Кровь, пот и большая куча золота

Сказать, что моё настроение окончательно испортилось, не сказать ничего. И это отнюдь не из-за того, что придётся лезть в болото — к этому времени я успел свыкнуться с мыслью, что придётся добираться до золота в мутной жиже по самые яйца. И даже не страх не выбраться живым из передряги удручал меня, хотя врагов, с которыми ранее не доводилось драться, думаю, не любил никто. Нытьё Рода успело надоесть за то время, пока мы брели в Рудниковую долину. Но если в тот раз ему закрыл рот Сильвио — этот ублюдок хоть что-то сделал полезное, — то теперь никто. Напротив, мой наниматель подлил масла в огонь: — Где ты взял эти сапоги? Мне обувь не жала, потому что я слишком дорого себя ценил, чтобы носить доспехи, выкованные рукожопыми кузнецами. Для этого я опустошил свой и — что уж таить? — парочку чужих тайников, из которых выгреб не только золото, но и куски магической руды. — …засуну их этому ублюдку в жопу, когда вернуть на ферму, — пробурчал Род, — а потом заберу своё золото! Даже жаль, что Сильвио закрыл ему рот. Может, надоел бы и мне и хотя бы парочке ребят раньше, и мы бы его прикончили по пути в Миненталь. Терпеть его зудёж я не собирался, поэтому буркнул: — Мерять доспехи до того, как отправиться в путь, не пробовал? Сначала мозоли на пятках, после расплющенные яйца… Не понимаю, как можно быть таким дубиной? — Ты, что ли, советы мне вздумал давать?! — Ну а от кого ещё услышишь их? Только от того, кто не настолько туп, чтобы… — Да неужели?! — Род не просто дурак, а конченный кретин. Потому что только такой будет рвать глотку, когда мы почти добрались до болота. — Судя по твоей роже, умом ты не блещешь. Ну, сукин сын, погоди… Драку, конечно, я учинять не собирался. Не хотелось тратить силы на дурного ублюдка, который и так подохнет, потому что не сможет бодро двигаться. Не знаю, что бы я ответил, если бы мой наниматель не вмешался, просто-напросто приказав закрыть рты. Не то чтобы я ему беспрекословно подчинился, но заткнуться был резон. Если бы мы не замолчали, не разобрали бы жужжание, более громкое и грубое, нежели то, которое издавали обычные кровавые мухи. Вылетевшие к нам зелёные насекомые и правда были более грузными. Таких я ещё не видел, благо уложить их оказалось легко для того, кому топор — продолжение рук. — Болотный дрон, — пояснил мой наниматель, пока я пялился на насекомое. — В Яркендаре их навидался. Где-где?.. Как назло, он завёл об этом речь, когда не до болтовни. Жаль, я бы с удовольствием послушал про Яркендар. — Шмакодявка обычная, ничего особенного. Даже крылья не срезать! — Сифер раздавил тушку дрона, и зелёная жижа брызнула во все стороны, замызгав в том числе и меня. М-да, он и Род — два придурка, которые стоили друг друга. Оттирать слизь не имело смысла, всё равно в болото лезть, что мы и сделали. Род, замечу, пошёл куда бодрее. Видимо, в вонючей жиже ему самое место. Земля уже чвякала под подошвами, когда на нас набросились крысы, но не привычные глазу, а с более длинной и жёсткой шерстью. Ну, крысы — они везде крысы. Иные удрали, а более наглых и смелых мы быстро уложили. А вот людоящеры — или ящеролюды — мне не понравились совсем. Если мне стоять по лодыжки в воде неприятно, то им, казалось, всё равно, что на мягком ковре. А ещё они оказались крепкими, благо я успел увернуться, и лезвие топора скользнуло по наплечнику, не причинив мне вреда. У меня был отличный кузнец, а Род — просто придурок. Мой наниматель оказался прав: выманивать людоящеров маленькими кучками — хорошая затея. Я заподозрил, что со слухом у них беда, и они не слышали плеск воды, в которой мы брели уже по колено. И снова я заметил, что Род шагал довольно бодро — и дрался тоже бодро. Небесполезный кусок дерьма он, и я даже перестал посылать ему пожелания, чтобы его ноги в жмущих сапогах увязли в трясине. И Сифер, и мой наниматель не так пыхтели, как мы с Родом. Шкуры они нам спасли: парочку-тройку раз увернуться я не успевал, и, если бы болт или чары не пробили чешуйчатую