Песочная дева

       Вайтран оказался совсем не таким, каким его представляла Юстина даже в самых смелых мечтах, даже после знакомства с реальными Хелгеном и Ривервудом. Торговое сердце Скайрима… поражало. Во всех смыслах. Драконий Предел — действительно замок, не деревянный, а каменный, видимый почти с любой точки владения, — возвышался вместе с погребенным под его величием городом на скалистом выступе и привлекал монументальной архитектурой. Даже игровой замок клана Волкихар не внушал так же, как он. В игре не верилось, что владение ярла может сдержать дракона, но, видя Драконий Предел собственными глазами, даже настолько издалека, Юстина верила: эти крепкие стены могут обернуться для дракона надежной тюрьмой. Город же разросся как внутри крепостных стен, так и за их пределами — и речь шла не только о множестве ферм.        Теплый ветер с равнин вплетался в волосы дурманящим запахом цветов, напоенных солнечным светом, беспрепятственно лившимся на преисполненные спокойствия изобильные земли. Хотелось спешиться и пройтись ногами, но куда быстрее всё же было верхом, несмотря на то, что они не стали гнать коней по патрулируемым стражниками в солнечно-жёлтых табардах дорогам. Во многом — затем, чтобы не привлекать особого внимания. Сейчас к ним не приставали с вопросами — очевидно, стражники оказались удовлетворены одним лишь видом имперской формы на спутниках Юстины, — так пусть и дальше остаются равнодушны. — Что скажешь о Вайтране, Юстина? — дорога стала достаточно широкой, и Хадвар поравнял коня с тем, на котором ехала жрица с Амелем; Киара предпочла ехать чуть впереди и не участвовать в разговорах вовсе. — Очень… красиво, пожалуй. Боюсь, имперское красноречие сейчас отказывает мне, — с улыбкой ответила Юстина, не зная, как сказать, что реальный Вайтран вышел за все рамки имевшихся у неё представлений.        Игровая версия теперь казалась смешной и дешевой пародией, не отражавшей и толики реального величия Вайтрана. — Вот как, — ответил на улыбку Хадвар, кажется, гордый за свою родину…        Веселье быстро сменилось серьезным настроем, и уже без прежней легкости офицер продолжил: — Следи за кошельком, и в принципе старайся не ходить одна. Вайтран — довольно безопасный город, но даже так стоит быть настороже: после войны все еще много карманников… Предлагаю разместиться в конюшне прямо у городских ворот — там дороже, но Скульвар честно позаботится о лошадях.        Спорить или просить найти альтернативу Юстина не стала. Лучше приплатить, но быть уверенной в качестве оказываемой услуги. К тому же, пока деньги у них имелись — и пусть их не хватило бы на покупку дома Теплых Ветров (если тот по-прежнему стоил столько же, сколько в игре), но на пару недель, а то и месяц умеренного существования — вполне. — Хорошо. Нам нужно будет остановиться где-нибудь на ночлег, но я совершенно незнакома с Вайтраном. Позаботишься об этом? — уточнила она, впрочем, не надеясь ни на какой иной ответ, кроме утвердительного: в конце концов, Хадвар вырос здесь, кому, как не ему ориентироваться что в Ривервуде, что в Вайтране? Оправдывая её ожидания, воин кивнул. — Тогда я оставлю тебе деньги. — На сколько мы задержимся в городе? — уточнил офицер, взяв мешочек со звенящими монетами (около пятисот септимов) у Юстины. — Надеюсь, что не больше двух дней, — сообщила она о своем желании, сама не зная точный срок.        Она просто обязана оказаться в Хелгене в день явления Алдуина! Но сколько понадобится сделать в Вайтране? Имелись зыбкие планы на местных обитателей, что-то вроде «с кем поговорить, кому помочь», но помимо этого Юстина накопила некоторые обязательства, в любом случае подлежавшие выполнению. Хорошо получится, если двух дней — или, максимум, трех — будет достаточно.        До явления Алдуина оставалось меньше недели: всего каких-то шесть дней, даже меньше, отделяли этот мир от претворения древнего пророчества в жизнь. — А потом куда? — всё-таки подала голос Киара, видимо, не сумев удержать любопытства; она даже чуть обернулась, так и продолжая ехать чуть впереди. — Обратно в Хелген, — мягко улыбнулась Юстина. — Но зачем? — удивился Амель. — Так нужно, — всё с той же мягкой улыбкой ответила Юстина; разговор сам собой прекратился.        