Флейты бамбуковой голос Слышу из дальнего леса, Ветер влюбился, должно быть…
***
Столь длинная дорога или мне всё же кажется? Приоткрываю глаза, щурясь на яркий полуденный свет и отбрасываю с лица чуть высохшие пряди волос, робко оглядываясь по сторонам. Меня бережно несёт на своих могучих руках Сукуна, что не подаёт и признаков усталости. Сколько мы уже идем? Полчаса? Час или больше? Я потерялась в своём ощущение времени. Маг переговаривается с Ураюме и воинами. Голос его, зарождаясь где — то в груди, вылетает сквозь четко очерченные губы, превращаясь в приказ. Забавно ли это, но его голос слишком напоминает голос Гробовщика, разве что манера разговора совсем другая*. Нет той вкрадчивости, которую можно заметить в голосе Жнеца. Слышу мерные удары человеческого сердца. Как это странно — слышать биение жизни внутри будущего Короля Проклятий. Беспокойно шевелюсь в его руках, морщась от дискомфорта в пояснице. Мужчина опускает тяжелый взгляд на меня. Стараюсь не пересекаться с ним взглядом, но он настойчиво ловит его. Приподнимаю голову, чтобы лучше разглядеть его лицо с татуировками, больше похожими на магические символы. Оно абсолютно нормально, как и свойственно обычному человеку. Багровый отблеск в радужках исчез, уступив топленному шоколаду. Списываю первое впечатление на последствия от кислородного голодания мозга. Ничего необычного, кроме линий на коже. Сукуна поймал мой разглядывающий, заинтересованный взгляд. Улыбнулся, без тени недовольства и злобы. Ощущаю другой пронизывающий, неприятный взгляд со спины. Поворачиваю голову, насколько возможно в данном положении, и замечаю смотрящую на меня юную девушку, что до побеления костяшек сжимала маленькие кулачки, буквально источая волнами ревность. Кадзуми. Кажется, так её назвал Сукуна. Мужчина понимает это и ещё крепче прижимает меня к себе, словно пытаясь доказать ей, что она не более, чем очередная наложница, которую в любой момент может заменить новая фаворитка. Девушка зло отворачивается, поджав губы и пытаясь не пролить ненужных слёз. Её Господин, возлюбленный Бог, не любит это, он всегда учил её не показывать свою слабость, даже перед ним. — Как твоё имя? — чуть охрипший голос проносится над моей головой. — Ктара, — отвечаю ему на старояпонском. Мысленно рассыпаюсь в благодарностях Учителю, что в свое время заставлял учить меня древние языки. Кто же знал, что древне — японский так пригодится. — А ваше, Господин? — задаю ему встречный вопрос и так зная, кто передо мной. — Сукуна, — коротко ответил маг и немного помолчав, добавил. — Я властитель этих земель. Ничего не говорю в ответ, обдумывая происходящее. Хочу обнять его рукой за шею и таким образом дать ей более удобное положение, но дотянутся могу лишь до плеча. Даже широкий и накаченный Юдзи уступает Сукуне в комплекции. Если он захочет, то сможет сломать меня одной рукой, как тростинку. Но вместо опасности чувствую лишь странное умиротворение, спокойствие и абсолютное неуместное ощущение защиты. Усмехаюсь сама себе. Ещё недавно я так себя ощущала с Годжо, который, на каждое моё волнение и беспокойство, заключал в объятия и целовал так глубоко и страстно, что я захлёбывалась от безумия близости с ним, от того, что он давал мне и получал взамен. Была ли между нами любовь или просто деловые отношения, каждый раз заканчивающиеся бурной ночью, после которой я залечивала алеющие пятна от его ненасытных губ на своей груди и шее? До недавнего момента я не могла дать четкого ответа на свой вопрос, но его «люблю», перед тем, как он был заключен в Тюремное Царство и это глухое чувство потери кого — то столь дорого дали мне долгожданный ответ: да, я любила Годжо Сатору! — Тебе больно? — неожиданно нарушил молчание Сукуна. — Н — нет, — непонимающе ответила я. Я уже успела восстановиться и легкие больше горели от боли. — Тогда почему ты плачешь? Коснулась тыльной стороной ладони глаз. И правда, несколько солёных дорожек прочертили лицо. В горьких раздумьях я совершенно не заметила их. Маг отвернулся, словно стыдясь моей слабости и смотрел прямо вперёд, где уже, наконец — то виднелся конец засеянных рисом угодий и начиналось нечто, напоминающее пригород столицы. По мере углубления, халупы бедняков все реже попадались на глаза, уступая богатым домам землевладельцев, купцов и местной аристократии. Люди встречали