***
Проходят долгие, долгие шесть лет, прежде близнецам будет дан шанс опять встретится. Но сейчас Расиэль только исполняется десять, она становится всё более известной в мафиозных кругах Америки. Это заставляет её радоваться больше, чем, когда она в идеале овладела искусством распознавания иллюзий и сама смогла создать маленькие искажения реальности. Голова всё также трещит-раскалывается, только стоит вспомнить о существовании Бельфегора и ни Коля, ни Вайпер, известный как Марммон не смогли точно сказать, что послужило причиной, как можно восстановить её или как эта связь образовалась. Единственное, что они смогли выяснить, что связь не была разорвана. Заблокирована — да. Ведь её нельзя разорвать, только, видимо, поставить блок, что ужасно бесит. Дед пытается её успокоить, что возможно, она сможет восстановить её только она встретится со своим близнецом. Но. Но это только возможность, которая ещё не факт, что будет правдива и из-за этого проход по связи между ними болит ещё сильнее. Это кажется странным и нормальным одновременно, что эмоции усиливают ощущения. Это правильно и неправильно одновременно, так что она просто пытается забыть об этом. Пока она не просыпается около трёх ночи от чужеродных эмоций, которые точно-точно принадлежат не ей. Это вызывает тепло в душе, ведь вот, она снова может начать ощущать брата и это более не призрачная возможность.***
В какой-то момент Коля говорит, что ему скучно. Как ему может стать скучно в мафии — тот ещё вопрос. Причем говорит он об этом когда весь его кипишь (вызванный собирательством шмоток по чемоданам — как она узнает позже) успокаивается и сам он выглядит довольно, будто самый типичный кот, предсказуемо объевшийся сметаны. — Мы собираемся в Россию! Тебе пять минут на сборы! Она укладывается, собираясь за три минуты сорок одну секунду. И нет, она не взволнована грядущим посещением своей прошлой родины. (Она взволнованна)***
Переезды с места на место становятся обыденностью для них. В России они не задерживаются надолго, всего на две недели. Этого времени хватает чтобы вспомнить местный менталитет, частушки и шутки. Местные тем временем, в основном взрослые, ловят диссонанс от её внешнего вида и поведения, а дети, со всей той жестокостью, присущей детям девяностых, но ей довольно легко завоевать некое подобие авторитета, просто несколько раз ввязавшись в драку. У тех мальчишек ожидаемо есть старшие, но те уже не считают своим долгом лезть в разборки малолеток. Тем более у некоторых из них она чувствует пробужденное пламя, когда видит их. Это вызывает улыбку, в какой-то степени, ведь в постСССРовское время и впрямь тяжелее, даже мафиозным семьям, и набирать новых рекрутов из молодого поколения вполне ожидаемое решение. Для некоторых это больше возможностей, для других это деньги, а для третьих это скорее больше власти, чем у них было в прошлом. Сколько бы времени не проходило, в любое время находятся инфантилы, которым мафия кажется хорошим местом и до жути ими-же романтизируется. Расиэль все-же не удерживается и покупает себе ролики, на свои кровно заработанные. Они во многом уступают тем, которые будут в середине двухтысячных, но что имеется, как говорится. Ей нравятся дороги этого времени, с хорошим и ровным асфальтом. Особенно парки, в которых правительство делает некрасивую кладку даже в отдаленных и почти заброшенных частях. Она обкатывается около недели и уверенная в себе (но не полностью в роликах) пытается сделать трюк. Что ожидаемо, не предназначеная для этого подвеска ломается к чертям. Девочка чертыхается и вполне себе удачно расцарапывает к чертям себе коленки и ладошки, ведь коне-е-е-ечно, зачем нам нужна защита. Ладно, с помощью пламени она все равно легко излечится, главное сначала протереть их от грязи. Расиэль на секунду думает, что хорошо, что она решила по практиковаться в катании в учебно-рабочее время, иначе из-за ее фиаско, пришлось бы опять поднимать «репутацию». В этом парке как раз таки любимое место для сбора местной малолетней банды и ей правда не хочется думать, что ей опять