Киара закатила глаза, отворачиваясь, Амель угрюмо замолчал, а Хадвар лишь чуть нахмурился, припоминая беседу, свидетелем которой невольно стал в крепости.        У огромной конюшни под монументальными стенами города они наконец спешились. Юстина, поддерживаемая Хадваром, сама попыталась слезть с лошади — и даже преуспела! Навстречу им к моменту, как ноги жрицы коснулись земли, уже вышел высокий широкоплечий норд с пронзительными голубыми глазами, недружелюбно и остро смотревшими из-под широких каштановых бровей. — Уход за лошадью пятнадцать септимов в день! За одну! Оплата вперед, денег не возвращаем, Имперскому Легиону скидок нет! — сказал он, не утруждаясь приветствиями. — Какая грубость! — возмутился тут же Амель, недовольный «теплой» встречей.        Конюх глухим не был и, только услышав мага, повернулся чуть боком и совершенно демонстративно: на бедре в петличке висел топор. Явно не для колки дров. — А вам подавай трепетное отношение, ваша милость? — ехидно бросила Киара, спрыгивая со своего коня.        К чести мага, он промолчал, не став развивать конфликт, — но наградил Рууз поистине ледяным взглядом, а мысленно, наверное, еще и ледяным шипом в горло. — Скульвар, вот плата за два дня, — выступил вперед Хадвар, перетягивая на себя внимание конюха.        Тот заметно расслабился и подобрел, когда в его ладонь ссыпались девять золотых монет — девяносто септимов! Юстина прикидывала, во сколько же обойдется таверна. В Ривервуде две комнаты на одну ночь, даже после уговоров Хадвара, обошлись в сорок септимов. По памяти жрицы — мелочь, цены в Сиродиле на постоялых дворах были куда выше здешних, за одну ночь в сносной комнате порой приходилось выкладывать и под сотню бронзовых, или десять — золотых. В чем и можно было хвалить Империю, так это в подсаживании почти всего континента на имперские деньги, имевшие одинаковую силу что в Сиродиле, что в провинциях, даже бывших, как Эльсвейр… — Клянусь Девятью, с имперцами приятно иметь дело, когда они не торгуются! — рассмеялся Скульвар, выдергивая Юстину в реальный мир громким смехом, и тут же повернулся в сторону конюшни, крикнув внутрь помещения: — Йервар, шевелись, тебя ждет работа!        Тот, кого звал Скульвар, не спешил появляться перед ними ни через минуту, ни через пять, и Юстине наскучило рассматривать окрестности. Она тихо окликнула Хадвара и предложила разделиться: не обязательно же им всем здесь стоять и ждать Йервара! Он не очень обрадовался предложению, но не стал спорить, лишь объяснил, как найти таверну «Гарцующая кобыла», где уже решил остановиться, а также посоветовал взять с собой к Соратникам Киару: «Магов они не очень жалуют».        Так Хадвар остался у конюшен, чтобы позаботиться о лошадях, Амель отправился с деньгами в таверну, чтобы снять комнаты, а Юстина с Киарой — прямиком в Ветряный Район, где находился Йоррваскр.        …Иссохшее дерево, чьи ветви безжизненно качались на ветру, представляло из себя необычайно удручающее зрелище. Юстина никогда не считала себя чуткой по отношению к природе, не особо любила или ненавидела её, но смотря на умирающий Златолист… то, что она испытывала, в какой-то мере напоминало досаду? Это дитя Кинарет прощалось с жизнью по неведомой ей причине, что разочаровывало и даже заставляло остановиться, чтобы рассмотреть Златолист, как будто в ожидании, что дерево поделится тайной причиной своей скорой гибели.        Конечно, оно оставалось немо, как и полагалось дереву, а вот жрица, судя по небесно-синим одеяниям, Кинарет направилась к Юстине и Киаре с весьма воодушевленным лицом. — Приветствую, путники, я жрица Кинарет — Даника Свет Весны. Вы паломники? К сожалению, сейчас Златолист болен и страдает… — сокрушенно покачала головой женщина, чей оценивающий взгляд уже несколько минут не сходил с них.        Она, вне каких-либо сомнений, намеревалась попросить их об услуге, а Юстина даже знала, о какой. — Вам известно, почему? — подыграла Юстина, выдав так ожидаемые Даникой заинтересованность и жалость.        