляют его, беспомощна здесь и самая крепкая водка. Я сомневаюсь, что план Деймона сработает, если у него дома сидят два голодных потрошителя. Нужно бы последовать примеру Лекси и свалить из этого чертова города. Нельзя, напоминаю я себе. Есть план, нужно его придерживаться. Слишком рано отступать. Или же слишком поздно? – Как бы мне не хотелось посоветовать тебе пуститься во все тяжкие, Деймон прав. Быть счастливым обладателем клыков в этом городе слишком опасно и возможно очень скоро всем нам придется подсесть на мелкое зверье. Я не про тебя, Нокси, не переживай,– сказала я котенку, мирно свернувшемуся на подушке возле меня.– Никак не могу тебе помочь с усмирением жажды, могу лишь помочь приглушить ее на время. Но у нас все еще напряженка с алкоголем. Стефан вздохнул печально и устало. Наступит ли день, когда ты перестанешь просыпаться по утрам с мыслью, что все ужасно, братишка? – Я знаю, что я пожалею об этом, но… Ладно. – Ладно? – Да. Хорошо. Тащи свой эликсир магической нетрезвости. Я взвизгнула от радости. – Наконец-то! Я так долго ждала момента, когда вновь смогу повеселиться с пьяным Стефаном, он гораздо веселей Стефана трезвого. Секунду, сейчас принесу.***
Shot through the heart And you're to blame You give love a bad name! – Давайте еще по-громче сделаем, а то мы всего лишь со сверхъестественным слухом друг друга не слышим,– пытался переорать голос Джона Бон Джови Деймон. У него плохо получалось, я его едва слышала. An angel's smile is what you sell You promise me Heaven, then put me through hell Chains of love got a hold on me When passion's a prison, you can't break free Я стояла на кофейном столике, держа початую бутылку вместо микрофона, а Стефан сидел на диване, играя на воображаемом барабане и кивая в ритм с мелодией. Oh, you're a loaded gun, yeah Oh, there's nowhere to run No one can save me The damage is done На припеве мы со Стефаном со всей мощи прокричали в унисон: Shot through the heart And you're to blame You give love a bad name, bad name! I play my part and you play your game You give love a bad name, bad name… И тут музыка внезапно вырубилась, так что последнее «Hey, you give love… a bad name!» мы произнесли без Бон Джови. Я расстроенно фыркнула, но вскоре позабыла обиду и спрыгнула со столика, сразу преземлившись на диване возле Стефана. Тот откинулся на спинку и запрокинул голову, делая глоток из бутылки. Он предложил мне и я последовала его примеру. Мы подняли смешливые взгляды на Деймона, ожидая его лекции. – Что за вакханалия здесь происходит?– вопрошает старший брат, скрестив руки на груди. Мы со Стефаном одновременно захихикали.– Что? Что смешного вы здесь видите?– у, как разозлился, аж желваки задвигались. – Да нет, ничего,– начал Стефан,– просто ты такой… такой…– он защелкал пальцами, пытаясь вспомнить слово, а когда не смог посмотрел на меня в ожидании помощи. – Такой серьезный,– продолжила я за него.– Прям как Джузеппе. Аж смешно. Мы помолчали пару мгновений, но вскоре тишину вновь нарушил наш смех. Я не была уверена, по какой причине мы смеялись, но не смеяться казалось невозможным. Деймона наше веселье ни чуть не тронуло и он продолжил глазеть на нас своими страшными голубыми глазами, но это лишь вызвало еще больше смеха. Когда мы все же почти успокоились мы посмотрели на Деймона в ожидании, когда он начнет лекцию или что он там собирался начать. – Во-первых,– начал он самым серьезным из серьезных тонов и Стефан захихикал, я постаралась удержаться и пару раз шикнула на брата и прокашлялась, позволяя Деймону продолжить.– Ты отвлекла меня разговорами о Джоне Гилберте и я так и не спросил… – Вы говорили о Джоне Гилберте?– встрял Стефан.– Зачем? Он разве не умер лет эдак… много назад? – Нет, чувак, мы это обсуждали,– разъяснила ему я,– семьи Основателей любят называть детей в честь предков. Это второй Джон Гилберт. Джонатан Гилберт-второй. Чьорт, звучит как имя какого-нибудь древнего короля. Лучше называть его… Джуниор. Да. Джуниор подходит?– я посмотрела на Стефана. Тот кивнул, отпивая из бутылки.– Да, будем называть Джуниором. Так что ты там говорил?– я вновь подняла невинный взгляд на Деймона. Тот подавил в груди мученический вздох. – Как я и говорил, я хотел узнать, как ты смогла пробраться в Совет Основателей, если тебе официально нет восемнадцати? – Чувак. Связи. Деймон поднял темную бровь. – Ты ведь знаешь, что у меня есть кое-какой знакомый, который заведует производством оружия и его компания делает оружие на заказ: вроде пистолетов с деревянными пулями, гранат с вербеной, колометатели… Метатели кольев? Как это называется?– Стефан лишь пожал плечами.– Короче, ты понял суть. Кажется, Деймон понял – он как раз сжимал пальцами переносицу. – Только не говори, что ты вновь связалась с русской мафией. – Эй! Влад не мафиози,– возразила я.– К тому же, он жил в Америке еще с начала прошлого века. – Разумеется, он не мафиози. Он всего лишь занимается незаконным производством и распространением оружия,– Деймон закатывает глаза.– У тебя хоть один нормальный бывший есть? Я постучала указательным пальцем по губе в раздумьи. – Неа. – Я удивляюсь почему,– хмыкает старший брат, оглядывая меня придирчивым взглядом. – Карма просто у меня такая. Везет на неординарных мужчин. В основном на убийц. Как правило страше меня на век-другой. – Ладно, не суть,– Деймон махнул рукой в воздухе, будто прогоняя эту тему.