***
Ричард находился в своих покоях в Вестминстерском дворце. Его слуга ушёл с новыми поручениями и закрыл за собой дверь, оставляя Герцога одного. Парень откинулся назад и перевел свой взгляд с горящей свечи на шкатулку, стоящую на столе. Он оглянулся, словно думал, что за ним кто-то подглядывает, и без труда открыл её, доставая оттуда зелёную ленту. Глостерский погладил ткань пальцами, погружаясь в воспоминания: именно эту ленту потеряла Катерина, когда убегала в лес. Он поднял её тогда с земли, но вернуть не успел и привез с собой в Лондон. Эта лента для волос вызывала в нем теплые пронизывающие душу чувства.***
По завершению мессы, Екатерина подошла к Томасу Барнсу, что заметил её и улыбнулся, а после сложил руки лодочкой и вскинул голову вверх. — Слава Господьню, вы выздоровели, Леди Екатерина! — счастливо произнес он. Девушка застенчиво опустила голову, а после, взяв священника за руку, поцеловала её и проговорила: — Всё благодаря вашим стараниям, отец. — Дай Боже, чтобы вы никогда не болели, — пожелал священник. — Спасибо.***
В коридорах дворца расцвело. Из своих покоев вышла Принцесса Елизавета, та, что являлась милым ангелочком для двора: её светлые, немного рыжеватые волосы и небесно большие глаза, трогали всех. Лизи часто ходила в белых нарядах, чем вызывало ещё большее умиление. Очаровательная девочка. — Поправь волосы, — проговорила с улыбкой и лёгкой смешинкой королева, вышедшая из-за угла с двумя дочерьми, одну из которых она держала на руках. Придворные говорили, что девочки пошли в Вудвилл, ведь все были блондинками от природы с голубыми глазами и бледной кожей — в будущем они будут считать самыми красивыми женщинами. — Мария, — сказала Елизавета, смотря на среднего ребенка. Девчушка трёх лет от роду, бегала вокруг матери, чем вызвала у неё ещё большую улыбку и смех. Её дети — её чудо. — Лизи, — окликнула старшую Вудвилл, — Возьмёшь Марию? Йоркская обернулась и побежала к маме, весело смеясь, а её смех подхватила и Мария, что была такой же непоседой, как и она. Старшая Принцесса хотела взять сестру за руку, но та оказалась шустрее и побежала от неё. Её Величество рассмеялась, когда дочери стали соревноваться. — Мои девочки!***
Екатерина присела на скамью с Отцом, перечитывая при нём письмо пришедшие из Вестминстерского аббатства. Оно было от Томаса или Оуэна, как его назвали в кругу семьи, Тюдора — дяди Екатерины и Генриха. Он был отдан в подростковом возрасте в аббатство, а после подстригся в монахи. Оуэн особо не участвовал в войне Алой и Белой Розы, ведь все время служил Господу и лишь изредка писать брату, сестрам и племянникам. — Я рада, что у него всё хорошо, — сообщила девушка Барнсу, а после, не подумав, сказала, — Пусть хоть у него будет всё хорошо, если не... Она замолчала. Наступила мучительная тишина. Девушка поджала губы, когда почувствовала на себе непонимающий взгляд священника, и стала думать, что ей сказать в продолжение. — «Если не» что? Что вы хотели сказать, Екатерина? — задался вопросом священник церкви. — Нет-нет, я не жалуюсь, — быстро и отрицательно помогала головой девица, — Просто столько всего свалилось на нашу семью: сначала смерть тети Тасинды - в конце прошлого года, потом болезнь тети Маргариты, но ей уже лучше, а теперь Генрих и дядя Джаспер потеряли свои титулы и земли. Это ужасно. Екатерина быстро нашла, как ей казалось, хороший способ избавиться от вопросов, но ни тут то было. — Леди Екатерина, вас ни это тревожит, — покачал головой мужчина, — Говорите мне правду, вы знаете, что я никому не не скажу. О ней буду знать лишь я, вы и сам Господь. Она стыдливо опустила взгляд. — Вы как всегда проницательны, Отец, — прикусила нижнюю губу брюнетка, — Боюсь, мне нет прощения. — Что же ты совершила, что тебе нет прощения? — Почему же Бог так не справедлив ко мне и моей семье? Девушка встала со скамьи и подошла к одному из деревьев. Её руки обвили его ствол насколько могли и прижалась виском в кору дерева. Из груди выскользнул первый тихий всхлип, второй же был громче. — Чем я провинилась, что Господь позволил влюбиться мне в подлеца и обманщика, который оказался врагом моей семьи? Горе мне и гореть в гиене огненной! — воскликнула со всей печалью, что была в её сердце. Барнс положил руку ей на плечо: — Не властны мы над чувствами, как и не властен Господь. Он нас научил их сдерживать, но сдерживать боль, так и не смог нас научить, — проговорил Томас, а после посоветовал, — Не воспринимай всё сразу враждебно, если не знаешь его намерений точно. Попробуй объясниться с ними, дитя.***
