***
— Занятное представление, — скрестив руки на груди, хитро прищуривается Юнги. — Зрителей оно не предполагало, котенок, — хмыкает Чонгук, легким взмахом руки отправляя рассыпавшиеся по полу книги на свои места. — Тебе заняться больше нечем, что ты тут околачиваешься? Кажется, кто-то мне обещал роскошный обед. — Хотел задать тебе тот же вопрос. Неужели величайшему черному магу настолько наскучили его темные делишки, что он решил поиграть с глупым лисенком? Нехорошо, Чонгук, обижать маленьких и беззащитных детей, — цокает юрким язычком нэко. — Никогда не помешает развлечься. Что толку от этого неумехи, если даже нечего взять с него будет? Он наивный и импульсивный мальчишка, пусть хоть своим видом меня позабавит, — бросает Чон, направляясь прочь из библиотеки. — А мои темные делишки тебя не касаются, Юнги, и лучше бы тебе об этом помнить, как и о том, что язык иногда следует держать за зубами. Юнги семенит за ним следом, давно разучившись испытывать страх перед другом, пускай в его последних словах и читается угроза нешуточная: Чонгука лучше не злить. В его бескрайних, темных морях после продолжительного штиля легко образуется буря. — Если бы я всегда следовал твоим советам, жизнь бы была слишком скучна, не находишь? — улыбается нэко, пока коридор прямо перед ними не начинает перестраиваться. Чон хмурится: — Кажется, у нас непрошенные гости. Юнги хмурится тоже, понимая, что если ворон-охранник своевременно не предупредил о ком-то, то этот кто-то повыше Чонгука в иерархии сил стоять будет. Такие гости точно не из Подлунного мира. — Чимин, не помню, чтобы я приглашал тебя в замок, — вместо приветствия говорит маг, проходя в гостиную, где на диване, закинув ногу на ногу, вальяжно развалился пепельноволосый мужчина. Его серые глаза в ответ скучающе смотрят и чуть утомленно, впитав в себя всю пасмурность дождливого дня, что так их обладателем любим. Капельки сережек красиво переливаются в свете драгоценных камней в ушах нарушителя границ замка, как и перстни, обхватывающие почти каждый из его аристократических пальцев. Бархатный изумрудный камзол выгодно оттенят его бледную кожу, заставляя ее в тусклом освещении помещения светиться, чем более вид неземной ему придает. Весь Пак Чимин - один лоск сплошной и грация, холодная красота которого не раз сыграла шутку злую с людьми-нелюдями, что имели несчастье связаться с ним. И неудивительно, мужчина - суккуб. Он питается взглядами восхищенными, испивая внутреннее вожделение жертв, и никогда в удовольствии полакомиться сладчайшим из десертов – похотью, себе не отказывает. — Не помню, чтобы демону моего ранга вообще нужны были приглашения, — в тон ему отвечает суккуб. — Разве так встречают старых друзей, Чонгук? — Друг у меня только один, и ты в эту маленькую категорию точно не входишь, — усмехается Чон, усаживаясь в кресло напротив него. Юнги, до этого момента сопровождавший мага, спешит ретироваться, не имея никакого желания видеть Чимина. У него с этим демоном негласная война объявлена очень давно. — Как грубо, я искренне огорчен, — наигранно грустно вздыхает Пак, пристально смотря вслед уходящему нэко. — А ты куда, кроха? Я скучал по тебе, а ты так скоро меня покидаешь, не дав как следует налюбоваться твоей красотой. Нельзя быть таким жестоким, Юнги. Мин замирает как вкопанный и показательно медленно оборачивается, натягивая на лицо ядовитую улыбку, что любого другого отравить даже на расстоянии способна, но, к сожалению, не суккуба. Тот только радостно в ответ скалится, наслаждаясь очередной игрой их пламенных взглядов. Серебристые глубокие озера Чимина и синие бескрайние моря Юнги. Глаза в глаза — расстояние им не помеха. — Я слишком переживаю о вашем зрении, господин Пак. Не хотелось бы, чтобы вы ослепли от моей красоты. Так с дорогими гостями не поступают, — издевательски тянет нэко, делая особый акцент на последних словах. Чимин колокольчиковым перезвоном смеется искренне и заливисто, ряд белых зубов оголяя с опасно в нем поблескивающими клыками. Такими разодрать чью-то шею, что пушинки с одуванчика сдуть. — Ядовит настолько же, насколько прекрасен, — улыбается