Перенос

***

      Реборн вздохнул, больше ничему не удивляясь. — Ты уверен, что всё в порядке? — спросил он, взъерошив волосы. — Ага, — протянул Савада, зевнув. — Не волнуйся! — Я постараюсь, моё Небо, — проговорил киллер после недолгого молчания. — До скорого, Тсуна! — Пока! — весело произнёс подросток и отключился.       Бывший аркобалено вновь вздохнул и откинул телефон на кровать. «Ничего нового, — с небольшим раздражением подумал он. — Он просто снова нашёл себе неприятности, — улыбнувшись, Реборн встал с кресла, на котором он сидел весь разговор. — В маленьком и спокойном Намимори. Чуть больше, чем за неделю».       Солнце усмехнулся, потягиваясь, и пригладил волосы. Но в открытое окно влетел тёплый ветер и снова растрепал их. Звезда, находящаяся на небе ярко светила и дарила тепло. Казалось, она понимает, что скоро лето закончится, и пыталась порадовать обитателей Земли напоследок.       Ярко-оранжевая нить дрогнула, и по связи прокатился звук смеха. Будто гром надвигающейся грозы, он сначала зазвучал где-то вдали, а потом пророкотал прямо над головой. Переливчатый, радостный, немного детский смех, как и августовское солнце, дарил тепло. Казалось, будто он переносит тебя куда-то далеко-далеко. Туда, где нет проблем, а есть только ты и обладатель этого смеха.       Пламя в груди киллера пело, наполняя его энергией. Жёлтый огонь грел душу и тело бывшего аркобалено. Он согревал, но не сжигал, как тогда на поляне. Он указывал путь, но не заставлял по нему следовать. Солнце в груди Реборна словно успокоилось, когда Эрнесто стал хранителем. А возможно, оно успокоилось из-за того, что оказалось связанно именно с Савадой. «Если подумать, — киллер странно, будто бы грустно, улыбнулся. — Тсунаёши моё первое Небо, — он снова пригладил волосы, всё так же улыбаясь. — И, надеюсь, он же будет и последним, — бывший аркобалено посмотрел в окно и встряхнул головой. — В конце концов, мне всё-таки повезло с Небом. Пусть и не с первого раза».       Ветер всё так же влетал во всё ещё открытое окно. Он приносил с собой запахи цветов и уже созревших фруктов. Он улетал через всё то же окно, забирая духоту из комнат, невесёлые мысли из головы и усталость из тела.       Солнце зевнул, прикрыв на секунду глаза. Сев на неширокий подоконник, он посмотрел вниз. Там сновали люди. Им, привыкшим к Италии, была безразлична погода. «Тсуна вспомнился, — хмыкнул Эрнесто, поглаживая задремавшего, судя по всему, Леона. — То, как он жмурился при хорошей погоде. То, как он рассеянно улыбался, когда было облачно, — хамелеон на плече киллера открыл глаза и сразу же зажмурился от удовольствия, обвив хвостом запястье хозяина. — То, как он хмурился, когда начинался дождь… — Реборн вздохнул. — Вспоминается весь он».

***

      Подросток чихнул. Встряхнувшись, он посмотрел на львёнка, сидевшего перед ним. — Эй, малыш! Ты чего? — небо засмеялся, когда Натс мягко зарычал на него, будто бы спрашивая. — Всё в порядке. Не волнуйся, — протянул Савада, почёсывая львёнка за ухом.       Последние лучи августовского солнца грели уже не так сильно. Листья на деревьях уже не были чисто зелёными, они постепенно становились жёлтыми и оранжевыми. Совсем скоро они покроют землю разноцветным, слегка хрустящим под ногами ковром. «Уже завтра мне придётся снова идти в школу, — с рассеянный улыбкой подумал Тсуна, смотря на облака, скрывшие дневную звезду. — Я опять увижу Ямамото, Хибари и других учеников, — он устало вздохнул. — Снова мне надо будет выслушивать в свой адрес «никчёмный», «неспособный», «бесполезный», — подросток растрепал волосы и, улыбнувшись, погладил Натса. — Ну, они не долго будут говорить так».       Савада посмотрел на небо и зажмурился. Солнце снова вышло и теперь светило в полную силу, однако слабо грея. Листва зашуршала от лёгкого прохладного ветра. Тсунаёши вздрогнул от холода и застегнулся. — Ладно, малыш, — протянул Савада, вставая и потягиваясь. — Возвращайся.       Львёнок расстроенно зарычал, но скрылся в кольце, висевшем на шее у его хозяина, мяукнув и лизнув ладонь своего человека напоследок.