– Не хватало мне еще с твоей личной жизнью разбираться. Во-вторых: я советую вам обоим привести себя в порядок, потому что мы приглашены на вечер в честь Дня города. – Вечер в честь дня…– произнес Стефан полушепотом и я закрыла рот ладонью, чтобы смех не казался таким громким, но не преуспела в этом. – Так, немножко внимания здесь, пьянчужки,– Деймон пощелкал пальцами у нас перед носами, стараясь привлечь к себе внимание.– Мы приглашены,– произнес он подчеркнуто вкрадчиво. – Почему он говорит как персонаж триллера?– шепнул мне на ухо брат. – Не знаю. Наверно он хочет звучать круче,– ответила я ему так же тихо. – Разве получается? – Сомневаюсь. – Эй, я вообще-то прямо здесь стою!– возмутился брат.– И, смею напомнить, у меня сверхчувствительный слух. – Черт, он нас слышит. Что делать, бро? – Нужно говорить на азбуке Морзе. – Сти. Мы не знаем азбуку Морзе. – Чьорт. – Чьорт. – Так! Я не могу находиться в одной комнате с пьяными вами слишком долго. Просто знайте, что мы приглашены – и мы придем. Приведите себя в порядок. И с этой тирадой он направился к выходу, хлопнув дверью напоследок. – Как я могла думать, что он веселый брат? – Вот-вот. А я говорил.***
Дом Локвудов считался самым большим домом во всем Мистик-Фоллсе. Он не выглядел особо больше нашего, но я не горела желанием бегать вокруг с линейкой. Он представлял собой красный дом в колониальном стиле и был освещен всеми возможными способами, в том числе укутан гирляндами. Все это резало взгляд. Возможно дело в алкоголе, все еще не до конца выветрившегося из организма, не смотря на все наши со Стефаном способы протрезвиться. На баннере у входа огромными буквами значилось: «Юбилейная вечеринка Основателей. 150 лет» как будто каждый здесь и так не знал, в честь чего мы сюда собрались. – Не стоило мне сюда приходить,– бормочет Стефан, задирая голову, прежде чем подняться по ступеням. Кажется, его тоже слегка нервировала лишняя подсветка (внутри дома тоже не ограниченная). – Поддерживаю. – Да ладно, не будьте занудами,– произнес Деймон, направляясь к гостеприимно распахнутой двери. Я бы не была на его месте такой целеустремленной. В конце концов, я не была приглашена.– Вечеринка для семей Основателей. А это мы! Не вежливо пропустить такое. Обычно я первый доброволец в делах, которые касаются семейного наследия, но сейчас я не могла разделить его энтузиазма из-за головной боли и неохоты сыграть пантомиму перед порогом Локвудов, наткнувшись на барьер, существующий только для меня. Я дернула Деймона за рукав прежде, чем он переступил порог. Увидев, что Деймон обернулся, Стефан сделал то же самое и теперь оба брата смотрят на меня в удивлении. Я киваю на порог. Поняв намек, Деймон кивает и мы отходим от входа к белой колонне, уходящей ввысь на два этажа. – Ты мне гораздо больше нравился, когда ненавидел всех,– сообщает Стефан, нервно оглядывая людей вокруг. – Я все еще ненавижу. Мне просто нравится, что я им нравлюсь. Мы рассмеялись. Слава Богу, шутки, смешные для всех троих. Давно такого не бывало. Тут мимо проходила миссис Локвуд и заметила нас, столпившихся неподалеку от двери. – Что вы там стоите? Заходите внутрь. Я вздохнула с облегчением. Наконец-то, пригласили. Подхватив обоих братьев под локти, я прошла в дом. Каждый раз, проходя порог, до конца сомневаюсь – смогу ли пройти через него. Некоторые приглашения бывают неконкретны и барьер не спадает. Но мы успешно вошли. Стефан все еще осматривал помещение с некоторой нервозностью, а Деймон смотрел на него. Губы изогнуты в ухмылке, но глаза – в глазах засело беспокойство. Знаю, Деймон. Я тоже беспокоюсь за него. Мне тоже сложно показывать это. – Как ты себя чувствуешь, Стеф?– все же переступаю через себя. – Все в порядке. Хорошо. – Никакой жажды?– удивляется Деймон.– Влечения? Виски, которым ты его спаивала весь день, помогло?– обращается уже ко мне. Я бросаю в его сторону убийственный взгляд и он отводит глаза, сделав вид, что рассматривает изящную спираль винтовой лестницы. – Ты будешь счастлив увидеть, как я поддамся, да, Деймон? Ну почему? Неужели нельзя поддержать здоровую атмосферу в семье хотя бы немного дольше минуты? Я подумываю нанять семейного психолога, да только с таким количеством психологических травм, которые накопились у нас на троих за сто шестьдесят лет, сам черт не разберется, что конкретно влияет на наши взаимоотношения. – Пофиг. Это неизбежно. Стефан поджимает губы и кивает. – Пойду найду Елену,– хлопнув Деймона по спине и коснувшись моего локтя на прощание, Стефан уходит прочь. – Не опозорь меня, юноша!– Деймон назидательно указывает пальцем брату в спину. Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него осуждающе.– Что? – Мы говорили об этом. Утром. Помнишь? Сам говорил – наша безопасность зависит от того, сорвется ли кто-то из нас или нет. Мы договорились поддержать его. Можно проявлять свое волнение менее садистским способом? – Я его старший брат. А не мама,– Деймон указывает на меня. Как же хочется сломать ему палец, просто сил нет.– А вот для того, чтобы сюсюкаться с ним у нас есть ты. Я закатываю глаза. Знает ведь прекрасно, что не в моей натуре быть ласковой и заботливой. В этом мы с ним похожи – наша любовь проявляется иными способами. Порой даже вредит тем, о ком мы пытаемся заботиться. Стефану нужно не это. Но увы, это все, что мы можем дать.***
