Клятва крови и плоти

Остаток дня для меня погрузился в густой туман. Всему виной был самонадеянный библиотекарь, посвятивший меня в слухи, о которых не приходилось знать ранее. Мы пересеклись с ним второй раз, но лишь чтобы он списал те книги, что взяли мы с Люсиль. Из-за того, что она всё время была рядом, мне пришлось проглотить вопросы и сделать самый незаинтересованный и равнодушный вид. Мы зашли к двум портным прежде, чем встретиться с Томасом и отправиться обратно в поместье. Большую часть времени Люсиль что-то строго диктовала, а я лишь выбирала ткани, кружево и прочие материалы. Обсудив дополнительные украшения, мы покинули последний магазин. Томас ждал нас в центре городской площади, возле него в снегу стояло несколько коробок. Едва нас завидев, он улыбнулся и поспешил открыть их, чтобы показать мне купленные материалы. На первый взгляд, в коробках было всё, что нужно для изготовления клинков, а потому я удовлетворённо кивнула. Моя реакция показалась баронету слишком прохладной, а потому я оправдала её усталостью из-за поездки и болью в ноге. Устроившись в карете, я поспешила спрятаться за страницами книги, взятой в библиотеке. Люсиль и Томас что-то негромко обсуждали, их голоса заставляли меня думать вовсе не о словах на бумаге. Каждую минуту перед глазами вспыхивали яркие картинки, а в них непременно всё было залито густой красной кровью. Я не знала Эдит, потому её образ в моей голове был весьма нечётким и придуманным. Но зато я идеально представляла то Томаса, то Люсиль, кромсающих тело юной англичанки на мелкие куски. От этих мыслей я не чувствовала себя в безопасности, хотя и была уверена в том, что в случае необходимости смогу за себя постоять. Но этот рассказ… От одной мысли о столь жестоком убийстве кровь стыла в жилах. Одно дело — из года в год слушать одни и те же байки о задушенных, заколотых, отравленных. Совсем другое — слышать о расчленении от совершенно чужого и неизвестного человека, особенно когда сама кого-то подозреваешь. Чтение смогло занять меня ненадолго. Осилив лишь две главы весьма неплохого детектива, я захлопнула книгу и провела тыльной стороной ладони по рельефной обложке с красивыми буквами, украшенными позолоченной краской. Подняв взгляд на сидящих напротив Шарпов, я почему-то начала искать в них хоть что-то, что может выдать их натуру. Однако в Томасе я заметила лишь приглушённое счастье и энтузиазм, а в Люсиль — мертвенное спокойствие. По возвращению на Багровый пик мы сразу вошли в прогретую гостиную. В большом камине догорали последние поленья. Наверняка их подбросил кто-нибудь из помощников Шарпов. Томас хотел отнести коробки в свою мастерскую, заодно желая показать её мне, но я остановила его жестом руки, призывая подождать. Плотно сжав челюсти, я поставила трость прямо перед собой, опираясь обеими руками. С полминуты глядела то на Томаса, то на Люсиль, пока те не стали смотреть на меня в ответ как на спятившую. — Мы вернулись в поместье, и я хотела бы увидеть те бумаги, о которых говорилось в письме, — твёрдо проговорила я, напоминая об интересующем меня вопросе. Томас немного нахмурился, глядя на свою сестру. Та плотно поджала губы, улыбаясь мне. Выпрямив спину, она сложила руки в замок, располагая их перед собой. — У нас нет никаких документов, Каролина, — призналась Люсиль. И всё? Неужто так просто? Мой смех громко разнёсся по большому особняку, эхом отражаясь от стен. Он звучал как гром среди ясного неба и не нёс ни капли добра и веселья. — Так и знала… — произнесла я, качая