For real. Серьезно?

— Тогда я тоже буду звать тебя Леви. — Ты будешь звать меня так, как я скажу! — Тогда мне придется стать твоим другом. — Не придется. — Да как скажешь. — не самая её изящная капитуляция и не самое красноречивое выражение лица, но не стоит расслабляться и терять бдительность. От этой нимфы Леви уже не знал, чего ожидать. А Нона, скрыв разочарование, потянулась, пытаясь достать пальцем ноги до кранов. — У тебя суперская ванна. Вообще не помню, когда я в последний раз так отмокала. То есть… — Она с плеском присела обратно, на этот раз сдвинув локтем достаточно пены, чтобы краем глаза капитан ухватил очертания нежных линий, изгиба лодыжки и борозды ребер, — у нас только душ стоит в лофте. Леви не хотел ничего узнавать о жизни Ноны, чтобы проще было потом всё забыть, но видение под пеной будто вытянуло язык из-под немых врат его рта: — Ты живешь в лофте? — Да, на верхнем этаже бывшей табачной фабрики. Один мужик подарил его моей маме. — Твоей матери подарили лофт? — вот здесь он стал скорее удивлен, чем пытался отвлечься от увиденного. — Ага. — Она подняла из воды руку и оглядела ее. — Смотри, у меня уже пальцы сморщились. Снова не самая тонкая попытка сменить тему, но Леви сообразил и замолчал. Сам же только что сказал, что друзьями им не быть. — Значит, пора вылезать. Она повторила уже знакомый повелительный жест «отвернись». Леви вздохнул и потянулся за новым полотенцем, развернул его в руках как простынь и по максимуму отвернул лицо вбок. — Ты не мог бы прикрыть глаза? — Что? Ты же только что выскочила передо мной голой! — Тогда было другое дело! Тебе это было нужно. — Кто тебе такое сказал? — Мне не надо ничего говорить — я и так всё увидела. Вот это было пугающее заявление. До глубины сознания, где в абсолютно бесстрашном капитане кто-то смог найти слабое место. Эту образовавшуюся брешь необходимо было немедленно закрыть, иначе… Иначе он реально признает, что хотел её прикосновений… ещё там, в клубе. Признает, как ему стало страшно от того, что кто-то смог подобраться к нему так близко. Заставил обнажиться во многом, при этом даже не сняв с него рубашку. Нет, это не он час назад контролировал ситуацию внизу в гостиной. Он лишь тот, кто трусливо сбежал, поняв, что почти готов сдаться ей на милость. И от чего попытался её прогнать. Но Нона сумела все перевернуть, сумела вернуться в его дом, потому что хоть и тоже гордая, но не глупая. Все-таки она демон, чистой воды! Умело скрывающийся под маской нимфы, но демон. Леви зыркнул уже отчетливее, давая понять, что не стоит «лезть на рожон», звлезать к нему в мысли, и от этого взгляда Демон снова превратился в Нимфу, залившись краской и скрутившись в комочек на дальнем конце ванной. — Давай не будем «ломать комедию», вода остыла и пора тебя доставать. И напоить, наконец, чаем. И в мыслях не было набрасываться на тебя или даже осматривать. Но глаза я не закрою — иначе промахнусь с полотенцем, да и вообще — здесь скользко, потому что ты налила воды вокруг, когда рвалась выскочить. О том, сколько ему еще всё это вытирать, и переодеваться самому второй раз за ночь, решил промолчать, иначе процесс снова затянется. А он устал ждать. Уговаривать и вовсе не умел. Однако Нона аргументы умела слышать и воспринимать. — И ничего я не ломаю, — с ноткой обиды пробурчала она, но позволила вновь вставшему в стойку с развернутым полотенцем, словно он держал флаг, отвернувшись и смотря на кафель стенки, обернуть себя со спины. — Я просто… стесняюсь. — Девственница? — это было откровенно бестактно. Но Леви и Такт давно слыли понятиями не совместимыми, и даже противоречивыми друг другу. И капитан даже не почувствовал вины за этот случайно вырвавшийся вопрос, сделанный сугубо логическим выводом, если бы в последний момент не осознал, что по сути сейчас обнимает Нону сквозь полотенце. Она напряглась в его руках и дернула на себя края, развернувшись с возмущенным взглядом: — Я сказала, что стеснительная, а не сексуально недоразвитая! А вот теперь он точно пожалел о том, что спросил. Это всё его не касалось, от слова совсем. Зря он снова разъярил спящего внутри нимфы дракона. — Действительно, не касается меня насколько ты… распущена. Мне и так достаточно вспомнить, какой ты была убедительной, когда… Внизу. Я просто ищу логику в твоих внезапных переменах. — Послушай, ты. Я тебя не соблазняла, это раз. И все твои шлюхачные такси и высокомерие меня уже не просто оскорбляют, а просто бесят, это два. Кем ты себя возомнил? Я не такой! Я тебя не трону! Да с чего ты вообще взял, что я — «такая»? — Позволь напомнить, что это ты меня трогала и провоцировала. Да еще пыталась залезть в мои мысли. — А