демон, с нескрываемым вожделением глядя на Юнги. Этот пушистый чертенок еще с первой встречи прочно обосновался в мыслях Чимина своей неприступностью, и сколько бы он ни пытался его приворожить демоническими способностями – ничего не выходит. Это одновременно и злит, и восхищает. Добыча, что сама идет в руки, никогда не будет для охотника интересной. Каждое новое столкновение для него как наркотик, как воздуха глоток долгожданный. Слишком манит суккуба нэко, так и кричит всего его себе присвоить и поглотить. Демоны всегда голодны, а Чимин особенно. — Не думаю, что ты явился сюда ради Юнги, хотя твоя слабость перед ним очевидна, — прерывает их зрительные пикировки Чонгук. — Говори зачем пожаловал, Чимин, а ты, котенок, принеси нам лучше вина. Мин фыркает, но послушно уходит, хвостом привычно повиливая. Так будет и впрямь лучше. Жадные взгляды одного из высших демонов ему выносить сложно. — Умеешь же ты все наслаждение обломать, — цокает Пак, удобнее перекидывая ногу на ногу. — Владыка недоволен тобой. В последнее время ты приносишь в его копилку все меньше даров. — Я приношу столько, сколько и всегда, просто Бэкхёну следовало бы поумерить свои аппетиты. — Всегда восхищало твое бесстрашие перед Владыкой, но в данном случае оно неуместно. У вас сделка. Ты сам когда-то подписался на это. Контракт со стороны Бэкхёна исполнен, но свою часть - тебе коротать вечность. Ты прекрасно знаешь, что тебя ждет, если хоть где-то оступишься. Омут Беспечности не самое лучшее место времяпрепровождения, уж можешь мне поверить. Случалось мне там побывать один раз. Я наивно полагал, что лишиться чести более страшная участь, чем ссылка туда, но в итоге... — делает многозначительную паузу и обличие человеческое скидывает, являя свою адскую сущность с вязью татуировок светящихся, длинным тонким хвостом и двумя обломанными почти под корень рогами. — Я выбрал позор той боли. Рога жизни не стоят. Жизнь бесценна, Чонгук. — А тебе, я смотрю, доставляет огромное удовольствие каждый раз мне об этом напоминать, — прищуривается недобро Чон, но его голос остается все таким же спокойным. — Ты не на своей территории, чтобы мне угрожать. Вышвырнуть тебя отсюда легче легкого будет. — Это всего лишь дружеское предупреждение. Что бы ты там ни думал, но ты мне нравишься. Не каждый сможет жить с тем, чем судьба тебя наградила. К концу недели Бэкхён ждет тебя с десятью дарами. — Слишком много, — задумчиво поглаживает свой амулет Чонгук. — С чего он так расценки поднял? Жадность ни к чему хорошему не приводит, Владыке Ада ли этого не знать? — Понятия не имею в чем конкретно там дело, но без моего дяди однозначно не обошлось. Сам знаешь, какие баталии устраивает эта парочка, стоит им только увидеться, — закатывает глаза Пак. — Так что советую тебе поднапрячься, если не хочешь попасть под гнев Владыки. — Я не чертик на побегушках, чтобы ярмарочным волшебником расхаживать по городам и пожинать плоды с глупых людишек. Бабочки сами знают, когда им лететь на огонь. В гостиную тем временем возвращается Юнги с графином вина и парочкой кубков. Чимин спешит вернуть себе человеческий вид. Безрогим он теперь никому не показывается. Величайший для демона позор. — Услада глаз моих вернулась, — тянет улыбаясь суккуб. Феромоны губительные с яркими нотками цитруса и костра выпускает в сторону нэко. Ничто не заставит его отказаться от столь игры увлекательной. Нэко губы кривит, с видом абсолютно незаинтересованным разливая вино. Когда он, чтобы подать напиток, оказывается слишком близко к Паку, тот без какого либо зазрения совести тянет его на себя, чем на диван с ним рядом его вынуждает упасть. Чудом не расплескавшийся алкоголь ловко перекочевывает в руки Чимина, пока не ожидавший такого подвоха Юнги еще не успел оклематься. — Посиди с нами, кроха. Скрась нашу темную компанию своим светом, — ухмыляется суккуб каверзно, нагло обвивая вновь появившимся хвостом талию нэко, тем самым не давая тому шанса вновь от него ускользнуть, как он это обычно проделывает с завидным проворством. Чуткий нос демона сразу же жадно поглощать начинает мяты запах ярчайший с мелиссы в нем нотками, что