головой и поднимая взгляд к потолку. — Позволь объясниться и извиниться, — в спешке начала Люсиль, — Мне нужно было написать хоть о чём-то весомом, на случай, если простого желания увидеться будет мало, чтобы вновь встретиться с тобой. У тебя могла быть уйма причин отказать мне в простой просьбе… — О, Люсиль, прекрати… — Например, разлад наших отцов. Одному дьяволу известно, сколько тебе могли наговорить о нас и о нашей семье, — продолжала подруга. В её голосе читались гнев и недовольство — то ли на меня, то ли на себя, то ли вообще на наших родителей. — Грязные языки любят сквернословить. Уверена, тебе и без меня это известно. Ты вполне могла стать жертвой слухов. — И решила заманить меня путём обмана? К чему это?! — возмутилась я, снова глядя на Люсиль глазами, полными непонимания. — С какой целью? Люсиль похолодела. От прошлого трепета во время рассказа ничего не осталось. Мне почудилось, что она даже побледнела. — Люди всегда боялись нас, — вмешался Томас, и я резко обернулась на него. Глаза его блестели от отчаяния и усталости, отчего в горле встал ком. Он так сильно сжимал несчастные коробки, что костяшки пальцев побелели подобно снегу, а на плотном картоне появились лёгкие заломы. — За то, что мы мыслим иначе, говорим иначе, выглядим… — перечислял он, и голубые глаза становились все более яркими на бледном лице. — Как думаешь, нужен нам ещё один противник, одержимый страхом и мерзкими слухами? В чём-то Томас был прав. Их отличие от других всегда было заметно. Они одевались так, словно застряли в другой эпохе и вдохновлялись совсем другой модой. Их характеры заставляли меня изучать Шарпов с самого раннего детства, а кожа оставалась бледна в любое время года вне зависимости от того, сколько времени они проводили на солнце. Даже сегодня на фоне горожан они казались мрачными свинцовыми тучами, которых все немо уважают и почитают, но сторонятся. Возможно, за их ложью не скрывалось ничего столь чудовищного, как я предполагала. Каждому человеку нужен человек. Может, я была их последней надеждой на хорошее отношение. Шумно выдохнув, я потёрла переносицу. — Каролина? — позвала меня Люсиль. — Пойдём, Томас. Я предпочту перетерпеть замешательство в твоей компании, занимаясь хоть каким-то делом, — угрюмо произнесла я, озадаченно кусая губу и двигаясь к лестнице. — Я приготовлю вам чай и принесу в мастерскую, — кратко сообщила Люсиль. Я же двинулась за Томасом, сожалея, что из-за трости не могу помочь ему с коробками. До мастерской мы добрались в печальном молчании. Она располагалась на чердаке, что было весьма ожидаемо. Крутая скрипучая лестница далась мне с трудом, но препятствие того стоило, ведь я попала в одну из самых красивых мастерских, что видела. А видела я их не так уж мало. Здешний пол не внушал доверия. Первые несколько минут мне казалось, что эта шаткая, начинающая гнить конструкция может обвалиться, и мы окажемся на втором этаже, переломав себе кости. Но Томас ходил здесь так уверенно, что я решила довериться ему, и занялась изучением мастерской. Часть помещения скрывал полумрак. Томас зажёг люстру, чтобы разогнать его. Два единственных окна впускали дневной свет. Тёмно-коричневых обоев с тонким белым рисунком почти не было видно: стены скрывались за обилием висящих схем, чертежей, заставленных полок и придвинутой мебели, которая странно смотрелась из-за своих явных различий и несоответствий в стилях. Посреди комнаты стоял стеллаж, а на его полках располагались коробки, шкатулки и книги. В первой части мастерской