придется контактировать с этими бесячими homo (без sapiens). Она как раз заканчивает с ранами, когда кусты рядом с ней подозрительно начинают трещать. Девочка оглядывается и застаёт момент, когда из них вываливается, буквально, парень. Подросток скорее от четырнадцати до восемнадцати лет. Она никогда не была хороша в угадывании этого. У него светлые волосы и даже в таком плачевном состоянии видно, что ухоженные, карие глаза, загорелая кожа, полностью измазанная в грязи, а самым примечательным в одежде является кофта болотного цвета, от известного итальянского бренда. «Иностранец», проносится у неё в голове. Он оглядывается несколько потерянными глазами и бормочет что-то себе под нос. Девочка даже не удивится, если этот парень плутает здесь больше часа, ведь именно эта часть парка становится лесом в миниатюре на несколько квадратных километров. Посещают это место только семьи, которые выбираются по выходным на пикник и очень редкие бегуны, которые тоже до сюда обычно не добегают. Расиэль начинает осматривать сломанную часть и в раздражении цыкает. Ушлый продавец, обещавший, что всё здесь качественное и черт сломаешь, подтверждая словами «Ну вот, возьми в руки, по весу легко сказать, что это металл.», оказалось, что это просто плотная пластмасса, заполненная изнутри песком. Да, она умеет определять, настоящий ли это металл или качественная подделка, но тогда она была не совсем собрана и сделала ошибку, поверив на слово. Пока она находится в своих мыслях подросток подходит к ней и на чертовски ломаном русском с сильным акцентом. — Сзхдраствуй, можшешь пжлуйста, merda, — Парень чертыхается, видимо забыв слова и падает на скамейку рядом, растерянно ероша волосы и следя за тем как зелёный листик, вычесанный руками из шевелюры медленно падает на землю. Парень выглядит плохо и это мягко сказано, так что она быстро решает смиловаться над ним и переходит, на, видимо его родной язык, итальянский. — Мистер, — она начинает, под удивленным, но полным надежды взглядом. — не насилуйте ни свой язык, ни мои уши, лучше говорите на родном. — Я, д-да, Пресвятая дева Мария. Я только недавно начал учить русский и Ре… репетитор, мой, решил, что это прекрасная идея попрактиковаться именно таким образом, что мне нужно уметь самостоятельно спрашивать дорогу и подобное. — Это удобное умение, тем более, таскать с собой переводчика постоянно — невозможно. Кстати, репетитор выбрал не очень удачное место для эксперимента. Мальчишки сюда подошли минимум часа через два, вы сколько уже здесь блуждаете? — Часа два? Может три, но точно помню, что с восьми. — Значит три, вы хоть ели-то сегодня? Или репетитор решил, что, поморив голодом, мозги начнут лучше работать? Хоть что-то сказать парень не успел. Желудок жалобно завыл, намекая на второй вариант. Пламя неба, раньше железной волей удерживаемое в узде, вырывается на секунду, указывая на смущение. У него нет хранителей, по крайней мере облака, ведь пока он пытался взять своё пламя обратно под контроль, оно успело попытаться навязаться ей, но это был конфуз, так что она подавляет своё пламя, что бы оно не «укусило» в ответ. Она честно не очень хочет хоть как-то говорить с парнем, но если учитывать его оговорки и случайные действия, то он скорее всего мафиози, а репетитор его — Реборн. А кто сейчас находится под патронажем лучшего киллера? Верно — Каваллоне и если ей не изменяет память, то его зовут Дино. Осталось только подтвердить это. — Зовут то вас как? Меня можно просто Рас звать. Булочку будешь? — Дино и, если не затруднит. Она достаёт из рюкзака типичные ванильные булочки по девять копеек и отдаёт половину подростку. Они молчат какое-то время, жуя. Возможно, он думает, что она гражданская и если в следующий раз подросток так же ослабит бдительность, то это может стоить ему жизни. Может, стоит сейчас попытаться взять с него обещание не брать на нее заказов, пока есть такая возможность. Она обдумывает и мусолит эту мысль пока не остаётся половины последней булочки. Нет. Лучше не рисковать так. Это будет не просто игрой на грани