***
Тсунаёши прикрыл глаза рукой и в который раз за утро вздохнул. Погода на улице была прекрасной. Солнце ярко светило, а лёгкий ветерок колыхал кроны деревьев и приносил с собой приятную прохладу. Он залетал в комнату через открытое настежь окно и растрёпывал волосы. Сам Савада выспался и проснулся, к тому же, в хорошем настроении. Идеальное утро, если бы не одно но. На улице, облокотившись на забор, стоял Сасагава Реохей. Он нервничал, постоянно оглядывался и словно ждал кого-то. «И что он здесь забыл? — с раздражением подумал Тсунаёши. Смутное волнение промелькнуло у него в мыслях. — Он же не помнит будущее?» Небо ещё раз посмотрел на улицу, на этот раз с куда бóльшим вниманием. Боксёр всё ещё был там, только теперь он ходил из стороны в сторону, будто бы волнуясь. «Если сначала я думал, что он злится из-за будущего, — Савада нервно улыбнувшись всё-таки закрыл окно. — То теперь я ничего не понимаю, — Он вздохнул и вышел из комнаты. — Почему он ведёт себя так странно?»*
Когда завтрак закончился, Тсуна, как обычно пошёл на тренировку, решив пока проигнорировать нежданного гостя. — Пока мам! — он улыбнулся и начал обуваться, но Нана его остановила. — Тсу-кун, — она остановилась, но продолжила, подняв взгляд на сына. — Куда ты уходишь? Я понимаю, — она запнулась и снова опустила глаза. — Я понимаю, что ты уже взрослый. Но ты почти месяц уходишь непонятно куда по утрам. — старшая Савада едва слышно всхлипнула, но пересилив себя продолжила. — Я волнуюсь за тебя. Подросток шокированно смотрел на перед собой. Ему стало холодно, потом жарко. Мир перед глазами начал расплываться А по щекам начали катиться слёзы. «Что? — небо ощущал жар, приливший к лицу, и бешеное сердцебиение в груди. — В последний раз за меня волновались, когда мне не было даже четырнадцати. — он улыбнулся и послал по единственной связи, горевшей жёлтым огнём, тепло. — Если не считать Эрнесто». На губах младшего Савады играла слабая улыбка, никак не вязавшаяся с покрасневшими глазами. Нана попыталась приблизиться к своему сыну, но тот лишь покачал головой. — Я хожу на тренировки, — выдавил из себя Тсунаёши и вытер слёзы. — Один из знакомых Реборна занимается со мной. Именно из-за этого я стал менее неуклюжим, — он несколько раз глубоко вздохнул, и, успокоившись, продолжил. — Прости, что не сказал сразу, — небо потёр грудь и немного грустно улыбнулся. — Я не думал, что ты будешь волноваться. Прости. Женщина неуверенно сделала шаг в сторону своего сына. Тот лишь раскрыл руки для объятий, продолжая грустно улыбаться. Когда их руки коснулись спин друг друга, все невесёлые мысли ушли, словно побоявшись быть сожжёнными ярко-оранжевым огнём. Казалось прошла вечность, прежде чем они наконец отлипли друг от друга. Тсунаёши уже опаздывал, но не мог заставить себя волноваться об этом. Натс согласно зарычал, наслаждаясь теплом пламени своего хозяина и его эмоциями. Со смехом подросток покинул дом и, кивнув Сасагаве, направился в маленький и уютный магазин тумана. Он не придавал внимания тому, что Реохей последовал за ним, решив поговорить с ним позже. Тонкая нить, полностью состоящая из красивого жёлтого огня, завибрировала, и Саваду затопило тепло. Почувствовался запах пороха и кофе, дорогого одеколона и оружейной смазки. В ушах зазвучал знакомый низкий голос. — Всё будет хорошо, моё Небо, — Эрнесто словно укутывал Тсуну в мягкое и пушистое одеяло. — Я всегда буду на твоей стороне.***
