Похождения начинающего Героя

Набежали тучи; солнце едва виднелось в редких просветах. Чем ближе Эдан и Авериан приближались к цели, тем выше и неприступнее казались предгорья Гребня. Острые, неестественной формы скалы торчали, словно иглы гигантского каменного зверя, чья ребристая спина терялась в туманной вышине. Неподалёку отсюда начиналась Дорога Шести Мечей, но, к счастью, им нужно было не на гору, а прямиком под. И всё же на пути к брошенной шахте Эдан поглядывал вверх: втайне надеялся ещё раз увидеть обитель. Увы, священные стены надёжно скрывал каменный панцирь и сгустившийся белёсый туман. Дома за городскими стенами быстро сошли на нет, уступив место сперва хлипким, с виду пустующим хижинкам, а затем — незасеянному полю с разбросанными в высокой колючей траве белыми цветами. Лишь однажды встретился им шатёр, и тот — ветхий и выцветший, давным-давно брошенный неизвестными обитателями. Под истрёпанными ветром и дождём сводами не осталось вещей, только несколько грязных тряпок, засиженных мухами. Эдан не мог винить паломников в нежелании останавливаться в тени Инеевого Гребня: что-то мрачное, давящее исходило от нависающих скал. Он бы тоже предпочёл ночевать на склоне холма, под проливным дождём, чем задержаться под каменным брюхом спящего зверя. — Помнишь, я сказал, что россказни об особой энергетике Флэймарка — церковные байки? — спросил Авериан, острожно переступая через спрятавшийся в траве каменный обломок. — Так вот, беру слова обратно. Энергия, ещё какая, только не в городе здесь дело… — И какая же? — Как бы сформулировать. Представь: ты под водой, глубоко, куда свет толком не доходит. Нет, тьма не абсолютная, ты видишь, но всё как будто плывёт. Контуры аур нечёткие, смещённые, они не смешиваются, а как бы накладываются друг на друга, и то, что в просветах, оно… Неестественное. Как лёд, который горит и обугливается, или яблоко, падающее вверх, и только ты пытаешься разглядеть, как всё становится таким, как должно. Лёд тает, яблоко падает на землю, а не в небеса, но неправильность не ушла. Осталась, но теперь она в другом месте, и её довольно тяжело отследить, — страх в голосе молодого колдуна сменился нескрываемым любопытством, если не сказать — энтузиазмом. Эдан не смог толком за него порадоваться: слово «неестественное» слишком хорошо описывала его собственные впечатления. Вход в брошенную шахту сперва показался не больше кроличьей норы: рана в брюхе скалы, сочащаяся темнотой. Вблизи от шахты не росла ни трава, ни цветы, только там и тут налипли на камни отвратительного вида красно-розовые грибы. Эдан замер, не решаясь войти: ему чудилось, что из мрака кто-то разглядывает его, и разглядывает отнюдь не доброжелательно. Зашевелились и сомнения: вдруг Лотта соврала? Вдруг послала преследователей брата не по его следам, а на верную смерть? Он едва мог представить ту степень мужества, что требовалась, чтобы скрываться здесь, хотя куда как проще было бы смешаться с паломнической толпой на холмах. — Думаешь, поможет? — спросил Эдан, глядя, как Авериан вычерчивает пальцем ему одному видимый символ прямо на украшенном орнаментом камне по правую руку. — Если ты будешь видеть путь только по прямой… Уже в обозримой близости туннель расходился надвое, и ни один из ходов не был ровным. Коридоры шахты вились, как змеи; когда Авериан послал вперёд светящуюся сферу, та почти сразу исчезла из виду за поворотом. Даже свет, исходящий от самого Эдана, заметно померк. Что-то не так было в окружающей чернильной тьме: густая, тяжёлая, она отступала неохотно. Как чудовище, она ходила вокруг, чтобы стиснуть свет в когтях и раздавить, выжидала нужный момент. Эдан вздрогнул, когда кто-то цепко ухватил его за рукав. — Что? — Авериан даже слегка возмутился. — Я здесь едва вижу, между прочим, со всеми этими нестабильными энергиями. Дай руку. Похолодевшие пальцы молодого колдуна заметно дрожали. Как бы ни интересовали его магические аномалии — пугали явно не меньше. Сфера, их единственная защита от темноты, плавно покачивалась под