и без того замок весь пропитал. — Хвост бы тебе оторвать за подобное, но тебе и так без рогов несладко живется, — качает головой Чон, наблюдая за развернувшимся перед ним представлением. — Отпусти, идиот, — шипит разъяренной фурией Юнги, но, как бы ни старался, вырваться из крепкой хватки не может. — Я ему и сам могу этот хвост оторвать. Разгрызу зубами его и даже не подавлюсь. — Какие мы опасные. А где же твой псевдо вежливый тон, котенок? Не пристало так ругаться столь очаровательному, как ты, существу, — отпивает вино Пак, нисколько не утруждаясь при сдерживании парня. Высшие демоны и не на такое способны. Мин перестает брыкаться, понимая, что дело гиблое, а Чонгук, кажется, вообще не собирается ему помогать. Решил так мелочно отомстить другу за длинный язык? Так Юнги потом еще сверху добавит. Никакие его суккубы и черные маги давно не страшат. — Это очаровательное существо изопьет твоей кровушки как самое сладкое молоко, — мило улыбается Юнги, а у самого черти в синих омутах пляшут, да такие, что Пак Чимину в своем Аду и не снились. Суккуб вновь околдован. Всех бы этих чертей к себе приковать, устроить с ними дикую пляску. Чон откровенно забавляется, подергивая уголки губ в легкой улыбке. Эмоция редчайшая на его лице, но тем более привлекательная. — Жду не дождусь, кроха, но помни, что моя кровь вызывает зависимость, — подмигивает Чимин и тянется свободной рукой к Юнги, чтобы убрать за маленькое ушко непослушный локон. Невзначай ледяной кожи касается, как никогда ощущая контраст с собственной огненной. Такая холодная, но, в противовес, очень мягкая, как лучший хлопок с полей Неола. Юнги, давно отвыкший от прикосновений, замирает. Это больная тема для него после всего случившегося с ним в прошлом. Даже Чонгуку он с трудом позволяет прикасаться к оголенным кожи участкам. Дрожит заметно теперь и прикрывает глаза, чтобы спрятать в них вернувшиеся из небытия страхи. — Отпусти его, Чимин, — приказывает со сталью и ощутимым давлением в голосе Чон. Чимин и сам понимает, что, судя по странной реакции Юнги, что-то не так, но больше всего это проявляется в его запахе: расслабляющая мята начинает горчить. Мужчина сразу же отзывает свой хвост, а нэко, как ужаленный, подрывается и из гостиной сбегает. — Перегибаешь, — вновь берет слово Чонгук, отпивая вино. Ничто не выдает его истинных мыслей на спокойном лице, но вот глаза… Омуты обсидиановые засасывающим водоворотом на гостя взирают. — Юнги тебе не игрушка и никогда ею не станет. Выбери себе кого-то другого для своих развлечений, а моего друга не тронь. Не твоя лига. — Может, он мне и вправду понравился, — прямо смотрит в ответ Пак. Дьявольская бездна напротив его не пугает. Он сам буквально с Дьяволом живет. — Для таких, как мы с тобой, чувства непозволительная роскошь. В нас их просто-напросто не осталось. — Говори это себе почаще, принц тэнгу, — встает с насиженного места суккуб, с громким звуком опуская свой кубок на столик. — Ты высоко забрался в своем высокомерии и величии, вот только забыл, что крыльев у тебя давно нет. Взгляд Чонгука мгновенно окрашивается красным, а темная энергия опасно вокруг него сгущается, грозясь камня на камне не оставить от Декалькомании. — Вот и я о чем. До сих пор не отпустил прошлое, а значит, чувства не растерял. Притупились, быть может, они, но исчезнуть безвозвратно не пожелали, — саркастично кривит губы пухлые Чимин. — Рад был с тобой повидаться, Чонгук. Сделай, что велено. Владыку лучше сейчас лишний раз не злить. — Ты не указ мне, Чимин, — гранат кровавый топя в привычных обсидиановых водах, произносит холодно маг. Демонов внутренних усмиряет. Давно он так не выходил из себя. Слово суккуба каждое прицельно попало в неаккуратно сшитые куски его темной души, заставляя ее вновь начать распадаться, чего никак Чонгук себе позволить не может. Залатает ее более крепко и теперь уже намертво. Высокомерие и впрямь порок его главный, который опытный демон легко читает, но не спешит скинуть на землю, а лишь направляет. Чимин любит выводить всех вокруг, любит строить из себя последнюю тварь, но на деле он не так плох. Чимин умен и немало веков прожил, обжигался не раз, как бы это было ни прозаично, ведь стихия Чимина – огонь. Любит свои игрушки и никогда просто так не позволит им сгинуть. Скучно же будет. — Как и ты мне, Чонгук. Юнги не игрушка, но самый дорогой трофей, и он будет моим, — кидает напоследок суккуб и прежде, чем исчезнуть, добавляет. — Клубника… Интересный запах, однако, витает в твоем замке. Бывай.***
