***
Он оказался в полной тьме: ни лучика света не могло прорваться через неё, ни звука он не мог услышать. Он ничего не чувствовал, ни о чем не мог думать. Он просто был. Где он был, ему было непонятно, но вдруг он ощутил чье-то легкое прикосновение к своему лбу. Он что-то чувствует? Значит, он жив. Он медленно вздохнул, наполняя легкие кислородом, и попытался пошевелить хотя бы рукой. К счастью, ему это удалось. Он ощутил под пальцами мягкую шерсть, наверное, это был плед. Лежал он на чем-то мягком и удобном. Судя по запахам, он находился в знакомом ему кабинете своего управляющего, и тот наносил на его лоб заживляющую мазь. Зачем? Он не мог понять, да и не хотел думать об этом сейчас. Решив, что необходимо осмотреться, мужчина, как ему казалось, открыл глаза, но темнота никуда не исчезла. Все оставалось неизменным. Он старался открыть глаза еще шире, но ощутил лишь боль. Маг ничего не смог увидеть. Снейп завертел головой, сердечный ритм ускорился. Он стал дышать чаще и, видимо, Гарбрук заметил это. Он перестал наносить мазь и куда-то скрылся. Северус чувствовал накатывающие на него волны паники и сжал руки в кулаки. Ему срочно было необходимо сдержать страх и начать рассуждать спокойно. Он же не какой-то глупый гриффиндорец. Он должен собраться и успокоиться. Снейп сделал глубокий вдох через нос и медленно стал выпускать воздух через рот. Постепенно паника уходила, давая место трезвому рассуждению. «Хорошо», — подумал он и стал оценивать свое самочувствие. Вроде бы у него ничего, кроме глаз, не болело. Была сильная слабость, будто он целый день занимался непосильным трудом, но больше ничего. «Мы проводили ритуал», — вспомнил вдруг зельевар, и перед его внутренним взором пронеслось воспоминание. Да, это было одно из тех самых забытых воспоминаний. «Вот значит как этот Поттер достал меня — я просто напросто напился, как свинья, и почти ничего не соображал». Мужчина застонал от досады на свою тогдашнюю неразумность. Он поддался эмоциям. Видимо то, что он узнал, его очень поразило, и он решил забыться на время. Идиот! Кретин! Вернулся Гарбрук: его легкие, почти неслышные шаги Северус запомнил. Гоблин поднес к губам своего лорда какой-то стеклянный пузырек. Зельевар покачал головой и медленно и хрипло сказал: — Нет. Я должен проверить. Он прокашлялся и попытался сесть. Все его тело запротестовало против любого движения, но он с трудом заставил его повиноваться. Голова загудела, и он ощутил, будто он вертится на какой-то бешеной карусели. — Милорд, — обеспокоенно сказал гоблин, — Вам нельзя пока вставать. Это зелье поможет Вам прийти в себя. Выпейте его, прошу Вас. Зельевар начал медленно и глубоко дышать, привыкая к новым ощущениям. Он должен был не терять понимания происходящего, сам за всем следить. Глаза, которые он по привычке зажмурил, выразили свой протест усилившейся болью. Мужчина сделал еще один вдох, расслабил глаза и медленно поднял дрожащую руку. — Зелье… дай… мне, — с трудом произнес он, и Гарбрук вложил в его ладонь холодный флакон. Северус медленно поднес его к носу, понюхал содержимое, капнул немного жидкости на палец и облизнул его. Да, это было простое успокоительное зелье. Ничего лишнего не было, но готовил, явно, новичок: слишком мало было листьев валерьяны, да и консистенция чуть гуще, чем следует. — Меня не нужно поить успокоительными, Гарбрук, — сказал он, протягивая зелье в ту сторону, где слышал шевеление гоблина. — Принеси лучше холодной воды. Гарбрук забрал флакон и хотел уйти, но вдруг что-то решив, он прошептал какое-то заклинание, и Северус