Елизавета прогуливалась с Сесилией по лесу — она решила размять ноги после езды в карете. Её Величество прижимала к себе дитя, вскинув голову в небосвод, такой же как и её глаза, а после смотрела на спящую дочь и улыбнулась. Она поцеловала дочь в макушку, когда их вновь позвали в карету. — Мы так не доедем, если будем останавливаться, каждые пару минут, девочки, — подойдя к карете, сказала женщина. Она протянула руку Лизи, что поднималась по холму с двумя няньками. — А где папа? — спросила Йоркская Принцесса. — Я говорила, он объезжает своё Королевство, а мы едем ему на встречу, — напомнила Королева дочерям. Она передала младшую кормилице и, проводив их взглядом, обратилась к своему животу. Ребенку, что находился под её сердцем, было уже полгода и он делал свои первые движения, пиная мать. Она коснулась живота и улыбнулась, но её отвлёк отклик отца, который неожиданно для неё выехал ей на встречу. — Отец, что ты здесь делаешь? — подбежала к нему блондинка. — Мы поедем с вами. Роберт из Ренездейла поднял мятеж, — объяснил барон Риверс. — Забавное прозвище для мятежника, отец, — рассмеялась Королева, а после уверенно сказала, — Эд покончит с ним в мгновение ока. — Кто-то платит мятежникам, Елизавета, — вступил в разговор брат Елизаветы, — У них хорошие сапоги, а это земля Уорика. — Уорик? — приподняла левую бровь блондинка, — Разве теперь он угроза для нас? — Это не шутки Елизавета, — продолжил брат. — Все точно, — отозвался другой брат Вудвилл, — Под командованием Уорика тысяча солдат. Он снова делает Короля.***
Девушке потребовалось время, чтобы собраться духом и написать письмо, ведь именно так и хотела объясниться с Ричардом Глостером брюнетка. Сначала девушка пыталась заставить себя это сделать, взвешивания все «за» и «против», потом пробовала подобрать слова, но не получалось и все черновики летели в камин. И вот девушка садится за стол и вновь перечитывает последнее письмо: «Герцог Глостерский, Возможно, вы уже и не помните меня, но я вас помню. Я обвинила вас в обмане и притворстве, а так же в намеренном получение моего доверия, наверное это не правда, если это так, то прошу принять мои извинения и простить меня. Я поступила грубо и не правильно по отношению к вам. Примите ещё раз мои извинения, Ваша Светлость, более того не повторится, Екатерина Тюдор.» Екатерина кивнула, в знак довольства результатом, и сложила письмо, понимая, что сегодня на вечерней мессе она передаст его Барнсу, и он отправит его в Лондон. «Возможно, это и есть правильный шаг, Екатерина,» — подумала девушка.***
Изабелла стояла перед сестрой и волнительно вздыхала, а руки её тряслись, но на лице всё-таки была улыбка. Она вновь посмотрела вниз, а после подняла голову и глянула на Энн, которая радовалась за неё. — Изи, ты прекрасна, — сказала Невилл-младшая, глядя на темно-зеленое платье, идеально сидевшее на фигуре. — Думаешь, Джордж полюбит меня так же, как Король любит Изабеллу? — задалась мучающим её вопросом каштанововолосая и с надеждой верила в сказанное ею. Анна не ответила, а улыбка спустилась с её лица, когда она вспоминала, что тоже мечта о любви с Ричардом. Ей не стать его женой, уж точно не сегодня, но она ещё верила, что отец сделает что-то и поможет ей. — Мне жаль, что отец не смог вытребовать Ричарда для тебя, — Изабелле было стыдно, ведь она счастлива, а её сестра — нет. Энн быстро натянула улыбку и скрыла всю свою боль: — Не о нём я переживаю, просто мне хотелось стать Герцогиней, — она врала, но это помогло старшей из сестер Невилл улыбнуться. Дверь в покои открылась и на проге появился Граф Уорик с Джорджем за спиной. При виде отца девушки сразу выровнялись, но это его не волновало, он практически не взглянул на них, только кинул Изабелле: — Идём, покончим с этим.