Волчонок

Телефон звонит и звонит, Джебом слышит его, но не берёт. Это Джей с другой стороны земного шара пытается прорваться в эфир третий раз за неделю, можно и на экран не смотреть. Нора раздражённо прижимает уши и лапой скидывает телефон. Ровно Джебому на заспанное лицо. — Ну и противная же ты, — бурчит Джебом и проводит пальцем по экрану. Экран мигает, становится чёрным, а потом раскрашивается в цвета Джея. — Привет, хён, ты достал трезвонить. — А ты задрал не отвечать, — Джей фырчит и пытается поставить на что-то телефон, изображение прыгает и дёргается. — Ещё не спалил мою квартиру? — Не спалил, — Джебом заминается и трёт нос смущённо, — только зеркало в ванной разбилось, — и после паузы добавляет, — извини, хён. — Разбилось и разбилось, оно мне всё равно не нравилось. Как Нора? — Как всегда, — Джебом поворачивает камеру и демонстрирует размахивающую из стороны в сторону хвостом Нору. — Злюка, — притворно вздыхает Джей. — Не нравлюсь я ей. Где-то там за кадром что-то падает и ойкает, а потом на экране появляется обгоревшее на солнце лицо с шелушащимся носом. Джебом сперва не узнает его, а потом вспоминает родинку под глазом. Новенький в стае. Югём, кажется. — Привет, хён, — гундосит Югём и машет перед камерой ладонью, — как у Джексона дела? — Эээ, нормально, наверное, — растерянно отвечает Джебом. — А откуда ты… Раздаётся хлопок, похожий на удар по заднице, Югём морщится и под «Звони ему сам, если хочешь потрепаться» пропадает. Джебом слышит только его обиженное бурчание. — Твой Джексон нашёл нас всех в Инстаграме и периодически терроризирует, — Джей разваливается в кресле и зевает во всю пасть. У них там уже вечер. — Забавный малый. Югём от него в восторге. — Он не мой, — Джебом тоже зевает и чешет нос о подушку. У него утро выходного дня, и он не планировал открывать глаза раньше обеда. — И вовсе не забавный. — У него другое мнение, — Джей хмурится и садится ровнее. — Я, собственно, почему звоню. Проверь личку, там ссылка на его пост. Страница долго грузится, крутящийся значок загрузки гипнотизирует, Джебом зевает от скуки ещё раз, экран мигает. Сон как рукой снимает. — Это что ещё за херня?.. На фото с подписью на английском «Мой новый друг Джебом ♥», — он. Сидит в столовой, голова опущена, глаза закрывает тёмная чёлка, сбоку кадра торчат рукав пиджака Джинёна и пальцы показывающего знак Виктории Марка. Снимок очень четкий, не похоже на то, что получился случайно. Джексон фотографировал его специально. Без спроса. Повезло, что он — Джебом — не смотрит в кадр, иначе пришлось бы объясняться, почему у него глаза светятся ярко-голубым средь бела дня: дурацкий дефект всех оборотней, который невозможно контролировать. — Я его убью, — рычит Джебом и подскакивает на кровати от возмущения, — кто ему позволил снимать?! — Давай без этого, — голос у Джея серьёзный, — просто будь внимательнее. Комменты, кстати, огонь. Джей сбрасывает звонок, а Джебом ещё полчаса пялится на свою фотку с подписью и злится. В комментариях лютый кошмар из попыток найти несуществующий джебомов профиль и обсуждений его вечно недовольного лица с «очень сексуальными родинками». Джебом с удивлением смотрится в отражение зеркала на шкафу и правда находит две родинки над левым глазом. Он и не замечал их никогда. Кроме его помятого и опухшего со сна лица в зеркале отражается кусок скейта. «Пойдёшь с нами в субботу в скейтерский парк?»

