***
Зелёные листья едва слышно шуршали, а тени, отбрасываемые ими на мощёную плиткой улицу, колебались. Яркое солнце то светило юноше прямо в глаза, заставляя щуриться, то пряталось за свежими и пышными кронами деревьев, позволяя его глазам передохнуть хотя бы несколько мгновений, пока шорох не ознаменует новое изменение положения теней. Острые углы металлических и пластиковых деталей робота, нагретые жарким апрельским воздухом, от чьей тщательно отполированной поверхности отражались лучи дневной звезды, впивались в кожу и горели холодные из-за взявшегося неизвестно откуда волнения руки. Солнечные зайчики прыгали по одежде проходящих мимо людей, нигде не задерживаясь дольше чем на пару секунд. Они скакали по дороге, снова отражались от проезжающих машин и в конце концов просто растворялось в прозрачном воздухе. Незнакомцы и незнакомки сновали и суетились, походя на блики, также как и они исчезая из виду скорее раньше, чем позже. Участники конкурса, легко выделяющиеся в толпе благодаря своим созданиям, нервно сжимали и разжимали кулаки, переминались и перекатывались с пятки на носок, усиливая тревогу Спаннера. Остальные же люди, чью принадлежность или непринадлежность к скорому мероприятию определить было практически невозможно, напоминали парню размытые пятна, цветные и, возможно, даже немного интересные, но не для него и уж точно не в данный момент. Единственным, что волновало подростка, были новые идеи и знания, которые можно было бы почерпнуть у его соперников. «Хотя, — подумал юноша, глубоко вздохнув и попытавшись если не избавиться от нахлынувшего беспокойства, то хотя бы уменьшить его. — Можно ли назвать их соперниками, — он оглядел толпу, но, не найдя в ней ничего и никого стоящего, опустил глаза на своего робота. — Если мне плевать, выиграю я или проиграю?» В разуме Спаннера не было ни одного, даже самого маленького, обрывка мысли о его собственных победе или поражении; ни единого осколка размышлений о стратегии; ни грана фантазий и мечт о пьедестале. Для этого всего попросту не было места — всё пространство занимали чертежи; гениальные, но трудно осуществимые проекты и надежды найти хоть что-то, что можно было бы назвать интересным. — Эй, парень, — прозвучал позади подростка незнакомый голос, резко выкинув его из мыслей и направив всё его внимание на себя. — Этот робот выглядит довольно любопытно, — зелёные волосы появились в поле зрения юноши. — Не расскажешь мне о нём? — Конечно, — усмехнулся Спаннер, с поразительной лёгкостью выкинувший из головы всех людей, кроме «лиственного» человека. — Если ты тоже, — он посмотрел в будто светящиеся изнутри зелёные глаза и перекатил во рту леденец. — Расскажешь что-нибудь. — Идёт.***
Маленький светло-фиолетовый огонёк радостно, но почти незаметно искрился на периферии диапазона чувств Тсунаёши рядом со Вторым да Винчи. Ощущение пламени было настолько слабым, что если бы не громкое и яркое присутствие бывшего аркобалено, показывающее где именно находится облако, Савада мог его даже не заметить. Ощущение пламени было настолько слабым, что если бы гроза выпустил хоть на гран больше силы, то уже никто — даже специализирующиеся на поиске мафиози — не смог бы его заметить. — Ты нашёл его, босс? — спросил Шоичи, не знающий точно, кого именно искал небо, но не задающий лишних вопросов. — Ты наконец успокоился. — Ага, — вздохнул юноша с едва уловимым облегчением. — Поздравляю тебя, Тсуна-сан! С недавних пор даже Ирие, который обращался к Саваде скорее как к товарищу или другу, чем как к начальнику, перешёл на более формальную речь. Это произошло благодаря краткому объяснению теории мафии и одному очень энергичному — пусть и куда более тихому, чем в прошлом-будущем — подростку, который очень настаивал на том, что надо быть почтительнее к их общему Богу. Мальчик-последователь ни капли не удивил небо, юный учёный с другой стороны… Слишком быстрое согласие и горящие в восторге после рассказа о подпольной мире и его роли в нём сначала откровенно настораживали. Уважение не было чем-то необычным для бывшего Нео-Примо Вонголы, но такое спокойное отношение к Фамильной иерархии и учтивость, не просто добровольная, а едва ли не требуемая самими подчинёнными, были странными. Эрнесто, который наблюдал за разговором двух солнц, был похоже вполне доволен и, мягко ухмыляясь, слушал усталые вздохи своего парня, окутывая его своим пламенем, когда тот слишком хмурился. — Босс? — отвлёк от мыслей Тсунаёши Шоичи. — Верде приближается. — Да, я знаю, — хмыкнул Савада, и сам заметив возбужденную грозу, двигающузся к ним. — Оставь нас ненадолго. — Конечно, — кивнул Ирие уважительно. — Позовите меня, когда закончите говорить. А рядом с ярко-зелёным присутствием слабо светился фиолетовый осколок, заинтересованный, но не решающийся коснуться незнакомцев. Облако как будто — несмотря на стереотипы об этом, весьма своенравном, нужно сказать, типе огня — жаждало общения, но отчего-то не то стеснялось, не то боялось. — Добрый день, — улыбнулся небо, когда два гения подошли настолько близко, чтобы никому не приходилось кричать на всю улицу. — Здравствуйте, — с вопросительной интонацией поздоровался подросток. — Меня зовут Спаннер.***