ощутил, как спинка его кровати, поднявшись, дает ему необходимую опору. Он немного расслабился и не смог сдержать облегченного вздоха. Гоблин ушел, но через мгновение вернулся, и руки зельевара коснулось холодное стекло. Он сжал обеими ладонями стакан, полный холодной живительной влаги, очень медленно поднес его к губам и стал жадно пить. Сразу же ему стало легче. Выпив примерно половину, Северус устроил стакан на своих коленях и повернул лицо к гоблину. Голос его окреп после воды, и он уже твердо начал задавать вопросы: — Что произошло, Гарбрук? Почему я ни черта не вижу? Как это можно исправить? Снейп услышал тяжелый вздох и нахмурился. Гоблин ничего не отвечал. — Да говори же ты, — чуть повысил голос волшебник. Еще один вздох. Потом гоблин прочистил горло и медленно, виновато заговорил: — Простите меня, милорд. Я не предусмотрел все возможные последствия проведения ритуала. Я должен был все продумать и… — Хватит этих соплей. Переходи к сути, — резко оборвал его мужчина. Невозможно было слушать этот бред. — Во время ритуала Вы повредили глаза… вернее… — Он помолчал немного. — Из-за очень сильного всплеска магии, — Вашей магии, — которая возмутилась моему вмешательству в Ваш разум, Ваши глаза утеряли возможность видеть. Надеюсь, это на время. — Что. С моими. Глазами? — чуть ли не по слогам задал вопрос Снейп. Раздражение, которое он пытался сдержать, вырывалось наружу, волны паники подступали к его еще ослабленному разуму. Он сжал руками стакан так сильно, что тот треснул, и вода начала медленно выливаться на плед. Снейп быстро взмахнул рукой по направлению стакана, и тот исчез, захватив с собой небольшой кусок пушистой материи. — Я исправлю, — быстро проговорил гоблин и, повинуясь его заклятью, плед вновь стал целым. Он потер руки так, будто здесь было холодно, и снова вздохнул. — Перестань, Гарбрук, — резко произнес волшебник. — Я не кисейная барышня. Говори, как есть. Я не стану устраивать сцены. Управляющий кивнул, но вспомнив, что лорд Принц его не может видеть, сказал: — Да, милорд. — Вот и прекрасно, — облегченно проговорил Снейп и приготовился к самому худшему. Руки он сложил на коленях. — Когда через Ваши глаза прошел очень сильный магический заряд, пытавшийся помешать мне завершить ритуал, — медленно заговорил Гарбрук, — соединение глазных нервов с отделом коры головного мозга, отвечающим за зрительный анализатор, было разорвано. По крайней мере, я так понял. И еще: магия немного обожгла сетчатку, хотя это, как мне кажется, быстро можно исправить. Я пока наложил повязку и, если Вы не против, поищу хорошего врача, чтобы вы получили точный диагноз и необходимое лечение. — И ты еще здесь? — раздраженно спросил зельевар и стукнул рукой по колену. Гоблин поспешно выбежал из кабинета, а Снейп задумался. Да, Гарбруку не мешало бы предупредить волшебника о возможных последствиях проведения ритуала, но управляющий точно не был виноват. Именно он, Северус Снейп, лорд Принц, сам был во всем виновен. Повинуясь непреодолимому желанию узнать тайну, которая была скрыта от него много лет, он даже не удосужился ничего узнать о том ритуале, который собирался проводить над ним его управляющий. Теперь он должен расплачиваться за свою бестолковость и глупость. Смешно! Сам выговаривает своим студентам, чтобы они не теряли разум, все проверяли, а сам не смог последовать своему же совету. Идиот! Что теперь будет? Как он сможет работать? «Главное не поддаваться паническим мыслям», — подумал мастер зелий и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и расслабиться. Он подождет специалиста и станет волноваться только после его окончательного вердикта, если слова управляющего, конечно, подтвердятся. «Мерлин, пусть все будет не так страшно, как представляется сейчас», — мысленно взмолился маг, и тихий, еле-слышный вздох пронесся по безлюдному кабинету. Через несколько минут зельевар уже дремал.***