сводами, и тени плясали, сжимаясь и разжимаясь, словно дикий фейский народец в приветственном танце. — Честно сказать, я ожидал другого, — Авериан говорил полушёпотом, боясь обвала. — Тут сухо, чуть теплее, чем снаружи, темно, но всё же… Да тут народу должно быть больше, чем в трущобах Подгорода! — Может, им не позволяли здесь селиться? — другие предположения были слишком жуткими и по большей части включали в себя разномастных призраков, демонов и чудовищ, готовых выскочить из-за угла. Как ни повторяй про себя молитвы, свет — он там, наверху: извилистые туннели старых шахт ему чужды. Силуэты танцующих теней, напротив, в своей стихии. Они пересмеиваются, шепчутся шорохами осыпающейся земли, закрадываются в уши, заставляя в давящей тишине слышать несуществующие звуки, будь то голоса или шаги за спиной. Дважды Эдан круто разворачивался, надеясь увидеть таинственного преследователя, но не находил ничего, кроме неподвижной темноты. — Тут можно вечность ходить, и ничего не найти, кроме камней. Уф… Да не беги ты! — Я не бежал, — возразил Эдан, но покорно остановился, чтобы низкорослый спутник, вынужденный идти в том же темпе, успел отдышаться. Он привалился к стене и вгляделся в проход, из которого они только что вышли в маленькую пещерку с заросшим красноватыми грибами потолком: снова никого. Вслушаться мешали негромкие, зато прочувствованные жалобы Авериана, что энергии все перемешаны и соединяются неправильно. Вдобавок, он шумно вздыхал, потирал виски и поочерёдно перечислял все причины, по которым ему следовало бы находиться сейчас в столице, а не в грязном подземелье на окраине Флэймарка. Между лопаток разлилось лёгкое тепло. Эдан отшатнулся от стены и тотчас увидел что-то светящееся. Пальцы нащупали полустёртый орнамент, только и ждавший прикосновения. Нечто смотрело на него, но без угрозы, ободряюще и ласково, и пыталось без слов напомнить о чём-то. Так пытаешься вспомнить себя во младенчестве: образы выступают из темноты, но нет уверенности, что ты действительно вспоминаешь, а не воображаешь. На этот раз движение света по линиям орнамента не было беспорядочным. Линии вели в конкретном направлении: Эдан пошёл по ним, но почти сразу барельеф оборвался: его перекрыл недавний завал. — Ты тоже видишь эту энергию? — обратился он к всё ещё жалующемуся Авериану. Чувство инородной тоски пронзило сердце: кажется, бросишься сейчас копать голыми руками, лишь бы снова соприкоснуться с барельефом, напитаться его силой и памятью, и, может, вспомнить, наконец… Что именно, Эдан пока не понимал. — Она… Зыбкая, — неуверенно пробормотал Авериан. — И горечь такая, как будто от испорченного ореха. Понятия не имею, к чему. Не спрашивай. Она как будто всё и сразу. И светлая, и тёмная, и хаотическая, и упорядоченная, и… Не дожидаясь новой порции туманных описаний, Эдан перебил его: — А отследить, куда ведёт, можешь? Спутник примолк на полуслове, так и не перечислив до конца все известные ему противоречия. — Ты издеваешься. Я земли ни под ногами, ни над головой не вижу, всё плывёт, голова скоро треснет, а ты издеваешься. Мы здесь, чтобы найти Вилмара, я напомню, а не разгадать все тайны мироздания! Безусловно, Нижнемирье и исходящие из него энергии — это тема для как минимум двадцатитомной энциклопедии, но мы как-то не готовы к подобной экспедиции… Тепло таяло. Оно отчаянно цеплялось за Эдана, точно он пытался удержать кого-то над пропастью, еле различимое. Вот оно исчезло совсем, и навалилась тоска, болезненная, как от потери близкого человека. В надежде, что чуть дальше, за завалом, барельеф снова покажется, Эдан решительно свернул в ненадёжный проход. Показавшийся сперва узким лазом, вскоре тот расширился и вывел к коридору, разительно отличавшемуся от шахтёрских ходов. Здесь потолок и стены были укреплены не деревом, но каменными блоками: их украшала резьба, увы, холодная и равнодушная к прикосновениям. За спиной громыхнуло: Авериан, протискивавшийся следом, споткнулся и всё-таки упал. «Хорош герой, — укорил себя Эдан. — Побежал вперёд и бросил