***
Екатерина приказала служанке помочь ей раздается, чему последняя удивилась: ещё был день. Но взглянув на понурое лицо Леди, с котором та ходила вот уже пару дней, принялась выполнять её приказ; на пол упал и лиф, и юбка, а за ними последовал корсет, так брюнетка и осталась стоять в одной белой сорочки, опустив голову вниз. Когда прислуга закончила своё дело, Катерина молча перешагнула через вещи и направилась к столику. Девушка медленно опустилась на стул и, словно заученным движением взяла расчёску и принялась приводить волосы в порядок, и лишь через пару минут осмелилась поднять голову. Наверное, стоило ужаснуться, ведь она увидела в отражении совершенно пустую, серую девушку, а не саму себя. И посмотрев ещё пару секунд, Тюдор опустила голову: её глаза теперь прошлись по, покрытой тканью, колену. «Он обманул её». Отложив расческу в сторону, она сдавленно всхлипнула, чем привлекла внимание служанки. «Он втерся ей в доверие, чтобы потом ударить в спину», — отгоняя прочь от себя воспоминания о проклятом Йорке, подумала сестра Генриха. Как она могла быть так наивна? Её спина предательски задрожала, а из груди вырвался всхлип слышнее. Закрыв голубые глаза, она почувствовала как из глаз покатились солёные капли. Катерина пыталась их стереть с щек, натерая их до красноты, но они катились только быстрее. Смирившись, ей только оставалось обнять себя за плечи, немного наклонившись вниз и дать волю эмоциям. «Какую же я глупость совершила, Господи?» — Леди Екатерина, — напомнила про себя простолюдинка. — Иди, оставь меня, — отпустила её близнец Генриха, вставая из-за стола и направляясь к кровати. Служанка решила молчать. Она собрала вещи своей Госпожи, открыла двери, и в последний раз глянула на девушка, что не решалась лечь на спальное место, а после ушла в прачечную. Екатерина же сжала ткань сорочки и взобралась на матрас, сжимаясь в клубочек и прислоняя ноги к себе. Из глаз всё ещё катились горячие слёзы, а всхлипы стали чащи появляться в комнате. «Какая же я дура».***
Люди выбегали из дворца и толпились кто на веранде, а кто на ступенях, желая увидеть первее первого торжество. Им оказался Лорд Уорик, сидячий на коне, в сопровождении которого были солдаты и один мужчина, ехавший позади всей процессии. В толпе пронёсся шепот: «Король Генрих». — Господа, наш некогда Король Генрих, — проговорил с ухмылкой Ричард Невилл, указывая на не ухоженного мужчину в потрёпанной одежде с обезумевшим взглядом, — а ныне наш пленник. Он бродил по поля Норт-Берлинга, а я выехал на прогулку и захватил его. — И привез его сюда! — заключил торжественно Его Величество Эдуард. Ричард, стоящий до этого мирно, выхватил из ножд солдата меч, и резко повернулся в сторону короля, направляясь к нему. Его схватил один из братьев Вудвиллов, пытаясь усмирить Йорка со слова: «Нет, Ричард». С ними вцепился и Джордж, пытаясь оттащить брата, этой же целью задался и Король, положивший руки на плечи брата. — Отомстим за нашего отца! — яростно воскликнул Ричард Глостерский. — Не стоит! — это слова и остановили младшего, он замер, — Он был помазан Королем и разве будем мы лучше него, если будем так же жестоки? — король отошёл от брата и обратился к толпе, на этот раз уже он указывал на бывшего Короля, — Он изменник! И враг моей власти! Но Господь привел его к нам, чтобы показать что моя власть справедлива и истинна, — а после вновь обратился к братьям, — Предоставим кузену Генриху приют в Тауэре. И проявим милосердие, в котором он отказал нашему отцу, — сделал пару шагов к безумному и сказал, — Ступай с богом, кузен! Всё закончилось, когда Эдуард подошёл к Графу Уорику и обнял его, хлопая по спине. — Я вновь в долгу перед тобой, Уорик, — отстранился Плантагенет. — Я служу тебе, Эдуард, как всегда, — пауза, — Могу я поговорить с Вашим Величеством?***
Екатерина так и пролежала в своих покоях, не прекращая плакать от предательства. Ей было больно, что человек, которого она могла назвать другом, отказался её врагом; он был ей мил, казался добрым и искренним, но действительность оказалась хуже — он просто пытался войти в её доверие. По крайней мере она так считала и чувствовала себя преданной. Возможно, это проявилась её неразборчивость в людях, ведь она мало с кем была знакома, а уж тем более общалась. Тюдор полностью ушла в себя, совсем не обращая внимания на пару служанок вошедших быстро стереть пыль, да разжечь камин. Казалось, будто она ничего не слышит, она оглушена своим горем. Так и не услышала и в этот раз, когда к ней пришла Мэри Фродженалл. Женщина посмотрела на девушку и с недовольством, заговорила: — И долго ты собираешься здесь сидеть? Пока не состаришься? — левая бровь взлетела вверх, — Причешись хотя бы, не стоит пугать бедняжку Джейн. — Джейн приехала? — удивлённо спросила Екатерина, не отрываясь от подушки.***
