***
Расиэль правда старается разлепить глаза, но ощущения почти такие-же как при попадании в этот мир. Всё едва ли не буквально горит, а глаза будто засыпаны песком и раздражены. В голове нет даже статики, которая сопутствует ей и Белу всю жизнь, когда разговаривать не хотелось, ни кому из них. Она судорожно вздыхает, не понимая почему же так больно дышать. Она закашливается и на периферии чувствует чужака, который, вроде как, не враждебен, но и в этом она не уверенна. Только в том, что она не чувствует жажду убийства и подобное. Она понимает, что ей сейчас промакивают тканью под ртом и девочка надеется, что с ней всё более или менее в порядке и это не кровь. Её лихорадит достаточно сильно, чтобы она начала переживать за свою жизнь и за то, как же сейчас себя ощущает Бельфегор, но… … Но С опозданием до неё всё же доходит, что их связь теперь не та, что прежде. Её нет. Она исчезла, растворилась, утекла сквозь пальцы словно песок. Что-ж. Никто не может её винить в том, что она опять проваливается в забытье.***
На этот раз ей не больно, по крайней мере она не на столько сильна, что бы терять сознание из-за неё. Эта ноющая боль, в основном, находится в голове и месте солнечного сплетения. Это постоянное напоминание о том, что и как произошло. Она не чувствует себя виноватой, нет. Ведь в ссорах всегда виноваты оба. (***
Её не гонят из дома ни на следующий день, ни через неделю, две или месяц. Они просто… сосуществуют. Она самой себе напоминает кошку. Злую и недоверчивую, кусающую и шипящую на всё, что подойдёт к ней слишком близко. Её саму раздражает такая реакция, но недоверие и почти нездоровая паранойя, вбитая в подкорку учителями берёт своё. В какой-то момент Расиэль берёт на себя готовку. По крайней мере она полностью выздоравливает и её пламя больше не кажется истощенным и слабым, показывая как много она пережила. Они оба знают, что играют в игру что я знаю, что ты знаешь, что я знаю и так до бесконечности, что они оба активные пламенники, просто… Позволяя этому висеть между ними. Они просто пропускают как в тот или иной момент времени они пользуются пламенем. Коля «Можно просто Дед, если хочешь. В последнее время я становлюсь сентиментальным, старость берёт своё.» иногда просто забывает о ней и на рефлексах своим пламенем время от времени телепортирует вещи. (***
— Расиэль, ты знаешь как избежать попадания в иллюзии? Она замирает на секунду, прекращая помешивать суп в кастрюле. Воспоминания медленным потоком начинают всплывать в голове.Наследникам представляют туман, который будет их обучать сопротивлению к иллюзиям только через год после начала обучения. Хаяйэ Рудольф бы грузным мужчиной с тяжелой походкой. Он напоминал им кита. Очень ворчливого, с завышенным самомнением и слабого кита. Сколько бы он ни старался, но захватить их в иллюзию у мужчины не получалось. Его пламя было слишком слабым, в два раза минимум, так что и иллюзии были не достаточно сильны что бы словить их. Мужчина бесился, плевался ядом и пытался угрожать незнамо зачем, поэтому не удивительно, что его выперли на следующий же день.
— Нет, была попытка, но мягко говоря неудачная. — Она слабо улыбается на эти воспоминания и голова начинает пульсировать, когда между делом там мелькает и брат. Теперь так постоянно. Когда бы она ни вспоминала о брате, то начинается мигрень. Расиэль, словно мантру, проговаривает слова про себя «Не думай о нем», пока боль не утихает. Мужчина задумчиво крутит душку очков одной рукой, второй постукивая по карману с маленьким блокнотом с которым он не расстается ни на минуту и откидывает голову на спинку кресла. Когда он в таком состоянии приближаться к нему, как минимум сложно, а как максимум опасно и можно поплатиться жизнью. — А как насчет того, что бы я тебя обучил, м?***
Расиэль хрипит-сипит будто у неё астма в попытке отдышаться. Горло саднит а руки дрожат как у заядлого наркомана, ноги не слушаются и легко подкашиваются заставляя её упасть. Она не отказывает себе в том, что бы откинутся на траву в попытке успокоить тело и разум. Чертов Коля ( —***
