День начинался по обще привычному графику, с закономерных "Бля, опаздываем" и "Ты опять не поставила будильник?!".
Обычный день обычных студентов, с обычными обвинениями и подколками.
Или не совсем обычный день с необычными объявлениями?
Девушкам свойственно опаздывать.
Обычно так аргументируют свою не пунктуальность особы прекрасного пола на первом свидании с каким-то красавчиком.
Но Алина вовсе не спешила на свидание, и, верно подмечено, не опаздывала со свидания. Зато опаздывала с очень важной консультации.
Уже минут двадцать как опаздывала.
И что-то Алине подсказывало, что если у нее хватило бы наглости не заявиться туда, то, скорее всего, Кириган даже не станет персонально для нее повторять информацию, которой, непременно, поделиться на консультации со всеми.
«— Внимание. Я курирую исследовательские работы на международный профильный конкурс в этом году. Конкурс будет проведен в июне, в Осло. Желающих участвовать - жду в 402-ом после четвёртой пары.»
— Алина!
— Млять! — вульгарно выругалась Старкова, повернувшись лицом к источнику звука. Она узнала бы этот голос из тысячи других.
Ее Мал.
Прямо перед ней.
Алина мигом забыла, что опаздывает. Алина обмирала, дышала дробно, мелкими глотками.
В первую секунду, когда его взгляд встретился с изумленными глазами подруги, он даже немного завис. Но она этого, разумеется, не заметила, потому как сама зависла конкретно.
— Алина! — Мал нехарактерной для него спешной походкой подошел к ней и обнял.
Впервые: так крепко, так по родному, так успокаивающе. Сгреб ее в охапку, будто они не виделись целую вечность.
Хотя, стоит согласится, время, проведённое от него вдали действительно брюнетке казалось
вечностью.
Презираемой, ненавистной вечностью.
Она втянула родной запах любимого парфюма друга детства и прикрыла глаза от удовольствия, разрешив себе такую вольность, как мягко, нежно, почти целомудренно провести рукой по крепким плечам, спине, по затылку, нащупывая мышцы сквозь ткань тряпичной рубашки, расщедрясь на успокаивающие поглаживания.
Голова шла кругом, по позвоночнику спускалась лёгкая зыбь.
Она дала молчаливое согласие на то, что хочет чувствовать себя не одинокой, брошенной, устаревшей игрушкой.
О том, что пару дней назад она себя такой и чувствовала, неоспоримо, с легкой руки Мальена, она предпочла забыть.
Она крепко его обняла. Будто не было обиды, будто не она страдала, будто не она из-за него очутилась в том злосчастном ночном клубе. Не она проливала по нем столько слез по ночам, одиноко вцепившись в подушку.
Не она и
не из-за него.
— Я так скучала. — совершенно бессознательно вырвалось из груди. Предательски, автоматически, случайно вырвалось. Алина за это себя возненавидит. Потом. А сейчас она рассыпалась от присутствия этого парня на мелкие кусочки.
Расплывается в нем так, будто добилась его всего и навечно.
Растаять от одного его вида!
— Я тоже. — отстраняясь, искренне проговорил Мал, беззлобно улыбнувшись.
— Почему ты не пришла ко мне? В тот день.
Ах, тот день.
Перед глазами Алины, словно кинолента, пронеслись детали с того понедельника.
Она снова разозлилась. Нахмурилась.
— Я приходила. — ледяной тон резал слух, Мал непонимающе уставился на нее. — Только приходила я тебя утешить, но посчитала, что тебе уже не актуально.
Она обвиняюще смотрела на него, в ее глазах читалась смесь из ненависти (в первую очередь к себе, и в самую последнюю, после Зои, к Орецтеву), презрения, обиды и грусти.
С чего ей проявлять сердоболие к нему?
Она настрадалась, довольно.
Она устала скрывать все от него, лишь бы он не переживал, лишь бы ему было комфортно шляться где попало, и с кем попало.
Она устала тащить все на себе, потому что уже было невозможно тащить такой груз одной. Устала винить саму себя в своих проблемах, а не
его. Устала быть в роли слушателя. Устала смотреть на все через призму розовых очков. Устала настраивать себя на лучшее.
Пусть вспомнит, что она — тоже живой человек, способный чувствовать. Что ей тоже нужна поддержка, которую она отчаянно выказывала ему. Что ее тоже хотя бы иногда нужно было выслушивать. Что ему стоило изредка интересоваться самочувствием подруги.
Что она — все еще та самая ранимая душа.
Ранимая и израненная, потрёпанная, оскверненная душа.
Что она, Алине хватало мозгов осознавать, что больше всех из окружения Мала, заслуживала его внимания и заботы. Потому что она отдавала всю себя в надежде, что когда-нибудь получит в ответ что-то равноценное.
— Что? Почему? — в натуральном изумлении спросил брюнет.
Алина сжала руки в кулак. Он действительно "не въезжал" или только прикидывался дурачком? Или не хотел признавать себя виноватым? Не хотел лезть под такую ответственность?
В любом случае, такая реакция раздражала Старкову больше, чем если бы тот пожал плечами и свернул бы тему. Она ожидала от него, как минимум, извинений.