***

      Сасагава сидел на земле, оперевшись на стену дома. Уже неделю он приходил к своему Богу и провожал его до определённого места. «Примерно через полчаса Ками-сама выйдет из переулков, — с едва сдерживаемой радостью подумал Реохей. — Скоро Бог пойдёт домой. Возможно, он даже даст мне какое-нибудь задание».       Уже четыре дня Божество давало боксёру задания. Пока они были лёгкими и не требовали практически никаких усилий. «Если я буду хорошо справляться, — он мечтательно улыбнулся. — Мне доверят что-нибудь посложнее, — Сасагава крутанул запястьем и хрустнул пальцами. — И я наконец-то смогу помочь Ками-сама».       Реохей поморщился от прохладного ветра, а разум подкинул ему странную картину. Жёлтый, такой яркий, что глаза слепит, огонь окутал фигуру человека. Не было видно ни лица, ни одежды, но боксёру было понятно, что перед ним мужчина, и он явно зол. Спустя буквально пару секунд видение исчезло. «Лучше уж холод, — с небольшим страхом подумал подросток, вздрагивая. — Чем сгореть заживо, — он поморщился от сухости в горле и сглотнул. — Я почти уверен, что у Бога есть такая сила, — подумал он. — Поэтому я не должен расстраивать и разочаровывать его, чтобы у него не было причин, — Сасагава вновь сглотнул и поморщился. — Сжечь меня».

***

Тик так, тик так

      Она вздохнула, прикрыв глаза. Часы тикали так громко, что не было слышно даже собственных мыслей. В комнате стояла приятная полутьма, подсвеченная лишь несколькими гирляндами. Они висели круглый год, пусть родители и говорили ей, что это только новогоднее украшение. Она искренне не понимала такого отношения.

Тик так, тик так

«Какая разница, — подумала девушка. — Гирлянды красивые, так пусть они горят всегда».       За окном загорался алый закат. Облака постепенно становились сначала розовыми, а затем фиолетовыми. Окно было закрыто, но холодный вечерний, почти ночной, ветер чувствовался на подсознательном уровне.

Тик так, тик так

С лёгкостью представлялось, что он растрёпывает волосы и бьёт в лицо. Ощущался холод ночи и наступившей осени. Слышался шум листвы, хотя в комнате всё ещё звучало лишь тиканье настенных часов.       Она распустила хвост и положила тёмно-синюю резинку на стол. Осмотревшись и прикрыв глаза, она тихонько вздохнула. Приготовленная на завтра и уже поглаженная одежда висела на дверце шкафа. Под вечный, уже привычный аккомпанимент часов девушка устало и раздражённо откинула волосы за спину и наконец легла на кровать. Обняв сложенное с прошлого утра одеяло, она закрыла глаза.

Тик так, тик так

«Надеюсь, — на грани сна подумала она. — Если у меня хватит смелости уйти, — девушка зевнула. — Я не буду засыпать и просыпаться с этим тиканьем, — она буквально на долю секунды приоткрыла глаза и крепче сжала комок одеяла. — Может, я даже встречу кого-нибудь, кто ради меня уберёт часы».

Тик так, тик так

— Глупо, — промямлила она, засыпая.       Тихий звук дыхания остался наедине со слишком громким и слишком ровным, словно звук метронома, тиканьем.

Тик так, тик так

      Где-то вдалеке и одновременно так близко послышался странный звон. Он чем-то напоминал смесь смеха и плача. Словно жизни и эмоции тысяч людей слились в сплошном тумане. Гул пожара присоединяйся к звону и сливался с ним. Вместе они заглушали даже часы. Но уже уснувшая девушка ничего не заметила и только слегка расслабилась.       Через пару минут шум стал постепенно стихать, и совсем скоро совсем прекратился так никем и незамеченным, оставляя лишь тиканье и ровное дыхание.

Тик так, тик так

***

      За окном уже во всю сияли звёзды. То тут, то там пробегали люди, прячась друг от друга и от света.       Парень ещё не ложился, хоть и понимал, что завтра, а точнее уже сегодня ему снова придётся идти в школу. При слабом свете настольной лампы он читал учебник по физике. Он изредка зевал, делая пометки на полях, но изо всех сил продолжал сопротивляться сну. «Меня определённо не погладят по головке, если я буду зевать на утренней линейке, — в противовес своим мыслям парень коротко зевнул. — Но с другой стороны дочитать мне в любом случае не дадут, — он беззвучно усмехнулся. — Так что ложиться смысла нет».       Стал накрапывать дождь. Он бил по окнам и по крыше. Это отвлекало и заставляло хотеть лишь одного. «Как же хочется спать, — подумал юноша, снова зевая. — Под одеялом, наверное, так тепло».       Завыл ветер, принося с собой ещё больше сонливости и смутное ощущение холода. В комнате было отопление, но прохлада всё равно ощущалась. В такой ситуации кровать с одеялом были очень соблазнительными. Как и идея лечь и просто уснуть.       Парень захлопнул книгу и потянулся. Вновь зевнув, он посмотрел в окно. Небо было затянуто тучами, а дождь не переставал лить. Ветер всё также выл, а звёзды то тут, то там показывались и снова исчезали.       Скрипнули пружины матраса, и он упал лицом в подушку. Завернувшись в одеяло, как в кокон, юноша закрыл глаза. Спустя пару минут он нашёл удобную позу и попытался заснуть. В голове заела весёлая мелодия, которая впрочем абсолютно не мешала засыпать, и мысленно парень тихонько ей подпевал. Его не смущало, что песня новогодняя, а за окном только первое сентября. «Какая разница когда петь новогодние песни, — сонно подумал он. — Они красивые. Так почему бы и нет?»       Юноша перевернулся на другой бок. И откинув в сторону ненужные мысли, снова попытался заснуть. «Было бы круто, — подумал он на грани сна. — Если бы всегда было тепло».