Ka-boom

            Последние дни выдались геморройными. Сначала Джорах загрузил макулатурой, устроив панику вокруг лицензий, потом сокрушался над бухгалтерскими отчётами — клуб уже добрых пол года работал почти в ноль. Говорить о состоянии даже не хотелось: «Драконий камень» ещё несколько лет назад требовал ремонта, но как ни пыталась, Дэни не могла найти инвестора — мало кто хотел сотрудничать с Таргариенами. Даже с одной. Тем более — с девушкой. А те, кто решался рискнуть, ставили Дейнерис в почти рабские условия без намека на приличную выгоду.       А теперь, кажется, клубы-конкуренты решили окончательно утопить несгибаемую блондинку в дерьме: по чьей-то наводке в самый разгар работы клуб накрыл отряд Безупречных. Как выяснилось, поступила информация, что в «Драконьем камне» проходили сделки наркодиллеров. Но взять кого-либо из гостей с поличным или хотя бы под наркотой, не удалось. Только очередной раз подмочили репутацию заведения, промучили допросами Миссандею и Мормонта, угрожали Дени пожизненным сроком.       Но офицер Бронн, который проводил допросы, в силу определенных обстоятельств не понимал, что этим Таргариен точно не напугать. Сколько раз ей сыпались угрозы, сколько раз ей приставляли ствол к виску и нож к горлу? Скольких потом Джорах с ребятами закапывал на пригородных свалках — Дени потеряла счёт. И всё решалось быстро, тихо, спокойно. На всё хватало выдержки.       Подозревал ли о таких обстоятельствах Джон? Скорее всего — нет. Да и зачем ему, только начавшему карьеру мальчишке, марать руки в грязных делах проблемной тётки? Незачем. Пусть спокойно и гордо ловит плохишей, вершит справедливость, блюдет закон под чутким присмотром Дикона.       Дикона… Его нехватало. Отношения, которые начались быстро, безумно, горячо, изначально были обречены. Не потому что он — полицейский, а она — владелица сомнительного ночного клуба, не из-за кругов общения, не из-за финансовых вопросов. Просто у него были планы на жизнь. А у неё — планы выжить в этой жизни. А это совсем разные дороги.       Но только с ним становилось спокойно и хорошо. Дени чувствовала, что нужна кому-то. А теперь, когда страсть, чувства и их маленький мир рухнули, остались только хрупкие воспоминания. И Джорах, заменивший и отца, и братьев, и друзей — хранитель этих воспоминаний.       Клуб опустел. Дейнерис отпустила официантов и персонал, и села на гостевой стул за барной стойкой. Уже за полночь, но сон как рукой сняло. Если только не пропустить стаканчик…       Приглушенная подсветка подиума с роялем чуть мелькнула, тихо стукнула крышка клавиатуры. Пара каких-то аккордов, перелившихся в беглое арпеджио, нарушила тишину, а затем послышался спокойный голос Джораха:       — Не вешай нос, тебе не идёт.       Дени усмехнулась, перегнулась через стойку, не глядя достала ещё один стакан и зацепила бутылку. Стекло коротко звякнуло, и в ритм знакомой мелодии зацокали каблуки по плитке танцпола.       — Ненавижу коньяк, — поморщился Джорах, кинув короткий взгляд на крышку рояля, где Дейнерис поставила два наполненных стакана.       — Нет, ты ненавидишь бурбон.       Улыбка Дени способна переубедить даже Его Воробейшество, не говоря уже о том, кто готов выполнить любой каприз этой красотки.       — И бурбон… — кивнул Джорах, продолжая играть.       Она любит блюз. Почему-то именно под эти протяжные меланхоличные мотивы Дейнерис как будто раскрывается. Как ночная лилия. Её грусть прекрасна. Неповторима. Как произведение искусства. Только в её глазах может бушевать буря и царить умиротворение одновременно. Только эта женщина может чувствовать по-настоящему. Любить по-настоящему. И, иной подери, Мормонт не задумываясь вырвал бы сердце из своей груди и бросил бы к её ногам, только попроси она. Хотя на кой хрен он ей: старый, прожжённый и помятый жизнью волчара, не имеющий за душой нихера, кроме преданности? Разве что для того, чтоб периодически вышибал мозги её недругам и на пару с малышкой Мисс контролировал дела. Незачем портить ей жизнь окончательно.       Он играл, молча рефлексируя и сыпля соль на собственные раны. А она просто слушала, стоя рядом — не перебивала. Наконец, песня закончилась, и Дейнерис села рядом на пуф, игриво отпихнув Джораха.       — Захватчица, — усмехнулся он, двигаясь в сторону, но не слишком — хоть так он лишний раз почувствует её прикосновения.       — Захватчики никогда не действуют одни, Джо, — в её глазах сверкнул огонёк, а губы снова запечатлели сногсшибательную улыбку победителя. — А ты — моя правая, — она положила свою правую руку на клавиши, — и левая, — нежно подняла с колена его правую руку и опустила на первую октаву, но не отпустила, — рука. Без тебя я как без рук, Джо. Сыграем?       В эту секунду Мормонт хотел, чтоб весь мир перевернулся и сдох. Весь. Кроме них двоих. Но ничто не длится вечно, кроме вечности. А Джорах как никто знал, какой порой короткой может быть жизнь. Наверное, поэтому как ничто другое помнил каждое прикосновение Дени.       — Знаешь, почему-то всё это в последнее время стало в порядке вещей, — заговорила она, несколько неровно наигрывая одну из любимых мелодий.       — Не бойся, тебе ничто не угрожает, — он ловко подстроился под ее темп, стараясь не слишком импровизировать — чтобы не сбить её, — Я слежу за этим, помнишь?       — Я не боюсь. Не этого, по крайней мере. Боюсь, что со всем этим я постепенно спревращаюсь в отца. В старый бесчувственный сухарь.       Джорах рассмеялся такому откровению.       — Он был таким всегда. Сколько я его знал: в колледже, в армии, после… Наверное, он таким родился. Но ты — не он.       — Уверен?       — Тебя я знаю с рождения, Дени. Я тебе больше скажу: ты способна чувствовать. Эйрис… Эйрис чувствовал только выгоду. Или что-то плохое, но, как правило, не сердцем. И не головой.       Наверное, только ему Дейнерис позволяла отзываться об отце в таком ключе. Как, впрочем, и о братьях. Не позволяла только смеяться над Джоном: всё-таки все оплошности и недостатки племянника по большей части — заслуга её короткого, но через чур активного воспитания. Пусть и жил Джон со Старками, но обитал в этом клубе. Сызмальства.       В третьей октаве предательски затроила струна, и Дени сбилась, поморщившись.       — Надо вызвать настройщика, — пробормотал она и сняла с крышки стаканы, всучив один Джораху.       — Как скажешь. Позвоню Мисс утром.       — Нет, не надо. Пусть выспется. Ей и так знатно потрепали нервы.       Джорах чокнулся донышком с Дени и сделал небольшой глоток.       — Ехала бы и ты спать. Или хочешь — отвезу.       — Нет. Хочу заняться бумагами. До тех пор пока не слипнутся глаза и не отключатся мозги.       Окинув её беглым взглядом, Джорах допил коньяк и недовольно проворчал:       — Ты уже живёшь делами.       — Больше мне жить нечем, — сухо бросила она, поднялась с пуфа и только шагнула в сторону, как Джорах ухватил её за руку.       — Постой…       От неожиданности она чуть не выронила стакан, но почти тут же перехватила, всё же обрызгав остатками белоснежное платье.       Джорах быстро поднялся, выдернул стакан из ее руки, едва не швыряя на крышку рояля, и рывком прижал Дейнерис к себе. На миг показалось, будто она вздрогнула — даже дыхание ее сбилось. Но вопреки опасениям, она не вырвалась, не отстранилась. Она подняла на него огромные глаза, в которых бушевала буря, в которых царила сама безмятежность.       — Я ничего не могу тебе предложить, кроме того, что уже делаю…       — Я ничего не требую, — почти шепотом перебила она, но Джорах осторожно приложил палец к её губам.       — Тихо. Помолчи…       Она не отрывала от него этого обезоруживающего, проникающего в самую бездну его черной души, взгляда.       — Я тебя люблю, — проговорил Джорах.       Уыбнулась. Или усмехнулась?.. Это провал. Можно пойти застрелиться в диспетчерской…       Но не успел Джорах додумать, как она приподнялась на цыпочках и прильнула к его губам. Неуверенно, осторожно, робко, как будто боялась его. Как будто прежде никогда не знала близости с мужчиной.       Наверное, если бы пустил себе пулю в голову, почувствовал то же самое, только короче: пульс в висках рванул с бешеной скоростью — даже в глазах стало на миг темнее. Кровь вскипала, дыхания стало катастрофически не хватать, а руки сильнее сжимали тело Дени, словно всё происходящее — сон, мираж, видение. А как, мать его, он не хотел, чтобы это видение ускользнуло.       Её руки обвили его шею, потом плавно опустились под пиджак на грудь, но нежность этих прикосновений опаляла, пробуждала зверское желание; Мормонт еле удерживался, чтобы сию же секунду не разорвать ее тонкое платьице.       До этого момента он мог только смотреть, ловить каждое движение её соблазнительного тела, каждое очертание: будь это тонкая блузка, из-под которой как будто случайно просвечивало кружевное бельё, или кожаная юбка, подчеркивающая идеальную задницу Дени, а сегодня… Под её вечерним платьем с глубоким вырезом на спине нет белья — рука Джораха скользила по ее коже, покрывшейся мурашками.       