Люциус Малфой медленно прохаживался по роскошной гостиной своего родового особняка. Ему было над чем подумать. Во-первых, он должен был выяснить: кто конкретно является опекунами героя магической Британии? Может, этих людей можно было подкупить, и они просто напросто откажутся от ребенка. Судя по виду Поттера, у них почти нет денег на его содержание. Во-вторых — выяснить, могут ли появиться у него какие-то нежданные конкуренты, кроме, разумеется, старика Дамблдора, в том, чтобы взять опеку над мальчишкой. Конечно, все эти десять лет никто не предъявлял на него права, но, когда все узнают о том, что Поттер остался без опекунов, набежит много желающих воспитывать мальчика-который-выжил. «Но почему обязательно нужно сообщать об этом в новостях?» — пронеслось в его голове. Лорд усмехнулся и решил, что это необходимо обговорить с министром. Конечно, он прекрасно понимал, что старому дураку будет выгодно разместить историю о несчастном герое во всех газетах и даже на первых полосах. Это может помочь ему дискредитировать директора и, быть может, даже снять его со всех занимаемых им постов. Нет, Люциусу не нужна огласка. Он хотел бы сделать все быстро и незаметно для общества, а директор? Он ему пока нужен, чтобы разузнать об опекунах мальчишки и их местонахождении. А чего он медлит? Пора уже наведаться к этому любителю лимонных долек и высказать ему все, что он думает о его безалаберном отношении к жизни победителя темного лорда. «Завтра же наведаюсь в школу и заодно навещу Драко», — решил Лорд и с удовлетворенной улыбкой стал оглядывать полки с книгами. Он любил вечером почитать что-то легкое, чтобы отвлечься от повседневных забот и расслабиться перед сном.***
Дафна сидела на постели. Она уже час как пыталась уснуть, но ничего не помогало: она пыталась очистить свой разум, сосредоточиться на чем-то одном, но мысли возвращались к их глупой ссоре с Гарри. Почему девочка не промолчала? Зачем она начала настаивать на своем? А теперь она не знает, где ее друг и что с ним. Кажется, она слышала что-то о том, что профессор Снейп поймал его из-за какого-то нарушения правил, но неужели декан мог задержать студента до вечера, не отпустив пообедать и поужинать? Дафна даже сходила к кабинету зельевара, но никто не ответил на ее стук. Где же может быть Гарри и что с ним? Девочка обула теплые тапочки, накинула на себя школьную мантию и тихонько подошла к двери. Она только посмотрит, может, ее друг уже пришел в свою комнату, и уйдет. Осторожно открыв дверь, Дафна вышла в тускло освещенный коридор и подошла к двери напротив. Было тихо. Ничто не нарушало ночного покоя, и вдруг… Первокурсница услышала всхлип, а потом еще один и еще. Звуки исходили из комнаты Гарри. Она положила ладонь на холодную ручку двери и замерла. Сомнения мешали ей сделать следующий шаг: может, он обидится, если она нарушит его личное пространство, может, он просто не хочет ее видеть. А вдруг он будет рад? Она медленно опустила ручку и сжала ее дрожащими пальцами. «Я зайду, и будь что будет. Если он прогонит меня, то я больше не подойду к нему», — решила Дафна и толкнула дверь. В комнате Гарри было уютно и тепло, свечи в канделябре давали приятный, не раздражающий глаза свет. Девочка сделала шаг в комнату и мягко