– Ты как пьяный школьник, который таскает алкоголь на вечеринки,– смешливо щурится Елена на пьяную болтовню Стефана. Кажется, он успел перехватить пару стаканов по пути к Елене. Лишнее оправдание тому, что я напрягаю слух, чтобы различить его голос в толпе и проверить, все ли с ним нормально. Из-за чего приходится слушать разговоры Стефана с его пассией. На какие только жертвы не приходится идти ради брата. – Да, я такой. Еще бы. Ты не видела его в студенческие годы, Елена. – Насколько мне нужно волноваться? – О нет, тебе не надо волноваться! Это лишь пока голод не пройдет. Да, Елена, тебе не надо волноваться. Для этого есть я. – Не желаешь потанцевать? Кажется, он действительно пьян. Все знакомые Стефана знают, что танцевать он ненавидит. Мы с Деймоном подходим к Елене, и оба не сводим глаз с редкого явления – Стефан танцует в середине комнаты с женщиной за сорок. Я дергаю Дея за рукав и он наклоняется поближе, чтобы услышать. – Кто это?– шепнула я на ухо Деймона. – Это Келли. Она мама Мэтта.– Каким образом Донованы прошмыгнули на вечеринку Основателей? Неужели из-за того, что Викки Донован была найдена мертвой на этой неделе? Совет всегда славился своим лицемерием.– Я с ней… почти переспал. – Боже, Деймон, честное слово… Я обрываю фразу, когда мы достигаем Елены и Деймон, игнорируя меня, спрашивает: – Я что, попал в альтернативную вселенную, где Стефан веселится? – Повеселей тебя будет,– ворчу я. – С ним все будет в порядке?– Елена смотрит на Деймона и даже одаривает меня беглым взглядом. – Со временем,– Деймон мельком переглядывается со мной.– Так или иначе. Да, Деймон, знаю. Нам предстоит об этом позаботиться.***
Книга Жалоб на девять часов. Я попыталась незаметно отойти от бара раньше, чем Елена заприметит меня, но потерпела фиаско. Она оглядела комнату в поисках Деймона, но ее взгляд зацепился на мне и она устремилась в мою сторону, перерезав мне путь к отступлению. – Меня волнует Стефан,– без всяких формальностей заявляет она. – Да, меня тоже,– я набралась терпения и вежливости, которых хватило на то, чтобы выслушать ее.– Лет эдак с четырех. Ты знаешь, что он не разговаривал до пяти лет? Тоже заметила, что у него легкая форма аутизма?– я попыталась ретироваться, но она схватила меня за локоть, разворачивая к себе. "Терпение, Шэрон, терпение, нельзя ломать ей руку," – напомнила я себе. И я этого не сделала. Потому что это плохо, потому что у людей это не поощряется, потому что братья из-за этого расстрояться, но в первую очередь потому, что тут слишком много свидетелей для вампирских маневров и под боком бродит шериф Форбс с припрятанными в клаче пистолетом и наручниками. – Да что с тобой? Стефан чуть не устроил драку посреди танцпола! – Милочка,– произнесла я самым сладким голосом,– не учи меня. Я бы вмешалась, если бы он действительно устроил драку. Стефан мой брат, я знаю его дольше, чем существует этот город. – Уверена?– холодно спросила Елена.– У меня создается ощущение, что вы с Деймоном его совсем не знаете. – А ты его хорошо знаешь?– прошипела я и вырвала руку из ее хватки.– Поверь мне, я своего брата знаю лучше, чем ты своего. Пойди спроси у Деймона, с какими вопросами он ходит за шерифом. Я направилась прочь. Деймон как раз шел в противоположную сторону. – Просвети свою подругу про малыша Джоша… – Джереми. – …не важно – и про его проблемы с Викки Донован. И посоветуй присматривать за ним, на него кажется всерьез положила глаз Анна.***
– Дешевка,– сообщаю я, выливая остатки приторного шампанского в горшок с цветами. – Какая разница,– бурчит Стефан и берет с проплывшего мимо подноса очередной стакан, когда к столику, который мы оккупировали, причаливает больно довольный Деймон. – Выбирайте: плохие новости или очень плохие новости?– спрашивает он, опираясь локтем на стол. – Я на третьем стакане, давай помедленней на резких поворотах сюжета,– прошу я, вздохнув. Ни дня без проблем в этом городе. – Я не хочу никаких новостей, Деймон.– Здесь я солидарна со Стефаном. – Ладно, скажу по-другому: ты хочешь услышать о том, что Совет вновь вернулся к теме вампиров,– это для меня не новость,– или что я убил Джона Гилберта,– а вот это неожиданно. – Что?– тупо спросил Стефан. На его лбу можно было бы нарисовать значок «загрузка». – Кстати, классная вечеринка,– и Деймон поспешил смотаться, пока эта самая загрузка не подошла к концу. Я бросилась за ним, что было весьма не просто на каблуках. – А как же речи о том, что нельзя убивать Джона и что это будет подозрительно? – Смена планов,– цокает языком Деймон.– Он знал про нас: что мы вампиры, про вампиров из гробницы. Даже сказал, что знает тебя лично,– брат посмотрел на меня косо.– Откуда, кстати? Ааа, вспомнила! Так вот откуда я его знаю. Но тот факт, что он сейчас здесь, означает… – Деймон,– я вздохнула, набираясь терпения перед тем, что сейчас последует.– У нас проблемы. Из-за дяди Джона. – Больше нет.– Деймон изобразил в воздухе движение с которым мы обычно сворачиваем шеи.– Я свернул ему шею и сбросил с балкона. Нет человека – нет проблемы, как говорил товарищ Сталин. Он попытался уйти, но я оттянула его обратно за рукав. – Точно так думала и я, когда сначала сбросила его с крыши Флэтайрон-билдинг на асфальт Пятого авеню,– вот на этом моменте я завоевала внимание брата,– а потом он вернулся на следующий день и я сломала ему шею и спрятала тело в мусорном баке. А теперь он разгуливал здесь, как ни в чем не бывало, и у меня есть чувство, что Джон Гилберт все еще является проблемой. – Твою мать,– выругался Деймон, он смотрел на что-то поверх моего плеча. Я проследила за его взглядом. У входа стоял крайне довольный собой зомби-дядюшка Елены. Не нравится мне это. – Ненавижу, когда ты права. Не могу согласиться сильнее.***