В Вестминстере придворные перешли к пир: кто-то не переставая пил бургундское вино, кто-то обменивался новыми слухами, сплетнями, а кто-то сам начинал создавать новые. Но наверное стояло бы обратить внимание к дочерям «делателя Королей», вместе ходивших медленно по залу и тихо о чем-то перешептывавшихся. Их разговоры приобрели другой окрас, когда к ним подошла мать. — Девочки, я должна вам кое-что сказать, — быстро, тихо промолвила Анна Бошан, откусывая яблоко, — Но пока это нужно держать в тайне, — её руки легли им на спины, — Обещаете? — Да, матушка, — с волнением промолвила Энн. Она была низкой и светлой по сравнению с матерью, отцом или сестрой, но черты лица походили на Изабеллены. Женщина развернулась, взяла дочерей под локти и сделала шаг вперёд: — Ваш отец просит у Короля Эдуарда, чтобы герцогам, его братьям отдали в жены вас, — она глянула на счастливые лица Изи и Энни, и обратилась к первой, — Ты выйдешь за Джорджа. — А я за Ричарда, — заключила Невилл-младшая, чьи щеки залились румянцем. — Смотрите, как Анна покраснела, — хихикнула сестра, и посмотрела на будущего мужа сестры, который сидел у стены один, — Как он может тебе нравится? У него глаза странные, он так серьёзен. — Хватит, Изи! Мать не прерывала дочерей, она смотрела на Королеву, что подошла к отцу: — Она, конечно же, захочет помешать, но Король не откажет если ваш отец попросит, прямо сейчас, когда он привез Генриха, — и вновь вернулась к своим детям, — Вы обе станете Герцогинями, вы станете выше самой матери Короля! Анна решила удалиться. Её примеру последовала и первенец пары Уориков, оставляя сестру одну, которая зачарованно смотрела на своего, пока названого жениха. — Я выйду за Ричарда, — поклялась себе Анна Невилл.***
В её комнату вошла бледная, со светлыми волосами девушка, которую можно было сравнить с ангелом, но это простая фамильная внешность Сеймуров, из какой семьи и происходила Джейн. Семья была родовитая, но не имела большого состояния, именно поэтому девушка не получила образования достойного дворянского происхождения. За что и получила прозвище среди соседей её семьи — «Простушка». На ней не было какого-то прекрасного платья из дорогой парчи, обшитого серебро или золотом, не было и ярких блестящих украшений, сразу же бросающихся в глаза. Так же не было той чопорности и надменности в глаза, как и ехидной или ироничной улыбки. Нет, Джейн была просто одета, с лёгкой и доброй улыбкой на устах, но с нескрываемым волнением, когда увидела состояние подруги. Блондинка прислонила белоснежную ручку к губам, пытаясь скрыть свой шок: Екатерина казалась ей безжизненным телом. Её пугали пустые глаза и синяки под ними, щеки без ярко-розового румянца и спутавшиеся волосы. Она никогда не запускала себя до такого. Сеймур присела на край кровати и потянула руку к лодыжки подруги. Брюнетка вздрогнула, когда теплая рука коснулась кожи, легонько поглаживая, и подняла на неё свои глаза. — Что с тобой, Екатерина? Ты больна? Может, позвать лекаря или Леди Мэри? — обеспокоенно проговорила девушка, — Расскажи, что с тобой приключилось. — Душа у меня болит, — тихо ответила Екатерина, вжимая голову в подушку.***
Чета Стаффордов тоже почтила торжество своим присутствием, правда не очень уж и радовалась, в особенности Маргарет. Женщина стояла посреди взгляда и смотрела на веселящуюся Королеву взглядом полного осуждения. Могла бы она сжигать, если бы только захотела, непременно бы сожгла Йорков и их сторонников. — Как они могли показать бедного Короля Генриха в таком виде? — не отрывая взгляда, спросила брюнетка у мужа. — Не стоит звать Королем его, любовь моя, — отозвался Генри, он явно не поддерживал позиции супруг, хоть и пытался делать всё для неё. — Но он Король в глазах Господа, — не успокаивалась Бофорт, на этот раз смотря в глаза мужчины, — Они согрешили, отобрав у него трон. — Жалуешься, Маргарет? — прозвучал хриплый голос. К ним подошла