***

Время на часах половина четвёртого, когда Джебом добирается до скейт-парка. На улице уже прохладно, поднялся ветер и нагнал тяжёлые тучи, в воздухе пахнет грядущей грозой. В парке не так много людей: утренняя смена уже разъехалась по домам, а вечерняя — ещё не приехала. Джебом медленно объезжает территорию по периметру, высматривает рыжую макушку Марка или, на худой конец, торчащие уши Джинёна. Найти Джексона, одетого не в школьную форму, даже не пытается, почему-то кажется, что он обязательно будет в чём-то странном, и Джебом его наверняка не признает. Джексон находит его сам. С идеальной техникой съезжает с высокого квотер пайпа и, явно рисуясь, разворачивается прямо у Джебома перед носом. Как всегда неадекватно жизнерадостный, но вполне обычно одетый: в черную толстовку, широкие штаны и кепку. — Ты всё-таки пришёл, — говорит он довольно и позёрски сдвигает кепку козырьком назад. — А ты покрасил волосы, — тупо произносит Джебом и чихает. Волосы у Джексона теперь светлые и сильно пахнут краской. — Нравится? — Мне всё равно, — Джебом наступает на край скейта и подхватывает его рукой. — Давай договоримся: мы с тобой не друзья. Это значит, что ты меня не фотографируешь, не делаешь сопливые посты в своем Инстаграме и не зовешь просто «Джебом». Понятно? Джексон цыкает и оттягивает языком щёку изнутри. Злится, Джебом чувствует это по тому, как меняется его сердечный ритм. Джексон сейчас кажется ему избалованным ребёнком, оставленным родителями без игрушки. — Ты только для этого сюда притащился? — Что? — Кататься останешься? — бурчит Джексон и поддевает свою доску носком кроссовки. — Мы с Марком... Что они там с Марком, Джебом так и не узнаёт, потому что Марк сам вдруг выныривает из ближайшего пула и, повиснув у Джексона на плечах, встаёт рядом. Скейт у него навороченный и жутко дорогой, Джебом, будь у него такой, боялся бы кататься. — Привет, — улыбается Марк и откидывает капюшон огромной красной толстовки, — я думал, что ты уже не приедешь! Был здесь раньше? Джебом глядит на него и чувствует себя абсолютно обезоруженным. Будто по голове кувалдой ударили. Как человек может быть настолько красивым? — Я проспал, — мямлит он смущённо, — а потом не мог сообразить, как доехать. — Хорошо спишь, — Марк треплет немного влажные волосы, — идём, покажем тебе здесь всё. В парк прибывают скейтеры, они шумно обсуждают новости и спорят, кто первым будет кататься. Марк с Джексоном каждые минут пять останавливаются потрепаться и стараются всех перезнакомить. Джебом чувствует себя неуютно от этого, стоит, вцепившись в доску, и завидует сидящему в стороне на одной из лавок Джинёну. У того на коленях учебник по английскому, а под ногами — маленький зелёный скейт. И никто к нему и близко не суётся. — Тебе, должно быть, скучно, — тихо произносит Марк, когда Джексона в очередной раз ловят за рукав и утаскивают. — Покажешь, что умеешь? Скейт успокаивающе скрипит под ногами, когда Джебом отталкивается от края и плавно скатывается вниз по неглубокому пулу. Прохладный ветер треплет чёлку. Место незнакомое, Джебом откровенно опасается разгоняться и первый круг просто скучно обтирает высокие бортики, пытаясь не слететь с доски. Сверху кто-то подбадривает, даёт советы, улюлюкает восторженно. Джебом сам не замечает, как заводится, набирает скорость, пробует провернуть пару простых трюков, потом сложнее. С его последнего похода в скейт-парк примерно год прошёл, и Джебом кажется себе заржавевшим и неповоротливым. Скейтборд ожидаемо вылетает из-под ног на самом пике очередного трюка и