слепого». «Слепой», успевший благополучно подняться, несчастным не казался — напротив, оживился. Авериан вдохнул полной грудью: — А здесь вот уже не работали, друг мой. Здесь жили. Энергия слабая, но чувствуется даже сейчас, хотя… Да. Место оставлено. Ещё удручённый из-за неудачи с барельефом, Эдан с сомнение покачал головой: — Разве дварфы селятся в глубинных пещерах? — Скажем так: у тебя и дварфов разные представления о том, что именно считать «глубинными». Каменный зал, куда они вошли вскоре, мог бы стать великолепным убежищем. По крайней мере, будь он беглым преступником или ещё кем, скрывающимся от посторонних взглядов, Эдан обустроился бы здесь. Каменные колонны подпирали низкий потолок. В центре ржавели остатки древней жаровни, служившей некогда источником и света, и тепла. Было и отличное место для того, чтобы расстелить спальник — каменные ниши по обе стороны подземной комнаты. Увы, единственным обитателем её оказалась летучая мышь. Вспугнутая магическим огоньком, она заметалась по пещере и считанные мгновения спустя скрылась в боковом проходе. Там их ожидала… Лестница. Крутая и очень длинная, она уходила прямиком в глубь земли, вызывая воспоминания о проклятом магазине. За спиной послышался негромкий стук. По полу покатился камушек. Одна из теней замерла позже, чем следовало, всего на миг, но этого было достаточно. Теперь Эдан уверился, что за ними следят. Вилмар? Или кто похуже? Но им ничего не оставалось, кроме как спускаться. Не оборачиваясь, Эдан краем глаза косился на тени, но теперь ни одна не выбивалась из ритма. Что это было? Или кто? Под ногами сменялись, одна за другой, бесконечные ступени. Насколько глубоко мог забраться Вилмар? Возможно, стоило бы повернуть назад, пока не поздно, пока они ещё помнят дорогу… Эдан остановился у подножия лестницы. Поперёк коридора лежали расколотая плита из полированного чёрного гранита. Она была абсолютно гладкой, только по центру было выбито нечто — то ли надпись, то ли причудливый узор. — Вот оно откуда, — Авериан поёжился, как от сильного холода. — Ну и аура. Тайна, глубина, запрет… Неудивительно, что энергии нестабильны. — Такие плиты вроде ставили, когда хотели запечатать ход? — Эдан наклонился ближе к расколотой плите. Он надеялся прочесть надпись, но знаки, издалека казавшиеся знакомыми буквами, принадлежали к незнакомому алфавиту. — Ага. Там, к слову, написано: «Молвив слово во тьме, да не узришь ты света: пусть вечным будет путь твой во мраке, и да останется сокрытое сокрытым». Не благодари. От удивления Эдан даже забыл о таинственном преследователе: — Ты можешь это прочитать? — Я мог бы, конечно, сказать, что так и есть. Но на самом деле они пишут это предупреждение на всех подобных плитах. Что-то вроде «не суй палец, откусят», только более возвышенно. Пошли-ка назад, а? Если здесь стояла плита — значит, этот ход идёт дальше на глубину. Нечего там делать. Мало ли какая дрянь… — Плита расколота, — возразил Эдан, вглядываясь в безмятежно колышущийся мрак в глубине туннеля. — Если кто-то хотел бы спрятаться, пошёл бы туда, где не осмелятся искать. — Высокого же ты мнения о Вилмаре — считать, что его больше напугает гнев баронессы, а не первородный хаос… Ладно, ладно, хорошо, как скажешь. Но, если нас здесь сожрут призраки, подземные черви или мы провалимся во временную аномалию, винить буду тебя, так и знай. Потолок подземного зала, куда они только что вошли, уходил в темноту. Помещение оказалось столь огромным, что после тесноты прежних ходов здесь даже дышалось легче, вплоть до момента, когда сфера поднялась выше их роста и озарила зал целиком. В центре возвышался примитивный алтарь: некто сильно постарался, чтобы оттащить сюда обломок чёрной плиты. Некогда стены украшали величественные барельефы, но чья-то злая рука разбила старые узоры, чтобы вычертить поверх нечто, напоминающее перевёрнутый вниз полумесяц. — Что там такое? — Авериан заметно заволновался и на всякий случай снова уцепился за рукав. Эдан описал ему символы, надеясь, что товарищ не заметит, как