фола, а откровенным дерганьем чего-то хтонического, что многим опасней хищников (Реборн, это не тот человек, с которым хочется связываться) за так называемые усы. Тем более парень, пусть и выглядит простоватым, но явно напряжен рядом с ней, пусть и не так как следовало бы, но, по его мнению, она просто гражданский ребенок и только шанс один на сто, что ее уловка выгорела бы. Это слишком рисково, а если подкрутить вероятность пламенем, то оно станет заметно и за гражданскую её больше не примут. Тогда… Придется уповать на то, что в мафии долги, даже столь мелкие и незначительные, священны и должны компенсироваться, даже если проходит множество лет. Даже на это, пусть и со скрипом, приходится забивать, ведь чем меньше людей знает, что Расиэль Мариани (по документам, которые технически выступают в качестве её настоящих, но на деле это просто качественно сделанные дедом фальшивки) является Ви, тем лучше, ведь даже если она и имеет такого покровителя как Виз, то на нее все равно могут совершить покушение, а имея открытую личность, количество пришедших по её душу увеличится в два или три раза. Ей не хотелось бы такого. Дино закончил быстрее, сказывалось то, что он был голоден, и теперь неловко мнется. Он потерялся, не выполнил практическую часть задания Реборна и объел девочку на семь-восемь лет младше, чем он. Расиэль отряхивает руки от крошек, дожевывая. Теперь осталось только проводить ее нового знакомого. — Идёмте, я провожу до центра, он тут не далеко. — С-спасибо. Когда они доходят до пустынной улицы, на которой находится только стайка бабок на скамье и пара милиционеров, она прощается. — Пока-пока, Дино, была рада знакомству. Он сконфуженно улыбается и машет на прощание. — Пока… Расиэль чувствует, как когда она отходит на приличное расстояние появляется ещё одно присутствие. Она оглядывается, совсем не удивляясь, видя ребенка пяти лет, с сияющей словно солнце пустышкой. Связываться она, всё ещё не хочет, пусть и интересно, но проще узнать всё от Коли, чем на собственной шкуре.***
Расиэль двенадцать. Она всё-ещё слишком молода для самостоятельной жизни и молода по меркам мафии, как для той, что не была вхожа в неё с рождения, пусть и была рождена с пламенем, обучена ещё в нежном возрасте и обращается с ним на «ты». Неандертальцами их народ был найден ещё очень давно, найден даже не во время великих открытий, скорее до нашей эры, когда Викинги бороздили моря и попали в Америку, а оттуда вполне себе легко набрели и на них, но те неповоротливые войны, обладавшие колоссальным превосходством в силе, но слабым контролем пламени, а они — те с кем бок обок жили шаманы с начала времен, когда Хелайос — шаман Солнца, создал первого человека и поселил близь себе подобных, а потом дал своим творениям свободу, возможность путешествовать, — явно превосходили их и вполне смогли выудить знания, с помощью тумана. Так, год за годом время шло. Каждый заблудший путник, что-либо терялся в море, либо пытался стать первооткрывателем был схвачен. У каждого они перенимали информацию, создавая что-то своё, новое и по-своему незыблемое. Они берут всё самое лучшее, всегда бывшие сильными войнами люди, не отказывают себе в традициях, даже когда создают королевство, ставя во главе женщину-небо — Каллину, сильнейшую из них, чьё имя позже станет фамилией и будет передаваться из поколения в поколения. Они создают свою страну, религию, систему, продолжая жить пламенем. Так проходят года, пока в один из отрезков истории появляется шаман, вид которых был почти полностью забыт, стерт из памяти. Он представляется Нуадхой, говорит, что система, созданная поддерживать баланс, почитаемая в их религии, без них не справится и нужен сильнейший из их сообщества. Тогда у четы Каваллини было два сына, с чистым и достаточно сильным, для поддержания новоявленной пустышки пламенем. Небо, младший ребенок, столь чистый и невинный, вызывается сам, понимая, что следующим на престоле, все равно будет брат. Мальчик, столь чистый и светлый возвращается через год. В облике младенца, с ещё шестью людьми за плечами