стоял большой деревянный стол, освещённый светом из окна. Столешницу покрывало множество бумаг, некоторые из них были сплошь исписаны, некоторые исчерканы. Я заметила также несколько грифельных карандашей и даже чашку, с тусклыми коричневыми кольцами по стенкам от выпитого чая. Также у стены был комод, в котором, вероятно, хранились инструменты и личные вещи Томаса. Во второй части я заметила ещё один стол, где стояли небольшие конструкции, которые точно были делом рук Шарпа. Также там было место для работы с деревом и металлом, что меня порадовало. Но больше всего восхитило кресло-качалка: высокое, резное, уютное, оно спряталось в углу между стеллажом и стеной, а возле него стоял высокий торшер, украшенный бахромой. Деревянный каркас был покрыт лаком и блестел даже в темноте. Ручки и полукруглые ножки были искусно вырезаны и закручивались узором, напомнившим мне сухую листву. Сидение и спинка, обитые тёмно-фиолетовым бархатом, казались даже издали невероятно мягкими на ощупь. Поверх лежала белая льняная подушка, украшенная вышивкой ручной работы: искусно изображенными разноцветными ирисами. Не в силах сдержать искушения, я села в кресло, желая проверить, так ли оно удобно, как мне показалось. Да, оно оказалось именно таким, как я и воображала… блаженство! Оно еле заметно покачивалось при слабом толчке, что, несомненно, было его большим преимуществом. Расслабив ноги и спину, я продолжила оглядывать мастерскую со старыми узорчатыми балками на потолке. Здесь таилось ещё множество всего интересного. Например, на стеллаже я заприметила красивую шкатулку, затерявшуюся среди ароматных свеч. Чтобы рассмотреть её ближе, нужно встать, но я не поленилась. Взяв шкатулку в руки, с лёгкостью открыла замок, и мое лицо озарили отблески цветных стекляшек разных форм и размеров. Они могут стать отличным украшением для будущих клинков. Пока я любовалась мастерской, Томас поставил коробки в первой части комнаты, отряхивая своё пальто, а после вовсе от него избавляясь. Я последовала его примеру, снимая мантию и вешая на подлокотник кресла. — Если честно, я в смятении, — признался Томас, подходя ко мне и вставая напротив. — Эта ситуация, что возникла между нами… Я тоже должен попросить прощения, ведь поддержал идею сестры. Я хмыкнула. Меня вовсе не удивили его слова о том, что всё это — идея Люсиль. — Не буду скрывать, с годами с твоей сестрой стало неимоверно тяжело, — спокойно ответила я. — Но я не собираюсь портить наши отношения из-за одного проступка. Я прекрасно вас понимаю: сложно стоять смирно, когда все вокруг так и пытаются тебя повалить. Уверена, Томас понял мою мысль и то, что порой мне тоже приходится нелегко, как и им, хотя бы даже взять мою внешность, по которой так любят судить о человеке с первого взгляда. Ни разу в жизни мне не приходилось встречать молодых седых девушек, которые предпочитают не следовать моде, а работать над своей, личной. И я не говорю о прохожих и горожанах, которые наверняка тоже не сталкивались с подобным, а скорее о людях своего круга. Там я казалась лишней, неправильной, пугающей. Возможно, это роднило меня с Шарпами. — Ты чудесна, Каролина, — улыбнулся мне Томас. — Скорее, справедлива и человечна, — парировала я. — Мне жаль, что ты не понимаешь правдивости моих слов, — с сожалением произнёс баронет, чем выбил меня из колеи и заставил слегка нахмуриться. Я сбросила с себя этот странный эффект, легко улыбнувшись собеседнику. — Будь добр, одолжи мне свой блокнот и карандаш. Я не взяла в поездку