прикрыла за собой дверь. Она увидела Гарри, который сидел, уткнувшись головой в колени и раскачиваясь вперед и назад. Он был в какой-то странной дырявой и потертой одежде, очки его, выглядевшие так, как будто их ломали по крайней мере раз пять, валялись на полу. — Гарри, — шепотом позвала слизеринка и сделала осторожный шаг ближе. «Что с ним случилось? Его кто-то обидел?» — подумала она. Мальчик даже не отреагировал на голос девочки. Он продолжал качаться и тихо всхлипывать. Вдруг Дафна услышала его тихий, почти неразборчивый шепот: — Мама, мамочка, где же ты? Я к тебе хочу. Гарри все еще видел перед глазами плотный туман, скрывавший все вокруг, из которого в его сне слышался зовущий его ласковый женский голос: «Сыночек мой, Гарри, я здесь. Иди ко мне». Мальчик помнил, что пытался сдвинуться с места, но не мог. Что-то удерживало его, а голос все отдалялся и отдалялся, пока не затих совсем. Как сон его переменился, он не мог понять. Ведь сначала он слышал тихую колыбельную, но в какой-то момент песня растворилась в этом жутком тумане, и Гарри не мог ничего делать, только плакал. Он и проснулся от собственного всхлипа. Сколько он сидел после пробуждения, мальчик не знал, однако после очередного своего всхлипа он услышал чей-то голос, или ему показалось? Он решил не заострять на этом своего внимания, но голос послышался снова, и слизеринец резко поднял голову. Из-за отсутствия очков ему было невозможно что-то разглядеть, все расплывалось перед глазами. Гарри пошарил руками рядом с собой, но нигде не нашел очки и ему стало страшно — кто-то пришел к нему в комнату без стука, а он даже не может защитить себя. Он слеп, как крот. Что делать? Его дрожащая рука ощутила прикосновение холодной дужки очков, и он выхватил их из чьей-то ладони. Быстрым движением надев очки на нос, он ясно увидел перед собой свою недавнюю подругу и покраснел. Она видела его таким беззащитным и слабым. — Гарри, — тихо произнесла она, — я не хотела беспокоить тебя, но ты не был на обеде и на ужине, а мне сказали, что тебя задержал профессор Снейп. Я сейчас уйду. Не переживай. Девочка повернулась и хотела уйти, но мальчик успел удержать ее за мантию. — Постой, — тихо попросил он, — не уходи. Обернувшись, Дафна увидела, что на лице мальчика явно проступает виноватое выражение. Он посмотрел своими грустными глазами прямо в серые глаза однокурсницы, в которых появилось изумление, и продолжил: — Прости меня. Я очень обидел тебя сегодня. Я просто… — Он смутился. — У меня никогда не было друзей, и я не видел от детей ничего, кроме жестокости или… — Как трудно ему было закончить, но он должен был сказать это. Если Дафна сама пришла к нему, то, может, она хочет с ним дружить. Он не должен скрывать от нее. — И боли. — Со вздохом выдавил из себя он. — Всю жизнь мне твердили, что я не достоин дружить ни с кем из них. Я же урод, а уродам можно только играть самим с собой. К нормальным детям им нельзя приближаться. С каждым сказанным Гарри словом глаза девочки расширялись все больше. Она слушала и не могла поверить. Нет, это сон. Она ущипнула себя за руку и поняла, что не спит. Гарри все детство был изгоем? Это ужасно. Дафна села рядом с однокурсником на его постель и мягко взяла его холодные ладони в свои. Одна слезинка пробежала по ее щеке. — Гарри, ты не урод, — прошептала она. — Это они уроды, те, кто так говорил тебе. Дежавю… Гарри слышал это уже сегодня утром. Поверить в это невозможно, но, если об этом говорят уже двое, то… Сердце забилось быстрее. Он сжал тонкие пальчики однокурсницы. — Я не урод? — Услышала робкий