Поцелуй стал жарче — Дени словно осмелела, распробовала, вошла во вкус. Всё это просто, нахрен, невероятно — ведь она трезвая, понимает, что делает. Она тоже этого хотела? Как давно, интересно?       — Я не хочу домой, — она почти простонала. — Давай сегодня останемся здесь?       — Как скажешь, — сдавленно прохрипел он.       Но только Дени оторвалась и потянула его руку за собой, на барной стойке зазвонил её телефон. Она растерянно замерла, глядя то на бар, то на Джораха. Судя по дурацкой мелодии звонил Джон.       — Ответишь?       Ещё секунду Дени помедлила, но в итоге быстро спустилась с подиума, цокая каблучками.       Сейчас Мормонт хотел как минимум разорвать кучерявого сопляка на заплатки. Не мог, блядь, позвонить попозже? Опершись о крышку рояля, Джораж выдохнул, налил почти полный стакан и залпом прикончил его.       — Да?.. Нет, я не… Боги. Как это вышло?..       Её голос звучал тихо, но хищный слух Мормонта не мог не уловить тревожные нотки.       — Я перезвоню.       Дени положила телефон на стойку и обернулась. Так и есть: случилось что-то очень хреновое, судя по всему. Джорах быстро спустился к ней и остановился рядом, выжидающе глядя в глаза.       — Джон, — ее глаза растерянно забегали по пустому холлу клуба.       — Что с ним?       — Он… Он… Голый.       Услышанное как-то тупо ложилось на то обстоятельство, что Дени выглядела обеспокоенной. Может, послышалось?       — Голый???       — Да. Роуз выгнала его из дома в одних носках и с телефоном.       — Ты прикалываешься?       — Если бы я решила посмеяться, нашла бы повод поостроумнее.       — Где он сейчас?       — Сидит за парковкой у мусохрных баков. Какой-то бомж дал ему газету.       — Почитать, пока время коротает?       — Джо, — Дени улыбнулась и шутя шлепнула его по плечу. — Надо вытащить его.       — Понял. Но сначала, — Мормонт подошёл вплотную, откинул с её ключицы волнистую прядь, и поцеловал — в шею, в щёку, как будто проверяя.       Дени выдохнула, чуть вздрогнув, и губами перехватила его поцелуй — решительно, требовательно, словно уже забыла, что куда-то там собралась.       — Если ты продолжишь, я уже никуда тебя не отпущу, — усмехнулся Джорах.       — Я быстро. Я приеду к тебе. Будешь ждать?       — Даже не знаю.       — Ну тогда…       — Ты же знаешь ответ, хулиганка.       Она радостно, как за какой-то подарок, чмокнула его в щетинистую щёку и побежала к лестнице.       Что-то в жизни меняется с умопомрачительной скоростью, а что-то остаётся прежним, несмотря ни на что: Дени всегда остаётся той самой белобрысый девчонкой, которой Джо дарил роботов-драконов на день рождения, которую возил на уроки верховой езды, которую забирал в сопли пьяную со студенческих тусовок, с которой часами торчал в бутиках на примерках тряпок. И которую с каждым годом любил всё сильнее. Он ждал столько, сколько не ждал Чертов Хатико. Так что изменит пара каких-то часов?

***

      Бомжа звали мистер Манс. Он крайне учтиво заверил Дени, что с Джоном всё в порядке. Даже предлагал ему свой пиджак, поклявшись, что это Пьер Карден, но племянник благоразумно ограничился газетой, уверив бомжа, что цвет бордо плохо сочетается с голубыми глазами. Тем не менее мистер Манс получил пару приличных купюр за доброе отношение. Уже в машине Джон, прикрывая достоинство, в красках рассказал о случившемся. Сказать, что он сам в этой ситуации виноват — не изменить обстоятельства, поэтому Дени только тихонько посмеивалась. Интересно, что скажет Джо, когда узнает, что Джон, стоя в одном лифте с Роуз, сначала пялился на жопу зашедшей девушки, а потом случайно вышел с ней на её этаже?       — Я правда забылся. Да ты бы тоже вышла — там такая жопа была, — оправдывался Джон, хлюпая трубочкой в кофейном стакане.       Поскольку Роуз грозилась сжечь все его вещи, после душа Джону предстоял нехитрый выбор: тусить по квартире в чем мать родила, или нацепить что-то из бабских вещей. Дени не настаивала — ей вообще было плевать, так как она собиралась куда-то ещё и сказала, что ее не будет как минимум день. Но погибающий в Джоне джентльмен всё-таки решил натянуть спортивки и футболку.       Дени уже шуршала где-то в коридоре, когда зазвонил телефон, и Джендри сообщил о взрыве на тракте. Она расстроилась. Понятно, что не из-за взрыва. Но ведь из неё клещами слов не вытянешь, если не захочет сама рассказать. Хотя Джон примерно догадывался — ведь там будет Тарли. С которым ещё каких-то пару месяцев назад ее что-то связывало.       …и она ничего не сказала, кроме того, что ей надо переодеть платье.