Клятва крови и плоти

Сердце колотилось как бешеное, в то время как внешне я не подавала признаков волнения и не выказывала сильного желания наконец-то завершить чаепитие. Я с трепетом и нарастающей тревогой сидела на диване, уставившись на догорающие сухие поленья. Их треск пленял и гипнотизировал. Увлечённый, слегка монотонный, бархатный голос Томаса доносился эхом, и лишь некоторые слова из его рассказа были мне ясны. Мне невероятно сильно хотелось послушать про его новую машину, и я честно пыталась заставить себя, но ничего не выходило. Все мои мысли были об одном: как скоро царство Морфея начнёт соблазнять Томаса? Мы просидели в гостиной до одиннадцати часов, тихо беседуя, перебивая редкие сквозняки и треск поленьев. Самым громким звуком был частый звон посуды, когда моя чашка неуверенно соединялась с тонким блюдцем. И вот спустя долгие часы, когда время стало неумолимо близиться к полуночи, Томас вежливо кашлянул, медленно поднимаясь с дивана напротив. Для меня это было подобно глотку свежего воздуха. Мне захотелось вскочить с места, пожелать ему крепких снов и убежать в комнату, но когда Томас двинулся в мою сторону, поняла, что у него другое видение нашей разлуки. Томас встал напротив меня, галантно протягивая руки и улыбаясь меньше обычного. Наши разговоры утомили его, а точнее, его монолог, и подлитое снотворное начало действовать. — Мне было приятно разделить этот вечер с тобой, Каролина. В твоём обществе я нахожу незнакомое мне спокойствие. Увы, уже слишком поздно. Могу я проводить тебя до спальни? — Разумеется, — с долей радости кивнула я, принимая уже привычную на ощупь руку и поднимаясь следом. — Этот день здорово меня утомил. — Могу представить, — согласился Томас, и мы направились к тёмной лестнице, свечи возле которой так никто и не зажёг. Мы расстались у дверей моей комнаты. Этот вечер оставил во мне некий приятный трепет. Я пыталась сконцентрировать на нём своё внимание, но его место тут же занимала былая тревога. Я выжидала подходящий момент. Огромных усилий мне стоило дождаться, когда до полуночи оставались считанные минуты. Я взяла мантию и вышла из комнаты. Пришлось слегка согнуть ноги в коленях, чтобы шаги не были слышны. Только где-то за спиной, в самом конце короткого коридора, горел свет, но и тот тянулся узкой полоской по полу, свидетельствуя о плотно закрытой двери. Старая лестница стала для меня главным испытанием. Она имела особенность громко скрипеть. Я застыла, уже представив, как предательски будет звучать этот скрип в ночной тишине. Я очень хотела отступить, но не могла позволить себе этого. Я должна была спуститься вниз. Пришлось разуться и идти босиком. Поскольку и это не давало гарантий тишины, я, можно сказать, проскользнула по лестнице, практически не касаясь ступеней. Если бы даже столь тихие, почти неуловимые скрипы привлекли внимание Шарпов, то я, наверное, призналась бы им во внезапно проснувшемся лунатизме. Я снова обулась и вышла на улицу. Стоял крепкий мороз, с неба щекочуще падали снежинки. Если бы кости умели леденеть, то это непременно произошло бы. Борясь с не самыми приятными мыслями, я вглядывалась в глубокую темноту зимней ночи, стараясь высмотреть приближающийся силуэт Нормана. Бедному безумному библиотекарю пришлось пешком идти по такой непогоде, и это, непременно, заслуживало уважения. Вскоре мне удалось разглядеть Нормана, который с большим усилием преодолевал навалившийся снег и прикрывал лицо воротником зимнего пальто. Разглядеть побелевшее лицо и руки мне удалось лишь когда он поднялся на крыльцо, параноидально озираясь по сторонам, словно ощущал нечто невидимое, что наблюдает за нами из темноты. Мужчина сдержанно кивнул мне, и я ответила ему тем же, тут же