своего правителя низкими раболепными поклонами, изредка удостаиваясь милости с его стороны, которая заключалась в снисходительном кивке для бедняков и парой фраз для богачей. Он действительно был Богом для них. Дворец встретил снующими, словно муравьи, слугами и стражей. Сукуна, не выпуская меня из рук, в сопровождении одной лишь Ураюме, двинулся куда — то вглубь дворца, где, по — моему предположению, могли находится опочивальни живущих во дворце особо приближенных слуг и наложниц. Ледяной маг раздвинула бумажные двери, пропуская своего господина. Сукуна принёс меня в свою опочивальню. Маг опустился на одно колено, выпуская меня из плена сильных рук прямо на татами** с красивым орнаментом. К счастью, циновка не была совсем «голая»: на ней все же было подобие матраса, набитого хлопком, однако, как и следовало ожидать от данного периода времени, ни подушки, ни любимого мной одеяла предоставлено не было. Но я была и не в том положении, чтобы жаловаться и воротить нос. Широкие мужские ладони скользнули по телу, осторожно касаясь и ощупывая. С подозрением глянула на сконцентрированное лицо Сукуны. Ни намека на сладострастие. — Ран нет, ты цела, — заключил правитель Хиды. — Как ты оказалась в реке? — Меня похитили разбойники, Господин. Я сумела сбежать, но они отправили погоню за мной. Мне не оставалось ничего другого, как броситься в воду, — лживые слова легко вылетали из моих губ. Оставалось лишь надеяться, что маг поверит в мой короткий рассказ. Состроив самое печальное и напуганное лицо из моего арсенала фальшивых и лицемерных личин, я, немного наклонив голову в бок, наблюдала за Сукуной, чьё лицо поначалу было похоже на камень, но после исказилось от ярости. Сердце пропустило удар. — Значит, Домару — черт все ещё находится на границах моих владений, продолжая грабить население и похищать женщин, — голос Сукуны сочился ядовитой злобой. — Что же, видимо мне самому стоит заняться им и его шайкой, раз мои воины не выполнили приказ и не уничтожили разбойников. — Мой Господин, стоит ли верить словам этой женщины? На её теле отсутствуют раны, а я могу поклясться Вам, что лично казнила разбойника, а его голову вывесила на центральной площади, — залепетала Ураюме. — У меня нет причин не верить этой юной девушке. Посмотри на неё внимательно: разве эти губы способны лгать? Она напугана, а глаза предельно чисты. — Господин, благодарю Вас за спасение моей жизни. Если бы не вы, то я бы погибла в холодных водах реки, — максимально стараясь выразить почтение, поблагодарила я. — Но мое место не здесь, я должна направится с важным поручением в далекие отсюда земли. Сукуна и Ураюме синхронно посмотрели на меня. Если повариха Сукуны переводила взгляд то на меня, то на обожаемого Господина, то Сукуна прямо и жестко смотрел на меня. Только сейчас я поняла, в какую передрягу я попала. — Нет, — жестоко ответил маг. — Ты обязана мне жизнью и останешься здесь, во дворце, — он берёт меня за руку и скользит ладонью почти до плеча. — У тебя нежная кожа, одежда из дорого материала и разговариваешь, словно соловей ранним утром. Ты явно принадлежишь к знати, а это значит, что теперь твоё место среди остальных наложниц. — А если я не хочу, — дерзко подняв голову, спросила я. — Тогда тебя ждет один исход — смерть, — Сукуна загонял меня в угол. Я задумалась. Если мои предположения верны и Кенджаку более чем знаком с Сукуной, то тогда он наверняка появится здесь, а значит, мне выгодно оставаться во дворце, а не бродить подобно беспризорной кошке по округе, выискивая подлого мага. Мне нечего было опасаться: даже став его наложницей, он не имеет власти надо мной. Если я захочу, он даже не сможет прикоснуться ко мне без моего разрешения, а его техника не способна разрушить мои барьеры. Ради тех, кто ждёт меня, я приму свою роль в этом дворце, хотя мне глубоко противна сама мысль о том, что мной хотят воспользоваться, как куском мяса. — Я не хочу умирать. — Умница, — Сукуна протянул руку к моему лицу и скользнул пальцами по щеке. — Ураюме, отведи её в купальню и принеси чистую одежду. После, определи к остальным наложницам. Ураюме молча кивнула и согнулась в поклоне. Грубо дёрнув меня за руку, заставляя подняться, она вывела меня из опочивальни злобного мага. Клянусь своим кланом, Сукуна ещё пожалеет, что вытащил меня из вод священной реки.