ничего подобного, — пришлось ловко перевести тему, и тогда мужчина слегка расслабился, потянувшись за подаренным мною блокнотом. Меня сильно удивило то, что первые две страницы уже были заняты записями и набросками. Слегка улыбнувшись этому, я открыла чистый лист и поудобнее схватилась за карандаш. — Расскажешь о задумке поподробнее? — попросил Томас. — Разумеется, — кивнула я, и он опустился на корточки возле подлокотника кресла. Так ему было лучше видно то, что я начала помечать на бумаге. За несколько минут я набросала простую схему, передающую лишь формы будущего оружия. Оба клинка состояли из тонких бронзовых ручек, украшенных красным округлым стеклом. На каждой рукоятке располагалась лишь одна стекляшка, прямо у основания холодного металла. Сами лезвия были замысловатой, фигурной формы, подобной изгибистым языкам пламени. — Чтобы их было удобнее держать, можно обмотать рукоятки кожей, — начала пояснять я. — Форма довольна сложная, но я хочу попробовать сделать что-то подобное. Для этого понадобится трафарет, чтобы клинки вышли максимально похожими на эскиз и аккуратными вдобавок. Что думаешь, Томас? — Не ожидал, что можно сделать одновременно столь красивое и притом смертоносное оружие, — признался мужчина, проводя длинными пальцами по моей зарисовке. — Очень похоже на фламберг, Каролина. Те же изгибы стали, то же лезвие. Я знаю, как сложно изготовить хороший клинок, но не мог и рассчитывать на этот… — Верно, — кивнула я. — Значит, такие памятные клинки тебе подходят? — Непременно, — заверил меня мужчина. — Спасибо за старания, Каролина. — Ещё рано меня благодарить. Если тебе нравится, я начну основной чертёж. Дверь в мастерскую открылась, и по шаткому полу раздались быстрые шаги. Люсиль остановилась возле стеллажа, крепко держа поднос в руках. Как по команде, Томас отпрянул от меня и кресла подальше, вскакивая на ноги. Он подошёл к своей сестре, забирая из её рук поднос с чайником и тремя чашками. — Как ваши успехи? — спокойно поинтересовалась Люсиль, внимательно глядя то на брата, то на меня. Ничего не ответив, я протянула ей блокнот со своей зарисовкой. Томас тут же занял мои руки чашкой, полной ароматного чая. Сделав глоток, я ощутила его тепло на слегка обожжённом языке, а также вязкую крепость и горьковатый вкус из-за добавленных трав. — Весьма недурно, — хмыкнула Люсиль, слегка улыбаясь и кладя блокнот мне на колени. — О, Томас, ты не предложил нашей гостье плед? В мастерской прохладнее, чем в основной части дома. Томас хотел было отставить свою чашку, как я его остановила. — Не стоит, благодарю, — отказала я, снова открывая свой блокнот и делая ещё один глоток. К чертежу я приступила лишь после чаепития. Мне пришлось подняться с удобнейшего кресла и пройти к столу, чтобы удобно пользоваться линейкой и чертить на ровной поверхности. Томас расположился сбоку от меня, слушая некоторые пояснения и отвечая на мои вопросы. Мне предстояло выяснить, какого размера клинки нужны Томасу. Огромных усилий стоило не думать о том, как он будет их использовать. Не решит ли изрезать ими мою кожу и раскроить плоть? Люсиль же села на единственный на всю мастерскую стул, молча наблюдая за нашей работой. Её присутствие нисколько не мешало: у меня не было права жаловаться на него, ведь я здесь всего лишь гостья. Но порой мне казалось, что она восседала здесь, чтобы следить за нами. Иногда Люсиль столь пристально глядела на нас, что мне казалось: я делаю что-то не так. Тем не менее, игнорируя её жгучие взгляды, я продолжала работу.