– Ты заметила, какое у него было кольцо? Оно напоминает то, что у Аларика? – Чувак пытался меня прикончить. Я больше смотрела на деревянный кол, который он пытался всадить мне в сердце. – Чудно. От тебя, как всегда, никакого толка. – Извини, пожалуйста, в следующий раз, когда левый ван Хельсинг попытается убить меня, я первым делом поинтересуюсь, украшения какой фирмы он предпочитает. – Будь так добра. Я едва дотянулась, но дала Деймону подзатыльник. Тот остановился, зашипел на меня, как недовольный кот, и схватился рукой за затылок, будто я нанесла ему смертельную рану. – Ты нервничаешь, это понятно, но прекрати вести себя как мудак и давай вместе разберемся, откуда у Гилбертов и их родственников замашки зомби. Идет? Деймон смотрел мне в глаза несколько секунд, потом кивнул. – Нужно узнать, откуда у Рика его кольцо, а потом поговорить с Джоном. А ты пока позаботься о нашем брате. Я хотела возразить, но он был прав. Сейчас стоит послушаться. – Хорошо. Будь осторожен,– я привстала на носочки и поцеловала Деймона в щеку, оставив отпечаток помады на его щеке. – А когда я не был осторожен?– ухмыляется он и растворяется в толпе.***
В ярость друг меня привел – Гнев излил я, гнев прошел. Враг обиду мне нанес – Я молчал, но гнев мой рос. Я таил его в тиши В глубине своей души, То слезами поливал, То улыбкой согревал. Рос он ночью, рос он днем. Зрело яблочко на нем, Яда сладкого полно. Знал мой недруг, чье оно. Темной ночью в тишине Он прокрался в сад ко мне И остался недвижим, Ядом скованный моим. Деймон врывается в библиотеку и бодрой походкой марширует ко мне. Я попыталась вжаться в диван и сделать вид, что увлечена сборником стихов Уильяма Блейка настолько, что не заметила его, но Деймона это не убедило и он плюхнулся возле меня, так что весь диван сотрясся и заскрипел под его весом. Видимо, избежать разговора все же не получится. Деймон хватает мои ноги и ложит их себе на колени. – Сестра!– такое обращение не сулит ничего хорошего. – Да, брат? – Ко мне в душу закрались подозрения, что наш брат не честен с нами. Во-первых,– Деймон указывает в небо одним пальцем,– у него бодрая походка, во-вторых,– теперь он показывает мне два пальца,– он перестал делать вид, что он под антидепрессантами, и в-третьих,– третий палец,– он начал модно одеваться. Короче говоря, все признаки того, что он перешел на Темную сторону. Ох уж эти подростки,– вздыхает он театрально.– Никогда не знаешь, если они влезли в неприятности. Да, Шэрон? Я подавила желание закатить глаза и подтянула к себе сумку. – Я пошла дальше, Деймон. У меня есть более веские улики прямиком из вскрытого мной багажника Стефана,– я кидаю Деймону несколько выжатых пакетов для крови с меткой больницы Мистик-Фоллса. Он ловко ловит их и устало прикрывает глаза. – Значит, это он. – О чем ты? – Сегодня утром Лиз сообщила мне о том, что какой-то вампир внушением изменил записи в банке крови. Анна заверила, что они прогнали всех своих псинок из города после попыток сменить власть и они с Перл и Харпером не посещали банк. Это был не я, уверен, не ты тоже, а вот у единственного оставшегося подозреваемого найдены улики,– Деймон потряс пакетами с разводами крови внутри,– и теперь мне поручили работать с зомби-дядюшкой, чтобы расследовать исчезновения, которые в итоге приведут сюда,– брюнет обвел рукой пространство библиотеки. – Стой, это почему Лиз сказала это тебе, а мне нет?– возмутилась я. – Извини, дорогая, ты была в школе,– растягивает губы в улыбке Деймон.– Это взрослые дела. – Ты такой взрослый, Деймон,– с издевкой произнесла я,– но почему-то так называемые улики нашла все же я. – Именно!– довольно кивнул Деймон.– А это не по-взрослому. Влезать в личное пространство подростка – это не педагогически. – Ты читал его личный дневник! – Ты тоже! Боже, Шэрон, половина города читала его дневники… Я захлопнула книгу и попыталась встать с дивана, но Деймон схватил меня за запястье. – Послушай, Шэрон,– устало вздохнул брат.– Извини, ладно?– Он посмотрел мне прямо в глаза и я села обратно. Что-что, а извинения Деймону даются с трудом. Он вообще редко извиняется перед кем-либо.– Я знаю, что ты хочешь помочь, но оставь Джона на меня, хорошо? Лучше присмотри за Стефаном. Да и сама ты как себя чувствуешь? Ты никогда не была хороша в диетах,– Деймон осматривает меня пристальным взглядом. – Нормально. Стараюсь питаться чаще, чтобы не появлялось желания прикончить учителя химии посреди урока. – Ты бы сделала одолжение многим ученикам,– хмыкает Деймон.– Кстати, Лиз Форбс просила уточнить, не собираешься ли ты участвовать в конкурсе за титул Мисс Мистик-Фоллс. Я нахмурилась. – Мисс Мистик-Фоллс? Разве на него не нужно записываться загодя? Я даже не знала, что его будут проводить. – В честь Дня города и посвященного ему месяца дату подогнали,– пожимает плечами Деймон.– И Лиз обещала поговорить «с кем надо»,– он изобразил в воздухе кавычки,– чтобы твое имя внесли в список, если захочешь. Я ведь знаю, что ты мечтала выиграть. Жаль, что я не смог присутствовать,– он улыбнулся мне печально. Через год после событий в результате которых братья стали вампирами, а Джузеппе переселился в семейный склеп, я участвовала в конкурсе. По логике вещей приз зрительских симпатий должен был уйти мне – ах, бедная девочка, лишилась родителей и обоих братьев, ах, как жалко-то,– но у сестры Джорджа Локвуда семья была влиятельней и выбор судей был предрешен. Еще до того, как Деймон ушел на войну я просила его сопровождать меня во время танца, но конкурс отменили из-за трагедий в связи с охотой на вампиров, а в следующем году о том, что Деймон жив и обратился не знали за пределами нашего дома, поэтому мне пришлось танцевать с каким-то дальним кузеном Гилбертов. – Я не буду участвовать, Деймон,– покачала я головой. – Но почему? Ты же хотела…– я перебила его. – Мне было шестнадцать, Деймон. Я давно переросла это, если ты не заметил. – Хотел бы сказать, что не заметил, как ты выросла, но совру,– ухмыляется он не весело.