Why you so obsessed with me?

      Когда Кириган вышел из VIP-комнаты, то не мог с удивлением не отметить, что на танцплощадке никого не было. Все посетители ночного клуба и любители ночных развлечений уже заняли свои места и в изумлении смотрели в сторону сцены. Устремив свой взгляд туда же, куда и все, Александр заметил знакомую фигуру подле шеста. Знакомую фигуру в непривычно открытом костюме. В неприличном месте, в неприличной позе. Николай Ланцов собственной персоной. Увиденная картина вызвала у Киригана целую бурю эмоций. Это были и удивление, и раздражённость, и заинтересованность, и даже восхищение. Он был, откровенно говоря, повержен наповал этим зрелищем. И всё же Александр не будет отпираться от мысли, что открыть своего студента с новой стороны было неожиданностью. И он даже не будет отрицать растущий от каждого шага к сцене восторг. Не потому, что стриптизёр из Николая вышел куда лучше, чем студент. По правде из него выходил как весьма талантливый и амбициозный студент, так и весьма недурной стриптизёр с великим потенциалом к популярности и славе.       Тем не менее. Ланцов его в основном раздражал.       Раздражал, скорее, из-за своего вызывающего поведения, нежели как личность.       Кириган не был идиотом и понимал, что своими действиями, порой, не совсем приличными и культурными, Николай отчаянно хотел обратить внимание холодного и неприступного преподавателя на себя. Чего только стоили его потуги строить из себя дурачка, заваливая семинары и зачёты исключительно у Александра.       Кириган не мог не замечать его красноречивых взглядов в свою сторону. Он всегда замечал всё, что касалось его студентов. Может, не всегда показывал, но замечал.       Его приводило в бешенство распутное поведение блондина, потому что он в сердцах не помнил, чтобы давал кому-либо (особенно Ланцову) поводов думать, что приходит в неописуемый восторг от нескончаемых приставаний в стенах университета. Не особо скромные и уверенные выражали свои желания не только через слова (как косвенно, так и прямо), но и не упускали шанс выставить свои чувства (ну и отдельные части тела) на показ.       Александр имел счастье лицезреть такое совершенно ненадлежащее для студента поведение в исполнении Николая.       Ланцов совершенно никого и ничего не стеснялся, это преподаватель понял после первой учебной недели в начале года.       Что ж, теперь он, по крайней мере, мог объяснить, почему Николай корчил из себя короля стриптиза на прошлой неделе. Профессиональная привычка, так сказать.       На той неделе, когда блондин бесцеремонно уселся на преподавательский стол поверх листков с тестами, показательно медленно закидывая одну ногу на другую…       Даже сейчас, когда Кириган вспоминал этот момент, то закатил глаза. Несносный мальчишка.       И этот самый несносный мальчишка сейчас вытворял на сцене невообразимые вещи, полностью растворяясь в музыке, во времени, заставляя зрителей пускать на него слюни, заставляя хотеть его, заставляя людские взгляды утопать в нём, в его отточенных опытом и, наверняка, изнурительными тренировками, действиях, в нём.       Александр читал окружающих его посетителей как открытую книгу. Он совершенно точно мог определить похотливые взгляды, которые были направлены на танцора. К нему отчаянно тянулись, как тянулись верующие, чтобы прикоснуться к подолу Христа. К Николаю до сильного покалывания кончиков пальцев хотели притронуться, коснуться его, облапать и оставить на нём метку.       Кириган видел, как многие торопливо раздевали блондина взглядом, как облизывались и сверкали глазами. Людская похоть.       Он снова обратил своё внимание на сцену.       Прикрытые глаза парня были видны даже с такого далёкого расстояния. То ли в этом виноват свет прожекторов, направленных на него, то ли у него действительно такие длинные ресницы, но чёрные тени на щеках становились слишком похожими на шрамы.       В движениях танцора одновременно и грубость, и плавность.       Он проводит рукой по собственному телу, долго и чувственно, не пропуская ни сантиметра, задерживаясь на местах, которые многие мысленно не только обласкали, но и в которые вероломно вторглись. Николай, запрокидывая голову, прикрывает глаза, пьяно улыбаясь. Блондин выгибает спину, расправляя плечи, и продолжает двигаться в такт музыке, и глаза его — замечает Кириган сразу же, стоит парню их только приоткрыть — лихорадочно блестят, и губа закушена так развратно, что даже не остаётся сомнений — он сам наслаждается танцем.       