Ей просто было очень интересно, как ответит не-игровая жрица Кинарет… Но реальность немного разочаровала, впрочем, вызвав иные вопросы. — Златолист горюет по родительскому древу — Великому древу, и пока это не изменится — паломников ждет разочарование. Они приходят сюда молиться Кинарет, но Златолист в таком состоянии… — покачала головой Даника. — Вот если бы можно было раздобыть сок Великого Древа… — Это что же, ты нам предлагаешь его добыть? — изумилась Киара, даже не думая обращаться к жрице на «вы».        Юстина отдергивать Рууз не стала, сама немного растерявшись от наглости Даники. В игре подобное ожидаешь, все-таки там персонажи — в основном болванки для выдачи и сдачи квестов, но в реальной жизни? Такое поведение говорило многое о характере Даники, как и её речь. Очевидно, что жрицу совсем не волновало дерево — только паломники и их реакция… Из-за которой, скорее всего, храм, где служила Даника, совсем не получал пожертвований. — Вы выглядите способными на такое. На самом деле, — вдохновленная проницательностью Киары, с энтузиазмом продолжила Свет Весны, — чтобы добыть сок Великого Древа, необходимо добыть особый нож… — «Кинарет говорит: пользуйся дарами природы с разумом. Уважай её мощь и бойся её ярости», — процитировала часть «Десяти Заповедей Девяти Богов» Юстина и насмешливо взглянула на поджавшую в досаде губы Данику. — Многие ли согласились на твое поручение? — Ни один, — прошипела недовольно нахмурившаяся Даника, разом растерявшая всю свою напускную скорбь и воодушевление от встречи с потенциальными исполнителями её плана. — Когда я предлагаю решение проблемы, они в трусости своей и слепоте отказывают и лишь беспомощно стенают. И вы не согласитесь, верно? — хмыкнула высокомерно жрица, с ожиданием смотря на них, как-то очень легко и быстро продемонстрировав истинное лицо.        Они были уже не первыми, кого она пыталась подрядить на этот «квест», и нервы у неё, похоже, уже сдавали. — Подскажи, та сирота, продающая цветы, лишена покровительства твоего храма? — указала на маленькую девочку с корзинкой цветов, пристававшую ко множеству проходивших мимо людей (а их по Вайтрану бродило даже слишком много), поинтересовалась Юстина.        Не то чтобы ей было дело до судьбы незнакомого ребенка, однако… — Люсия? Она сама о себе может позаботиться, — пожала равнодушно плечами Даника, и унаследованное от прошлой Жемчужины Чейдинхола жреческое воспитание заставило Юстину проникнуться негативными чувствами к женщине перед ней.        Не сказать, что принимать на воспитание сирот — прямая обязанность храмов, всё-таки для этого строились приюты, но, если в городе не имелось такового, забота о лишенных родственников детях переходила храму. Как много еще заповедей и обязанностей игнорировала Даника Свет Весны?.. Но больше, конечно, раздражало такое отношение к ребенку. Юстина не обожала детей, но… они маленькие и слабые, практически беспомощные, нуждающиеся в опеке, заботе, воспитании… — Возможно, когда ты сама решишь кому-нибудь помочь, найдется тот, кто поможет тебе, — попрощалась Юстина, стараясь выпутаться из этой ситуации.        Это не ее дело, не ее ответственность, не ее квест, в конце концов. Почему она должна заниматься восстановлением справедливости? Она не Архиепископ Храма Единого, чтобы принуждать Данику к выполнению всех возложенных на храмы обязательств… — Тетенька, монетки не найдется? — обратилась к ней, как и к десятку прохожих до неё, маленькая Люсия.        Худой бледный ребенок в поношенной грязной одежде… Юстина молча дала девочке золотой кругляш, чуть ускорив шаги, чтобы поскорее скрыться с площади, на которой рос Златолист.        И в голове её звучало эхом: «Не твоя проблема, не твоя проблема, не твоя проблема».        Только когда двери пиршественного зала Соратников закрылись за спиной, Юстина смогла выдохнуть и переключиться на то, что ей действительно следовало сделать.        