– Ты еще в пятнадцать перенесла больше, чем мне бы того хотелось. Деймон потянулся ладонью к моему лицу, но застыл, так и не коснувшись моей щеки. Как я говорила, нам сложно проявлять заботу так, как это делают нормальные люди. Деймон смотрел в мои глаза в упор, будто пытался посмотреть сквозь мои зрачки и найти пятнадцатилетнюю меня, еще до того, как Кэтрин Пирс разрушила наши жизни ради своей выгоды. – Кстати об этом,– прокашлялась я, и взгляд Деймона стал более сосредоточенным, перестав блуждать в прошлом.– Ты сказал, что Джон знает про Кэтрин. Думаешь, он как-то контактирует с ней? – Не знаю. Возможно. Нас назначили партнерами по расследованию, так что вскоре представится шанс это выяснить,– осторожно убрав мои ноги со своих колен Деймон поднялся и направился к выходу из библиотеки большими шагами. – Деймон!– окликнула я его, приподнявшись, чтобы посмотреть на него поверх спинки дивана. Он застыл на месте, но не обернулся.– В промежутке между выступлением и объявлением решения судей зрители смогут потанцевать. Ты задолжал мне танец на праздник Дня Основателей, братишка. Я не могла видеть этого, но буквально почувствовала, как Деймон ухмыляется в ответ на мои слова.***
Голос Елены звучал из трубки, но не было похоже на то, что Стефан уделяет ее сентиментальному монологу про ее маму и титул Мисс Мистик много внимания. Слушая лишь в пол уха, он рылся в своих вещах. В глазах застыло знакомое мне выражение. Жажда. Стефан закончил разговор скомканным прощанием и обещанием, что «да, обязательно, непременно», которые звучали больше как «отвяжешься ли ты наконец?», открыл шкаф и вышвырнул все содержимое. – Это ищешь?– уточнила я. Пакет в моих руках приятно зашуршал, когда я потрясла его из стороны в сторону; взгляд Стефана преследовал пакет крови при каждом движении. Я рассмеялась виду брата. Сейчас он был похож на Нокса, если тот заметит на стене солнечный зайчик.– Держи,– я кинула его брату. Как только кровь оказалась у него в руках он сорвал трубочку и жадно впился в пластиковый пакет. Я присела за письменный стол Стефана, нагло закинув ноги на стол, наверняка помяв его конспекты по физике, но, кажется, ему до этого не было дела. Когда не стало половины содержимого Стефан оторвался и прикрыл глаза со стоном облегчения. Я снова засмеялась – так смешно было наблюдать за таким откровенным проявлением эмоций брата. Я уперлась локтем в подлокотник и поставила подбородок на сжатый кулак, не переставая наблюдать за вампиром. – У меня есть ощущение, что мы находимся в рекламе сникерса и стоит только спросить «Лучше?». – Что ты тут делаешь? Как грубо с твоей стороны, Стефан. К человеку, который принес тебе наркотик, который ты так жаждал, стоит обращаться повежливей. – Сестринский совет: прятать пакеты с кровью среди нижнего белья – плохая идея. – Ты… рылась в моем нижнем белье?– с сомнением уточняет он. – Я бы назвала это по-другому,– я подняла бровь.– Угадай с третьей попытки, друг мой. Кто приносит тебе одежду из прачечной? Стефан зажмурил глаза со вздохом. – Правильная догадка. Я бы посоветовала тебе места по-лучше, но я сама не привычна к пакетам. Кстати говоря, мы с Деймоном провели дискуссию и он согласен делиться кровью из своего запаса. Чтобы ты не таскал кровь из местного банка крови, у тебя это отстойно получается,– я поднялась из кресла.– Личный совет – пей почаще, чтобы не появлялось желания вцепиться кому-то в горло. Особенно если собираешься проводить время со своей Еленой,– я подмигнула ему. – Как ты справляешься?– окликнул он меня у порога, повторяя вопрос, который задавала ему я. – Никак,– улыбнулась я ему через плечо и вышла из комнаты.***
Последняя неделя заставила меня чувствовать себя так, будто я его мать, а заставлять меня ждать окончания репетиции танцев Стефана – просто аморально. Сижу в крайнем углу танцевального зала или брожу в коридорах, чтобы «дать ему пространство», будто ожидаю ребенка с уроков балета. А что, из Стефана получился бы классный балерун. Еще шикарней, когда я ухожу взять себе кофе из школьного автомата, а возвращаюсь, чтобы обнаружить, что репетиция закончилась и все танцоры-недоучки разошлись, в том числе мой дражайший братец, которого я просила ждать меня здесь. Вышвырнув картонный стаканчик с не выпитым безвкусным кофе, принимаюсь за поиски. Первый же вариант оказывается верным – выхожу к заднему двору и сразу примечаю кожаную куртку брата. Он направляется к припаркованной на стоянке машине, но вдруг застывает на месте. Ну и что встал, как истукан? Вдруг до меня долетает терпкий, яркий запах крови и я чувствую, как по лицу пробегают темные вены. Перед Стефаном на асфальте распростерся парень, окруженный приятелями. Все как один пытались рассмотреть его разбитую в кровь коленку. Как же угораздило прямо в этот момент… Я бросилась к Стефану настолько быстро, насколько это было возможным, чтобы при этом не казаться Флэшем, и сразу развернула брата за плечо, отворачивая от парня на земле. Но Стефан вдруг схватил меня за горло и вжал в соседний столб. Я остро ощутила то, как железный столб впился мне между лопаток. Он сильно приложил меня позвоночником. – Стефан, придурок, какого хрена?– зашипела я, с силой толкнув его в грудь. Он отступил от меня на шаг и посмотрел в шоке. Я знала, что он едва контролирует себя, но едва ли собиралась жалеть его. – Я… прости. Извини,– бормочет он и уходит быстрым шагом. Я смотрю ему в спину. Руки так и чешутся развернуть его и ударить ему в нос. Я так и представляю, как раздастся приятный хруст сломанного носа, как Стефан вскрикнет от боли и неожиданности и как теплая алая кровь окропит стриженный газон, испачкает перед его футболки и потечет по моим костяшкам… – Что тут произошло?– подбегает ко мне Аларик. Видимо, увидел эту небольшую сцену и посчитал своим учительским долгом разузнать все.– Ты в порядке?– он осматривает меня. Как будто это могло причинить мне какой-то вред. Будто что-либо может. – В полном,– огрызнулась я и толкнула его плечом, проходя мимо. Гнев не утихал, он все рос и раздувался, как воздушный шар, наполнялся раскаленным воздухом и не было этому гневу конца. Кажется, никогда и не будет.***