Цепляется за еле заметные застёжки на рубашке, и взгляды всех смотрящих неосознанно зависают на ловких движениях пальцев, подхватывающих тонкую ткань и легко дразнящих настоящую кожу под ней. Изогнувшись, он отстёгивает верхнюю одежду, отбрасывая её в сторону, на пол — даже не кому-то в руки — а они всё равно ползут, как завороженные, за этим «трофеем». Поправляет волосы, опускаясь руками со скул на шею и легко хватаясь за неё; и само знание, что этот танцор, наверное, не против асфиксии, будоражит фантазию каждого.       Он оседает на пол, двигая бёдрами, и поднимает голову, в таком положении смотря на всех снизу вверх. И это тоже срабатывает на и так возбужденных сознаниях.       Преподавателю не нужно обводить взглядом зал, чтобы понять, сколько народа прямо сейчас готовы заплатить любые деньги, чтобы просто взять и отыметь танцора. Он ухмыльнулся, вспоминая нрав студента. Что ж, удачи им.       Парень же только улыбается, смотря на зрителей, и поднимается на ноги. Мимолётом осматривает зал, успевая за пару секунд осмотреть каждого посетителя. Он продолжает танцевать, вместе с тем шагая медленно и вальяжно, и не отрывает взгляда от…       Кириган.       Его сердце застучало быстрее. От волнения, от осознания, что он на него смотрит.       Мужчина безошибочно смекнул, что Николай смотрит не на кого-то другого, кого-то, кто непременно стоит позади, а конкретно на него. Александр не заметил, как плюхнулся на шаткий стул около барной стойки.       И он действительно не успевает даже всё обдумать, как замечает слишком близко подошедшего танцора и чувствует его лёгкое прикосновение на собственной руке. Вероломно нарушает личные границы. Как непозволительно, и как в духе Николая.       И всё же.       Кириган его не оттолкнул. Он следит за ним, недоумённо выгнув бровь.       Николаю, по всей видимости, пронизывающий взгляд преподавателя ни о чём не говорит, потому что в следующую минуту Киригана аккуратно, но сильно тянут за волосы. Потому что он сам позволил блондину подобную вольность.       И Александру кажется, что он слишком пьян — думать становится как-то сложно, и даже если получается, всё равно осознание происходящего приходит слишком поздно. Но ему не кажется его молчаливое согласие чем-то неправильным. Мальчишка сам упрямо напрашивался прыгнуть ему на член.       И хоть Кириган сомневался, что позволит ему добиться своего, но позволил себе поиграть.       Ланцов оттягивает его голову за волосы назад, чтобы посмотреть в глаза.       Он закидывает одну ногу на мягкую обивку рядом с Александром. Стулья у бара всегда были маленькими — чтобы удержаться, блондину, к его великому удовольствию и, соответственно, к несчастью брюнета, приходится совсем прижаться к объекту неразделённой любви. Голубоглазый студент откидывается назад, всё так же с запрокинутой головой, и пытается отдышаться.       И в таком положении — Кириган даже удивляется — Николай кажется гораздо выше, несмотря на то, что они примерно одного роста.       Молодой преподаватель опускает взгляд, чертыхается, закрывая глаза и пытаясь привести себя в чувство. «Каблуки…»       Он пропускает момент, увлечённый своими мыслями, когда нерадивый студент садится ему на колени полностью.       Кириган чувствует только внезапно появившиеся тепло и тяжесть чужого тела. Чувствует гладкость ткани, тонкой настолько, что с закрытыми глазами кажется, что её нет вовсе, и они прикасаются кожа к коже. Чувствует движения, плавные, умелые. Руки, оглаживающие его плечи и грудь, играющиеся с пуговицами рубашки и возвращающиеся к шее. Запах, шёпот, тяжёлое, сбившееся дыхание — своё или чужое, не разобрать.       Он ни в коем случае не был ярым ненавистником служебных романов, однако за собой прежде не замечал, чтобы его тянуло на смазливых и наглых студентов. Особенно, на студентов.       И всё же, несмотря на железную выдержку, на то, что он преподаватель, а тот, кто так удобно уселся на его колени — студент третьего курса, он всё ещё молодой мужчина в самом расцвете сил и без каких-либо проблем со здоровьем.       И, разумеется, ему не чуждо чувство возбуждения. Его итак та девчонка вывела из ровного и спокойного состояния. А сейчас ещё и добавился настырный Ланцов.       