Мечом и розой… Чашей Грааля стану Вместе с любимым…
***
Сад встретил меня удручающим безмолвием. Птицы, будто почуяв неладное, не запевали свои брачные песни, не слышно было и ветерка, что шептал листьями сакуры, рассказывая историю, что услышал на другом краю земли. Сама жизнь притаилась, в ожидание чего-то опасного, что скоро произойдет. Сукуна и Ураюме, прихватив роту стражников, покинули Дворец, направившись к границе государства, оставив на меня спокойствие этого царственного оплота. Доверие Сукуны обескураживало, но и заставляло появится теплым чувствам, что нагло поселились в сердце. После вчерашней ночи, проведенной с магом, я стала по другому ощущать свое тело. Зародившаяся во мне жизнь, пускай еще крошечной клеткой, но уже меняла мое сознание. Мне хотелось отдать всю свою любовь и заботу будущему ребенку, чтобы он или она не повторили судьбу своего отца. Каким будет мой малыш? Унаследует ли он силу Сукуны? Может ли это означать, что наше дитя может стать сильнее нас обоих, взяв от нас все самое лучшее, в том числе, и мое бессмертие? Лекарство, что дало мне вечную жизнь, курсирует по моим кровеносным сосудам, проникло в каждую клетку моего организма, а значит, и передастся моему наследнику. Теперь и я, следом за Марианной*, пополню наш великий ковен выдающимся магом. Рождение ребенка в нашем клане «Черная Лилия» всегда было великим праздником, во время которого совершался ритуал посвящения и жертвоприношения духам природы. От нас с Марианной ковен всегда ждал наследников. Являясь самыми могущественными членами «Черной Лилии», мы, ожидаемо, не могли понести обычного ребенка. Нежно погладила живот и села под сакурой, вдыхая пахнущий цветами воздух. Когда вернется Сукуна, я обязательно расскажу ему о наследнике, которого, за все время, не смогла привести в этот мир ни одна наложница. — Ктара, вставай с холодной земли! Ты хочешь заболеть? — возмущенный голос Азуми раздался со стороны большого пруда. Сердитая девушка шла ко мне. — Азуми, не сердись, — засмеялась я, увидев ее надутое лицо. Наложница села рядом, смотря со мной на небо, где вовсю уже стоял желтый диск. — Интересно, когда Господин вернется? В последнее время на границах постоянные волнения. — Хида — лакомый кусочек, Император Нинтоку ведет курс на захват, наш Господин сопротивляется. Простые люди боятся наступления войск. Говорят, у Нинтоку есть выдающийся полководец, который одерживает одну победу, за другой, — повернула голову к Азуми. — У меня дурные предчувствия, Ктара. — Знаю, милая Азуми. У меня тоже. Мы должны держатся вместе, так я смогу защитить тебя и других. — Я часто вижу странные видения. Они появляются неожиданно и также быстро отпускают меня. Я всегда запоминаю то, что вижу. В последнем видении была ты, вся в крови, сражалась с кем-то. — Ты видела, с кем я сражалась? — оживилась я. Похоже, Азуми — ясновидящая. Было ли это частью ее проклятой техники, о которой она сама не знает, или просто дар? — Нет, он словно окружен тьмой, такой непроницаемой, что невозможно заглянуть за нее. Но я ощущала ненависть, она была похожа на кипящий вулкан, что стремится пожрать все на свое пути. — Тогда нам надо держать ухо востро. Если на границах начались волнения, то это означает активные действия Императора, кто знает, не находятся ли его разведчики во Дворце докладывая все, что увидят и услышат? — И Господина нет на месте, — сообразительная Азуми в испуге зажала рот ладошкой. — Ты думаешь, что они могут воспользоваться отсутствием Сукуны? — Да, а волнения на южной границе — провокация, чтобы выманить его. Враги сейчас во дворце: подосланные или перебежчики из стражи. Если мы правы, то тут есть кто-то, кто координирует действия неприятеля. — Мне страшно, Ктара. — Не волнуйся, я защищу тебя.***