Расиэль морщится и хмурится в попытке понять что-же всё-же произошло, а самое главное, какой урок она должна была вынести…? Единственное, что отличалось в атаках это вкладывала ли она в это пламя или нет, но это и так понятно, что, грубо говоря, здесь подходит поговорка клин клином вышибают, но всё это и так было понятно. Так и это тоже не то. Тогда лучше вернуться к истокам. Пламя… Пламя это воля. Воля это желания, надежды, мечты. Из чего это все состоит? Состоит из эмоций и мыслеобразов. Так что-же… Нет. Бред. Абсурд. Ересь. Она раздраженно сдувает прядь с лица и чешет бинт на руке. Сколь бы она ни была гениальной, но она знакома с самой концепцией пламени ни много ни мало три с половиной года большую часть которых пыталась призвать и заставить его работать на себя. Она не была восхитительным сенсором. Её мироощущение было способно охватить километр с копейками (когда хорошие сенсоры могут охватить местность минимум в десять раз больше) и распознавать человека которого она встречала. Может… Посыл? Тогда её эмоции были смешением ярости и отчаяния и думала она только о том, что бы эти псины сьебались нахер и что было бы не плохо испепелить их к чертям. То что пламя и его вектор немного меняется под воздействием эмоций она тоже знала. Когда она в ярости вылечить не получится, а в состоянии близком к апатии атакующие способности не выше чем у котёнка. Тогда в борьбе с иллюзиями важны эмоции и посыл? Нет. Чего-то не хватает. Понимания? Понимания того, что перед ней иллюзия? Того, что собаки пытавшиеся её растерзать были фикцией? Скорее всего. Тогда для развеивания иллюзий важны понимание, эмоции и посыл. Но это только домыслы, домыслы которые если не подтвердить могут быть верными полностью, частично или совершенно ложным. Она идёт с этими домыслами к Коле, даже не надеясь на подтверждение. Он ухмыляется и перестаёт крутить очки в руках, надевая их обратно на нос. — Бинго! Три из трёх! — Мужчина делает громкий хлопок. Из ладоней на подобии маленького фейерверка вырвался сноп синих искр. — Теперь, осталось только научиться распознавать сами иллюзии, ведь с остальными пунктами у тебя проблем нет, ну, если конечно не считать контроля, но это дело наживное. Расиэль рада, что хоть что-то узнала и выдыхает в облегчении, понимая, что всё же продолжит постигать вершины такой вещи как «Пламя».***
Время неумолимо течёт, пока не наступает преддверие такого странного праздника как «Рождество». Она слышала о нем ещё в прошлой жизни, когда жила в России, но и она и родители были атеистами, так что не считали нужным праздновать его ни по католическим канонам, ни по православным, оставляя это на других. Пока они жили в Каллинерии в декабре было всего два праздника. Один в самом начале, пятого числа, проводящийся в честь основания королевства, а второй… Это был их с Белем день рождения, двадцать второго числа. Тогда, следуя ещё одной бессмысленной традиции, близнецы должны сжигать цветок своего брата или сестры, который был выбран прорицательницой при рождении и обязательно должен сочетаться с цветом глаз. Так прошлые три года она сжигала в своем пламени валлоту, крупный цветок насыщенно красного цвета. Бельфегор сжигал фиолетовые ирисы, менее экзотичные цветы чем валлота, но не менее красивые. По традиции при сжигании цветов своим пламенем они возносили молитву с пожеланиями своему брату или сестре, отдавая частичку себя. Расиэль правда хочет провести ритуал правильно, особенно когда брат так далеко и она ничего не может с этим поделать. — Коля, можно у тебя кое-что попросить? В конце дня она полностью довольная ложится спать в надежде, что Бел хоть чуть-чуть отпустил свою обиду и сделал так-же.(Подсказка: Он это сделал. « — В нелепом сентиментальном порыве. — Скажет он через много лет.»)
***
В четыре утра девочка просыпается с острой болью в груди. Боль пульсирует и разрастается по всему телу, поглощая её всю. Кажется, будто это монстр, который стремится к тому, что бы её больше не существовало. Пульсация нарастает пока не становится невыносимой, заставляя кричать что есть мочи, не беспокоясь о том что её услышат. Она кричит переходя на визг-сип от сорванного горла и карябает грудную клетку, в попытке выпустить всю эту боль из неё. Короткими ногтями не получается ни рассечь плоть, ни облегчить эту адову боль. Вроде-бы, сейчас кто-то находится рядом с ней, вроде-бы, это Коля, вроде-бы этот отпетый садист пытается удержать её руки. Её пламя больше никак не контролируемое волнами вырывается из тела. Она опять начинает проваливаться в забытье. Что-то зачастила она с потерей сознания. (***
Проходит ещё год прежде чем она начинает зарабатывать себе наёмничеством. Расиэль легко входит в эту стезю, едва ли не вальсируя на кончиках пальцев, прорывает себе вход в мир мафии пританцовывая, пусть и получается это само, ведь активное, сильное облачное пламя привлекает внимание, как и то, что обладатель этого живет вместе с Визом, лучшим информационным брокером на данный момент в США, ведь Гадюка за пределы Европы старался не высовываться. Она представляется просто как Ви и вальсирует в этой среде пока не становится достаточно известной и заказы не начинают сами идти к ней. Расиэль опять красит волосы, только теперь уже в фиолетовый и делает многое, что бы её не связали с появившемся недавно Принцем-потрошителем. Она убирает челку, открывая глаза и старается не улыбаться, ведь у них обоих улыбка «Бешенная» как бы она ни старалась это изменить. (***