Горько чадили факелы из козьих рогов на крепких столбах Йоррваскра, окутывая светом и полупрозрачным дымом помещение, чьи деревянные полы покрывали шкуры множества убитых Соратниками животных. Эхом разлетались голоса, звенели кубки и посуда, пахло горелым жиром и копченостями, мокрой шерстью. Юстина невольно сжала руку на шкуре красного волка, которую так и не удосужилась снять, и отогнала непрошенные мысли. Она не знала Фафнира, память о нем ей досталась от прошлой жрицы, и сейчас представлять, как он сидел в этом зале в окружении братьев и сестер по оружию, как смеялся и рассказывал об очередной охоте на какого-нибудь хитрого зверя…        Юстина почти смогла увидеть его фантомную тень за столом, но в очередной раз усилием воли подавила привитую родителями привычку. Эти фантазии, попытки примерить на себя чужую шкуру, уже случались вне её сознательного участия. Когда-то приходилось прикладывать усилия — всё ради того, чтобы ощутить так восхваляемые обществом сострадание, сочувствие, милосердие, — а теперь это слишком давило на нежное жреческое сердце.        Юстина начинала ненавидеть то, что ей досталось от Песочной Девы. — Тебе кажется, что ты в музее? Так и будешь молча пялиться? — окликнул жрицу рыжеволосый данмер с ехидным прищуром алых глаз, вынуждая вернуться в мир реальный и запереть все глупые переживания в глубине непривычно трепетного сердца.        Кажется, если верить игровым знаниям, перед ней был Атис собственной персоной. Но насколько им можно верить? В реальности Соратники, наверное, могли не ограничивать себя всего десятком людей… Хотя, пожалуй, едва ли в Соратники принимали много рыжеволосых данмеров.        Когда темный эльф приблизился, а вместе с ним и нордка с алыми полосами на щеках, вперед выдвинулась Киара, чуть прикрывая жрицу плечом. Атис оценивающе посмотрел на воительницу в имперских доспехах, но отступать не стал. — Прошу прощения, если мое поведение показалось грубым, — миролюбиво произнесла Юстина, приподнимая ладони, и сделала несколько шагов, выходя из-за плеча Киары. — Я хотела встретиться с Кодлаком Белая Грива, вашим Предвестником. — Кто ты такая, чтобы требовать встречи с Предвестником? — из-за стола встал внушительный норд в тяжелых доспехах.        Возраст уже оставил серебряный след на его висках, в то время как остальная голова его волос оказалась лишена, лицо покрывали шрамы и морщины, левый глаз тонул в белесой слепоте, а скулы краснели двумя полосами боевой раскраски. Совсем такими же, как украшавшие лицо нордки рядом с данмером. Юстина за пару секунд оценила его внушительный боевой вид и чуть улыбнулась, складывая ладони на животе. — Моё имя Юстина, но, конечно, вам я должна быть известна под именем Песочной Девы, Черной Жемчужины Чейдинхола, — покорно представилась она, сдерживая гордость, которой не понравился тон Скьора.        По крайней мере, Юстина думала, что воин перед ней — именно Скьор. От него несло мокрой псиной и кровью, а еще чем-то грязным и мерзким, и Юстина не знала: были то её впечатления или она действительно ощущала дар Хирсина в этом воине? — А, та жрица, которую должен защищать Фафнир, — взгляд единственного целого глаза Скьора смягчился, стал менее подозрительным, но дружелюбнее? Нет. — Так где этот старый пес? Уже пропивает деньги в таверне? — Не думаю, что в Совнгарде нужно оплачивать выпивку, — скорбно сказала Юстина. В образовавшейся тишине — даже сидевшие за столом Соратники заткнулись, прислушиваясь к разговору — отчетливо щелкнула застежка, и жрица стянула с себя бурую волчью шкуру, протягивая её Скьору. — Фафнир погиб в бою, защищая меня, и похоронен в зале мертвых Хелгена. — Как… как это произошло?! — зарычал Скьор, практически вырывая шкуру из рук Юстины, и Киара тут же дернула жрицу себе за спину, за долю секунды оказываясь перед ней.        Конечно, Соратник не напал, но Рууз предпочла не надеяться на самоконтроль старого воина. — Остынь, Скьор. Как бы это ни произошло, ни жрица, ни ее сопровождающая невиновны, — раздался подавляющий властный голос и из-за стола встал мужчина, твердыми шагами сокративший расстояние до них.        