женщина преклонных лет, в красном наряде, да с серебряным кубком в руках. Светло-серый эскофьон-о-корн, с длинным платком под цвет нему, прикрывал волосы, а после закрывал шею, плечи, спину, но волосы, которые не смогли скрыть, были чуть рыжеватыми с сединой. Рядом с ней был и молодой мужчина — её сын. — Добрый вечер, Леди Бошан, — поприветствовал тещу Лорд Стаффорд. — Матушка, — единственное, что сказала ей Маргарет. — Ты ведь знаком с моим сыном, Ричард Уэллс, единоутробный брат Маргарет, — представала сына Генри, не обращая на дочь, — Моя гордость и отрада, — с улыбкой проговорила старуха. — Каковыми были бы и мои дети, если бы ты не отняла их у меня, — парировала Леди Бофорт. Леди Маргарет Бошан ещё больше улыбнулась, поворачиваясь к дочке: — Вечная трагедия, Маргарет, — а после к Генри Стаффорду, — Вижу, она совсем не изменилась. — Дамы, — решил их покинуть мужчина, что сделал и младший брат. Маргарет всё так же смотрела на последнюю дочь с улыбкой, отпивая ещё один бокал вина. — Генрих и Екатерина мои дети. Они мои. — Ты снова вышла замуж, — решила перевести тему старушка. — За того, кого не желала, — отозвала Бофорт, — За того, кого ты мне навязала, а не за того, кого я выбрала. — Маргарет, снова за своё, — протяжный вздох, — Ты — женщина. Ты не выбираешь, ты живёшь жизнью, которую тебе выбирает твоя мать или муж. — Почему ты не выбрала Джаспера Тюдора? — решила спросить впервые за столько лет мать близнецов Тюдоров. — Ты смотрела на него собачьим взглядом, прежде чем его брата свалила чума, — рассмеялась Леди Бошан, она упивалась несчастьем собственной дочери. — Как почему же Стаффорд? — Я сочла его лучше партией. И мне все равно счастлива ли ты.***
Король Эдуард позвал к себе младшего брата: его обеспокоила такая импульсивность при встречи Генриха Ланкастер. Обычно, его брат оставался в тени и не лез ни в какие интриги, а уж тем более споры. Он был тихим, спокойным, но смерть отца оставила у него травму, как и у всех детей Йорка. Все думали Герцог Йоркский выйдет победителем из битвы, но он погиб и забрал с собой старшего сына — Эдмунда. Но всем известно, что Ричард Глостерский был младшим сыном в семье и рос отдельно от родителей, а вместе с ним и Джордж, и Маргарита. Он видел отца пару раз, когда тот возвращался домой после очередных сражений и детей привозили к родителям, но в восемь лет он навсегда простился с отцом. Его Величество прошёлся взглядом по брату и решил заговорить: — Чем была вызвана такая, вспышка гнева? Неужели, проклятый Ланкастер разбудил дикого зверя, что всё это время спал, братец, — Йорк похлопал братца по плечу. — Он убил нашего отца, — спокойно ответил Ричард, — Этого достаточно, чтобы мне захотелось его убить. Король Эдуард с грохотом поставил золотой кубок на стол и посмотрел на брата, без слов отвечая: «Нет». Герцог Глостерский всё понял, он опустился в кресло и внимательно посмотрел в глаза старшему говоря, потом опустил голову и тяжело вздохнул. Он сделал так ещё пару раз, пытаясь найти слова, но ничего не нашёл лучше, как сказать всё прямо: — Я очарован и влюблен, брат.***
«Холодно» — поёжилась Екатерина, натягивая на себя плед, пока подруга пыталась разговорить её. Вновь поёжившись, Ланкастер окинула ленивым взором не светлое, не мрачное от восковых свечей помещение и плавно перешла на окно. Форточка оказалась закрыта, но Тюдор продолжало казаться, словно это совсем не так. Хотелось одеться теплее, запутаться в ещё одно одеяло. «Что-то уж слишком холодно». Двоякое чувство. С одной стороны ужасно холодно, словно вышла под снег в одной сорочке и без обуви, а с другой — по телу вмиг разлилось тепло, кровь поднялась к лицу, наливая щеки алым цветом, а так же покраснели уши. Екатерине казалось, будто она слышит как быстро бьётся её сердце. Девушка чувствовала, как по волосам, да и по всему телу, стекает влага; постельное белье быстро впитывало в себя пот и вскоре было полностью не пригодно для дальнейшего отдыха, но даже сказать об этом Джейн, чтобы та позвала слуг, сил не было. С каждым вздохом температура возрастала, и брюнетка чувствовала слабость, ломку в суставах, а разум замутнялся. Она словно не здесь, опять на том месте, где они с Ричардом впервые встретились и резко переносила в злосчастную часовню. — Прощай-прощай… — в бреду зашептала Ланкастер, закрывая глаза. — Боже, Екатерина, у тебя жар!