Кириган поднимает руки, и плевать на запрет, плевать, если его сейчас выведут из клуба и изобьют — плевать. Он касается груди сидящего на его коленях парня прямо в том месте, где даже на его настоящей — горячей, немного шероховатой, с маленькими рубцами — коже набита та же надпись, что и на костюме. Пусть его одурманит чувство лже-победы. Победы над гордым и упрямым преподавателем. Пусть потешит своё самолюбие, пока он этого хочет.       Мужчина обводит красные буквы пальцами, чувствуя, как дрожит под его прикосновениями тело, как ускоряются движения его бёдер. Видит, как запрокидывает голову и открывает шею — и хочется поцеловать — но он сдерживается и только тянется к ней, легко смыкает пальцы, не причиняя вреда. Слышит, как срывается дыхание, как вскрики — тихие настолько, что только до него и доносятся — вырываются из его груди.       И он действительно отсчитывает секунды до того, как всё закончится. Он касается тела Николая жадно, почти грубо — так, будто ему до сих пор не верится, что трогать что-то настолько совершенное вообще законно. Его руки скользят по очерченным мышцам, а бёдра подмахивают в такт движениям последнего. И тяжело сдерживать голос, и всё уже давно слишком жарко, горячо и нереально. И с закрытыми, и с открытыми глазами чересчур много эмоций, и просто невозможно поверить, что это действительно происходит.       Музыка на фоне постепенно затихает, но даже так ему не хватает времени, чтобы догадаться о её скором конце. Просто в какой-то момент в клубе становится слишком тихо, и сбившееся, поверхностное дыхание Николая оказывается тем единственным, на что он способен обращать внимание.       Музыку сменила другая — ритмичная, оповещая посетителей и самого танцора о завершении его выступления.       Обворожительная улыбка Николая, который так и остался прохлаждаться на коленях преподавателя, сейчас не так сильно раздражала последнего.       — Я сделаю вид, что ничего не произошло. Слезьте, Ланцов, — требовательный тон никак не выдавал совсем обратного желания — чтобы блондин снова показал пик своей наглости и ослушался его.       Ланцов только подмигнул преподавателю и стал ёрзать на нем. Заносчивый мерзавец.       Он провёл рукой по паховой области мужчины, ещё шире улыбнувшись, видимо, получив весьма понятное подтверждение его догадок. Николай с упоением отметил, что преподаватель возбуждён. И бессмысленно было отрицать, что причиной его возбуждения был именно он.       Внутренне блондин ликовал и победоносно и дерзко вздёрнул лицо вверх, заглядывая в глаза преподавателю.       — Не так уж сильно вы и хотите, чтобы я слезал.       И он вцепился рукой в воротник его рубашки и потянул на себя, впившись в такие желанные, мягкие, сладкие губы.       Неужели он не спал и преподаватель ему обломался? Будь тут Алина, она бы прокомментировала это как «дожал всё-таки бедного».       Но её тут не было. По всей видимости, Алина в период великой депрессии и пускания слюней на придурковатого Мала и ночной клуб были ещё более несовместимы, чем педантичный преподаватель и ночной клуб.       Кириган больно прикусил нижнюю губу, всем своим существом показывая, что не позволит Николаю делать всё что ему заблагорассудится. Он отстранился первым. Чересчур вызывающее поведение студента никак не вписывалось в рамки приличия.       Николай недовольно сморщился, раздражённо прицокнув языком. Такой момент обломал!       — Не припомню, чтобы разрешал вам к себе лезть.       — Не припомню, чтобы вы с несчастным видом и с чувством омерзения поддавались навстречу моим движениям пару минут назад, — констатировал факт Николай обиженным тоном.       Он имел наглость подумать, что даже сам Кириган не смог сдержать чувства в узде при виде его танца. Но нет. Сидеть он ему не разрешал, говорить вне пары он ему не разрешал, просто находится рядом ему тоже было запрещено. Николаю порой кажется, что ещё немного и ему запрещено будет рядом с ним вообще дышать. Как будто сдалось ему его чёртово разрешение. Крепкий, мать его, орешек.       «Любит доминировать, значит».       Кириган схватил его за бёдра, и Николай на секунду задержал дыхание. Но если в следующие секунды Николай уже с неприкрытым удовольствием фантазировал, как он накинется на него, словно дикий зверь, как зацелует до изнеможения, завалит его прямо на барную стойку, доведет до пика и отымеет прямо перед носом бармена.       