Солнце ярко светило, на душе было тепло, но от волнения все мысли путались. Ветер растрёпывал волосы и вызывал лёгкую полуулыбку. Сасагава уже около тридцати минут стоял возле дома своего Бога. Он постоянно оглядывался, надеясь, что никто не следит за домом Божества. «Никто не должен навредить ему, — решительно подумал боксёр. — Я буду защищать моего Бога». Вот наконец Тсунаёши вышел из дома. Его глаза немного покраснели, но на его губах играла мягкая улыбка. Она теперь ассоциировалась лишь с Богом. Савада кивнул ему и, всё так же улыбаясь, пошёл в неизвестном направлении. В его груди появилось странное чувство. Будто там, прямо возле сердца, горела горячая звезда. Она требовала, чтобы Реохей последовал за Богом и пресмыкался, лишь бы быть рядом с ним. Он соглашался с небесным светилом и по пятам следовал за своим Божеством, не смея, однако, отвлекать того от мыслей. «Я должен подчиняться и помогать ему, — Сасагава сглотнул, лишь подумав о том, что его отвергнут. — А не бесить его одним своим присутствием». — Я не знаю, зачем ты пришёл ко мне, — произнёс его Бог, когда они отошли достаточно далеко. — Но сейчас я слишком занят, чтобы говорить об этом, — Тсуна серьёзно посмотрел на него. — Поэтому, или ты дожидаешься меня здесь и объясняешься, — он кровожадно усмехнулся. — Или следующий раз, когда ты придёшь к моему дому, станет твоим последним воспоминанием. — дождавшись кивка собеседника, Савада повернулся к нему спиной и пошёл куда-то в переулки. — Я рад, что мы друг друга поняли. — Я буду ждать Вас здесь, Ками-сама, — произнёс Реохей, ни на секунду не сомневаясь в возможностях Божества воплотить все угрозы в жизнь.***
Тсунаёши потушил пламя и выключил музыку. Натс слегка расстроенно мяукнул с плеча хозяина. — Тише, малыш, — прошептал Савада, успокаивающе поглаживая львёнка по гриве. — Можешь остаться ещё ненадолго. — Ты хочешь поговорить, небо тринисетте? — спросил шаман, с улыбкой смотря на довольного подростка и его питомца. — Я полагаю о том человеке, который был рядом с тобой. Тсунаёши, услышав это, оскалился, а почувствовавший эмоции своего хозяина Натс зарычал. — Ты следил за мной? — буквально прошипел Савада, став похожим на сказочного василиска, так сильно светились его глаза. Шаман, понявший причину такой перемены эмоций, поспешил его успокоить. — Тринисетте сказала мне, что ты рядом со своим бывшим хранителем, — он поднял руки, как бы показывая, что не собирался причинять вред. — Она попросила проверить, всё ли с тобой в порядке. — Зачем? — растерянно, но всё ещё недоверчиво пробормотал подросток. Встряхнув головой, он продолжил. — Зачем она попросила об этом? Подул сильный, но тёплый и приятный ветер. Он принёс странно-густой туман. Одновременно с этим где-то вдалеке зазвенели колокола. Было видно, что Кавахира занервничал, когда всё их окружение скрылось за белым туманом. Однако, он немного успокоился, когда увидел Тсуну. — Ты важен нам, — прозвучал безэмоциональный металлический голос одновременно и в мыслях, и в реальности. — Мы хотим, чтобы ты был с нами подольше, — туман ещё больше сгустился, становясь похожим на человеческую фигуру. — Мы будем защищать тебя, наше небо. Мы будем на твоей стороне. — Спасибо за то, что заботитесь обо мне, — Тсунаёши посмотрел на шамана и перевёл взгляд обратно на туманную фигуру. — Спасибо, — произнёс он, склонив в поклон голову. Вдохнув побольше воздуха, он продолжил благодарить, от волнения и небольшого страха перед системой слишком быстро переходя с языка на язык. — Thank you, — практически без акцента сказал он на английском. — Merci, — произнёс на французском. — Gracias, — неуверенно вымолвил Савада по-испански под аккомпанемент рычания небесного львёнка. — Спасибо, — закончил он по-русски. Белая фигура благосклонно кивнула и испарилась, довольная своим небом. Ветер успокоился, и вскоре весь туман растворился в воздухе. Лишь едва слышный звон до сих пор звучал где-то на востоке.*
— Разговор? — спросил Шахматноголовый через несколько минут, когда исчезли любые признаки пребывания в его магазине самой тринисетте, пытаясь, видимо успокоить и себя, и подростка. — Разговор, — подтвердил Тсуна. Сев на ближайшее кресло, он начал. — Я бы хотел попросить, совета, наверное, — увидев непонимание, Савада пояснил. — Реохей, мой бывший хранитель солнца, судя по всему, считает меня Богом. — Что же ты такого сделал, Тсунаёши-кун? — удивлённо рассмеялся шаман. Его собеседник пожал плечами, и он продолжил. — Хочешь узнать, что я думаю? — Было бы неплохо услышать ваше мнение, Кавахира-сан, — произнёс подросток, закинув ногу на ногу. — Веди себя при нём, как подобает Богу, — протянул Шахматноголовый. — То есть, быть, как Вы на битве представителей? — усмехнулся небо. — Или как ты на собраниях альянса, — ответил шаман. — Будь для него Богом, — его губы растянулись в коварной ухмылке. — Верующие фанатики преданы своему Богу до самой смерти. — Что ж. Спасибо за совет, — Тсуна встал и потянулся. — Эй, малыш! — он взял почти уснувшего Натса на руки. — Возвращайся.***