– Где Стефан? Скоро будет очередь Елены. – Мне-то почем знать? Это не я рассказала его девушке про его зависимость за несколько минут до их выступления. Деймон зарычал от досады, наблюдая за тем, как после объявления мэра спускается очередная участница. Я смерила сестер Фелл злым взглядом. Ничего не могу поделать, ненавижу эту семью и эту фамилию больше полутора века. Честно говоря, не могу сказать, что совершенно недовольна внезапным исчезновением Стефана. Интересно посмотреть, что будет делать Елена, когда дойдет до конца лестницы и не обнаружит там своего парня. – Мисс Кэролайн Форбс в сопровождении Джеффри Локвуда-Гамильтона,– объявляет мэр по карточке. На верху винтовой лестницы появляется Кэролайн в зеленом платье с разрезом в передней части подола. Она спускается медленно и так торжественно, что внезапно появляется желание, чтобы она споткнулась и полетела вниз по лестнице. Кэролайн ни на секунду не отпускает с лица приветливой улыбки, которой могла бы позавидовать Жаклин Кеннеди. Я знала Жаклин и могла точно сказать, что даже она не могла смотреть так, как это делала Кэролайн – так же тепло и покровительно, как королева могла бы оглядывать своих подданных. Если победительница выбиралась бы по тому, насколько грациозно она спускается по лестнице, то выбор жюри был бы очевиден. – Мисс Елена Гилберт в сопровождении Стефана Сальваторе. Ну конечно же наш благородный мэр не обладает достаточной сообразительностью, чтобы понять, что сопровождения Елены тут нет – на месте Стефана стоит лишь сопровождающий следующей участницы. Ладно, стоит признать, в синем платье и с кудряшками Елена выглядела неплохо. Почти также хорошо, как Кэтрин. Почти. Вдруг Деймон, стоящий до этого возле меня, исчезает. Он встает внизу лестницы на месте Стефана. – Где Стефан?– шепчет Елена перед тем, как принять его руку. – Я не знаю,– шепчет он в ответ и ведет ее к выходу во двор. Я выхожу за другими гостями и встаю у колонны, неподалеку от Дженны и Рика, но они меня не замечают. Все смотрят на выстраивающиеся в ряд пары и чаще всего – на Елену с Деймоном. Танец сам по себе предполагает пристальный зрительный контакт, но, кажется, эти двое усердствуют. Электрические искры напряжения становятся почти видимыми, когда они выставляют перед собой руки и между их ладонями остаются считанные сантиметры. Я ненавижу Елену Гилберт. Черт побери, один раз я хотела станцевать с братом во время Мисс Мистик Фоллс, не как участница, как гостья, хотела восполнить то, что упустила много лет назад, но даже этого мне не было позволено. Из-за чертовой Елены. Деймон всегда умел хорошо танцевать, у него это получается без осознания, но Елена не была так уверена в танце – и все равно они оба смотрели только друг другу в глаза, не отрываясь. Будто кроме них здесь больше никого нет. А толпа, как завороженная, смотрела на них, словно выступивших со страниц сказки. В сердце предательски защемило. Однажды Ребекка спросила, замечаю ли я, что когда мы с Колом танцуем, большая часть зала смотрит на нас. Я даже не подозревала об этом, пока она не сказала. Это было не важно. Не тогда, когда ладонь Кола лежала у меня на талии, а взгляд глаз цвета горького шоколада не отрывался от моих глаз. Я развернулась. Где здесь можно выйти на парковку? Закатное солнце освещало машины тусклым светом. Все сейчас отбрасывало уродливые тени. Я вытащила сигареты из сумочки и сразу одна из них оказалась зажата между зубов. Чиркаю зажигалкой, но огонек все не загорается даже тогда, когда я дохожу до красного Порше Стефана. Облокачиваюсь на капот и снова пытаюсь закурить, но вдруг легкие наполняются горько-сладким запахом. Кровь смешалась с женскими духами. Что же ты натворил, Стефан? Вслушиваюсь усердней и слышу женский визг. На каблуках бежать сложно, но я стараюсь. Можно было бы поиграть в переговорщика, но я отдергиваю Стефана от девушки за ворот пиджака и сворачиваю шею ловким движением. Он комично бухается на опавшую листву. Только девушке не до смеха. Она дышит часто, как во время панической атаки, и хватается за рану на шее. Кровь льется сквозь ее пальцы алыми струйками. Внутри что-то скручивается. Я отвожу взгляд, чтобы она не видела трансформированного лица и чтобы не видеть ее раны. Задерживаю дыхание, чтобы не ощущать манящий запах. Легкие рвет от боли, но я обращаю все внимание на Стефана.***