с шуршанием колёсиков уносится дальше, а Джебом сжимает зубы и обречённо готовится к удару о бетонное покрытие. — Давай руку, не сильно ударился? — Пыхтит Марк, помогая взобраться на бортик, и хлопает пару раз ободряюще по спине. — Красавчик! Джебом валится на асфальт и вытягивается в полный рост. Тело не ощущается совсем, такое лёгкое, что вот-вот ветром унесёт, губы сами собой растягиваются в улыбке. Чувство эйфории опьяняет, глушит шепот тревоги внутри. Хо-ро-шо. В нос бьёт этот ужасный химический запах краски для волос, а к бедру прижимается что-то холодное и вроде мокрое. Тихонько шипит. Это подошедший Джексон поставил банку газировки. Вдалеке слышен чужой скейтборд, звук мягче — без скрипа, ход ровнее и увереннее. Наверное, Марк на своей профессиональной доске снова унёсся кататься, пока никто не занял свободную рампу. — Извини, — голос Джексона хриплый и непривычно тихий. Джебом даже приоткрывает один глаз, чтобы убедиться, что не перепутал его с кем-нибудь. Вышедшее из-за тёмной тучи вечернее солнце подсвечивает где-то потерявшему свою кепку Джексону обесцвеченные пряди оранжевым цветом. Красиво. Джебом садится и подтаскивает к себе кем-то вытащенный из пула скейт, крутит его в руках и ощупывает свежий скол у края. Пора бы повесить на стену и не трогать больше, нельзя на этой доске уже кататься. Если развалится в процессе — костей не соберёшь. Не то чтобы собрать кости для оборотня было большой проблемой, но боль всё равно всегда настоящая. — Извини за то, что выложил фото, — поясняет Джексон и подвигает к Джебому банку колы. — Не нужно было это делать без спроса. — Не нужно было фотографировать, — бубнит Джебом и, помедлив немного, всё-таки тянет за язычок банки. Кола шипит и заливает пальцы, скейт, джинсы. — Да чтоб тебя!.. — Ты просто ходячая проблема, — хихикает Джексон и отползает подальше. На его штанах тоже мокрые пятна. — Давай я… Он хватает банку прямо поверх липких пальцев, и Джебом, вздрогнув, отпускает её сразу же и прячет руки в карманы. Место, где Джексон его касался, горит и чешется, щеки покалывает. «Ходячая проблема». Лучше и не скажешь. — Не трогай меня, — сипит Джебом и обтирает немного трясущиеся ладони о джинсы. От смущения хочется под землю провалиться. Дурацкое чувство. Джексон хмуро следит, как Джебом поднимается неловко на ноги, стаскивает намокшую толстовку и повязывает её на пояс, чтобы прикрыть пятна от Колы. Позорище. — Эй, куда ты? Ты что, обиделся? — Джексон порывается ухватить его за болтающийся рукав, но в последний момент не решается. — Подожди, пойдём все вместе. — Я один пойду. Дорогу преграждает взмокший и раскрасневшийся Марк. Он на ходу подхватывает скейт и зажимает его подмышкой. Чуть позади него Джинён укладывает в рюкзак учебник. — Вот-вот ливанёт. Двигаем отсюда? — Марк растерянно переводит взгляд с одного на другого. — Вы что, уже успели поругаться? — Нет. — Да. — Может, самую малость, — Джексон лохматит себе волосы ещё больше, — но я уже извинился, а он меня облил газировкой. Так что в расчете. Джебом опять вспыхивает и, ни на кого не глядя, мямлит «Я домой». Пнув доску для разгона, вскакивает на неё на ходу и двигается к выходу из парка. Решив напоследок проехаться по всем попавшимся на пути фигурам, Джебом объезжает механически зону для новичков, штурмует невысокую пустующую сейчас рампу и с флипом перелетает через ступеньки. Резко начавшийся дождь немного остужает пылающие щёки, но не голову. Проезд по перилам и в нормальную погоду Джебому не всегда давался — нет у него ни одного ребра, которое бы