Само плохое в том, что они тоже могут творить магию!
Джоан Роулинг, «Гарри Поттер и Принц — Полукровка.»
***
Истинный аромат таинственного Востока. Юные служанки умащают моё тело дорогими благовонными маслами, тщательно втирая в кожу, убирая излишки, дабы они не запачкали молочно — белое шелковое кимоно. Густым гребнем расчесывают еще не совсем сухие волосы, чтобы собрать тяжелую массу в высокую красивую прическу, что носили знатные женщины. Юи помогает надевать великолепное, достойное дочери Императора, кимоно, и подпоясывает. Сооружает прическу и украшает гребнем с жемчужинами. С поклоном подносит поккури-гэта, на которые я смотрю с отвращением. Самая неудобная обувь, из — за которой невозможно передвигаться быстро, лишь мелкими шашками, но все же обуваю, хотя и внутренне протестую. Служанка по имени Мизуока держит в руках фарфоровую баночку, в коих явно находятся белила. Категорически отказываюсь от этого яда, но разрешаю накрасить губы алым. Забираю в свои руки вторую баночку с тушью и делаю себе стрелки под заинтересованные взгляды служанок. — Ктара — Сан, нам пора идти. Господин ждёт Вас, — сёдзи открывается и на пороге появляется стражник Изаму. Прощаюсь со своими помощницами и выхожу из комнаты. Стражник закрывает сёдзи и ведет по коридору в трапезную, где Сукуна ведёт переговоры со своими военно — начальниками и знатными гостями дворца. Сам же он предпочитает принимать пищу в одиночестве или в присутствии любимицы Кадзуми или верной Ураюме. Однако, сейчас, он решил отобедать вместе с гостями, а я и Кадзуми были нужны, чтобы «подай — принеси» и услаждать взоры господ своими лицами и музыкальными талантами. В трапезной слуги вовсю сервировали, а Сукуна сидел перед столиком, поджав одну ногу под себя. Слегка навязчивая Кадзуми кружилась вокруг Господина, что-то влюбленно воркуя. Сукуна почти не обращал на нее внимание, лишь изредка удостаивая слова или лениво проявлял ласку. Однако, его глаза зажглись, стоило мне присеменить в помещение. Низко поклонилась Сукуне, проявляя свое уважение и почтение. Мужчина встал и подошел ко мне, обхватывая лицо ладонями. Напомаженное густым слоем белил лицо Кадзуми дернулось. — Почему твое лицо почти без косметики? Служанки забыли? Если это так, то я велю их выпороть, — на грозной ноте закончил Сукуна. — Нет, они здесь не причем: я сама отказалась от этой мерзкой жижи на лице. И впредь не позволю наносить этот яд на меня. Кадзуми победно улыбнулась, неверно подумав, что Господин недоволен моим внешним видом и я получу свои удары розгами, как и несчастные служанки и едко добавила: — В этой священной обители Бога не терпят непослушания. Разве ты не хочешь быть красивой для своего Господина? Или ты хочешь опорочить Его имя перед знатными гостями, что с минуты на минуту пребудут сюда? Хотя откуда тебе знать о красоте, иноземка. Наверняка, ваш народ груб, не отёсан и не знаком с великими традициями. — Все сказала? — я насмешливо подняла бровь, — Чем выше поднимаешься — тем больнее падать, Кадзуми. Ты вспомнишь мои слова в минуту наивысшего отчаяния, ненужная и забытая. Простолюдинка, что была одарена красой свыше, но душа словно кусок гниющего мяса. Сейчас, мы с тобой в равном положении, но будь ты на моей земле, была бы жестоко наказана на дерзкие слова по отношению к представителю знати, — Кадзуми от моих слов недовольно зашипела, а я же, повернувшись к наблюдавшему за нашей перепалкой Сукуне, обратилась к нему. — Мой Господин, будучи Вашей наложницей, чью жизнь Вы спасли, имею долг перед вами. Я должна быть честной и искренней с Вами во всем: в своих мыслях, поступках, отношению к Вам. Моя красота тоже является частью моей искренности. Я могла накрасить свое лицо белилами, но разве это была бы моя истинная внешность, Господин? Если бы я предстала перед Вами такой, разве это не было бы фальшиво? Я хочу радовать Вас своей красотой, без этих ненужных белил, что будут скрывать истину под своим слоем. Я Ваша: душой и телом, так позвольте же мне быть искренней, быть собой. Но, если Вы не считаете меня прекрасной, без этого, то я подчинюсь приказу и нанесу на лицо косметику. Опустила голову, наложив на лицо маску печали. Как забавно, развела монолог о искренности и тут же притворяюсь расстроенной. Для пущего эффекта глаза намокают, готовые вот — вот пустить горькие капли. Не отпуская моего лица, он повернул голову к Кадзуми и прохладно сказал ей: — Кто дал тебе право разговаривать без моего разрешения, Кадзуми? — девушка вздрогнула, как от удара. — Если еще раз такое повторится, я лично накажу тебя за неповиновение. Знай свое место, женщина. — Простите, Господин, — пролепетала напуганная наложница и почти до пола склонилась в поклоне. — Тебя это тоже касается, Ктара. За своеволием следует наказание. В первый раз, так и быть — прощу, но если ошибёшься снова — пощады не жди. Можешь не пользоваться косметикой, но, если в следующий раз тебе что — то нужно — передашь через стражника, — руки Сукуны начали неумолимо сжимать мое лицо, пока я не вскрикнула от боли. Только после моего болезненного вскрика, он отпустил меня и жестокая улыбка искривила его губы. Испуганная Кадзуми нервно сжалась в один комочек, боясь лишний раз взглянуть на Сукуну, что снова сел на свое место. Сёдзи распахнулись, пропуская Ураюме, ведущую компанию пятерых, ничем не примечательных мужчин, кроме одного привлекательного молодого человека, что сразу бросил заинтересованный взгляд на меня. Я прямо посмотрела на него и сердце екнуло в груди: лоб пересекал уже знакомый мне шрам, похожий на шов из грубых стежков. Рядом со мной стояла причина всех бед, что случилась с миром магов, Проклятие, что учинило геноцид, Проклятие, что причинило боль моим студентам и стало причиной заключения Сатору в Тюремное Царство. Мне хотелось немедленно напасть на него, разорвать на куски, уничтожить, стереть в пыль. Но пока не могла. Чертов Кендзяку! Пропади ты пропадом, мерзкое отродье! Гости расселись, здороваясь с Хозяином и перебрасываясь дежурными фразами. Сначала должен быть подан чай, а после, спустя некоторое время, внесены основные яства. Собравшись, мы с Кадзуми выполнив всю чайную церемонию, разносили гостям горячий напиток. Кендзяку то и дело кидал на меня заинтересованные взгляды. Это был знак, что я могла войти в контакт с Проклятием. Но как это сделать, не разозлив Хозяина Дворца? Осталось лишь ждать лучший момент.