разворачиваясь и возвращаясь под защиту тёплых стен особняка. Показав мужчине, что стоит снять обувь, и приложив палец к плотно сжатым губам, я кратко поведала ему правила поведения. Когда Норман, как и я, избавился от обуви, мы стали медленно и неестественно тихо подниматься по лестнице. Я шла впереди, потому что, очевидно, знала особняк Шарпов куда лучше ночного гостя. Из-за своего этого мне приходилось постоянно осматриваться по сторонам и заглядывать за повороты, прежде чем идти дальше. В тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием, мы добрались до комнаты. Я сразу плотно закрыла дверь. — Что вы собираетесь делать дальше, Каролина? — еле слышно спросил Норман, так как мы были лишены возможности говорить хоть на полтона громче. — Мне стоит как-то помочь вам? Подготовиться к чему-то особенному? Его вопросы звучали так, словно я была настоящим профессионалом в общении с призраками. Какая же глупость. Мне удавалось видеть призрака лишь дважды, да ещё при том, что я не вызывала его. Это заставило меня нервно фыркнуть и сдержать все свои возмущения. — Будьте готовы к неестественному, — кратко ответила я, усаживаясь на пол возле камина. Норман устроился напротив, терпеливо ожидая каких-либо действий. У меня не было точного плана или же какого-то метода. Честно говоря, я полагалась только на интуицию и различного рода страшные байки, которые всплывали в памяти. Но выбора и времени не было. Возможно, интуиция не подведёт, и мы сможем продвинуться в этом странном исследовании хотя бы на шаг. Я размяла шею и руки, стараясь максимально расслабиться. Это оказалось не так просто, учитывая, что мы с единомышленником устроились на полу посреди ночи, надеясь на контакт со сверхъестественным. Прикрыв глаза, я постаралась постаралась стереть из головы всё: недоверчивость, опасения, любые мысли, и сконцентрироваться на другом. — Эдит, — начала я шёпотом, стараясь не думать о том, как странно и нелепо сейчас выгляжу. — я знаю, что ты на моей стороне. Гость особняка, Норман, тоже сочувствует нам. Открыв глаза, я взглянула на только что упомянутого мужчину. В его глазах было лишь любопытство, а лицо выглядело совершенно спокойным. Это значило, мне стоит избавиться от мыслей, что я делаю что-то из ряда вон выходящее. Закрыв глаза, я продолжила. — Ты нам нужна. Нам нужны твои знания. Твоя история. Доверься и покажись, — попросила я, снова размыкая веки и оглядывая комнату на наличие странностей. Ничего не происходило. Что ж, ожидаемо и крайне печально. Но отсутствие результата не заставило меня остановиться. — Я знаю, что ты здесь, совсем рядом. Ты всегда наблюдаешь за мной, желая помочь, — уверенно заявила я, окинув комнату взглядом. — Сейчас я готова поговорить с тобой. Пожалуйста, выполни мою просьбу. И снова ничего не произошло, а я терпеливо ждала, надеясь на лучший исход. — Каролина, может, это была плохая идея? — предположил Норман, о присутствии которого я уже успела забыть. — Замолчите, Норман, — раздражённо ответила я. — Обретите веру и терпение. Плотно сжав челюсти, я выждала минуту и хотела было завершить с просьбами и начать с угроз и предостережений, как вдруг почувствовала еле заметный сквозняк. Он подул там, где не должен был, всколыхнув в запертой комнате края гардин. И я вздохнула, надеясь, что это первый знак появления Эдит. Я не ошиблась. Из самого дальнего конца комнаты послышалось что-то вроде смеси стона и тягучей песни. Пламя свечей резво заплясало, а пол начал тихо поскрипывать, словно по нему кто-то шёл. Норман стал вертеть головой, пытаясь понять, что происходит и чего ожидать дальше. Я же уставилась в неспокойный угол, терпеливо ожидая появления знакомого образа. Однако возник он в совсем другом