***

Лишь ближе к вечеру неприятный осадок от этого дня начал проходить. Чтение детектива и работа в мастерской Томаса стали наскучивать, тогда я решила помочь Люсиль на кухне. Это было нечто вроде жеста доброй воли и дружелюбия, ведь, по правде говоря, кухня не была моим сильным местом. Я спустилась на первый этаж, найдя Люсиль по еле слышному звону посуды. Пусть у Шарпов и была прислуга, но численность её довольно мала. Пока я гостила здесь, за всё время насчитала лишь троих человек. Двое из них помогали Томасу на производстве, а один поддерживал дом в относительном порядке. Люсиль, заметив меня, отставила миску в сторону, вопросительно приподнимая брови. — Подумала, тебе может пригодиться моя помощь, — ответила на немой вопрос я, подходя ближе. После весьма нелёгкого дня, полного напряжения и стычек, я почувствовала себя измождённой. Стало даже казаться, что я напускаю слишком много драмы и мрака на собственное пребывание здесь, ищу подвох и опасность во всём, что окружает, в каждом жесте и слове. И порой это кажется мне оправданным, но иногда… Я всё чаще думаю, что Шарпы — несчастные, одинокие люди, обделённые общением и улыбками окружающих. Наверное, чувство вины за свою дотошность и привели меня на эту кухню. Причиной была вовсе не доброта, которой я старалась всё оправдать. Ведь с моим духом приключений всегда есть возможность чем-нибудь себя занять кроме приготовления ужина. — Очень мило с твоей стороны, — произнесла Люсиль, подзывая меня поближе. — Но я уже всё сделала, осталось приготовить лимонный пирог. Ты когда-нибудь готовила лимонный пирог? — Не приходилось, — призналась я. Люсиль хмыкнула, открывая один из шкафчиков и доставая оттуда разную утварь. В это время я осмотрела старую кухню. Мебель выглядела обшарпанной, белая краска потемнела и начала трескаться. Старая плитка местами была побита, но красоты и, главное, функциональности не утратила. Почти все кухонные столы были заставлены банками и мисками. На стенах висели ножи, кастрюли и прочие предметы для приготовления пищи. Несколько открытых полок были заняты цветными банками с различными смесями чая. Люсиль поставила передо мной миску, тарелку с лимонами и тёрку. — Выжми весь сок, а после натри цедру, — попросила девушка. Я кивнула, нашла на столешнице нож и разрезала один из лимонов. В молчании, выжала сок, после начала натирать корку. Тёрка оказалась хорошо заточенной, и поэтому приходилось действовать крайне осторожно, чтобы не повредить руку. Люсиль забрала заготовленные ингредиенты, коротко поблагодарила и продолжила готовку самостоятельно. Я же отошла к полке с чаями, взяв одну из банок в руки. Что там? Я открыла крышку и вдохнула сладкий аромат. — Классический чёрный чай, облепиха, сушёный апельсин и измельчённая корица, — перечислила состав Люсиль, чем меня удивила, ведь смотрела она совсем в другую сторону. Тогда я поставила банку обратно, тихо взяв другую. — Красный чай, малина, перец чили и лаванда, — вновь отозвалась девушка, заставляя меня улыбнуться. — Какие необычные сочетания, — подметила я. — Каждая смесь была собрана мной. Видишь банку на самой верхней полке? Крайняя слева. Мой любимый, — рассказала Люсиль будничным тоном. Я быстро поставила прежнюю банку и потянулась к той, о которой шла речь. Вдохнула аромат глубже, но не поняла, что входит в состав чая: правда, пахло это довольно вкусно. — Чёрный английский чай, малина, клубника, мята и стружка горького шоколада. Очень успокаивает, почти не горький, с кислинкой. Шоколад тает и придаёт чаю некоторую терпкость. Всегда пью его перед сном. Рекомендую попробовать. Люсиль вылила вязкую смесь в форму, отправляя её в духовую печь. — Но сегодня на ужин предлагаю выпить вина. Конечно, если ты не против. — Совсем не против, — согласилась я. — Замечательно. Тогда спущусь в погреб и подберу что-нибудь подходящее, — удовлетворённо кивнула Люсиль. Я