Но вместо этого его просто оттолкнули, чтобы слезть со стула. Сокрушённый выдох. Кто бы сомневался.       Разочарование, отразившееся на лице Ланцова, определённо развеселило бы Киригана, но он не смотрел на настырного студента. Занятый своими мыслями, он уже шёл, держа путь до то ли вип-комнаты, то ли до двери выхода рядом с ним.       Николай молча бесился, закипая от ярости. Он бросился вдогонку за преподавателем, не дав тому увильнуть от себя.       — Постойте. Можно я вам кое-что покажу?       — И что же? — ему действительно было любопытно, что выкинет на этот раз сообразительный студент. Что он ему в состоянии показать? Как он «рад» его видеть? Или станцует персональный стрип? Может в ход пойдут банальные хитрости для соблазнения?       — Я не раскрываю так с ходу все карты, — он игриво прищурил глаза и лёгким прикосновением языка облизал нижнюю губу.       Преподаватель еле слышно хмыкнул.       — Тогда с чего вы взяли, что мне это интересно? — осадил он студента.       — Не попробуете — не узнаете, — предложил Николай таким чарующим голосом, будто хотел показать преподавателю мир в мире, альтернативную вселенную или по меньшей мере какой-то научный секретный объект.       Или всё же выставить напоказ своё тело, — вдумчиво просёк фишку преподаватель, улыбаясь в себя.       — Или боитесь?       — Вас уж точно нет.       — Ну тогда пошли.       Но он не позволил себе такой роскоши, как ждать ответа преподавателя. Просто взял и силком потащил по неизвестному направлению.       Остановились они уже перед гримёркой.       Николай торопливыми движениями доставал ключи из небольшой сумки, которую он предусмотрительно забрал у барной стойки, пока брюнет небрежно оперался плечом на стену и наблюдал за неловкими потугами парня управиться с замком как можно быстрее.       «Видать, невтерпёж», — мысленно усмехнулся Кириган.       Он прекрасно понимал, к чему блондин клонит, и заранее предугадывал, к чему это приведёт (ведь он не полный идиот).       Поначалу Кириган хотел резко и однозначно отказаться, но так как он был разумным мужчиной в самом расцвете сил, то не мог бросить такой шикарный подгон фортуны посреди дороги. Парень сам настырно и дерзко прыгал ему на член.       Когда же дверь была наконец открыта, Ланцов схватил своего преподавателя за пряжку ремня и с силой втолкнул его в небольшое тускло освещённое помещение.       Было что-то в этом настырном мальчишке, что одновременно раздражало и цепляло Киригана. То ли это его настойчивость и целенаправленность, то ли забивной пробивной характер. У преподавателя не было ровным счётом никакого желания углубляться в размышления. Так что он не смог сдержать ухмылки от таких напористых действий блондина.       В штанах Николая уже всё зудело, в них вдруг резко стало невыносимо тесно находиться, так и хотелось стянуть их к чертям собачьим и войти до упора в такую прекрасную и упругую (блондин в этом даже не сомневался) задницу мужчины. (И дело не только в его личных наблюдениях.) Или же почувствовать влажный и горячий язык на головке своего эрегированного члена. Как же он давно мечтал сорвать одежду с Киригана, оставить свои метки, от которых мужчине ни за что не отделаться на следующий день, и вдалбливаться и вдалбливаться в разгорячённое тело, ловить своим губами каждый его вздох, грубо трахать, до боли сжимая бёдра, выбивая из лёгких воздух, а изо рта — мольбы не останавливался, развратные слова и не менее развратные стоны. Распутные картинки стремительно сменяли друг друга, а в глазах студента выплясывали свои самые откровенные танцы черти, но сейчас ему необходимо было поумерить свой пыл и прежде всего уломать своего строптивого партнёра провести эту ночь с Николаем, не отрываясь от блондина, став с ним одним целым, неделимым. Навечно. На всю жизнь.       Парень судорожно продумывал, как бы это провернуть, перебирая миллион способов, вспоминая советы из тематических статей, и высчитывал их вероятность.       Мысли вихрем завертелись в голове.       Посмотрев прямо на объект вожделения, парень увидел скучающее выражение лица, мужчина всем своим видом показывал незаинтересованность в происходящем представлении и тем более не выступал «за» свое личное прямо участие в нём.       — И? — слово было произнесено так тихо, что Ланцов еле уловил его.       