вопрос однокурсника девочка и, посмотрев на лицо мальчика, в котором можно было разглядеть надежду и неверие, быстро кивнула. — Ты просто Гарри, — произнесла она и вздохнула. — Такой же, как и все мы, и ты можешь дружить с кем-то. Это очень хорошо. Мне кажется, многие захотят общаться с тобой. — А ты? — тихо спросил Гарри и с надеждой посмотрел на девочку. — Я тоже. — Смутилась Дафна. Она не привыкла проявлять слишком много эмоций, но кажется, для Гарри это было важно. — Значит, ты больше не обижаешься на меня? — Нет. Я теперь понимаю тебя. Гарри очень осторожно протянул руки и обнял однокурсницу. Это был первый раз, когда он сам хотел обнять кого-то, и ему было страшно, что его оттолкнут. Девочка тоже обняла своего друга, и теплая улыбка озарила ее лицо. — Спасибо, Дафна, — прошептал мальчик. — Я думал, что мы никогда не будем больше общаться. — Не дождешься, Гарри Поттер! Я еще замучаю тебя своими наставлениями и заботой, — усмехнулась девочка и отстранилась. Она увидела радостную улыбку своего друга, и ей стало еще легче. «Пусть улыбка чаще показывается на его лице. Он становится так еще красивее», — подумала слизеринка и вдруг решила спросить: — А почему ты плакал? Я пришла, услышав твои всхлипы. — Девочка смутилась и опустила голову. — Прости, что спрашиваю, но, может быть, я могу помочь тебе? Ведь друзья для этого и нужны. Гарри тоже опустил голову, сжал руки в замок и долго молчал. Он не знал: стоило ли говорить что-то ей? Она же не поймет, только посмеётся, но, все же… Если она спрашивает, то, быть может, ей интересно? — Я… слышал маму, — тихо проговорил он, не поднимая глаз. Дафна это уже поняла в тот момент, когда услышала еле разборчивый шепот. Так. Стоп. Что он сказал? Я слышал маму? — Как это? — спросила девочка и подняла голову. — Ты слышал маму? Ты же и видел ее, наверное? — Нет, — со вздохом прошептал он. — Там был очень густой туман. Но это ничего. Я ведь даже не знаю, как она выглядит, и как выглядит мой папа. Я никогда не видел их фотографий. Просто ее голос был таким ласковым. — А почему тебе кажется, что ты слышал именно маму? — Она звала меня из тумана, назвала сыном, а я… я даже не мог идти на ее голос. Он шмыгнул носом, и Дафна мягко сжала его плечо. — Гарри, если хочешь, я могу попытаться найти фотографии твоих родителей. Я буду рада помочь тебе, если ты не против. Гарри поднял глаза на девочку и благодарно улыбнулся. — Спасибо, Дафна. Для меня это очень важно. — Он смутился. — Даже директор предложил мне зайти к нему, если будет возможность, и он расскажет что-то о моих родителях. Дафна твердо посмотрела в зеленые глаза однокурсника. — Не смущайся. Если твои опекуны не знают ничего о твоих родных, может, хоть профессора помогут тебе. Это прекрасно. Она посмотрела на часы, стоящие на тумбочке у кровати Гарри, и вздохнула. — Пора спать. Завтра снова на учебу. У нас первым уроком Трансфигурация. Хочешь, пойдем вместе на завтрак? Мальчик радостно кивнул и встал. Дафна поднялась следом, и ужас отразился в ее глазах при виде худобы и странной одежды мальчика. Однако она не стала ничего спрашивать у однокурсника, чтобы не смущать его еще больше. Слизеринка подошла к двери и тихо отворила ее. — Спокойной ночи, Гарри. Встретимся в коридоре у наших комнат. Если я выйду раньше, я постучу к тебе. Первокурсница вопросительно посмотрела на друга. — Хорошо. — Улыбнулся Гарри. — Пока, Дафна. Он проводил ее глазами и радостно вздохнул. Все-таки у него появился первый друг! Да! Гарри пообещал себе постараться сохранить эту дружбу. Он сделает все возможное для этого.