месте — противоположном, самом тёмном углу. Перед глазами проявились уже знакомые багровые сплетения, искаженные части тела и плавно стекающие по ним кровавые капли. Послышался новый завораживающий плач. Голос был настолько страдальческим, несчастным и жутким, что я с трудом отмахнулась от желания прекратить всё это. Костлявая уродливая рука с выставленным вперёд большим пальцем вытянулась вперёд. Этот медленный жест сопровождался мерзким хрустом, словно у кого-то ломались кости. Эдит указывала на Нормана, который не мог оторвать взгляд от явившегося призрака. — Я не причиню тебе вреда, Эдит. Я твой друг и друг Каролины. Всё, что мне нужно — это помочь, — не растерялся он, всё ещё не сводя глаз с пугающего создания. Мы не сводили глаз с призрака Эдит. — Это самое что ни на есть настоящее доказательство всего, что говорят в городе, — проговорил он завороженно. — Вы даже не начнёте бормотать, что всё это — злая шутка и качественная иллюзия? — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Оставим эти бессмысленные глупости, — парировал он. — Скажи, Эдит, ты можешь ответить на несколько наших вопросов? — Нам хватит простых «да» или «нет», — пояснила я. Выжидать какой-либо реакции не хотелось. Казалось, что время поджимает, хотя в запасе была целая ночь. Но ощущение того, что происходящее может разбудить и привлечь внимание кого-то из Шарпов, сильно торопило нас. Тогда я тут же собралась с мыслями, желая получить ответы на свои вопросы. — Начнём с простого. Я права, когда зову тебя Эдит? — вопросила я, буквально пронзая призрака глазами. Тот начал медленно, с громким скрипом двигаться в нашу сторону. Остановившись в паре метров, он, точнее она, кивнула. Это сопровождалось падением температуры и неразборчивым шёпотом. Я приняла это за положительный ответ. — Тебя убил кто-то из Шарпов? — спросил Норман, и голос его звучал тихо, низко, весьма недовольно. Снова слабый и медленный кивок. — Томас? — вопросил он. Я задержала дыхание. Подсознательно мне не хотелось, чтобы это был он. Я прикипела к его благодарностям, заботе, долгим, порой заумным монологам. Я привыкла к скромной, но искренней улыбке, старомодным нарядам, щепетильности и неоднозначным, даже необъяснимым взглядам. Сознание сыграло со мной злую шутку, стирая границы между настоящим другом и предполагаемым преступником. Мне даже захотелось скрестить пальцы, но это было бы слишком. К большому облегчению, послышался многоголосый хрип: — Не он. Я выдохнула, отчего плечи заметно опустились. Словно если Томас не убивал свою псевдо-невесту, значит, всё очень даже неплохо. Скверно, но я заблуждалась в этом. — Ты хочешь, чтобы я ушла из этого дома. Почему? — спросила я. — У них есть какие-то планы на меня? Грядёт что-то нехорошее и опасное? Подул порыв ветра, от которого растрепались даже волосы Нормана. В мгновенье ока призрак оказался надо мной, подлетая к самой голове. Норман резко вскочил на ноги, а я откинулась назад, падая на локти. Эдит не двигалась, не издавала звуков. Лишь молча висела передо мной, отчего багровые нити её тела и волос развивались, а капли ледяной крови приземлялись на мои бледные щёки. — Уходи. Уходи сейчас, — проговорила на удивление четко Эдит. — Я не смогла. Ты сможешь. — Каролина? — с предостережением вопросил Норман, и от звука его голоса призрак исчез. Так, словно его здесь никогда не было. И мне захотелось закричать, возмутиться, отчитать Нормана или же саму себя за то, что мы столь быстро упустили Эдит. Но я не могла этого сделать, так как голос больше не был мне подвластен. Я даже не могла пошевелиться. Я знала, что могу получить не самые приятные, правдивые ответы, но когда это произошло, впервые осознала, насколько серьёзно и пугающе