***
В Йорке собралась суд из благородных Лордов, истцом на котором являлся никто иной, как Ричард Невилл. Он сделал пару шагов по залу, а после развернулся на носках и заговорил, громко, четко: — Господа, приветствую! Я созвал этот суд, чтобы доказать, что брак Короля Эдуарда Йоркского и Королевы Елизаветы был незаконным. По залу разнёсся гул. — Я желаю доказать, что это был не брак, но приворот, — сторонники Ланкастеров воскликнули: «Да!», — вызванный колдовством, — и снова последовал тот же ответ, — чарами этой женщины, матери Королевы. Жакетта стояла на положеном месте обвиняемого, с высоко поднятой головой и явно на лице не было никакого раскаяния или страха: потому что она знала, что она не делала в том, что её обвиняют. — Этот Господин, Милорды, Джеймс Фрайрс, — Невилл указал на вошедшего в зал суда молодого человека, — Лорд Фрайрс, знакомы ли вы с этой женщиной, что сегодня судят? — Я был дружен с её сыном, Энтони Риверсом, — соврал парень. — Я никогда не видела этого человека, — развела руками блондинка. Но Уорику было всё равно: он пойдет до конца. — И вы бывали в её доме в Графтоне? — на лице появилась усмешка. — Много раз, — взглянув на Люксембургскую, сказал Джеймс. — И вы были так через неделю после тайного венчания Эдуарда Йоркского? — Был, — кивнул длинноволосый. — Вы можете нам сказать, что вы нашли в Графтоне, в тот день? — неунимался Граф, поглядывая на Жакетту. — Когда седлал коня, я заметил, что он, мой конь, топчет что-то в грязи, — он кратко взглянул на обвиняемую, а после вновь на Уорика, — я посмотрел и обнаружил, что там было, что-то закопано. — Что? — Две куклы, — заученным текстом говорил Джеймс, — маленькие, из свинца. Женщина и мужчина. И они были связаны проволокой. Жакетте хотелось рассмеяться, смотря на всю абсурдность ситуации, но ещё смешнее ей стало, когда предатель Уорик поднял руку вверх: он держал свинцовые куклы, что были связаны между собой. — Вы нашли это? И снова гул. — Именно. — Две фигуры из свинца связанные в дьявольский союз проволокой, — он готовил всё с удовольствием, растягивая. Брюнет подошёл к столу, за которым сидел Джордж, и передал ему так называемый «магический атрибут», а после развернулся к матери бывшей Королевы, — вы будете отрицать? — Конечно отрицаю, — успела проговорить блондинка, прежде чем мужчины стали вскакивать со своих мест и протестовать, — если ведьма способна на самые чёрные злы деяния, если ведьма готова исполнять свои желания, не смотря на боли и страдания, которые это принесёт другим — то ведьма в этом зале одна, Лорд Уорик, — и снова гул, и добавление, — но не я. Молчание. — Это всё что вы можете сказать? — усмехнулся Невилл. — Я хотела бы вызвать свидетеля, который может рассказать обо мне, — она глянула на мужчину, и на лице начала расцветать улыбка. — Его имя, — холодно. Четко. — Маргарита Анжуйская, — её слова прозвучали для Уорика, как гром среди ясного неба. Он замер, побледнел и даже отступил назад, — ваша Королева. — Что вы сказали? — не веря своим ушам, спросил Ричард. — Вы всё услышали, — Леди Риверс пожала плечами, — я сопровождала Маргариту в Англию на венчание, когда ей было всего пятнадцать. Я несла её шлейф на коронации. Я была рядом, когда она рожала сына, — её взгляд налился тоской по старым временам, — и я была её лучшей подругой. И если со мной что-то случиться, ваша голова окажется на городской стене, — она в открытую сдержанно улыбнулась и подняла голову, — это я вам обещаю.***
— Екатерина, не стоит так переживать, уверена, Эдуард уже собирает войско и вскоре вернётся и даст отпор Уорику, — хотелось бы и самой Елизавете в это верить. С тех пор как они нашли убежище в аббатстве, они не получали никаких вестей: ни от двора, ни от братьев Йорка. Всё что оставалось высокородным женам, так это томиться в ожидании темных покой, больше похожих на темницу. Вестминстерское аббатство было очень скромным — не было той привычной роскоши, но были снова те виды из детства: такие же мрачные, нагоняющие уныние. Им достался четвертый этаж, на который, как помнила Герцогиня, помещали тех кому требуется приют — а им он нужен был как никогда. Наверняка, за ними послали стражу, и она дежурит по периметру аббатства. Екатерина осмотрела временное пристанище: при входе серое, мрачное, лишь только дневной свет из окон освещает; кругом пусто, только чуть дальше камера. А там уже стоят кровати, столы и прочие нужные вещи. Не было никаких ковров, кроме того что лежал в спальной зоне, поэтому от каменных плит шёл неприятный холодок. Девушка поморщилась, натягивая на себя шаль. — Я верю, всем сердцем верю, и начинаю вот уже второе утро с молитвы за скорую смерть предателей дома Йорк, — на её лице появилась немного, как могло показаться блондинке, что-то не здоровое, — и Господь мне отвечает. А знаешь, что? Она странно посмотрела на молодую девушку — Вудвилл показалось, или у неё пошатнулся рассудок? Светлые бровь нахмурились. — Он говорит: «Надев на пса корону, на цепь его уже не посадишь», — девушка рассмеялась. Елизавета вскочила с места, подходя к свояченице и немного встряхивая её: — Что это значит? О чём ты, Господи, Боже? — в ответ она получила серьезный