удивилась: — У вас есть погреб? — Разумеется. Совсем небольшой, но есть. — Совершенно не помню вашего особняка. Может, проведёшь мне экскурсию? — попросила я. — Не стоит, — сразу ответила Люсиль, и я прочла в её интонации резкость, — Как тебе известно, особняк не новый и требует ремонта. Некоторые части могут быть опасны и совсем непривлекательны. Зря девушка среагировала столь резко и странно. Теперь моё желание прогуляться по жилищу Шарпов лишь обострилось. — Непривлекательны? — переспросила я с невинным видом. — Обвалившийся потолок, заплесневелые стены, местами прогнивший пол, — перечисляла девушка. — Думаю, вам не приходилось видеть подобное, баронесса. Я вновь закатила глаза, на что Люсиль посмеялась, но стоило мне вновь посмотреть в её сторону, как подруги моей там уже не оказалось. Должно быть, она успела скрыться за поворотом и спустилась в погреб. Все вместе мы собрались уже за столом. Мы с Люсиль поставили блюда на стол, а после девушка громко позвала своего брата, который, как оказалось, бродил неподалёку. Он разлил красное вино по бокалам, а я разложила по тарелкам запеченную курицу с розмарином и брусникой. По тому, как Томас глядел то на меня, то на сестру, а ещё изумленнее — на то, как мы вместе что-то делаем, можно было догадаться, что он приятно удивлён. Я спрятала самодовольную улыбку, делая глоток холодного, слегка приторного вина. — Совсем забыл рассказать. Сегодня в городе я встретил сэра Хершелля, местного высокопоставленного лица. Он пригласил нас на завтрашний ужин в честь помолвки своего сына, — сообщил Томас. — Может, нам не помешает выбраться туда? Всем вместе. Я слегка встрепенулась. Сейчас времяпровождение в компании людей, которым может быть хоть что-то известно о Шарпах, кажется мне прекрасной идеей. Возможно, мне удастся услышать о них хоть что-то хорошее, что подкрепит мою слабую веру в их добрые черты. — С чего такая доброта? — недоверчиво спросила Люсиль. — Хершелль никогда не питал к нам особо тёплых чувств. — Однако он не против видеть нас на торжестве, ведь мы — титулованные граждане его города, — подметил мужчина. — В любом случае, я не против лишний раз выгулять платье. — Я думаю, нам стоит сходить, — вмешалась я. — Хочу познакомиться с жизнью этого города ближе, чем думала изначально. — Так ты любишь светские события, — довольно протянула Люсиль, широко улыбаясь. Я лишь многозначительно пожала плечами, продолжая поедать вкусное мясо. Сегодняшний вечер прошёл без музыки. Сразу после ужина я направилась в ванну, желая погреться в тёплой воде и смыть всю усталость. В ванной комнате возле моей спальни было довольно мрачно. Свет оказался таким слабым, что пришлось довольствоваться скудным освещением лампы и луной в окне. Мышцы расслаблялись от тёплой воды, но сознание оставалось напряжённым и слегка запутанным. Что ещё известно тому библиотекарю? Сможет ли кто из жителей сказать мне что-то хорошее о Шарпах? Настигнет ли день, когда всё будет легко и хорошо? И почему же Люсиль против того, чтобы я разгуливала по особняку? Неужто она вправду боится, что меня напугают плесень и гниль? Не в силах сдержать собственный интерес, я решила выведать, чего же на самом деле боится Люсиль. Потому сразу после ванны я переоделась в ночную рубаху и тёплый халат. Взяв канделябр со свечами, я пошла по тем направлениям, где мне не приходилось бывать раньше. Я старалась ступать как можно тише, надеясь, что мои ночные скитания по особняку останутся незамеченными. Кроме моего дыхания вокруг не было ни единого звука, а тёмные коридоры и уголки освещались лишь канделябром, крепко сжатым в руке. Прежде чем куда-то зайти, мне приходилось вслушиваться, нет ли кого внутри. Куда бы я ни брела, везде натыкалась на продуманные до мелочей комнаты. Каждая из них превосходила предыдущую. Бесконечное количество резных предметов, картин, блестящих шкатулок, статуэток