Познавательный урок

      Томас шокировано наблюдал, как ненаглядный старший братец спускает его штаны мимо розовых коленок, как такой гордый Андерс берёт у него в рот. Шок? Если разобраться, в исландской груди пылал самый настоящий вулкан противоречивых чувств.       Во-первых, всё то же удивление, перешедшее границу нормы и приводящее к исступленному состоянию, которое и позволило Норвежскому Королевству столь беспрепятственно осуществить задуманное. Во-вторых, стеснение, то самое стеснение, что вогнало Томаса в краску. К слову, в книгах встречались взаимоотношения между мужчинами, но очень редко и совершенно поверхностно, так что юный скандинав принимал это за высшую форму извращения, ни разу не думая, что нечто подобное войдёт и в его собственную жизнь. Ухаживать за дамами – это пожалуйста, это понятно и доступно, но такое... форменное безобразие. Это было слишком дико, от того щекотало мозг своей запретностью.       А ещё немного испуга. Хоть Исландия и был весьма неопытен, но в его излюбленных романах прекрасно упоминалось, что же последует за таким нехитрым действием, и от осознания этого за шиворот мальчишки закрался мерзкий холодок, а в горле стал ком недоброго предчувствия. Но сил оторвать от себя норвежца не было никаких. Даже слова ему не молвишь! Сейчас, когда он так добровольно и совершенно по собственной инициативе решил доставишь своему младшему братцу столь изысканное удовольствие? Нет, Исландия не полный идиот, поэтому он лишь поплотнее сжал губы, чтобы не издать и стона слабости, да ненароком не ляпнуть какую-нибудь глупость.       Томас Йоханссон прикрыл глаза и вобрал в лёгкие как можно больше воздуха. Кожу его немного покалывало уже через какую-то жалкую минуту — мальчишка явственно ощущал, как внизу по стволу скользит плотное кольцо губ брата, оттягивая тонкую кожицу, как прикасается тёплый язык к головке, когда Андерс насаживается ртом почти до отказа... Сначала Исландии было очень стыдно. Через пару минут — ничуть. Он даже невольно запустил пальцы в золотистые волосы норвежца, словно помогая ему как можно глубже вобрать в себя фаллос, едва не по самое горло. Томас осмелел, но в преддверии своего лучшего оргазма он не мог контролировать собственные действия.       — Нор…       Исландия все сильнее сжимал веки, пока под ними в темноте не начинали всплывать яркие цветные пятна. Ресницы его подрагивали, да и сам он был готов задрожать всем телом, чуть подавшись пахом вперед, навстречу братскому рту. А эти пальцы, издевательски томящие и так бесстыдно помогающие Андерсу орудовать исландским органом, просто сводили с ума. Но и это продлилось не так долго, как рассчитывал Йенсен — исландец, чье тело еще не было "закалено", уже был готов чуть ли не в последующую секунду испустить поток горячей жидкости в норвежский рот. Ну, а если еще хорошенько подумать, то разве может старший брат позволить младшему так быстро сбавить обороты, когда их интересная игра накалялась и накалялась с каждой секундой?       Только Томас подумал, что еще пару ловких движений языком, и он не сдержится, как норвежец выпустил изо рта небольшой член, влажный от смазки и слюны. Вот тогда Йенсен и выбрал момент для решающего действия, а именно — поднялся с отекших от долгого и изнуренного стояния колен, а после дернул братца на себя и несильным толчком повалил на мягкие подушки дивана — это было очевидное, но куда менее желанное Исландией действие. Томас чуть не запутался в штанах, обвивших его щиколотки, поэтому просто рухнул под натиском Андерса, лишь с запозданием справившись с каверзной одеждой. Старший брат непринуждённо садится рядом.       — А теперь, — Норвегия говорил спокойно, невозмутимо, почти миролюбиво, — ты сделаешь для меня то же самое. Ясно? Ты же читал об этом, братик.       Томас только ошарашено хлопнул глазами — ощущение собственной ничтожности в подобном положении накрыло его с головой. Гордость была задета, но он, такой растерянный подросток, ничто не мог противопоставить вполне естественному и очевидному указу норвежца. Йенсен вопросительно вскинул брови, всего чуть-чуть, но и это производило угнетающее впечатление.       Увы, но передышки для Исландии не последовало, так как требовательные руки брата неожиданно сдёрнули беднягу прямиком на пол, куда тот и повалился. Из речей Андерса Ис выудил ускользающую от сознания суть и понял, чего от него ожидают. Томас кое-как пристроился поудобнее на полу, встав на колени, прямиком напротив разведённых ног Норвегии и поднял на брата широко раскрытые глаза.       — Но братик, — голос звучал довольно жалобно, но даже это не помешало его рукам, которые словно жили собственной жизнью, начать расстёгивать норвежскую ширинку, путаясь в механизме слабыми и дрожащими пальцами. — Не надо… Пожалуйста.       Вот брюки расстёгнуты, собачка ширинки опущена, и мальчишка уже может лицезреть, как под тонкой тканью белья находится нечто объемное, до отказа заполняющее всё отведённое пространство и полностью готовое предстать во всей красе.       — Андерс… — Последнее обращение прозвучало немного надорвано.       В другой раз парень уже вопил бы «ИЗВРАЩЕНЕЦ», орал, выдирался, врезал бы старшему брату и закрылся в комнате на несколько дней, но сейчас его душевное равновесие и привычный ход эмоций пошатнулись, Томас был каким-то инфантильным, податливым, слабым. Он уже не на шутку боялся норвежца и хотел его одновременно, но пока что первое ощущение страха вновь взяло верх. Ох уж сложны эти порочные связи между братьями…       — Зато теперь вряд ли тебя потянет к таким грязным книжонкам, — спокойно заключил норвежец, мягко кладя руку на макушку брата.       — Что ты такое говоришь, братик? — пролепетал Исландия, мысленно чертыхаясь от осознания бестолковости собственного голоса.       Книги?.. Он уже забыл про книги. Наверняка юный исландец надолго запомнит этот день, когда вот так, нежданно-негаданно, все его эротические мечтания нашли свое самое откровенное воплощение, когда его горделивый старший брат накинулся на него, объятый желанием и похотью, и наконец, непременно сотворит задуманное.       По правде говоря, Исландия находил Норвегию чертовски привлекательным: не такая болезненно-бледная кожа, не такие выцветшие волосы, как у самого Йоханссона. Ум и решительность норвежца всегда восхищали его младшего брата, служили для него примером, ориентиром, идеалом... И черты его строгого лица, такие неприступные, и тонкие губы, способные, оказывается, подарить столько удовольствия... Сейчас Томас боялся своего брата и благоговел перед ним одновременно. В том ракурсе, в котором он мог видеть Андерса, последний казался каким-то необычайным, незнакомым. `      —Ты сам доигрался, — пробормотал Йенсен, приспуская собственное бельё и прикладывая небольшое усилие, чтобы чуть-чуть опустить голову брата вниз.