В небе такая луна, Словно дерево спилено под корень: Белеет свежий срез.
Мацуо Басё
***
Алый цвет буйно растущих ликорисов покачивался в такт теплому ветру. Мой взгляд был устремлен вдаль, и если бы кто-то заглянул в мои глаза в этот момент, то ему могло показаться, что в них отражается лишь зияющая пустота. Уходы в себя были для меня не редкостью. Иногда я словно погружалась в себя, тщетно пытаясь ухватиться за мысли, проносящиеся мимо меня. Все мои воспоминания, видения кружились в разноцветном вихре вызывая во мне лишь глухую тоску. Мне нет покоя. Травма души усугубила омертвевшее состояние, которое нарастало с годами. Единственное, что меня удерживало, это Лорин и мой маленький сын. Он спит в колыбельке, которую я сделала своими руками, мой малыш мирно причмокивает и что-то гугукает. Его позитивный настрой и жизнерадостность передаются и мне, отчего я вырываюсь из пустоты и возвращаюсь в реальность, одаривая сына улыбкой. Он смеется, когда я беру его на руки и прикладываю к груди, гладя по розовым волосам. Он стал еще больше похож на своего отца. Лишь задорно блестящие глазенки были моими. Послезавтра, я и Князь отправимся в Хэйан-Кё на праздник Урожая, где соберется множество известных магов, включая, по подтвержденным слухам, самого Сукуну с Урауме. Если Кендзяку не проболтался, то мое появление станет определенно сильным сюрпризом для Короля Проклятий. Я уже начала готовиться к тому, что в меня будет брошена одна из его техник. Он не простит такого предательства с моей стороны. Но как я могу поступить иначе? Как я могу связать свою жизнь с тем, кто убивает всех без разбора из прихоти, вспарывает животы беременным, насилует женщин и пожирает детей? Да, мне было хорошо с ним, он подарил мне сына, и я выскажу ему свою благодарность, но не более. Даже если я проведу с ним еще одну ночь, она будет скорее прощальной, чем обещающей что-то новое. Мы с сыном проживем эту тысячу лет, путешествуя и изучая Кендзяку. Узнавая больше о Миграции и Тенгене, которая внушает мне лишь опасения, и встретимся со второй половинкой души, которая сейчас уже встречается с остальными магами и студентами Киотского и Токийского техникумов. Мне не нравилось здесь. Вся эта древняя атмосфера душила меня, не давала свободы и заставляла следовать правилам дворцового этикета. Каждое мое движение, слово и действие должны были соответствовать этим правилам. Я никогда не любила светское общество, нацепляя лицемерную и фальшивую улыбку, чтобы не дать и малейшего понятия, как окружающие меня аристократы здорово мне осточертели. Единственное, что доставляло мне небольшую радость, это званные вечера, балы и веселые посиделки с сестрицей Марианной, которая разделяла мою любовь к шалостям. Независимо от того, были ли это древние времена, средние века, новая история или современность, люди высшего общества казались одинаковыми, как будто они были под копирку. Лишь изредка среди этой массы встречались интересные и нестандартные личности, которые были подобны редким минералам. Лорин, безусловно, была одной из них. Я со всей ответственностью и вниманием приступила к защите и воспитанию осиротевшей девочки, на которую легла тяжелая обязанность ее отца. Несмотря на свой возраст, для десятилетней девочки она проявляла удивительный ум и смекалку, а также истинный сеймуровский дух. Это был алмаз, которому я долгим и упорным трудом придавала форму, ограняя и превращая в настоящий бриллиант. Она оказалась очень талантливой и быстро обучаемой, поражая меня своей способностью быстро усваивать новые знания. Однако, до недавнего времени, она не могла делать некоторые вещи. Магия. Еще при первой нашей встрече я заметила эту сдерживающую печать на ее душе, которая не давала возможности раскрыть магический потенциал. Она словно выжженное клеймо, которое неизвестный маг оставил на Лорин. Маг, вероятно, не до конца понимал силу печати. Печать была очень могущественной, но тот, кого она сдерживает, может сломать ее в моменты опасности, и тогда плотина прорвется, высвобождая поток магии. Это и произошло с ней на лайнере «Кампания», когда страх и ярость переполнили