и рам. Тяжёлые, внушительные столбы, балки, окна разных форм и размеров. Везде мне удавалось находить что-то притягательное и уникальное. А оттого, что ночью здесь казалось ещё мрачнее, кожа покрывалась уколами невидимых игл от испуга. Я долго бродила прежде, чем послышался голос. Я не могла разобрать слов, лишь монотонный, высокий звук. Я вжалась в стену комнаты, в которой невольно вынуждена была остаться. Наверняка, это Люсиль: кто же кроме неё? Я застыла и стала ждать, когда она пройдёт мимо. Но этого не произошло. Послышался скрип дверной ручки, такой же, какой издала я, заходя в эту комнату. Мучительно медленно дверь начала открываться, будто Люсиль знала, что я могу находиться здесь и решила осторожничать. Но ещё через мгновение раздался громкий хлопок, заставляющий меня задержать дыхание. — Беги… — послышался шёпот. Это был не просто шёпот, а слияние нескольких голосов. Я не могла понять, откуда исходит этот звук, а потому забылась, отходя от стены и начиная оглядываться по сторонам. Куда бы я ни глянула, везде было пусто — лишь мебель, освещаемая луной. Хотелось верить, что я всего лишь перепила вина, но в тот вечер осилила лишь два бокала. Покрепче сжав канделябр, тысячу раз прокляла себя за то, что осмелилась разгуливать без какого-либо оружия. — Уходи, — послышался настойчивый голос. На этот раз он звучал чётче, но был хрипловатым. Из всех голосов в этом шёпоте преобладал женский. Он звучал обрывисто, а после каждого слова следовал мучительный стон. В эту минуту до моего сознания дошло, что это речь вовсе не Люсиль. Занавеси стали колебаться, а кольца, на которых они висели, громко зазвенели. Мимо меня словно кто-то пронёсся, отчего тонкие локоны поднялись в воздух, а свечи потухли. Я постаралась всмотреться в окружившую тьму, но, как ни старалась, не могла ничего толком разглядеть. Тогда я крепче перехватила тяжёлый канделябр, надеясь, что удар им остановит моего преследователя. — Прошу тебя, быстрее, — вновь раздалось из ниоткуда. — С кем я говорю? — тихо поинтересовалась я, продолжая озираться по сторонам. — Кто здесь? — Уходи. — Покажитесь, прежде чем просить меня о чём-либо, — отозвалась я. Подул более сильный порыв ветра, отчего глаза заслезились. Я сморгнула слёзы, и стоило мне открыть глаза, как увидела перед собой нечто необъяснимое. Плотно закрыв рот рукой, я сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Оно выплыло прямо передо мной: высокое и уродливое создание. Оно состояло из переплетенных друг с другом, окровавленных человеческих мышц, лишённых кожи, костей и каких-либо органов. Я не могла разглядеть лица, лишь изуродованный кусок мяса с двумя впадинами, подобными глазницам. Существо глядело на меня требовательно, выжидающе, горестно. Не думаю, что это можно было понять по его виду. Скорее, я чувствовала, что нечто испытывает все эти эмоции. Помимо глухого стона, я слышала неразборчивый шёпот сотни голосов и звук падающих капель. Опустив глаза, увидела, как густые и крупные капли крови стекают с упругих мышц. С каждой минутой казалось всё сильнее, что я в бреду. Когтистая рука с неестественно длинными пальцами потянулась ко мне, и я сделала шаг назад, пока капающая кровь не запачкала белоснежную ночную рубаху. Взгляд блуждал по несуразным изгибам тела, не в силах оторваться. — Беги. Быстро, — произнесло нечто, а я плотно сжала челюсти, пытаясь определить, взаправду ли это происходит. — Леди Шарп? Во мне жила мысль о том, что это может быть призрак, хотя верилось с трудом. Но это было единственным предположением, если только я действительно в своём уме. Я лихорадочно пыталась найти хоть что-то общее у этого существа с матерью Люсиль и Томаса, но из этого ничего не вышло. Лишь подул новый порыв ветра и раздался жуткий многоголосый хрип. Значит, это была не она. Возможно, кто-то другой, но я никого не знала. Конечно, если только не… — Эдит…