и ненавистью, что окутывает его естество. Он называет себя новой, сложной фамилией, оставляя на память только имя, дарованное матушкой, говорит про предназначение, что уготовано всем младшим, но не наследникам, что это теперь их бремя и расплата, за столь ценные знания, полученные в далёком, далёком прошлом. Говорит, что теперь у них всегда будут только близнецы из-за прихоти высших. Бермуда уходит не прощаясь, по-английски, оставляя за собой последние слова. В следующий раз, когда приходит шаман, слова первого Аркобалено Неба, которые пересказывал его брат, отец нынешнего правителя, кажутся проклятием, которое плотно оплетает его род. В какой-то момент… Происходит неожиданное. Рассинхронизация. Женщины стали рожать позже, предоставляя претендентов на пустышку всё моложе и моложе, пока шаман не приходит и на него не смотрит будущий Аркобалено — мальчишка пяти лет. Предыдущие слишком стары и не выдержат. Дамоклов меч, долго терроризировавший их род, пропадает.***
Расиэль всё также путешествует. В каждой из стран она находит что-то родное, ведь Каллинерия — буквально собрана из осколков знаний, полученных то тут, то там. Она находит знакомое во Франции, Греции, Скандинавских народах, Испании и даже стран из СССР. Девочка не перестаёт учиться. Подтягивает языки, которые в идеале знал брат, подтягивает все предметы, которые знал едва ли не наизусть Бел и повторяет давно пройденный материал. Она всё также мечтает вернуться, мечтает занять престол и убить Заяэ Уотана. Боль от связи всё также стреляет в голову, будто на поражение, но теперь она точно может сказать, что чувствует Бел в данный момент и он… счастлив. Счастлив, как не был во дворце или с ней. Расиэль правда хочет вернуть всё как было, ведь Бельфегор её, как пламя и Яхве, отец их, бывший изначально человеком чужим, но ставший близким, пусть и не на столько как они с братом, тоже её. Как Каллинерия, по праву наследования, со всей её историей, религией, шаманами и другими странностями. Она понимает, что вернуть всё не получится. У брата было своё небо, у которого, скорее всего были и другие хранители, с которыми Бел точно образовал связь атрибут-атрибут, а она всё также сторонится даже мыслей о своём небе. Это кажется… Грязным, будто кто-то насильно может завладеть ей, будто рабыней и использовать по своему желанию, ведь небу нельзя воспротивиться, нельзя оспорить его слова или решения. Если у неё будет небо, то это скорее будет казаться посягательством на её свободу, чем подобием семьи и даже пытаться формировать её она не будет пытаться, какой бы возвышенной, идеальной и чистой она ни была, как её преподносили пламенники, ещё не связанные узами, но наслушавшиеся о ней от знакомых. Она честно их не понимала. Терять свободу, только ради чего-то такого… ненадёжного? Нет уж. Увольте. Даже если без неё в хранителях кто-то сдохнет, это будет явно не её проблема, она в ма-фи-и, тут никто человеколюбием не страдает, кроме отдельных индивидуумов. Расиэль надеется, что к своему шестнадцатилетию успеет собрать хоть сколько-нибудь союзников, которые смогут ей помочь в захвате трона, вполне себе легальным способом. У неё руки немного трясутся, ведь она, как бы не храбрилась, ещё сопля малолетняя и понимание того, что в будущем ей придется справляться с таким удушает.***
Расиэль уже достаточно взрослая (по документам, в реальности ей уже полгода как четырнадцать, но из-за наследственности выглядит старше, чем есть), чтобы с разрешения опекуна путешествовать самой. Румыния прекрасна, особенно летом и весной, когда природа покрывается зеленью и не пестрит голыми, кажущимися безжизненными ветвями. Писать её одно удовольствие, гуашью пока только, ведь руку она ещё не набила, чтобы говорить о серьёзных материалах на подобии холстов, акрила или того-же масла. Эта страна также прекрасна и городскими пейзажами. Улочками, которые погрязли в позапрошлом столетии, с белыми стенами и яркой черепицей и проспектами с горой машин, стеклянными высотками и снующих туда-сюда людьми.Также, эта страна запоминается ей встречей.