Лорин. Печать частично сломалась под напором долго сдерживаемой магии. И сейчас, сражаясь в Сендае, не думая о себе и спасая людей, Лори окончательно разрушила печать, полностью овладев всеми прелестями магии. Я горжусь ею, своим потомком, представительницей нашего колдовского рода и семьи Сеймур. Она еще один маг Высшего уровня, который может приблизиться к тем высотам, на которых находимся мы с Марианной. Ей нужно больше практики, больше сражений, и тогда она сможет сравниться с нами. Этого же я ждала и от своего сына, и приложу для этого все усилия, чтобы воспитать его великим воином, магом и достойным человеком. Сейчас, от нас с Марианной зависел клан, который не должен был выродиться и опустеть. Мы понимали, что правящая семья обязана иметь наследников, которые продолжат наш род и не дадут нашей силе угаснуть. Я родила сына и воспитала Лорин, как свою дочь. Марианна подарила клану дочь от горячо любимого, но потерянного для нее мужчины. Аврора — многообещающий член нашего клана и семьи. Ей пророчат стать сильнее, чем мы с Марианной. Аврора — трибрид, существо, сочетающее в себе магию и силу двух разных видов вампиров. Однако, одна из этих сил была подавлена магией клана, чтобы дать девочке шанс прожить почти человеческую жизнь. В отличие от вампиризма Марианны, который активируется только смертью, этот предполагал вампиризм уже с момента зачатия, не давая ребенку выбора. Не желая такой судьбы для своей дочери, Марианна, я, Фрейя и наш клан подавили эту часть. Если Аврора захочет, то сама выберет свой путь. С этими мыслями, отняв от груди сытого и уснувшего ребенка, я положила его обратно в колыбель и начала напевать «London Bridge is Falling Down». Время было уже позднее, и мне самой стоило лечь спать. Анку еще давным-давно научил меня не пренебрегать сном, даже несмотря на то, что мы можем долго обходится без него, иначе и вовсе больше не сможем спать. Завтра меня ждал долгий и насыщенный день подготовок.***
Хейян-Кё оказался крупным, по меркам того времени, городом, который быстро разрастался и привлекал людей со всех земель. Новая столица действительно была великолепна, и решение императора Камму в 784 году перенести столицу сюда было самым разумным, если он хотел обезопасить себя от влияния буддийского духовенства. Однако, стоит воздать должное и Фудзиварам, которые помогли Императору осуществить сие пожелание. «Столица мира и спокойствия» — так называлось это место. Как будто в нем была надежда на то, что новый город принесет в жизнь что-то совершенно новое и прекрасное. Столица, как и ее предшественники, была построена по «сетчатому» типу застройки китайской столицы Чанъань, но защищена не стенами, а круговым рвом. Японцы позаиствовали у китайцев не только саму идею планировки, но практику фэн-шуй — искусства выбора благоприятного места для строительства домов. Протекавшие рядом реки снабжали город пресной водой и соединяли с морем. Наш богатый кортеж прошел мимо одного из двух рынков Хейян-Кё, вызвав небывалый интерес жителей города и прибывших сюда на праздник Урожая. Некоторые перешептывались между собой, опасливо наблюдая за нами, часть зевка, уже успевшая понять, благодаря отряду «Черных Духов», скачущие впереди и замыкая кортеж сзади, что в столицу прибыл Князь Татибана. — Дорогу Князю и княжне Татибана! — подгонял один из воинов нерасторопных жителей, явно желающих попасть под копыта лошадей. Из окна карагурумы, я могла наблюдать за людьми, снующими по рынку. Мне захотелось остановиться и отдохнуть от этой тряски. Слава всем богам, что я смогла отговорить запрягать волов в повозку и заменить их на коней, иначе дорога стала бы совсем неприятной. В основном, все аристократы ездили на волах, кони считались редкостью, несмотря на то, что их начали завозить пару веков назад с Корейского полуострова. Местные лошади совсем не годились для запрягания или верховой езды. Но самые видные рода все же имели коней в своем распоряжении, чему способствовала двухсторонняя торговля. Татибана не был исключением и, вняв моим советам и пожеланиям, приказал запрячь коней в повозку. Перед поездкой мне пришлось