тушу, думаю, сгинул бы. Я даже увидел себя лежащим лицом вниз. Моё тело омывали не скорбящие родственники чистой водой, а мутная жижа. На шлеме устроилась жаба, и кваканье лягушек стало заупокойной песней. А на поминки набежали болотные крысы. И топор… Верный топор исчез. Оружие, с которым я хотел бы быть похоронен и без которого любая смерть ужасна. Я всегда предполагал, что закончу жизнь как-то так, но сейчас, в самый расцвет лет, подыхать хотелось меньше всего. Конечно, я знал, что дракон — не букашка, но представлял его не настолько огромным. Когда он взмахнул крыльями, я ощутил порыв ветра, хотя находился далеко от него. А если добавить, что из пасти валил дым… Всё, как в сказках, героем которых мне не стать — к славе благородного рыцаря, жаждавшего заполучить в свою постель королевскую дочку, я никогда не стремился. — Фью-у! — раздался свист. — Вот это ящер. Есть мысли, как его завалить? — уточнил Сифер. Вряд ли он у Рода спросил совета. Сомневаюсь, что ему надоело жить. — Само собой, — фыркнул мой наниматель. — Мне — идти туда, — он указал на дракона, — а вам — остаться и прикрывать мне задницу. Если бы не подслушанный разговор, я бы решил, что ему надоело жить и он решил пасть нелепой смертью глупцов… то есть храбрых. Я успел заметить, как на его груди что-то засияло, когда он двинулся в путь. Рукоять топора я сжимал крепко, готовый броситься в драку — благо болото обмелело, и я стоял в нём по щиколотки. Не знаю, что за постройка здесь была, но ступеньки у скалы я рассмотрел. А ещё… Наверное, Иннос так не ослеплял, как блеск золота — целой кучи, сложенной у стены. Сокровище я рассмотрел, когда дракон развернулся в сторону моего нанимателя, шедшего к нему довольно бодро. Вокруг того даже сияние появилось — вещица всё-таки излучала какое-то магическое дерьмо, способное подчинить такую махину. Мгновение — и дракон расправил зелёные крылья, забил хвостом по воде, подняв тучу брызг, и сосредоточился на нём, а не на золоте, до которого следовало сперва добраться. Мой наниматель говорил. Он трепался с драконом, будто с приятелем в таверне за кружкой пива. Его слова я расслышать не смог, а у дракона голос оказался низким и громким, резавшим уши. Тот что-то говорил про яйца и новое потомство, на которое мне было плевать — с этим бы разобраться. Да и амулет на шее моего нанимателя погас, и я расценил это как знак, что сейчас станет жарко. — В бой! — успел скомандовать я. Понёсся я не прямо, потому что я боялся, что шипастый хвост опустится мне на башку. Краем глаза я заметил, как Род перерезал перепонку на крыле дракона, и тот завалился на бок после бесплодной попытки взлететь. — Заходим сзади! Не с головы! — расслышал я крик до того, как отбежал, чтобы меня не задело опускающимся крылом, и рубанул перепонку, уязвимую и тоненькую. Меня оглушило от рёва, и я только смутно вспоминал, как высматривал участки тела, где чешуя наиболее светлая и тонкая… Когда всё закончилось, восторга я, признаюсь, не испытал. Сейчас, конечно, признаю́, что я молодец, а тогда я чувствовал, как колотилось сердце и что мне хотелось отлить. Ни триумфа, ни восторга… Ну убил и убил. Будто в первый раз, честное слово! Ещё и Род вынудил вспомнить, ради чего я припёрся в Рудниковую долину и нырял в болото по самые яйца. — Сифер, ты только погляди, сколько золота! — взвыл этот ублюдок и понёсся к сокровищу так, словно никакие сапоги ему не жали. Может, и не жали, просто он от рождения слюнтяй и нытик. Я ошибся. Род силён, но если раньше от него был прок, то сейчас, когда настало время делёжки, его сила мне не на руку. Оттащить этого сукина сына от золота я мало того, что не смог, так ещё и получил в рожу — уже от Сифера, то ли пришедшего на помощь приятелю, то ли возжелавшего однорыльно завладеть этой кучей. В тот момент меня не пугало, что я один против двоих — моего нанимателя золото не волновало (чудак он, честное слово). Потому что не просто так я истекал кровью и по́том. Большую кучу золота я намеревался забрать… …чего бы мне это ни стоило.