он о них не сломал — вспоминает только он об этом поздно, когда доска уже визжит от соприкосновения с металлом, а кеды скользят по намокшей поверхности скейта. Сперва внутри головы раздаётся оглушающий хруст, а только потом рёбра и щиколотка вспыхивают болью. Во рту разливается вкус крови из разбитой губы, стёсанные о бетонное покрытие ладони щиплют. Вдохнуть никак не выходит, перед глазами расцветают пёстрые пятна. Джебом через силу подтягивает колени к груди, надеясь спрятать от чужих глаз начавшие исцеляться лицо и руки. Рефлекс, выработанный ещё в детстве. — Ты совсем без мозгов! — Марк бухается прямо в натёкшую лужу. Голос у него дрожит, а сердце быстро-быстро бьётся. — Где больно? — Наверняка везде, — Джинён звонко бьёт Марка по протянутой к Джебому руке. — Не двигай его, я даже с того конца площадки слышал, как ломаются его кости. Несмотря на начавшийся дождь, вокруг собираются зеваки, предлагающие помощь или просто сочувствующе охающие. Джебом паникует. Как он будет объяснять враз сросшиеся кости и зажившее лицо? Половина парка видела, как он феерически облажался. — Скейт, — кряхтит Джебом, когда рана на губе перестаёт чесаться, и пытается сесть. Это больно. Ещё не исцелившееся ребро сдвигается где-то внутри, на глаза наворачиваются слёзы. — Это сломался скейт, а я в норме. — Сдурел? — Джексон с силой прижимает его плечо ладонью. — А вдруг у тебя внутреннее кровотечение? Лежи, мы вызовем скорую. — Мне нельзя в больницу, — Джебом мотает головой из стороны в сторону и отпихивает от себя непривычно серьёзного Джексона, — они позвонят матери, и ей придётся ехать из Кояна. Ты хоть представляешь, что она со мной сделает? Джебом снова пробует подняться, ничего уже не болит, но он всё равно опирается на Марка с Джинёном и демонстративно прихрамывает на одну ногу. Отставший от них на пару шагов Джексон угрюмо тащит их скейты до самой остановки. Холодная морось превращается в ливень, расписание говорит, что автобус №301 только что уехал, а следующий — через полчаса. Джинён ворчит недовольно и пытается вызвонить кого-то. Марк сгружает Джебома на лавку и устраивается рядом, вытянув облепленные намокшими штанами ноги. Его руки мелко подрагивают, а сам он то и дело поглядывает на Джебома, будто боясь, что тот упадёт замертво. — Позволишь? Джексон присаживается на свой скейт и осторожно касается колена Джебома. Из-за того, как Джексон смотрит, становится не по себе. Кажется, что ему самому больно, что это он сломал себе парочку костей и порвал связки. Горло перехватывает, и снова становится стыдно. От того, что Джебому на самом деле не больно, а Джексону — да. — Почти не болит, — Джебом отодвигается. Совсем немного, но Джексон всё равно замечает и недовольно поджимает губы. — Да не укусит он тебя, — закатывает глаза Джинён. Его хочется ударить, чтобы его глаза остались где-то там, внутри черепа, но Джебом только порывисто подворачивает туго сидящую штанину. Касание ладоней к коже заставляет вздрогнуть. Очень странно, что в такую погоду руки у Джексона всё равно горячие. — Больно? — Джексон расценивает его дёрганье по-своему. — Тебе нужно в больницу. Чтобы сделали снимок и перевязали. — Сказал же, что не пойду. Отвяжись уже. Лицо Джексона перекашивает, он смотрит долго снизу вверх, а потом резко поднимается со скейта и выходит из-под козырька остановки. — Джексон, вернись! — кричит Марк в удаляющуюся спину и вскакивает на ноги. — Ну и куда его понесло? Джинён удерживает Марка за рукав и качает головой: — Да пусть идёт, не заблудится. — Что с ним не так?.. — растерянно