Янтарный пожар горел внутри шатена. Пламя ни на секунду не утихало, а его хозяин, по-видимому, и не собирался его контролировать, позволяя ему свободно кружиться вокруг него невидимой, но ощутимой дымкой и даже приближаться к другим людям. Рыжий огонь тёрся о Лист и окутывал его, словно обнимая и пряча в себе от всего мира. Сила Верде же в ответ, треща, точно ток в проводах, обвивалась вокруг парня, возвращая привязанность. — Приятно познакомиться, — протянул на чистом итальянском парень, растянув губы в улыбке. Тсуна — как представился незнакомец с оранжевым пламенем — выглядел странно-знакомым, хотя подросток был на девяносто три процента уверен, что они ещё ни разу до этого дня не встречались. Он смотрел на Спаннера так, словно увидел давнего друга и сейчас едва сдерживает себя от крепких объятий или чего-то ещё, что делают другие люди, когда соскучились. «Хотя вполне возможно, — подумал юноша, когда взгляд янтарным глаз мгновенно изменился, как только их обладатель посмотрел на другого шатена. — Я просто неправильно всё понял, — он нахмурился и перекатил во рту леденец. — Не то чтобы у меня было много практики во всём этом». — Что-то не так? — взволнованно спросил Огонь, когда соперник Спаннера ушёл с небольшим поклоном. — Ты меня знаешь. В этом заявлении было — на удивление самого говорившего — довольно мало удивления, и практически не было слышно вопроса. Это было скорее утверждением, странным, может быть даже интрикующим, но не особенно необычайным и уж тем более не особо пугающим. — Да, — пробормотал Лист, тихонько вздохнув. — Я понял, почему он тебе так понравился. Савада только громко рассмеялся, тем самым смехом, который, когда звучал в школе — единственном месте, где люди не могли избегать своего странного одноклассника — заставлял всех окружающих присоединяться. Хохот Тсунаёши, его повадки, его манера разговора и тот невидимый, но невероятно яркий пожар, что вздымался ввысь, а потом снова падал на дорогу — всё это было настолько знакомо и настолько привычно, что у подростка не оставалось никаких — даже малейших — сомнений в своей фразе. — Это сложный вопрос, — хмыкнул Огонь, но всё же кивнул, отвечая на вопрос без вопроса. — Ты веришь в то, что у людей могут быть сверхспособности?*
Пламя, настолько чистое, что было почти прозрачным, но ни в коем случае не слабое и невероятно тёплое, но никак не обжигающее, кружилось в странном танце вокруг неба и Его хранителя. Оно почему-то включало и Спаннера, укрывая его собой и защищая вихрем пожара, сквозь который, по ощущениям, не могла проникнуть ни одна опасность. Рыжее тепло согревало прохладный воздух тёмного переулка намного лучше любой батареи, лучше любого обогревателя или даже камина с настоящим огнём. Оно осторожно касалось кистей и лица облака — единственных незакрытых одеждой участков его кожи и как будто проникало внутрь тела, разгораясь ещё сильнее где-то за рёбрами и успокаиваясь его силу, которая и ему-то самому не всегда подчинялась. Пожар медленно расширялся и аккуратно, но вполне уверенно окружал его, словно Савада давал ему время подумать и понять без чьих-то подсказок, что именно происходит. Очень медленно Тсуна увеличивал давление. Он действовал настолько осторожно и долго, что даже подросток, услышавший о пламени всего несколько минут назад, не мог не возмутиться. — Давай уже, — проворчал Спаннер, закатив глаза и достав изо рта палочку от леденца. — Я понял, что ты хочешь сделать, — он нахмурился, неуверенный, откуда пришли спокойствие и уверенность в безопасности почти незнакомца. — Я согласен. — Если ты уверен, — в последний раз удостоверился Огонь и, дождавшись кивка продолжил. — Хорошо. Тихий, но оглушительный щелчок прозвучал в сознании облака, как только Савада окружил его плотной завесой пламени, отрезая от всего мира и обещая принятие и защиту, которых юноша никогда не ощущал. Раскалённая, но всё равно не обжигающая и не причиняющая боли связь, переливающаяся оранжевым и фиолетовым за секунду встала на своё законное место рядом с ярко-зелёной, ведущей к Верде и ещё тремя. Связь, такая горячая, но такая желанная — несмотря на то, что подросток даже не знал о возможности её создания ещё вчера — встала на место и окончательно удостоверила Спаннера в том, что Тсунаёши, пусть они пока ещё не сильно знакомы — в этом мире, конечно — безопасен. Воображаемый канат связал облако, сделав его похожим на пушистый воздушный шар, но не сковывал движения, просто успокаивая пламя и позволяя небу ухватиться и намотать связь на кисть, как дети наматывают на руку ленточку.