Скучающее и вопросительное «И» откровенно раздражало Николая. Ну что «И»? Неужели этот мистер-самый-умный так до сих пор и не понял, чего от него хочет парень? Действительно, что же ещё двоим молодым мужчинам делать в тесной гримёрке. В бильярд, блин, играть!       Николай собрал последнюю выдержку. Скрестив руки на груди, он шумно выдохнул.       — Присядьте.       — Ты мне указываешь? — вот на этом моменте Александр действительно заинтересовался. Неужели у этого мальчишки хватило смелости ему указывать?       Нет, не то чтобы, попроси у него студент, он резко бы стал милосердным и прилежно бы уместил свой царский зад на стул.       Ни разу.       Однако такие своеволия и глупая отважность преподавателя не устраивали.       — А вы этого хотите? — блондин смотрел на Киригана из-под слегка опущенных век. Его глаза при тусклом освещении отливали янтарно-медным оттенком. В совокупности с лёгким прищуром его взгляд был в точности похож на взгляд хитрого лиса.       Ланцов сделал аккуратный шаг вперёд, затем ещё один. Он так тихо ступал по паркету, что можно было подумать, что он примерил на себя роль хищника, который пытался поймать добычу. Чтобы впиться зубами в плоть, чтобы испить его всего, чтобы оставить себе навсегда, как трофей и немой показатель своей силы.       — Тебе не кажется, что ты дерзишь? — произнёс брюнет, заводя руки за спину и показывая, что он явно не собирается уступать в лидерстве.       — Вам не кажется, что вы занудствуете? — Николай вплотную подошёл к мужчине, и теперь он ощущал своей кожей его горячее дыхание. — Сядь.       Мужчина пропустил этот указ мимо ушей, он пристально рассматривал черты лица юноши: хитрые глаза, аккуратный нос и пухлые губы, которые завладели его вниманием. Которые Николай так соблазнительно облизывал, когда ловил на себе мимолетные взгляды преподавателя на парах.       Как он их кусал от досады каждый раз, когда очередная попытка соблазнить увенчивалась фиаско.       Кириган слегка прикусил нижнюю губу, и в ту ж секунду Ланцова сорвало с тормозов, последняя преграда была пройдена, цепи, связывающие его по рукам и ногам, сорвались, чаша терпения переполнилась, и он, запустив пятерню в шелковистые волосы, притянул преподавателя ближе для жадного поцелуя.       Желанные губы, желанный поцелуй с желанным человеком. Чувство победы опьяняло, и в ту же минуту хотелось достигнуть новых высот, сделать ещё что-то, что было доселе ему запрещено, как самое настоящее табу.       Теперь его мечты стали почти материальны.       Этот поцелуй не был похож на что-то нежное и чувственное, потому что он не сопровождался какими-то глубокими чувствами, этот поцелуй был борьбой за первенство, этот поцелуй должен был возвысить одного над другим, этот поцелуй был призван нескрываемым чувством похоти, и ни один не желал уступать другому. Александр ощущался на вкус как дорогой коньяк с ментоловым привкусом от жвачки. Кириган сейчас, прижатый к нему, больше не казался чем-то недосягаемым, мужчина не казался совершенным человеком не из этого мира, он ощущался как живой человек. Самый обычный человек.       Николай, не разрывая поцелуя, грубо толкнул Киригана к стене, а затем прижался к нему всем своим телом. Брюнет едва ли смачно не ударился головой, но даже если бы ударился, то не почувствовал бы боль в полной мере, потому что преподаватель углублял поцелуй всё сильнее, при этом периодически покусывая нижнюю губу блондина, так что их поцелуй приобрёл вкус коньяка, маргариты и крови. Просто крышесносное сочетание.       — Что ты себе позволяешь, Ланцов? — мокрый и пошлый звук от разорванного поцелуя разнёсся эхом по комнате.       Николай прошёлся горячими поцелуями вдоль линии челюсти преподавателя, пока не добрался до уха. Ланцов хотел это сделать ещё с первой их встречи.       Роскошный подарок ему преподнесла судьба. Роскошный.       Он укусил его мочку и прошептал ему на ухо:       — Здесь ты не мой преподаватель, а значит мне ты не указ.       Ланцов в одно мгновение опустился на колени. Парень, не отводя взгляд от кварцево-серых глаз, аккуратно потянулся к пряжке ремня.       Он заставит этого чопорного упрямца самовольно сдаться ему на милость! Поставит его на колени не в буквальном смысле, (хотя Ланцов и не будет возражать и этому), поставит на колени морально!       О да, сейчас будет лучший минет в его жизни! — без ложной скромности рассудил блондин.       