Я нервно пускаю дымные кольца в воздух, спиной прижавшись к автомобилю. Запах сигарет перекрывает запах крови, а от Стефана ею несло за версту. Босыми ногами чувствую тепло от еще не остывшего асфальта. Пока несла Стефана через лес, сломала каблук. Благо дело, здесь мало людей. Послышался стон с заднего сидения. Стефан приходит в себя. – Что за…– я не даю ему договорить. Просунув руку в открытое окно я вновь переламываю шейные позвонки. – Ты мне должен новые туфли, figlio di putana,– прошипела я над его бездыханным телом. – Что случилось?– спрашивает Деймон на ходу. За ним, пошатываясь на каблуках, мчится Елена. – Стефан проказничает,– сообщаю я, выкидывая фильтр сигареты.– Приблизительно в ста метрах в глубь леса вы найдете девушку. У нее кровотечение, так что советую поторопиться. Разберешься с шерифом самостоятельно, ладно? – У нее кровотечение?!– взвилась Елена.– И ты оставила ее там одну?! – Извини,– сказала я.– Стоило попытаться ей помочь и выпить всю ее кровь в процессе. И еще оставить вот эту прелесть,– я открыла дверцу машины, показывая им утрамбованного на маленькое задние сидение Стефана,– на растерзание Совету. Деймон со свистом выпустил воздух из легких. – Отвези его домой, а я разберусь с девушкой,– и с этими словами Деймон буквально исчез. – Я… я могу поехать с вами?– робко спросила Елена, поглядывая на Стефана с неправильно повернутой головой. Я вздохнула и открыла перед ней пассажирское сидение. – Поведу я.***
Холод в камере продирал до костей, но белая майка Стефана потемнела от пота. Такое бывает после инъекции вербены. Сначала я попыталась вспомнить сороковые и поиграть в сестру милосердия – свидетельством этому служило ведро с плавающей в нем белой тряпкой – и сбить жар, прикладывая мокрую тряпку ко лбу Стефана. Но вербена ослабляет нас и Стефан сам того не ведая передал мне очередное воспоминание. Не знаю, что я ненавижу больше: когда влезают в мою голову или когда кто-то без разрешения делится урывком своих воспоминаний. Из груди Стефана вырвался стон, когда он попытался перевернуться на скрипучих нарах. Я могла слышать, как медленно и неритмично бьется его сердце. Он открыл глаза и поморгал, пытаясь рассмотреть меня сквозь туман перед глазами. – Ты была в воспоминании…– хрипло произнес Стефан.– Тебя там быть не должно. Я делаю многое, чего не должна. Например, сижу с тобой по эту сторону запертой снаружи двери, вместо того, чтобы заниматься своими делами, как это делает наш брат. – В этот раз это не я,– я смотрела на него из темного угла камеры, откинувшись на спинку стула.– Можешь благодарить за это Елену. Вербена, которую она тебе вколола, делает свое дело. Забавно, как все меняется, правда? В последний раз мы находились в равно противоположном положении. Только тебя не привязали к стулу. Стефан опустил тяжёлые веки. – Подумать только,– сипло начала я и Стефан снова посмотрел на меня,– сто сорок пять лет – и я ни разу даже не допускала мысли, что вы с Деймоном не собирались завершать обращение. Что вы хотели оставить меня наедине с Джузеппе,– мои губы искривились при воспоминании об отце. Крохи любви, что я питала к нему, выгорели вместе со слезами по братьям, убитым его рукой. Осталось лишь презрение. – Отец не знал, что ты была в курсе про Кэтрин. Он бы тебе ничего не сделал… Я рассмеялась, запрокинув голову, так что мой смех отразился от каменных стен. Стефан посмотрел на меня в недоумении. – Конечно, Стефан. Конечно,– произнесла я самым ласковым шепотом.– Он постоянно мне «ничего не делал». Думаешь, откуда на мне всегда было столько синяков? – Ты часто попадала в неприятности и была неуклюжей…– начал он монотонно перечислять отмазки, которые я кидала, случись Стефану заметить на мне синяки и ссадины. Стефан всегда верил оправданиям вроде «неудачно скатилась по перилам лестницы» или «споткнулась о подол платья». Вот только Деймону я говорила то же самое. Но он почему-то не верил. – Ах, бедный Стефан. Ты постоянно играешь в святого, но на самом деле ты так сосредоточен на своих проблемах, что не замечаешь, что и у остальных проблем полно. Стефан хмурился. – Отец наказывал, но ты… – Наказывал он нас лишь тем, что присутствовал в наших жизнях. Даже тебя, любимого сына и гордость семьи, он бывало поколачивал, особенно по-пьян; наша матушка, пускай она и была покорной овечкой в лучших христианских традициях, тоже получала сполна. Что по-твоему было с дерзкой, непокорной дочкой? Не приди Стефан к отцу в ту ночь, я бы вряд ли протянула долго. Деймон был единственным, кто заботился обо мне достаточно, чтобы встать между мной и отцовским ремнем. Или что там Джузеппе попадалось под руку в момент вспышки гнева или в пьяном угаре. Да и рука у Джузеппе, вопреки слабому характеру, была тяжелой. К тому же, надо мной дамокловым мечом нависал заключенный еще во времена моего детства контракт Джузеппе – чертов контракт, будто я была вещью, которую он продавал – с семейством Фелл о моей помолвке с Лукасом Феллом. Скорее всего я бы спрыгнула бы со свежевыкрашенного Викери-Бридж. Колу, которого я любила до боли в сердце, я отказала, и уж тем более я не собиралась выходить за человека, который стоял на первых ступенях в становлении копией моего отца. Вот уж нет. – Шэрон, я не знал… – О, разумеется, ты не знал,– сухо ответила я. Как я уже говорила, Стефан был сосредоточен на себе и никогда не видел ничего за пределами своего мирка. Но Деймон ведь знал – знал и все равно не собирался становиться вампиром, чтобы не провести вечность без своей обожаемой Кэтрин. Я ненавидела Кэтрин за то, что она украла у меня братьев. Но, пожалуй, ей не стоит обольщаться, всех людей в своей жизни я так или иначе ненавидела. Не Ребекку, пришла ко мне внезапная мысль. Нет, я никогда не могла заставить себя ненавидеть свою названную сестру. Ненавидела Кола, ненавидела Клауса за то, что он сделал со своей семьей, в некотором роде ненавидела Элайджу за то, что потакал шизанутому младшему братцу. Но никогда – Ребекку. Я любила Лекси, но