всё то, с чем мне пришлось и ещё предстоит столкнуться. Нахлынуло чувство безысходности, предательства, нескончаемой угрозы и чрезмерного нагнетания. Я смело могла сказать, что во всём разобралась и узнала то, что меня в действительности волновало. Да к тому же так быстро и просто, что не верилось. Но что я должна была делать дальше? В действительности бежать? Оставить всё, как есть, и больше не иметь ничего общего с Томасом и Люсиль? Оборвать связи и сделать так, чтобы даже при самом невыносимом желании они не нашли меня? Я никогда ничего не бросала, не заканчивала на плохой ноте и не убегала от проблем, какими бы критичными они не были. Мне нужно было что-то сделать и как-то повлиять на эту историю. Только на данный момент я не понимала, как. Норман подошёл ко мне, протягивая руку, чтобы помочь подняться. Я приняла её, вставая на ноги и отряхивая одежду. — Что вы теперь будете делать, Норман? — вопросила я, надеясь, что хотя бы это мне поможет оживиться. — Постараюсь грамотно воспользоваться данной информацией. Всё обязательно изменится, и больше Шарпам ничего не сойдёт с рук, — заверил меня он. — Не совсем понимаю. Что вы сделаете с ними? — насторожилась я. — Запрёте? Казните? — Если придётся, — кивнул Норман. Я торопливо прошла к кровати, садясь на неё и начиная массировать виски. Он был прав. Это было бы лучшим и самым действенным решением. Но сколько времени мне понадобится, чтобы признаться себе в этом? И в том, что когда-то маленькие, безобидные, но странные детишки превратились в жестоких убийц? — Также я могу взять вас с собой, в поместье. Это дом моего отца. — Боюсь, это невозможно. Я должна оставаться здесь. Так будет лучше. И я действительно так считала. Сбежав отсюда посреди ночи, я вызову гнев друзей и вопросы, отвечать на которые мне не захочется. Я лишу себя возможности всё видеть и слышать, заодно превращаясь в пугливую юную баронессу, легко верящую в мистические глупости. Ведь, зная Люсиль и Томаса, они никогда не признают, что всё это — настоящая правда. Уверена, они сочтут меня больной фантазёркой, жаждущей внимания и свежего повода для конфликта. — Это ваше худшее решение, — заявил Норман. — Неужто вы уверены, что этой ночью никто не перережет глотку? Или же в утреннем кофе не окажется крысиного яда? — Я уверена, — кивнула я. — Потому что это слишком просто и ожидаемо. Норман посмотрел на меня как на сумасшедшую. Будто бы я не понимала, насколько всё серьёзно и не ценила данную мне жизнь. Конечно же, это было не так. Ничего не ответив, мужчина смерил меня взглядом, покидая комнату и удаляясь настолько беззвучно, что даже я не смогла ничего разобрать. Я же упала спиной на кровать, обращая взгляд к зеркалу. Моё отражение в нём было ещё тусклее и бледнее обычного. Если бы грудь не вздымалась, сопровождаясь шумным дыханием, я признала бы себя трупом раньше положенного. *** Уснула я лишь под утро, предварительно проверив тайники с оружием и подперев дверь небольшим пуфом. Уже через три часа мне пришлось встать, ведь дом ожил, и Люсиль активно колотила кулаком в мою дверь. Открыв глаза, я взглянула на окно, покрывшееся тонким слоем льда и запотевшее со стороны комнаты. Если всмотреться, то можно разглядеть тонкие, искусные, словно ювелирные узоры и десятки неповторимых снежинок, прилипших к окну. Подобные окна часто рисовали на иллюстрациях к сказкам. И как бы наивно то не звучало, сейчас я была бы очень даже счастлива оказаться в зимней сказке, а не в страшной народной байке, внезапно оказавшейся реальностью. Я перевела взгляд на догорающие свечи, которые так и не решилась задуть на ночь. Пламя стало медленнее, меньше, тусклее. Воск капал на пол, мебель, идеально вычищенный ковёр. Тут же затвердевая, он