ты этого не хотел. — А я этого не хотел. — Ну это я уже поняла давно и смирилась. Так что хватит болтать. Давай свой чай, я оденусь и уйду. Веди. — Спускайся сама, — он достал из тумбы тапочки и поставил перед ней. — Я сейчас переоденусь и приду. Она ушла, а Леви принялся кропотливо вытирать пол под ванной. Неужели она и вправду поехала с ним только для того, чтобы заставить провести с ней ночь? Думать об этом ему было почему-то больно. Да, теоретически, он мог бы в любой момент её раздеть и соблазнить. Более того, она бы ему это позволила. И ему бы радоваться, что до этого не дошло, что опрометчивость девушки разбилась о скалы реальности. Лучше бы надеятся, что это хоть чему-то её научит. Ибо большего он никогда не смог бы ей дать. Так почему же ему тогда так печально? Почему он сожалеет о недостатке у неё должного воспитания, и о том, что сам он не желает становится тем, кто преподаст ей урок жизни? Почему он буквально задыхается от нежности, которую никогда и ни к кому не испытывал очень давно? Которую уже должен был забыть как ощущать. Закончив с уборкой, он сходил переодеться и спустился. Нимфа сидела на кухне уже в своей одежде. Чайник вскипел, но она не позволила себе рыскать в его шкафчиках и просто ждала. Леви отточенными движениями заварил две чашки ароматного чая, делая это практически на автомате. — Мазью или гелем с перекисью бензоила мажешь? — спросил он поставив чашку и устраиваясь напротив. Косметики на лице теперь не было, и прыщики по краю скулы стали отчетливо заметны. — Маслом чайного дерева. Мама не верит в химию. — Нона скривилась, вспоминая, как их ненавидит на своем лице. — Тоже неплохо. Разговор не клеился и чай двое пили в полном молчании. Дождь за окном прекратился. — Думаю, метро уже работает. И мне пора. — И ты собираешься идти до него пешком? — Ты так говоришь, будто прогулка это плохо. — Не в четыре утра, Нона. — Ой, да перестань. Я взрослая девочка. Можешь идти спать, я помню, как захлопнуть дверь. — Не пытайся меня уязвить. Выгонять тебя было неверным решением, своих ошибок я не повторяю. Кроме того, я не привык терять время на сон. — Ты и не собирался спать, верно? Я заметила, что ты переоделся в повседневную одежду после душа. Ты вообще не спишь? А ты вообще человек? — Смешно. — отозвался Леви, хотя на лице не отразилось ни единой эмоции веселья. — Хотя, — он задумался. Кто же он на самом деле? После вмешательства в его жизнь графа Фантомхайв, кем он теперь является? Если про полудемона Рина смело можно было сказать, что он не человек, даже учитывая, что человечности в нём больше, чем в любом отдельно взятом человеке, то про него самого можно было сказать только обратное. Плюс сделка с Сиэлем два года назад. — Я не стану тебя переубеждать. — Вот как? А про своих друзей что скажешь? Леви напрягся. Он ведь сам только что подумал про них. Как она догадалась? — А что с ними? Девушка повела плечом: — Они тоже не обычные. В этом она попала в точку, хоть и до сути положения не догадывалась. Трудно найти в мире более необычную компанию, чем он, Сакура, Рин и четвертое недостающее теперь звено — Эрен. Вот что наверно беспокоило капитана больше всего: когда они были вместе с Эреном, они дополняли силу духа этой парочки своей силой, и вчетвером они были будто единым целым. Против всего мира. А теперь, с уходом Йегера, он остался наедине с собой. Наедине со своими внутренними демонами. Йегеру надоело, что Леви вечно срывался на него, словно снимая всех собак с цепи, поэтому и ушёл. Взял свой собственный курс, а их общее прошлое запер на ключ в сундуке, оборвав при этом все связи. И теперь, даже когда они мельком пересекаются в корпусе новобранцев, не останавливаясь проходят мимо: им до сих пор нечего сказать друг другу. — Знаешь, а я ведь пошёл тебя искать, потому что мы втроём посчитали необычной как раз тебя. — Что? — Сначала просто потому, что ты никак не вписывалась в обстановку. Не должна была находиться там, и всё могло закончится гораздо хуже, чем сейчас. — А потом? — А потом я понял, что ты достойна большего. Гораздо лучшего, чем ходить по таким низкопробным клубам. И уж точно не провести ночь с кем попало. «И не с таким, как я», закончил он мысленно. Но у Ноны на счет этого сложилось свое мнение. Какой бы странной не случилась эта ночь, она была лучшей из того, что происходило с ней за последние годы. А поэтому утро должно стать необыкновенным. Раз уж ей предстоит остаться, то это время она использует в полной мере — у неё как раз возникла гениальная в своей простоте и абсолютно непорочная идея. Хотя… смотря как эту идею подать. Кто знает, может на этот раз у неё получится превзойти саму себя.