Юстина сразу узнала его, как узнала Кодлака: тут ошибиться было невозможно. Прозвище «Белая грива» ему безумно подходило, но подошли бы и множество других, более внушительных и лестных эпитетов. Стоило этому мужчине, который не выглядел моложе Скьора, приблизиться, как его тут же стало слишком много. Его присутствие ощущалось физически как что-то сильное и довлеющее, подавляющее, и взгляд светлых глаз холодил, подобно клинку у шеи. — Вы искали встречи со мной, Юстина, и я не могу вам отказать, тем более когда вы не обязаны были совершать такой путь, чтобы принести нам скорбную весть. Прошу вас, — Кодлак указал в сторону лестницы, шедшей вниз, в жилые помещения Соратников под основным залом Йоррваскра. На секунду Юстина посмотрела на Киару, но Кодлак тут же понял её невысказанные опасения и улыбнулся. — Ваша спутница может присоединиться к трапезе. Обещаю, что ей не причинят вреда, — поспешил успокоить их обеих Предвестник, и жрица благодарно склонила голову. — Юстина… если с тобой что-то случится, мне Хадвар голову оторвет, — прошептала Киара, но наверняка обладавшие острым слухом вервольфы её прекрасно услышали. — Мне здесь не навредят, как и тебе, — успокаивающе сказала Юстина, быстрым движением проведя пальцами по руке Киары, сжимающей меч, стремясь этим прикосновением передать свою уверенность.        Может быть, у неё даже получилось — по крайней мере, рукоять меча Киара отпустила.        Во внутренних комнатах оказалось довольно скромно и уютно. Неустанно сравнивая игровой мир и этот, Юстина отмечала, что здесь всё-таки просторнее, а еще — уютнее, и видны следы жизни, присутствие людей. Правда, пахло псиной почти так же, как наверху от Скьора. Удивительно, что от Кодлака запах почти не ощущался. Возможно, дело действительно было исключительно в восприятии Юстины, или тому причиной отказ Предвестника от обращения в зверя. — Вина? — предложил Кодлак, когда они разместились в мягких креслах у стола напротив коридора.        Судя по планировке, а та от игровой почти не отличалась, именно в этих креслах сидели Кодлак и Вилкас, когда Довакин снисходил до вступления в Соратники… — Нет, благодарю, — покачала головой жрица, складывая ладони на коленях.        Кодлак кивнул, сам не став пить, и внимательно уставился на неё. — Вы зачем-то искали меня? — после некоторой паузы, спросил Предвестник.        Юстина не спешила с ответом, кропотливо перебирая слова, которые должна была произнести, но, так как это была беседа, а не очередная проповедь, решила отбросить излишнюю велеречивость и говорить как есть. — Я бы хотела, чтобы в предстоящих странствиях меня сопровождал Соратник, но желательно — Соратники, как можно больше, кто согласится, — озвучила просьбу жрица, не отводя взора, почти утопая в холодном сиянии чужой радужки.        Кодлак удивленно приподнял белые брови — он сам весь был побелевшим, как свежий снег, в отличие от серебристо седого Скьора. Только глаза оставались подобны сияющей стали, разившей почти так же, и Юстина ощущала иррациональную симпатию к этому человеку. Он ей кого-то напоминал, но память отказывала ей в ответе на закономерный вопрос о том, кого же… — Как много людей вам нужно и для чего? Вас уже сопровождает несколько воинов Имперского Легиона… — поделился своими сомнениями Предвестник. — Скайрим — очень опасное место, Братья Бури, любезно встретившие нас у Белого Прохода, доказали, что небольшой отряд — легкая добыча. Мне было бы спокойнее в большом отряде, но помимо этого… Акатош даровал мне предупреждение о грядущих тяжелых временах. Я не могу бросить народ Скайрима в предстоящих испытаниях, но и подвергать маленький отряд всему множеству подстерегающих на пути опасностей я не могу тоже, потому и желаю собрать как можно больше людей, — всё-таки поддалась жреческой привычке Юстина, плетя узор из слов. — Что же показал вам Акатош? — спросил нахмурившийся Кодлак, заинтригованный её словами, и Юстина чуть улыбнулась ему. — Предреченный конец времен. Надеюсь, дарованное мне видение — лишь метафора, но это мы узнаем лишь через неделю, когда оно начнет или не начнет сбываться, — честно сообщила Юстина, всё еще не упоминая драконов.        