Юнги к щеке руку ледяную прикладывает, пытаясь избавиться от ощущения фантомных прикосновений Чимина. Кожа на лице горит, легкий румянец на ней вызывая, но далеко не от смущения, а от злости, что захватила его. Не любит он когда его личное нарушают пространство, строго очерчивает свое допустимое. Мерзкие лапы прошлого так и тянутся к нему, не давая забыть уже, казалось бы, много лет назад пережитое, не позволяя прошлое отпустить и наконец успокоиться. Юнги Чонгуку-то только спустя несколько лет смог в руки даться. Сначала начали со звериной формы, а потом потихоньку начали разбираться и с человеком. И если с котом, благодаря шерсти густой, особых проблем не возникло, то к голой коже он прикасаться никому не разрешает. Разве что с Тэхеном при первой встрече крепко обнялся в порыве его радости, забыв обо всех фобиях. Кицунэ тогда так неожиданно на него напрыгнул, что нэко растерялся, а когда понял, что тот дотронулся до его не сокрытых одеждой плеч, то тут же сразу и отмахнулся. Наверное, все дело в том, что Тэхен такой же омега, как и он сам. Теорию проверить стоит, ну и лисенка глупого неплохо бы отыскать. Мало ли во что это недоразумение вляпалось. Юнги так бы и поступил, если бы не всякие самоуверенные ушлепки в лице Пак Чимина, нарушавшие все его планы, да и утром он мальчишку не собирался одного оставлять. Кто ж знал, что Чонгук его за поющими мхами в самую глухомань отправит. Чертов заговор – не иначе. — Ну и куда он мог подеваться? — бурчит себе под нос Мин, пытаясь ориентироваться по запаху Кима, но тот как будто везде и нигде одновременно. Нэко сбит с толку. — Дель, а, Дель, — заискивающе обращается к замку. — Ты ведь любишь своего главного пушистика Юнги? Помоги найти Тэхена. Декалькомания начинает вновь перестраиваться, создавая перед Юнги лестницу, по которой ранее взбирался Тэхен. — Спасибо, Дель, — улыбается парень, радостно помахивая хвостом. Своего черного кота замок любит и никогда не обидит, разве что подшутить иногда любит над ним, например, как сейчас. Миг, и Юнги с ног до головы оказывается обвешанным разноцветными шелковыми лентами, заставляя его зафырчать в недовольстве. — Я тебе не новогодняя елка! — возмущается он, начиная взбираться наверх и попутно пытаясь выпутаться из цепких лап приставучей ткани. Декалькомания в ответ осыпает ворчуна блестками. Юнги готов поклясться, что слышит смех каменных стен. — Дель, ты такой засранец иногда, — закатывает глаза, но внутренне улыбается и поднимается дальше, оставляя позади себя шлейф ярких лент. — А неплохо ты тут устроился, мелкий, — с ходу начинает Мин, как только оказывается внутри чердака. То, что кицунэ до этого момента сладко посапывал, его мало волнует. Тут жизнь кипит, а он спит! — Юнги… Прости. Я так тебя подвел, — еще толком не проснувшись, но сразу же вспоминая обо всем случившемся, тараторит Тэхен. — Да вообще. Я к нему со всей душой, а он меня так подставляет! Дрыхнет тут, видите ли, от работы отлынивает. Чонгук уже всех собак на меня спустил, а я кот, между прочим, если ты забыл, — наигранно тяжко вздыхает Юнги. Тэхен, будучи слишком наивным, пугается. Глаза-изумруды так и светятся беспокойством, становясь до неприличия огромными и комично в зрачках расширяются. — Что же теперь будет? Я не хотел… Я упал… и… — мямлит кицунэ, нервно шевеля ушами и пушистым хвостом. — Да шучу я, — хмыкает Мин, наблюдая за метаниями рыжего мальчонки и в гору подушек с ним рядом бухается. — Не до тебя пока что ему, да и не сердится он. Ты его скорее позабавил, чем разозлил. Но впредь, так больше не делай. Никогда заведомо не знаешь как отреагирует Чонгук. — Ну и шуточки у тебя, Юнги, — дует губы лис. — Совсем не жалеешь мои чувства, да? — Скорее учу тебя проще относиться