Время уже перевалило за полдень, когда его Бог наконец вышел из переулков. Он выглядел серьёзным, его спина была такой же прямой, но всё равно казалось, что Тсунаёши напряжён больше, чем утром. Волосы Бога теперь напоминали молочный шоколад. Они волнами спадали на его плечи, и лишь некоторая часть всё равно торчала на макушке, что совсем не портило вид Божества, придавая ему рассеянную мягкость. Его глаза теперь не были чистым янтарём и походили на холодный кофе. Казалось, что Бог сдерживал все свои эмоции. «Но зачем? — удивился Сасагава. — Из-за меня? — он смиренно склонил голову. — Мой Бог желает лишь удостовериться, что я его не предам, — Реохей вновь посмотрел на Божество и чуть улыбнулся. — И я докажу, что предан ему!» Боксёр поднялся с земли, на которую сел часа три назад, и вновь удостоился приветственного кивка его Бога. — За мной, — спокойно приказал Савада и пошёл в противоположную от его дома сторону. — Поговорим.*
Примерно через двадцать минут, за которые Божество даже не запыхался, они пришли к лесу, в который Сасагава ни разу не заходил. — Нам надо зайти вглубь, — протянул Бог. Повернувшись лицом к собеседнику, он продолжил. — Каким бы ни был итог нашего разговора, я выведу тебя сюда. — Конечно, — Реохей кивнул и снова с благоговением осмотрел своего Бога. — Я доверяю Вам, Ками-сама. — Прекрасно, — Тсунаёши мягко улыбнулся. — Значит пошли. Прошло меньше десяти минут, когда они подошли к высокому обрыву. С него было видно весь лес и какой-то храм. Бог присел на край, свесив ноги, и кивнул на место слева от себя. Подождав, пока боксёр сядет, Савада начал говорить, смотря на реку, текущую под обрывом. — Я Бог? — спросил он, даже не повернувшись. Видимо, краем глаза заметив кивок, Тсуна продолжил. — Тогда, я надеюсь, ты понимаешь, что я требую преданности и уважения. — Конечно! — выкрикнул Сасагава и тут же закрыл рот ладонью. Его Бог лишь посмеялся и кивнул, показывая, что ждёт продолжения. — Я понимаю. Я безмерно уважаю Вас и никогда не предам, — уже тихим, но всё ещё взволнованным голосом, произнёс Реохей. — Я хочу, чтобы ты поклялся, — сказал Тсунаёши. Увидев согласный кивок, он улыбнулся, но меньше, чем через секунду вновь стал серьёзным. — Повторяй за мной, — приказал он, поднимаясь. Боксёр кивнул, но остался на земле, просто сев на колени, как при молитве. — Я клянусь своим пламенем и жизнью, — протянул Бог, опустив голову и смотря на склонившегося боксёра. — Я клянусь своим пламенем и жизнью, — повторил Сасагава. — Что никогда не предам своего Бога, — сказал Савада, чуть улыбнувшись. — Что никогда не предам своего Бога, — вторил Реохей. — И всегда буду помогать ему, что бы от меня ни требовалось, — закончил Савада. — И всегда буду помогать ему, что бы от меня ни требовалось, — резко и громко поставил точку боксёр.***
Небо уже был у себя в комнате, когда телефон зазвонил. — Моё Небо? — неуверенно проговорил Реборн. — Что произошло? — спросил он. — Всё в порядке, Эрнесто, — широко улыбаясь, сказал Тсуна. — Ты почувствовал солнце возле меня? — Ага, — в голосе киллера звучала едва уловимая грусть. — Сасагава, — подросток передёрнулся от воспоминаний. — Увидел во мне Бога. Я взял с него клятву, и он неосознанно использовал пламя. — Вот как. А я, — Реборн вздохнул, словно готовясь нырять. — Я ведь всё ещё твой хранитель? — Конечно, моё Солнце, — твёрдо произнёс Тсунаёши. Решив перевести тему он смеясь спросил. — Угадай, кого я сегодня встретил?