значительно укрепить карету магией, так как она не способна выдерживать долгие расстояния и хватало ее всего лишь на час езды. — Я бы хотела немного отдохнуть и пройтись по рынку, если позволите, Князь? — немного устало попросила я. — Разумеется, Мелланика. Не волнуйся за Изаму, я посижу с внуком, — Князь ласково погладил по щеке и принял с моих рук ребенка. Князь Татибана, несмотря на свою строгость и жесткость, оказался хорошим «отцом» и «дедом». Он принял меня как родную дочь, а Изаму считал своим внуком и наследником. Я действительно буду скорбеть, когда время унесет и Князя из моей жизни. В сопровождении нескольких воинов и служанок, я пошла к ближайшем прилавкам, которые ломились от всевозможных дорогих тканей и прелестных украшений. Купец оживился, стоило мне подойти так близко к его прилавку. — Что пожелаете, госпожа Татибана? У меня есть шелк из Китая, который имеют право носить только члены императорской семьи, нефритовые украшения, изысканная фарфоровая керамика. — Такое разнообразие, выбрать очень тяжело, господин купец. Я куплю у вас все ткани, а еще мне понравилась нефритовая заколка с гроздьями красных камней. Счастью торговца не было пределов, когда я протянула ему туго набитый мешочек с монетами. — Пусть Боги оберегают Вас, Княжна, — купец поклонился, выражая свое почтение. Быстро распространившийся слух о моем приезде вызвал ажиотаж вокруг моей персоны. Люди разных сословий и статусов, находившиеся на рынке, окружили меня, напевая молитвы и прикасаясь к моим одеждам, словно желая получить часть божественной благодати, которой, как они полагали, меня наделили Боги. Я с улыбкой отвечала каждому, пожимала в ответ протянутые руки. Молодая женщина подошла ко мне с запеленутым младенцем, у которого была заячья губа. Я осторожно взяла малыша из рук женщины и поцеловала в теплый лобик, накрыла ладонью маленькое заплаканное личико и прошептала заклинание исцеления. Когда я убрала ладонь от лица, заячьей губы уже не было. Со слезами и благодарностями молодая мать приняла совершенно здорового ребенка обратно. Каждое совершенное мной доброе дело теплом окутывало сердце, и я счастливо улыбалась в ответ этим людям, чувствуя, как исцеляюсь сама. Но даже в этой восторженной гуще людей, молившихся мне, как Богине, я почувствовала эту волну холода и злобы, черствое сердце и заинтересованный взгляд, которым меня одаривали. Эта сила и это аура. Я никогда не спутаю Сукуну ни с кем другим. Он шел по той же дороге, где остановился наш кортеж. Как только он увидел толпу людей, окружившую меня, он остановился. На моем лице была драгоценная маска, и с такого расстояния он вряд ли мог узнать меня. Рядом с ним стояла Урауме, слегка недовольно оглядывающая людей и кортеж Татибаны. Часть оставшихся «Черных Духов» ощутили опасность исходившую от него и не спускали с мага глаз. Люди, завидевшие монстра, со страхом старались оказаться как можно дальше от него. Двухметровая мощная фигура, на плечи которой было накинуто хаори, четырехрукое и двуликое. Верхняя пара огромных ручищ была сложена на груди. Он внимательно наблюдал за мной. В нем определенно читался интерес, наверняка, до него дошла народная молва о великом маге из княжества Синану, что излечивала людей, вызывал дожди и изгоняла непрошенных гостей с территории государства. Я посмотрела в его сторону, держась открыто и смело. В знак приветствия, я кивнула головой. Сукуна, будучи невоспитанным человеком, лишь мерзко усмехнулся в ответ. Я уверена, что он уже думает испытать меня. Он ищет того, кто может дать ему эту особую горькую «любовь». Здесь никто не сможет дать ему ее, лишь я одна достаточно сильна, чтобы сражаться с ним и показать ему то, что он так отчаянно желает. Да, я обязательно напою его этой «любовью», отдам все, без остатка. Я уверена, что мы еще пересечемся здесь, и тогда он поймет, кто скрывается под маской, как только услышит мой голос или ветер принесет ему запах моей кожи, который он наверняка еще не забыл. Он вспомнит мой шепот у своего уха, руки, что обнимали его, тело, что принимало его. Но последнее, что будет между нами, вырванное сердце из груди.