Хотя Кодлак — не генерал Туллий, мог бы и поверить… Только вот лишь в случае, если ему самому одно видение уже являлось, а этого Юстина не знала. Как и не знала, каким образом намекнуть об осведомленности в пушистой проблеме собеседника.        Собеседник молчал. Задумчивый. Мрачный. Взгляд его обратился куда-то далеко и более не был направлен на жрицу. Кодлак налил себе вина и немного отпил из кубка, прежде чем отставить его на стол. Юстина никак не торопила его, сама раздумывая, что и как сказать… Мысли невольно вернулись к Златолисту, к маленькой сиротке рядом с ним, и в голове Юстины всплыло еще одно неприятное воспоминание. — Еще, пожалуй, я искала встречи с вами ради одной просьбы. Я не знаю, когда это случится и не случилось ли уже, но в Фолкрите… оборотень… носитель кольца Хирсина нападет на маленькую девочку. Его смогут запереть в тюрьме, но не надолго. Он сбежит, и если его не поймать — кто знает, что еще он натворит. Не знаю, к кому, кроме вас, обращаться с просьбой убить его, — прямо сказала Юстина с искреннем желанием того, чтобы звериного ублюдка поймали и разорвали на куски так же, как он поступил с ребенком: таковы были её чувства и видение справедливости. — Почему — ко мне?.. — в растерянности спросил Кодлак, ловя её пристальный взгляд, но стоило ей иронично приподнять брови и чуть улыбнуться, как Предвестник тут же сжал подлокотники кресла, озаренный догадкой. Его удивление почти мгновенно сменилось недоверием, чтобы тут же всё под собой похоронили смирение и принятие. — Неужто жрице Акатоша ведом секрет Круга? — всё же осторожно осведомился Предвестник, не желая глупо сдавать этот самый секрет. — В числе прочего, поведанного Акатошем. Ни стража, ни Соратник не из Круга не смогут поймать, а главное — победить оборотня, — расплывчато ответила Юстина и вздохнула, понимая, что намеками и хождением вокруг да около они могут заниматься весьма долго. — Я знаю, что Предвестники передают внутри Круга дар Хирсина, но, клянусь Акатошем, не поведаю эту тайну никому. Может, я и жрица, может, и осуждаю служащих даэдра, но это только их выбор. Мешать им или наказывать — не моя компетенция.        Стоило ей только замолчать, как Кодлак тут же разразился хриплым лающим смехом, откинувшись в кресле и не сводя с неё какого-то… умиленного? взгляда. — Не думал я, что ты действительно та, кого я видел во сне, как и не думал, что жрица действительно может держать меч, — внезапно перейдя на «ты» заговорил Предвестник, и Юстина чуть нахмурилась, впрочем, ничуть не удивленная сменой обращения.        Скорее, растревоженная самим смыслом фразы. — «Видели во сне»? Хотите сказать, что тот, кто вместе с вами обнажил меч против волка, это… я? — не скрывая растерянности и мрачного настроя, уточнила Юстина, и Кодлак перестал смеяться.        Взгляд его сделался серьезным, он выпрямился в кресле, подался чуть вперед и задал вопрос: — Тебе известно о проклятии Круга, о моем видении. Кто, если не ты?        Звучало довольно здраво, если не знать, что загадочный незнакомец из этого сна… Довакин. В какой-то степени Юстина надеялась, что именно видения Кодлака помогут ей отыскать Довакина, узнать, как он выглядит, но, похоже, аэдра спутали ей все карты. Или аэдра знали, что она пожелает помочь, или принуждали её к этому, — и образ Довакина сменился образом Песочной Девы. — Юстина, это ведь ты? — теперь уже засомневался и сам Предвестник. — Ты знаешь, как помочь?        Ироничная улыбка скользнула по губам жрицы. Подумать только, она только что увела у Довакина квест Соратников! Но у неё было оправдание — это воля аэдра, в конце концов. — Знаю. Но своего волка вы должны победить сами и не умереть до этого момента от Серебряной руки.        Кроме того, что в ней теплилась какая-то ностальгичная симпатия к Кодлаку, имело большее значение его положение и то, что он мог дать жрице. Да, описание Довакина у него уже не получить, и Юстина была уверена, что Акатош или кто еще из аэдра специально сделали так, чтобы её жизнь не казалась легкой, однако Кодлак мог помочь с восполнением очень важного ресурса — людского ресурса. Ну, или полулюдского.