становился похож на мелкий рассыпанный жемчуг. И даже угроза сохранности антиквариата не заставила меня поторопиться и встать. Люсиль так и не дождалась, когда я открою ей дверь, выкрикнула, что они с Томасом ждут меня за завтраком, и ушла прочь. Только когда шаги окончательно стихли, я поднялась с кровати, касаясь ногами холодного пола. Камин уже окончательно потух, и в комнате стало намного холоднее нежели ночью. Но сейчас холод был очень кстати. Он здорово бодрил меня, торопил покинуть комнату. Тогда я переоделась в простое тёплое платье, перевязала низкий хвост чёрной шёлковой лентой и с помощью пудры спрятала синяки под глазами. Я вышла в коридор. Он был таким же тихим, как и ночью. Ни звука шагов, ни надоедливого сквозняка, ни лёгкой клавишной музыки. Сегодня эта тишина ощущалась острее, и я старалась игнорировать разрастающееся гнетущее чувство. В столовой оказалось куда теплее. От чайных чашек исходил пар, пахло жареными яйцами с беконом. Шарпы уже приступили к завтраку, но стоило мне показаться, как две пары глаз впились в меня. — Доброе утро, Каролина, — ласково поздоровался Томас, но даже его голос не смог расслабить меня. — Что случилось с твоей дверью? Я чуть не выбила её, — спросила Люсиль. Я кивнула им, молча садясь на свой стул. — Наверное, заклинило, — соврала я. — Прости, слишком крепко спала. Люсиль хмыкнула. — В любом случае, ты здесь, — констатировала факт она. — Кстати говоря, скоро должны привести наши наряды для бала. Уверена, в этом году мы будем лучше всех. — Я надеюсь, ты не перестаралась, сестра, — ответил ей Томас. — Иначе бал превратится в какой-то маскарад. — Поверь, всё под контролем. Даже выбор Каролины вполне сносный. Я отставила чашку с чаем, глоток которого уже успела сделать. — Сносный? — переспросила я. — Он не сносный, а вполне себе подходящий. Даже идеально соответствующий норме. Как и всё, что я ношу. Сегодня прекрасный день, чтобы наконец закрыть эту тему. — Кажется, кто-то не в духе, — пропела Люсиль, возвращаясь к своей еде и больше не пытаясь заговорить. Я не стала ничего отрицать. Это казалось мне бессмысленным. Каждый раз поднимая глаза, я видела невозмутимые, обычные, совершенно расслабленные лица Шарпов. Но сознание рисовало им окровавленные руки. Крови было так много, что она не оттиралась салфетками и капала на еду. Люсиль крепко сжимала нож. Да так, словно ей предстоит резать не яичницу, а разделывать мою плоть. Томас дышал так часто и шумно, что это никак не вязалось с его умиротворённым лицом. Он начал казаться мне настоящим психопатом. Разыгравшаяся паранойя отбила аппетит, и я лишь выпила чашку чая, заедая его тостом. Стоило нам закончить с завтраком, как раздался громкий звон колокола, свидетельствующий о чьём-то прибытии. Я покосилась на Люсиль, которая не сильно-то жаловала гостей, но сейчас подскочила на ноги, чтобы поскорее открыть дверь. Меня удивило, что сегодня она, можно сказать, сияла. Я видела, как от её бледной кожи исходит слабое, почти прозрачное сияние. На щеках здоровый румянец, замысловатая, но аккуратная причёска, уверенная походка, самое лучшее платье, украшенное чёрным кружевом, красными стекляшками и золотыми нитями, а также множество перстней на пальцах. Она порхала и была похожа на голубку. Тёмную, юную, полную энтузиазма. Но в то же время спина Люсиль была напряжена, а беглый взгляд улавливал все детали, движения и эмоции, словно из любого угла может появиться нечто опасное. Впрочем, в этом доме такой расклад вполне возможен. На фоне Люсиль я казалась погибающим цветком, поблёкшие лепестки которого засохли и скрутились. Мне стоило хотя бы сделать вид, что я рада новому дню, предстоящему балу и хорошему настроению подруги. Подруги… даже в