ее лучшим другом всегда был Стефан, он был ее приоритетом и его сторону она выбирала. А Ребекка была единственной, кого я могла бы назвать своей лучшей подругой, с кем делилась самыми сокровенными секретами и кто выбирал меня, даже когда я ссорилась с ее братом. Больше всего на свете мне хотелось бы поговорить с ней. Невольно на ум пришло видение ведьмы Сатрины, которым она поделилась со мной несколько месяцев назад: табличка у въезда в Мистик-Фоллс, три огненных круга соединенных между собой, гроб с откинутой крышкой – и Ребекка с посеревшей кожей внутри. Сатрина и раньше проявляла способности подобного рода, но до этого ее видения ограничивались мелочами вроде прогноза снега на следующей неделе или предсказание о приходе гостей (никогда это не были результаты скачек или бейсбольного матча, что меня лично крайне разочаровывало). Но в этот раз обеспокоенный Нил, который вот уже три года бегает за ведьмой с переменным успехом, обратился ко мне и она показала мне видение. Предсказания ведьм сбываются не всегда, но мне не хотелось рисковать. Если я чем-то могу помочь Ребекке, я это сделаю. Возникала другая проблема – у семьи Первородных самый большой опыт в бегах за всю историю человечества и их невозможно найти, если они сами того не пожелают. Но, к счастью, есть Кэтрин. Она устроила весь этот спектакль с сожжением вампиров в церкви и, видимо, хотела, чтобы все подумали, что она сгинула в огне. Или чтобы в это поверил кто-то определенный. У меня есть пара идей, от кого могла бежать великая и ужасная Кэтрин Пирс. От мыслей меня отвлек хрип Стефана, пытающегося перевернуться на спину. Наверняка он умирает от жажды. Я поднялась на ноги и громко постучала в железную дверь, чтобы Деймон услышал и пришел ее открыть. – Кстати, вот тебе подарочек от Деймона. Он добрее меня будет. Не беспокойся, все одобрено твоей диетой. Я кинула бутылку с кровью и она приземлилась на пыльный пол камеры на расстоянии вытянутой руки от Стефана. – Спасибо, но я не буду. – Стеф, какого черта? – Помнишь, мы говорили про желание снять кольцо посреди дня?– Стефан смотрел в потолок с раздражающей решимость во взгляде.– Так вот, я устал с ним бороться. Я открыла рот, но вновь закрыла. Мне хотелось сказать многое – что он мудак, эгоист, неблагодарная сволочь – но я сказала лишь: – Выбор твой, конечно, но знай: если ты это сделаешь я буду ненавидеть тебя до конца своей жизни. А это очень долгий срок. Зашуршал ключ в скважине и Деймон открыл дверь. Он посмотрел на Стефана, чтобы убедиться, что он не собирается совершать побег, и пропустил меня наружу. Во мне кипел жгучий гнев. Нужно выпустить пар, пока я не взорвалась. Но в городе сейчас этого делать не стоит. А значит… – На ужин не ждите, я приду только к утру. Можешь развлечь нашу гостью Эрл Греем и картами на раздевание, колода у меня в столе,– говорила я, направляясь к двери. – Куда ты?– возмутился Деймон, следуя за мной. – Подальше отсюда!– воскликнула я и захлопнула дверь в лучших традициях жанра янг-эдалт.***
Нож плавно вспарывает кожу, и кровь льется из пореза, как вода из прорванной плотины, на грязный после дождя асфальт, растекаясь маслянистой лужицей и огибает подошвы моих ботинок. Я рисую кровавые узоры на его коже, как на полотне. Я ведь почти как художник. Больной, психически неуравновешенный художник. Искусство требует жертв. В моем случае чужих. Существует много видов власти. Деньги, авторитет, армии. Но мне нравится только самое ненормальное, самое больное ее проявление. Я с детства любила власть. А став вампиром не могу ею напиться. Я испытываю какое-то неестественное удовольствие при виде лежащего передо мной парня, перепачканного кровью и бензином, при осознании, что только я могу перерезать ниточку, на которой висит чья-то жизнь. Иногда буквально. Люди так странно относятся к крови. Они боятся ее, когда видят, но любят, когда она находится в венах. Кровь – это смерть. Кровь – это жизнь. Кровь – это боль. Кровь – это власть. Я вонзаю нож поглубже и парень вновь кричит до срыва голоса. Некоторые внушают им не кричать, но в чем тогда смысл? Я внушила ему только не дергаться, чтобы своим копошением не попортил прямоту линий. Правда, та девчонка кричала и впрямь раздражающе. Пришлось вырвать ей голосовые связки. Я не была такой до встречи с Колом, клянусь. Он научил меня любить то, что до этого я старалась в себе игнорировать. Он испортил меня, заляпал грязью все то, что оставалось во мне чистого. Он создал меня, написал, как картину. Его лучший шедевр. Майклсон всегда со мной. Даже спустя столько лет он ясно проглядывает под внешним слоем. Кол оставил на мне свою авторскую роспись, обозначил своим творением. На веки веков. Лезвие разрезает горло, как плавленое масло, и я заканчиваю последние штрихи. Кончиком ножа вычерчиваю по букве S – Шэрон Сальваторе – на каждом запястье. Ты ведь тоже подписывал их своими инициалами, да, любимый? Даже это я переняла от тебя. Осматриваю безлюдную заправку в последний раз, оглядывая свое произведение. Немного жаль даже, что никто никогда не увидит этого. Ты бы мной гордился. Заправка вспыхивает, но я уже далеко. Смотрю на разразившийся хаос из далека, сидя на капоте Плимута. Огонь разрастается, обхватывает всю территорию заправки, сжирает все улики моего присутствия. В моих глазах отражается бешенная пляска огня и по спине бегают мурашки. Со стороны это выглядит, как Судный день, как Божий гнев, спустившийся с небес. Нечеловечески прекрасно. Боже, какая же я больная. Кол Майклсон сделал меня такой. И я буду вечно благодарна ему за это.