взгляд. Теперь Тюдор сделала пару шагов назад и прошлась по помещению, не выходя из поле зрения бывшей Королевы. Она поправила платье, а после поднесла руку к лицу и дотронулась до своих щек, которые буквально полыхали. Ей понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя, успокоиться, а после объясниться: — Я говорю про Маргариту, она снова Королева и вскоре вернётся обратно, что б занять свое место подле мужа, и теперь её уже будет не остановить от мести, — спокойно начала Екатерина, а после пожала плечами, — прости. Просто я… Я… — Тюдор отчаянно схватилась за голову, — в последнее время я совсем не думаю когда говорю, мной как-будто кто-то управляет, а сделать я ничего не могу, — но Елизавета всё так же заинтересованно продолжала смотреть на супругу брата мужа, — думаю, это нормально… — она сжала в руках ткань платья, — я слышала, что иногда женщины особо безумны, когда они… В тягости.***
Мужчины стояли в одних из покоев Тауэра, возле кровати и выжидающе смотрели на старика перед ними, что теперь вновь являлся Королем. Генрих за время проведенное в заточение ещё больше тронулся рассудком — единственное что он мог делать — молиться и со страхом, и недоверием смотреть на всё. Вот и сейчас, сидя в одной ночной рубахе на краю кровати, он сложил руки и покачиваясь произносил молитву на латыни, чем вызвал смешок у Джорджа, пока его тесть не положил руку на плечо обезумевшему и не сказал: — Вам нечего бояться, — молитва Ланкастера прекратилась, — мы должны вернуть вам ваше законное место, — и поднялся с колен, — Боже, храни Короля Генриха!***
По комнате разгуливала молодая женщина, придерживая живот снизу. Она чувства боли и понимала, что совсем скоро встретиться со своим малышом. На очередной прилив неприятной, но слабой боли, девушка протяжно застонала, чем привлекла внимание быстро подошедшей к ней Екатерины. — Всё хорошо? — она была испуганна, видя, как сильно наклоняется блондинка. Елизавета вспоминала, что Герцогиня была ещё слишком юна и наверняка она испугалась, заметив её только начинающиеся мучения. Леди Вудвилл нашла в себе силы улыбнуться, но когда почувствовала сильные схватки, наклонилась ниже и судорожно втянула воздух, опираясь рукой на колону. — Мама… — к ним вышли её сыновья, ставшие позади. — Боже, нет… — одними губами прошептала блондинка, — ещё рано, — она напряжённо втянула воздух, — Томас, найди кто приведет поветуху. Веди, немедленно! Старший из Греев, не теряя не минуты, направился вниз за помощью. — Что мне делать, мама? Что мне делать? — спросил Ричард. Екатерина обернулась на тихие всхлипы за спиной. Принцесса Елизавета испугано прижимала к лицу ткань платья и всхлиповала, давая волю слезам. — Не плачь, — тихо проговорила Катерина, а после посмотрела на Ричарда, — уведи её, — юноша взял сестру на руки и унес, чтобы уложить спать или успокоить, — Елизавета, что мне делать? Скажи! Вудвилл почувствовала новую схватку сильнее, проигнорировала волнующуюся своячницу. Женщина, согнувшись, прошла к бочке, хватаясь за решетку, чтобы дойти. Она нашла в себе силы поднять голову только когда услышала стук в дверь. — Кто это? — спросила Елизавета, поворачивая голову к Тюдор, что в это время шла к источнику звуков, — Екатерина, будь осторожна, — и она открыла дверь. — Елизавета! — Мама! — воскликнула она, зовя к себе. — Я здесь, я здесь, — повторяла Леди Риверс, расшнуровывая платье дочери, чтобы ей было удобнее, — я с тобой. Всё хорошо, — она скинула с себя плащ и подозвала к себе брюнетку, до этого идущую за ней. Екатерина удивлённо свела брови: — Как он вас отпустил? — От страха перед Маргаритой Анжуйской, что она убьёт его, если он убьет меня, — ответила женщина, перекрещивая дочь, и обратилась к последней, — дыши, дыши. Жена Эдуарда начала тужится, когда опять почувствовала схватку. Она приподняла платье одной рукой, а другой схватилась за край бочки. — Слишком рано, мама, — тихо сказала Елизавета. — Нет, вовсе нет, — покачала головой Люксембургская и повернула голову в сторону Екатерины, — дай любую чистую ткань, — и снова к дочери, — всё вовремя, ты готова, и дитя готово. Давай! Екатерина вздрогнула, подавая полотенца и только что принесеную горячую воду, услышав крик. Именно сейчас Алой Розе хотелось вжаться в стену и не смотреть на мучения несчастной, а после ей ещё стало страшнее, ведь скоро и она это испытает. Она позволила себе выдохнуть, только когда Жакетта позволила отстраниться и услышала как блондинка издала последний стон, после чего послышался детский плач. — Вот и всё, крошка, — проговорила Жакетта, нежно касаясь младенца на её руках. «Действительно, крошечный», — отметил про себя Екатерина, позволив взглянуть на окровавленное тельце. Она приблизилась к ребенку, садясь на колени, и улыбнулась, укутывая его в белые ткани. — Это мальчик! — воскликнула брюнетка, посмотрев на Вудвилл, а после снова на ребёнка. Её дочь практически вздохнула со спокойствием и радостью, но всё равно дышать пока было трудно. — Мальчик, — повторила радостно Жакетта, смотря прямо в голубые глаза ребенка, — у тебя сын. Принц Йорк, — женщина перерезала пуповину ребенку и глянула на дрожащую от слабости дочь, — вот и мы.