Какая разница, с чего начинать? Ну любит он начинать с минета, пунктик у него такой. Главное, чтобы страсть между ними никогда не заканчивалась.       Александр потерялся в головокружительном удовольствии ещё до того, как юноша просунул свои ловкие пальцы под резинку его нижнего белья и вытащил наружу ноющую эрекцию.       А Николай с лёгким замиранием от удовольствия уставился на набалдашник мужчины.       Кириган шумно выдохнул, когда горячие губы парня сомкнулись на чувствительной головке.       — Бери глубже, — с гортанными рыком слетели следующие слова с уст мужчины, пока кисть руки поглаживала волосы блондина, насаживая его сильнее.       Блондин бы непременно огрызнулся, что сколько влезает, столько он и берёт, но это явно не вытекало из сложившейся ситуации и запросто могло испортить с таким трудом достигнутую атмосферу.       И Николай в ответ расслаблял глотку и позволял брюнету быстро и глубоко трахать его горло. И Николай будет великим лжецом, если не подтвердит, что ему нравится, как его грубо берёт Кириган.       Он плавно поглаживал тазобедренные косточки, проходясь языком по всей длине члена. Возбуждённый половой орган впивался в грубую ткань штанов, но Ланцов стоически терпел неудобства и полностью отдавался делу, потому что ему нравилось делать приятно этому человеку. Потому что ему нравилось слышать его тяжёлое дыхание, его тихие, еле уловимые стоны. Потому что он так долго об этом мечтал. Мечтал остаться с ним наедине, мечтал прикасаться к нему где заблагорассудится и сколько захочется.       Брюнет взъерошил его волосы, пропуская через пальцы короткие пряди. По его тяжёлому дыханию и резким толчкам Николай смекнул, что он скоро кончит.       Удовольствие опытного химика быстро набухало, разворачиваясь внутри, как горячая волна, когда он особенно сильно вошёл во влажный рот юноши, по телу мужчины прошлась волна экстаза, и он излился в рот парня с громким, протяжным, полным удовольствия «Да».       «Мог бы и разрешения спросить!»       Впрочем, Николай брезгливым никогда не был. Да и к тому же, у него ещё есть время научить сноба нужным правилам поведения и воспитать в нём уважение к своим потребностям.       Парень уже представил, как Кириган, горя вожделением, закидывает его на задрипанный диван гримёрки, срывая одежду (с него, а потом и с себя).       Ах.       Мужчин отвлёк напористый стук в дверь.       «Вот чёрт!» — мысленно выругался блондин, смерив пронзительным взглядом дверь.       Кириган подавил рвущийся наружу смешок от нелепости ситуации.       — Ланцов, тебя там Валя ищет, и лучше бы тебе поторопиться, она явно не в восторге от того, что тебя нет на рабочем месте.       Николай поспешно отстранился, поглощая семя, попутно чуть не подавившись.       — Хорошо, через 10 минут я подойду, — сказал парень и повернулся в сторону своего предмета обожания.       В этот самый момент послышался звук молнии, а затем Кириган, нацепив свою привычную маску безразличия, деловито поправляясь, произнёс:       — Вы свободны, Ланцов, — он говорил, ощущая, как обида закрадывается в душу парня, причиняя боль его самолюбию. И это ему чертовски нравилось — изводить его, раня и мучая. Не потому, что он получал от этого садистское удовольствие, а потому, что он не сомневался в способностях своего студента. Он и это перебороть сможет.       Потому что так было, безусловно, выгоднее даже для самого студента. И, несомненно, потому что он хотел видеть его моральный рост.       А потом он просто взял, открыл дверь, одарил стоящую перед дверью девушку своим фирменным невозмутимым взглядом и ушёл прочь.       Хотел — получил. А почему бы нет? Не первый раз ему отсасывают в клубах. Да и у этого прожжённого своими же желаниями это тоже не впервые.       Однако. Он получит то, что хотел, частично или полностью, и по условиям задачи это было оставлено на совести мужчины. И он сделал свой выбор без сожалений.       Студент, видимо, ещё не до конца придя в себя, так и стоял на коленях перед стеной, словно умалишённый, и растерянно смотрел сквозь коллегу.       Коллега, удивлённая не меньше самого горе-любовника, открыла рот, чтобы то ли что-то уточнить, то ли позвать, но не успела.       — Да чтоб вашей Вале мужики давали, как она мне перерыв! — ядовито выплюнул Николай и быстро направился вслед за преподавателем.       «Найду и вмажу по лицу, падла!»