к жизни и не воспринимать все близко к сердцу. Очень ненадежный орган, знаешь ли, — треплет рыжие кудри кицунэ нэко, пока тот смешно жмурится от ненавязчивой ласки. — Если честно, я не знаю почему накричал на Чонгука. Я злился, да и кто бы нет? Я понимаю, что моя жизнь для него ничего не стоит, но все же… Мне было неприятно, однако, я бы никогда не осмелился так открыто все высказать ему в лицо. Я здесь на птичьих правах и права голоса не имею. Но знаешь, в один момент во мне что-то вспыхнуло и все, что я держал в мыслях, вылилось на языке. Так же было и при первой с ним встрече… Наверное, это что-то на вроде состояния аффекта... Новый для меня мир и все к этому прилагающееся, — задумчиво смотрит куда-то сквозь друга Ким. Юнги в ответ смотрит, но не сквозь, а изучающе своим неизменным хитрым прищуром. Он уже догадывается в чем тут дело. Чонгук и его не раз так на эмоции выводил, когда помогал ему собирать себя по осколкам. Склеивал его душу обратно в единое целое, получая взамен не меньше отдачи. Юнги Чонгука сдавать не собирается. Не его это дело вообще-то. Пусть разбираются сами, главное, чтобы вредить друг другу не смели. — Вполне логичная мысль, — кивает Мин на умозаключения младшего. — Тебя, кстати, можно поздравить, Декалькомания тебя принял. Это величайший из его даров, получить в личное пользование одну из его тайных комнат. — Правда? А у тебя тоже есть такое место? — радостно поводит ушками Тэхен, замечая на голове Юнги несколько блесток. Откуда они? — Есть. Только у меня не комната, а целая крыша в южном крыле. Я люблю звездное небо. Звезды прекрасны в своем сиянии и свободе, — с нежной улыбкой на лице тянет нэко, прикрывая глаза. Тэхен невольно засматривается. Юнги очень красив в порыве чистых, идущих прямо из сердца эмоций. — Но ты ведь тоже прекрасен и не ограничен в свободе. Ты ничем их не хуже. Юнги невольно тянется к ошейнику с одним из самых совершенных во всем мире сапфиров. На фарфоровой шее украшение смотрится невероятно красиво, подчеркивая хрупкость своего обладателя и волшебно сверкая при каждом его движении. Только вот нэко бы многое отдал, чтобы никогда не видеть больше символ своему рабства. Для него роскошный камень как насмешка в лицо, напоминание о пережитой боли. — Да… Свободен. Я свободный, — до боли в костяшках сжимает ненавистный сапфир парень, плотно веки смежая. Кицунэ этот жест замечает уже не впервой, но ничего не спрашивает, понимая, что за этим кроется какая-то очень неприятная и болезненная история. Вместо этого он снимает блестки с темных волос Юнги и начинает ласково поглаживать его между пушистых ушей. Его этот жест всегда успокаивал, вот только дарить его Тэхену, кроме матери, было некому. Зато сам он теперь может подарить его другу. Мин удивленно распахивает глаза и котенком потерянным смотрит на лиса, но отстраняться не торопится. Ему, наверное, еще никогда не было настолько приятно и спокойно на душе. Впервые, не хочется убежать от теплых прикосновений, хочется замурлыкать и обвиться вокруг Тэхена. И это он в образе человека! Чудеса, да и только. — Обними меня, — так по-детски невинно и умоляюще просит Юнги. Ему хочется верить, что так теперь будет всегда. Что это не минутное послабление его фобии. Ким дарит ободряющую улыбку напротив глазам и без лишних вопросов просьбу озвученную выполняет, обволакивая дрожащего, но не от страха, а от переполняющих эмоций Юнги своими объятиями: — Не знаю, что с тобой случилось, Юнги, но надеюсь, что когда-нибудь ты со мной поделишься. Мы же теперь друзья, верно? Ты протянул мне руку, когда я в ней так нуждался, ничего не прося взамен, а тебе я отдам всего себя. Я не знаю каково это с кем-то дружить, но думаю, что настоящая дружба заключается именно в этом. Юнги крепко-крепко за кицунэ цепляется, боясь лишиться такого необходимого ему и, кажется, давно позабытого тепла. В запах сочной дикой клубники весь кутается. — Расскажу. Обязательно как-нибудь, — едва слышное выдыхает. — И крышу свою покажу. Для друга не жалко. «И тебе отказаться от себя не позволю» — не озвученным остается. Крепкая и нерушимая дружба началась прямо сейчас.