слегка дрогнул его голос. — Забавно. Действительно похоже на Чёрный Закат. Так в их стиле — забиться как можно глубже, туда, где не видно света. Эдан присел на корточки перед магическим кругом: — Мне казалось, ты не знаешь, кто они. — Знаю. Но было интересно, что скажет этот сэр-как-его-там… — Сэр Найгос. — Да без разницы. Чёрный Закат, ко всем прочим достоинствам, демонопоклонники. И кто-то пытался совершить здесь ритуал призыва. Правда, паршиво. Единицу, и ту бы не поставили: круг кривой и вычерчен обычным углём, в двух местах разомкнут, в рунах ошибки… — Вас что, учили и демонов вызывать?! — Эдан, как и многие в империи, слегка побаивался колдунов, и раньше казалось, что по крайней мере в Кронглане их приучают к дисциплине. И тут такие откровения! — Нет, а по мне, стоило бы… Да не светись так, притуши праведный гнев! Идиот, он что с магией, что со свечкой идиот и устроит пожар. К запрещённому всегда тянутся, каждый норовит проверить, а как оно, не просто ж так запретили, наверное, что-то интересное. Мне казалось, уж ты-то должен лучше многих знать, как оно работает у неучей и дураков. На язык просились тысячи упрёков, но все их пришлось придержать, когда донёсся из-за алтаря звук, которому было не место здесь, во мраке: болезненный стон. Авериан вскрикнул: он кинулся бы бежать, не разбирая дороги, если бы Эдан не придержал его. Он глубоко вдохнул, повторил для ясности ума молитву и всё же заглянул, проверяя источник звука, после чего едва не заорал громче товарища. В тени алтаря примостилась густо-чёрная клякса. Колдовской огонёк метнулся - и Эдан различил в свистопляске теней и красноватых бликов очертания тела в багровой луже. Бледный полуэльф зажимал рану в боку, но не мог остановить кровь, насквозь пропитавшую рубаху. Блуждающий взгляд едва сфокусировался на их лицах. Вилмар — а это мог быть только он — прохрипел: — П… Помогите… Эдан отступил на шаг, зажал рот. Тошнота сдавила горло. Он огляделся, надеясь, что кто-нибудь кроме него сейчас возьмёт дело в свои руки. — Что стоишь? Спаси его! Ты ведь учился целительству! У Авериана заметно задрожали губы. Откликаясь на его страх, магический огонёк горел беспорядочно, то почти угасая, то вспыхивая, как маленькое солнце. — Не могу. Я-я никогда не лечил, понимаешь?! Царапины, порезы — это ладно, но я ж понятия не имею, что у него там внутри! Если ошибусь, хуже станет, на всю жизнь, тут нестабильный энергетический фон, и… Раньше трусость спутника не казалась таким уж серьёзным недостатком. Но одно дело — бояться за собственную жизнь, и другое — отказывать в помощи умирающему! Эдан кинулся к Вилмару, надеясь, что сможет решить проблему и без магии. Глупая затея: от вида раны замутило до головокружения. Неясно толком, поверхностный порез или уходит глубже. Раненый вдруг рванулся, с силой сжал его руку, словно боялся, что пришедшие ему привиделись и сейчас исчезнут. Почти сразу хватка ослабла: движение отняло у Вилмара все силы. Он вновь потерял сознание. Эдан закричал пятящемуся напарнику: — Не будет у него «всей жизни», если сейчас же не возьмёшь себя в руки! Бросишь его?! Сделаешь вид, что ни при чём? Нет уж, это будет и твоя вина, и моя — за то, что… Закрыв голову руками, Авериан сжался в комок и неожиданно разрыдался в голос. Из глаза во лбу не пролилось ни одной слезы, зато они хлынули из-под повязки. — Не могу, не могу, не могу… — повторял он, сотрясаясь всем телом. Эдан вскочил, едва не поскользнувшись на кровавой луже, подбежал к нему и ухватил за плечи: — Я бы сам сделал, но я не умею, слышишь? Мне тоже страшно, но пожалуйста, что-нибудь… Сделай хоть что-то! Хватит реветь и повторяй: «О Латерис, сияющий свет, что разжигает наши души»… — О-опять ты… — всхлипнул товарищ, силясь отбиться, но Эдан держал крепко: — «О Латерис, сияющий свет, что разжигает наши души, услышь мою молитву и освети мою тропу. Пусть сердце моё не знает отчаяния»… — … И страха, — пробормотал Авериан, поспешно вытирая щёки. — Хорошо бы Латерис и правда приходил в такие моменты, да? Но