мыслях это слово звучало неправильно, горько, обжигающе. Можно ли назвать подругой ту, кто строит тебе козни? Кто убивает людей, чьи призраки страдают, застревая между мирами живых и мёртвых? — Должно быть, нам привезли вещи для бала, — вырвала меня из размышлений Люсиль, скрываясь из виду. Каблуки её туфель стучали, удаляясь. Чем дальше она уходила, тем легче мне становилось. — Пойдём, Каролина, ты должна примерить своё платье! — крикнула она. Я беспрекословно поднялась из-за стола, бросая взгляд на Томаса. Он смотрел на меня непривычно пристально, а губы его были раскрыты, словно он собирался что-то сказать. Забавно, но чего бы он ни хотел, я желала это услышать. Увы, мой требовательный и полный надежды взгляд не заставил мужчину прервать молчание. Смирившись, я покинула столовую, следуя за приглушённым голосом Люсиль. Когда я вошла в прихожую, Люсиль уже стояла одна, окружённая коробками. На полу таяли мелкие снежинки, прилетевшие с улицы. Через несколько минут наперевес с коробками мы поднимались в мою комнату. Оказавшись внутри, я с облегчением скинула свою коробку на кровать и открыла её. На объёмной блестящей ткани, представляющей из себя сложенное платье, лежали две бархатные шкатулки. Я вытащила их, раскрывая большую из двух. Внутри лежал обруч. Не просто обруч, а настоящее произведение искусства, подобных которому мне никогда не удавалось видеть. Все волнующие меня мысли вылетели из головы, стоило увидеть эту побрякушку. Тонкий блестящий обруч из белого серебра был украшен острыми шипами. Каждый из них был уникален: тонкие переплетения, похожие на вьюн, резные пластины, напоминающие листья дуба, закруглённые или же заострённые концы завитков, колечки, связывающие декоративные переплетения между собой. Во главе обруча расположился большой крест, сплетённый из серебряной паутины и украшенный тремя мерцающими белыми камушками. Разглядывая вещь, я так и не решилась её примерить. Мой вид был настолько неподходящим, что даже такое дорогое украшение не могло этого исправить. Я потянулась ко второй шкатулке. В ней оказалась подвеска на тонкой цепочке. Простой блестящий полумесяц. Не вычурный, лёгкий, женственный. Отличное дополнение к массивному, привлекающему внимание обручу. Отложив его в сторону, я достала из коробки платье. Его цвет, материал и задумка не были для меня сюрпризом, ведь я лично обсуждала его с портным. Но увидев свою задумку, воплощённую в жизнь, я не скрыла удивления, вскидывая брови. — Это ты его ещё не примерила. На тебе оно будет куда привлекательнее, — заверила меня Люсиль, сидящая на краю кровати и до сих пор не притронувшаяся к своей коробке. — Ну же! Надень его наконец! Я замялась. Сменить наряд при Люсиль не было бы проблемой, если бы под моим платьем не скрывалось оружие. Увидев моё замешательство, девушка фыркнула, будто бы забавляясь моим «смущением». — Не буду тебе докучать. Если что, я буду в комнате примерять свой не менее удачный наряд, — предупредила темноволосая, поднимаясь. — Но обязательно проверь, всё ли хорошо! Иначе придётся всю ночь терпеть тугие завязки, тесный корсет и натирающие туфли. Думаю, праздничной ночью это последнее, что тебе нужно. Последнее её предложение звучало хмуро, но при этом слегка довольно. Не успела я задаться вопросом, как Люсиль упорхнула, оставляя лишь шлейф духов. Я же взглянула на платье, которое уже стало тусклее, и на туфли, спрятанные на дне коробки. Мне совсем не хотелось примерять все эти вещи. Какими бы прекрасными они ни были, расстройство и разочарование перевешивали чувство восхищения. Тогда я решила, что надену всё только вечером, перед самым выездом. Даже если что-то мне не подойдёт, что крайне маловероятно, это не имеет никакого значения.