Самая первая происходит на третий день после прибытия, когда она в первый раз оказывается в этой стране. Девочка давно хотела посетить её и попрактиковаться в разговорном, да и природа здесь, как и улицы, живописные, по крайней мере, так говорят картинки из интернета. Она бродит по улочкам Бухареста, рассматривая дома и по пути заходя в магазины. Девочка бродит-бродит-бродит, в попытке отыскать в культуре частички знакомой и такой родной Каллинерии и совсем не ожидает, заходя на пустынную улочку, почти на выходе из города, ругань на разных языках. Расиэль подходит ближе, ведь любопытство у неё — как у кошки, только к сожалению, за неимением девяти жизней приходится действовать осторожнее. Она всматривается в проулок. Трое мужчин бандитской наружности матерятся и чертыхаются, когда кто-то, ниже их раза в два успевает проскользнуть мимо и вцепится в неё как в единственного человека рядом. Она быстро стягивает повязанную на талии кофту и легко надевает её на ребенка рядом. Что тем амбалам понадобилось от него она не знает, но в обиду давать не собирается. Она направляется вперед, с легкостью показываясь на глаза тем двум мужчинам, будто они шли как шли и ничего не знают. Они кривятся, замечая их, на секунду прислушиваясь к разговору. — Шеше, давай поторопимся, иначе дядя опять будет ругаться! Ребенок кивает, настолько резко, что капюшон чуть не слетает и начинает своим писклявым, высоким голосом говорить, но немного натужно, будто изменяя его звучание. — Окей Лил! Она пытается завести непринужденную беседу о новом мультике, и ребенок легко подхватывает тему. Мужчины сплевывают и начинают говорить слишком резво для неё, чтобы понять, отдаляясь от них. Они идут едва ли не в обнимку, пока не сворачивают за поворот и она стягивает капюшон. Из-под ткани выглядывает примечательное, полностью покрытое фиолетовым гримом, лицо. Мальчик стягивает кофту, обнажая под ней… пустышку. Она помогла чертовому Аркобалено, что могло сыграть ей на руку. Особенно Облаку, самому эксцентричному и мягкотелому из них, плюс он имеет собственную пехоту, состоящую из боготворящих его Каркасцев. Он выглядит немного взволнованным и возбужденным, выплескивая нервную энергию в окружающее пространство, неловко взмахивая руками и случайно задевая цепочку. Он чем-то похож на Бела, когда тот был слишком взволнован, пока тот не нашел, что это волнение можно преобразовывать в агрессию. — Скалл-сама благодарит за спасение, пусть он мог справится и сам! Я великодушно исполню всё что ты пожелаешь! — Он на секунду тушуется. — Только мне нужно вернуться к Марине, иначе ангар со всеми моими малышками запрут! Аркобалено на секунду выглядит задумчиво, а потом начинает весело подпрыгивать на носках, будто придумал что-то грандиозное. — Знаю! Тебе нужно встретиться с ней! Тогда ты скажешь ей, что тебе нужно! Он быстро хватает её за руку и тащит в неизвестном направлении. — Идём-идём-идём!***
Расиэль неловко. Все находящиеся в комнате пялятся на неё как на неведомую зверушку, будто она сама явилась сюда и сказала, что сказал Скалл. Сам Аркобалено, сейчас рядом с женщиной и мужчиной, которые тихо переговариваются о чем-то, поглядывая на неё. Скалл будто пытается им что-то объяснить, втолковать, размахивая руками и постоянно хмурясь. Он чертыхается и начинает четко идти к ней, а на лицах с кем он до этого разговаривал читается если и не суеверный ужас, то шок — точно. — Расиэль, да скажи ты этим идиотам, что я прав! Она понимает, о чем он, ведь все в комнате пытаются хоть как-то спрятать пламя, что хорошо ощущается сенсорикой. Она на секунду думает, что демонстрация всё же будет немного лучше, чем простое подтверждение и вызывает маленький сноп сиреневых искр. Не полноценный выброс, который можно воспринять как попытку нападения и не мелкая искра, которую можно даже и не заметить. Он гордо удаляется и протягивает руку, когда почти сразу же кладутся пара звонких монет. — Скалл сказал, что я могу попросить плату за помощь у вас, Марина. Женщина немного напрягается, оглядывая её с ног до головы и пристально смотрит ей в глаза. Это понятно, почему она так напрягается, ведь Расиэль может попросить и что-то за гранью, пусть они и могут отказать ей в этом. — Вы не против, если мы поговорим наедине? — Она улыбается немного скупо, едва поднимая уголки губ. Ну и хорошо. Это не та по лягушачьи широкая и сумасшедшая улыбка. Марина кивает и взмахом руки просит покинуть комнату всех остальных. — Слушаю. — Женщина внимательно вглядывается в глаза. — Мне нужна помощь в одном деле, оно не очень опасное, но довольно муторное и должно будет произойти только через два года. Женщина хмурится, когда Расиэль дергает губой, совершенно непроизвольно, в жесте, показывающем все ещё нервы. — Нужно свергнуть власть.***