нет, куда ему… Боги заняты божественным, пусть всё делают жалкие смертные. Медленно, спотыкаясь, колдун опустился рядом с Вилмаром, так и не пришедшим в себя. Вдохнув поглубже, он задрал рубашку и провёл ладонью над раной, словно ощупывая её на расстоянии. — Неглубокая. Х-хорошо. Хорошо… Наверное, я мог бы, немного… Это же как царапина, да? Как царапина, только чуть глубже… Увлечённый, он почти забыл о поддержании света, в котором не нуждался. Пещера тонула во мраке. Кольцо теней сжалось, они скользили рядом, почти касаясь лица. Стараясь не смотреть лишний раз на раненого Вилмара, Эдан отвернулся. Почти сразу он заметил то, чего не должно было быть во мраке: отблеск огня. Вот он проплыл в туннеле по правую руку и скрылся за поворотом, а вот мелькнул снова. — Ты можешь приказать свету сопровождать меня? — Что?.. — Кто-то есть в туннеле. Возможно, тот кто ранил Вилмара. Вместо ответа магический огонёк завис над головой. Теперь свет сопровождал его, устремившегося к новой цели. Авериан, склонившийся над раненым, за спиной беспрестанно бормотал, успокаивая скорее себя, чем его: — Ну-ну, терпи, терпи… Сильнее не помогу, уж извини, но кровь перестанет идти, это больно немного, но сейчас пройдёт — должно пройти — да что же это… Кто бы ни был преследуемый, он чувствовал себя в подземных лабиринтах не в пример спокойнее. И всё же свет его факела приближался. За новым поворотом вдруг открылся тупик. Попался! Медленно, уже понимая, что настигнут, некто обернулся. Чадящий факел вспыхнул чуть ярче, осветив лицо. Теперь Эдан не сомневался: перед ним стоял тот самый убийца, бывший ученик Найгоса. — Снова ты. От предателя исходила удушающая злоба: чтобы почувствовать её, не требовалось развитое магическое чутьё. Белёсые глаза пронзали насквозь не хуже клинка. И всё же Нейдан не нападал, хоть и предупреждающе выставил перед собой горящий факел. — Послушай… — Эдан не верил, что сможет наставить культиста на праведный путь всего лишь словами, но всё, что прежде казалось безоговорочной истиной, требовало дать врагу хотя бы шанс. — Просто скажи: зачем? Что такого хорошего в служении злу? Божественные метки не означают призвания: ты не должен отрекаться от света только потому, что… Неуверенную речь прервал смех. Не озлобленный, но болезненный, слишком весёлый, чтобы исходить от искреннего веселья. Нейдан махнул факелом, вынудив Эдана отшатнуться к стене. — Ты воспользовался отчаянием невиновного, — гнев, в отличие от сострадания, кипел внутри настоящий. — Ты хотел украсть ключ, напал на Вилмара — зачем?! Видят боги, я хочу понять… — Нет, — удивительно спокойно ответил противник. — Ты не хочешь. Эдан прислушался: нет ли где поблизости подкрепления? Вдруг Нейдан тянет время, пока другие члены культа подкрадываются со спины? Издалека, как из другого мира, доносилось приглушённое бормотание Авериана: кажется, он уговаривал Вилмара не умирать. Больше никаких посторонних звуков. Во мраке подземелья они были одни. — Лучше ты ответь: зачем явился? Почитать мораль? Отрубить мне голову? Давай, я готов, — Нейдан насмешливо раскинул руки. — Руби. Веришь, нет — мне всё равно. Издевается. Считает слишком слабым, недостойным настоящего противостояния. — Я пришёл, — пальцы, стискивающие рукоять меча, вспотели от волнения. — Чтобы отвести тебя к сэру Найгосу. Упоминание сэра Найгоса было ошибкой. Нейдан оскалился, как бешенный пёс. — Он готов принять тебя, — Эдан осторожно шагнул навстречу. — Он простил, всё, что ты сделал, и только хочет… — Я лучше сдохну, чем вернусь. Хватит, хватит тратить время: он такой же потерянный, как сборище болотных бандиток. Он не увидит стремления помочь, не пожелает прилагать усилия — лучше плюнет в лицо и станет ещё одним чудовищем, разрушающим жизни. Святая Тиаманта учила, что грешников положено спасать — но разве не милосерднее убить, пока души ещё не угасли до конца, тех, кто не желает исправляться? Больше, чем схватки с Нейданом, Эдан страшился мыслей, роящихся в голове, как ядовитые насекомые. Отгоняя их, он воскликнул: — Тебя приняли в послушники! Доверились! Даже если не всегда было легко, ты не имел права... — Ну конечно. Доверились. Может, это я доверился, а? Может, это его нужно винить?! Да ты бы не говорил со мной, если бы я не зажёг факел, чтобы ты или твой дружок заметили! — Нейдан недобро прищурился. Само естество воставало против продолжения беседы. Как ни повторяй про себя, что Латерис желает брату лишь исцеления, под кожей не перестанет колоть тысячей ледяных игл от одной близости к тронутому тьмой. — А, может, ты пытаешься меня заболтать и обмануть. — Какие же вы одинаковые, — в каждом слове сквозила смесь презрения и отвращения. — «Сэру» Найгосу ты поверил на слово. Как же, святой паладин в золотых доспехах! Всё, что он сказал — непременно истина. А выродков Ноктиаса никто не спрашивал. — Дело не в метке. С какой стати мне верить тому, кто на моих глазах напал на невиновного, и кто сейчас ранил… — Невиновного?! - Нейдан сорвался на крик и без промедления швырнул факел. Эдан увернулся, закрыв лицо от летящих искр. Открыв глаза, он напряжённо вгляделся в сгустившийся мрак: где?! Удар пришёлся в скулу. Кулаком, и то по касательной — но Нейдан нанёс его с такой силой, что в глазах на миг потемнело. — Невиновного, как же! Вот его невиновность! Вот! — словно лишившись рассудка, он бил ещё и ещё, пока очередной удар не пришёлся в камень. Брызнула кровь из разбитых костяшек, кулак с хрустом вывернулся под неестественным углом. Отрезвлённый болью, он замер. Белеющие во мраке мутные глаза странно блестели. Он медленнно разжал пальцы, выпуская Эдана, которого держал за шиворот, и отшатнулся. — Стой! — уже не колеблясь, Эдан выхватил меч и выставил перед собой: сейчас ему было плевать на дрожь в ногах, на боль, на лицо, превратившееся в сплошной синяк. — Ты не посмеешь вот так… Земля задрожала: лёгкие шорохи превратились в нарастающий гул. Нейдан, придерживая вывихнутое запястье, метнулся в боковой проход. Темнота вновь окутала его, как если бы Эдан преследовал призрака. И не отдашь ведь новый приказ магическому огоньку, а вражеский факел, как назло, погас. Он гневно зарычал и помчался следом вслепую, но почти сразу споткнулся и растянулся на полу. Теперь вдобавок к лицу болел сбитый локоть и колени. Шум далёкого обвала скрыл звуки шагов. Ищи его теперь в бесконечном подземелье! От досады хотелось то ли сломать что-нибудь, то ли разрыдаться. Прежде казалось, что он готов к любому поединку, что его навыков достаточно, но вот уже второй раз поражение — и от чьей руки?! — Эдан! Эдан, да где же ты! — Авериан вдалеке вопил, срывая голос. Поднявшийся Эдан нехотя остановился: невозможно отыскать меченного Ноктиаса, вздумавшегося укрыться во тьме. Прихрамывая, он спешил на зов. Бурлящая ярость уступала место беспокойству. Больше всего он боялся, что найдёт Вилмара мёртвым, но тот выглядел лучше, чем накануне. — Как вы? — спросил Эдан, обращаясь одновременно к обоим. Вилмар не ответил, только слабо кивнул и дотронулся до повязки, сделанной из его же разорванной рубашки. Авериан облегчённо вздохнул и принялся ворчать уже в привычной манере, без следа слёз в голосе: — Сделал что мог, чтобы не навредить, но ему нужно к жрецу. Или целителю получше меня. И нечего так смотреть, когда я чего-то не могу, я это признаю! — Нам есть, что сказать баронессе! — возбуждённо твердил Эдан, пока они волокли полубессознательного Вилмара к выходу из шахты. — Я всё понял! Этот Чёрный Закат хочет рассорить всех, кто имеет власть во Флэймарке, они знали, что баронесса обвинит Гледвана, и потому украли ключ! А, может, этот ключ им нужен для какого-нибудь ритуала, не знаю, но в любом случае вещь ценная и важная. Нейдан бывал в казармах, он мог встретить Вилмара там, предложить ему золото, тем более если ему кто-нибудь рассказал о болезни Лотты, сам смотри, всё сходится! Мы должны… — Давай разберёмся, что мы должны, чуть позже, — прохрипел растрёпанный чародей, едва поспевавший следом. — Сейчас у нас есть дело поважнее. Впереди мелькнул, слепя глаза, долгожданный свет.