говорит Джебом и ёжится. Его футболка промокла насквозь, и противно прилипла к плечам. — Он всегда такой, — выдыхает Марк и присаживается обратно. Долго молчит. — Ты привыкнешь. Джексон — хороший парень, только немного… — Заноза в заднице, — заканчивает за него Джебом и бьётся несколько раз затылком о стену позади. Зачем он вообще приехал в этот парк? Они ведь могли и в школе поговорить с глазу на глаз. — Не говори так, ты его совсем не знаешь. — Джинён щурится в темноту, а потом суетливо подбирает свою доску. — Мой автобус. Постарайтесь не убить друг друга, ладно? Джексон возвращается минут через десять после того, как автобус Джинёна заворачивает за угол. Он резво бежит под дождём, огибая лужи, и держит в руках что-то белое и шуршащее. — Пакет из аптеки тащит, — определяет Джебом автоматически. — И, — принюхивается, — кофе? — Соскучились? — спрашивает весело Джексон, когда влетает с разбега под навес. Выглядит он уже не сердитым и очень мокрым. С волос его течёт, а толстовка висит мокрым тяжёлым мешком. — А я тут кое-что купил. — И правда кофе, — говорит Марк, когда забирает у пританцовывающего на месте Джексона разноцветный стаканчик, — обалдеть ты унюхал. — Просто догадался, — Джебом пожимает плечами, — тут Данкин Донатс недалеко. — Хён, — Джексон достает упаковку с эластичным бинтом, тюбик с какой-то мазью и машет ими Джебому перед носом, — посиди смирно пять минут. Пожалуйста. — Мазь убери, у меня на кучу всего аллергия. Не хочу завтра утром проснуться с сыпью на всю ногу. — На что, например? — спрашивает Марк, откручивает у мази крышку и тут же морщится: вонь невозможная. — На полынь, рябину, — загибает Джебом пальцы, пока Джексон зубами разрывает полиэтиленовый пакет с бинтом, — ещё на омелу… — Ну вот, — надувает губы Джексон, — значит, никаких поцелуев под омелой на Рождество? Джебом открывает рот и тут же его захлопывает. Это сейчас что такое вообще было? Лицо Джексона неотвратимо заливает румянцем, а Марк делает вид, что ничего не слышал, но его щёки тоже немного краснеют. Повисает неловкая тишина. Бинт плотно ложится на ногу, не перетягивает до боли, но фиксирует. Джебом шевелит стопой на пробу и тут же получает от Джексона «Последнее предупреждение» и обещание сдать его врачам, если не перестанет так делать. — Где ты так ловко научился бинтовать? — Мои родители — врачи, — Джексон лыбится смущённо и разминает затёкшую шею, — всё детство провёл в больнице. Даже капельницу ставить умею. — Надеюсь, до этого не дойдет, — отзывается Марк, высовываясь из-под навеса остановки, и говорит уже громче, — Джебом, твой автобус едет. Джексон оборачивается туда, где уже виднеются фары и сияющие в темноте цифры №301. На короткий миг Джебому кажется, что тот расстроился. — Я поеду с тобой, — произносит Джексон и протягивает руку, чтобы помочь встать. Джебом смотрит на неё и не знает, что делать. Ему не нужна помощь. Ни в чём. — Нет, ты поедешь домой, — Марк подбирает треснувший скейт Джебома, а свой подталкивает к Джексону, — незачем тебе потом мотаться через весь город. А меня заберёт сестра на машине. — Тамми? Она что, уже вернулась? — Да, — кивает Марк и настойчиво подхватывает Джебома под локоть, помогая подняться, — вчера. Джексон прищуривается, недовольно пинает свою доску раз-другой и на ищущего по карманам свой проездной Марка смотреть избегает. Джебом неловко машет Джексону на прощание и шустро забегает в только что подъехавший полупустой автобус. Уже прикладывая проездной к терминалу, он понимает, что напрочь забыл про свою фальшивую травму.