День стремительно подошел к концу, забирая с собой последние остатки дневного тепла. Луна осветила небосклон и легкий туман накрыл землю, превращая свет фонарей в призрачное мерцание. Мне было неспокойно, Дворец погрузился в сон, но отголоски смерти все сильнее и сильнее доходили меня, накрывая надгробным камнем. В силу близости к Смерти, я знала, когда произойдет кровопролитие и, всегда, безошибочно, находила мертвецов. Пускай, в этот раз мое предчувствие подведет меня. Наложницы давно уже спят. Тихо пробираюсь к своему месту, где, неподалеку, спит Азуми, вздрагивающая во сне. Что тебе снится, провидица? Чувствуя себя уставшей и ложусь на татами, прикрывая глаза. Пуховым одеялом постепенно наваливается сон. Не знаю, сколько прошло времени, после того, как я заснула. Я резко открыла глаза, услышав возню за седзи. Кто-то тихо открыл раму и вошел в наше васицу, осторожно ступая, стараясь не произвести и малейшего звука. Шаги тяжелые, явно мужские. Неизвестный встал надо мной, послышался узнаваемый звук вытаскиваемого из ножен клинка. Мужчина заносит надо мной меч и опускает, целясь мне в сердце. За мгновение до удара перехватываю клинок одной рукой. Острое лезвие впилось в ладонь, отчего темные струйки крови стекали из раны, пачкая кимоно в котором я легла спать. Убийца пытается вогнать меч в грудь, но не может и на миллиметр сдвинуть клинок. Выпрямляю руку, с силой отталкивая стражника, с грохотом упавшего на сервировочный столик. От громкого шума начали просыпаться девушки и, увидев меня в окровавленном кимоно и убийцу с катаной наготове, закричали. — Прячьтесь! — скомандовала я. — Lumos Maximorum. Создаю заклинанием светящиеся зеленовато-голубым светом шары, освещая помещение, часть отправляя в коридор. Горе-убийца кидается на меня, стремясь перерубить шею, но с хрустом сломанной шеи падает у моих ног. Переступаю труп, забирая у него катану. Мои мечи здесь не пригодятся. Замечаю отсутствие Кадзуми и Азуми. Неужели их похитили? — Сидите здесь и не высовывайтесь, пока я не скажу, — наложницы плакали не слыша меня. Повышаю голос, чтобы дозваться до них. — Вы поняли меня?! Девушка из свиты Кадзуми молча кивает, яростно вытирая слезы с лица. Она быстро пришла в себя. Накладываю защитные заклинания, чтобы никто не мог сюда пройти. — Silvio Hexia, — устанавливаю чары невидимости, чтобы усилить защиту. Если кто-нибудь, все же, прорвется сюда, то не увидит прячущихся по углам наложниц. Иду по коридору, слыша беготню и крики. Часть стражников, оставшись верными своему Господину приняли бой, защищая Дворец. Но их было значительно меньше, чем предателей, решивших перейти к Императорскому дому Ямато. Долго они не смогут простоять, сдаваясь под натисков врагов. Пересекаюсь с пятью противниками, что окружили меня, словно падальщики. — А-а-а, это же новая любимица Сукуны, — протянул один из них. — Твоя смерть будет быстрой, а голова будет украшать ворота Дворца. — И что же вам пообещали, взамен на предательство? — Многое, но главное: смерть этого отродья, что зовется Сукуной. Демона, что пожирает людей. Ты знала об этом? Ураюме готовит ему плоть женщин и детей! Знаешь ли ты, сколько служанок пропало в коридорах этого Дворца, которых никто больше никогда не видел? А наложниц, которые меняются каждые полгода? Одна лишь Азуми и Кадзуми прожили здесь дольше всех. — Я не знала об этом… — опускаю катану, сглатывая сухим горлом, к которому подступает тошнота. Хватаюсь руками за волосы, пытаясь подавить крик. Меня трясет, а глаза безумно обводят стражников. Они не врут, нет. — Если это так, то вы могли просто спокойно уйти, а не нападать на Дворец и подсылать одного из своих, чтобы он меня заколол во сне. — Твоя смерть необходима, ибо демон искренне возжелал тебя. Ты оказалась единственная, кто запала в его мерзкую душу. Ты бы стала Госпожой Дворца, все к этому и идет, но твоя кончина будет ударом для демона. — Наложницы знают о том, что происходит? Что их съедают, когда они теряют интерес в глазах Сукуны? — Нет, — ответил воин и добавил. — Кроме двух. Тяжелая догадка всколыхнулась в разуме, придавая ситуации еще больший ужас. — Азуми и Кадзуми. — Да, все верно, — нервно рассмеялся самурай. — Сейчас ты выстраиваешь в голове умозаключения, приходя к верному для тебя выводу, но все совсем наоборот, Ктара. Правда все время ускользала от тебя. — Какая правда?