— Мал, я видела вас с Зоей тогда. В саду. Вы целовались. — она сделала все, что было в ее силах, чтобы ее голос не дрогнул, чтобы она звучала холодной и неприступной, чтобы не выдать себя с головой, чтобы не показать степень ее взволнованности, чтобы не показать, насколько она на него зла. Она изо всех сил старалась не выдать ураган, что бушевал внутри. Ей хотелось прямо сейчас сесть на корточки, схватиться за голову и расплакаться. Выплакать все, что накопилось.
Накинуться бы на него, расцарапать, изуродовать, оставить напоминающие о ней шрамы на его смазливом личике, на которое пачками велись девушки. Такие же жертвы его природного обаяния. Такие же дуры.
Выколоть бы ему эти глаза, чтобы больше не имел возможности на кого-то смотреть, кого-то пожирать, глазами раздевать.
Взять бы и надругаться над ним, как он это умудрился успешно провернуть на протяжении нескольких лет над ней, над ее душой.
А Мал не заставил себя долго ждать. Он подошел к ней вплотную и нежно поцеловал ее тыльную сторону ладони.
Алина растерялась. Она не знала как себя дальше вести, как скрыть предательски появившийся дурацкий румянец на щеках, как не показать, что даже такое невинное прикосновение отдалось невероятной волной по телу.
Внутри кипело, скручиваясь горячим в одной точке.
Как не дрожать от их близости?
— Прости дурака, ладно? Мне стоило тебе позвонить.
Его тихий, ласкающий слух голос сводил с ума. Алина готова была простить ему все его грехи и оплошности после подобного, лишь бы он продолжал так ее держать, так целовать, так разговаривать, так обнимать.
Так просто, быть рядом с ней.
А ей в свою очередь - просто быть рядом с ним, чувствовать его физическое присутствие.
Мал был настолько невозможно близко!
Но нужно было собраться и проучить гаденыша.
— Стоило, да. — криво усмехнулась Алина.
— Но зато я пришел.
— Объявился спустя неделю. — в угрюмой разочарованности пожаловалась она единственному слушателю и собеседнику.
Кто-то, и определенно не Мал, который так и стоял перед нею, в единственном отличии, что отпустил ее ладонь, положил руку ей на плечо, и Алина вздрогнула. В панике повернулась и застыла на месте, громом поверженная.
Кириган молчал. Старкова тоже молчала в страхе.
— Мисс Старкова. — усмехнулся преподаватель, мол, кто бы сомневался, что это Вы. — Мы все вас ждали еще 40 минут назад. — он смотрел на нее многообещающе, сладострастно-таинственно, наслаждаясь ее пугливым вдохом, ее трепетом и исчезнувшим взглядом угнетенной невинности.
— Я... Простите. — еле проблеяла она через ком в горле.
Черт, консультация.
Черт, она ее пропустила.
— Неужели нельзя было отвести иное время для разговора с вашим другом? — спросил Кириган, не задержавшись долгим взглядом на стоящего позади своей студентки тощего паренька. Профессор встретил ее уязвленный взгляд.
Он специально так акцентировал внимание на слове “разговор” или это у Алины крыша медленно едет?
— Я не из-за разговора с ним пропустила консультацию! — резко процедила Старкова, капризно топнув ногой.
Преподаватель склонил голову на бок, вперившись в нее глазами, пытаясь разобраться где она врет, а где — говорит правду.
— Да? — наигранно-вопросительно нашёлся Кириган.
Значит, не из-за
разговора.
Тогда из-за чего?
В груди перестало щемить, в голову не лезли глупые девичьи фантазии. Она буквально не могла собрать себя по частям.
— Просто, я.... — она открыла рот, чтобы как-то возразить против наглого учительского произвола, но решила не испытывать брюнета на великодушие.
На которое, по многочисленным слухам, он и так был скуп.
Высокомерный, строгий, заносчивый и неприятный тип.
По слухам.
— О, избавьте меня, Алина. Я не желаю знать, что вы с ним делали, раз пропустили всю консультацию. — стальные нотки превосходства снова вернулись, прозвучав слишком резко.
Больше нужного.
Мужчина сам удивился этому.
— Ничего с ним у меня не было! — продолжала настаивать на своем студентка.
Старкова из платья вон лезла, чтобы доказать, что ничего у них с Малом не произошло, сама не отдавая себе отчёта, с какой целью она это вообще делает.
Почему она так переживала за то, чтобы у Киригана не сложилось о ней в корне неверное впечатление?
Какого черта она вообще оправдывается перед ним?
Почему ей не хочется, чтобы он посчитал ее с Малом — влюбленной парой?
Казалось бы, вот он, шанс избавиться от всей этой дурацкой ситуации и полностью предоставить Киригана на растерзание Ланцову. Вздохнуть полной грудью, расслабиться, по ночам не терзать себя чувством вины.
Но.
Почему она не хочет терять его интерес к себе?
— Я безумно рад, что вы пропустили консультацию по другой причине. — безрадостно, таки снисходительно оповестил студентку, что поверил её словам, брюнет. — Мне нужно вам разъяснить нюансы участия в конкурсе.
— Я понимаю. — неуверенно промямлила девушка, которую не переставал пугать и притягивать этот странный субъект.
— Я ценю ваше понимание. — от его улыбки, внезапной и чертовски красивой, ее сердце сильнее застучало. — Полагаю, у вас есть свободная минутка? — Она всего один раз видела когда он улыбался. И могла поклясться, что вообще мало кто видел.
Чертовски восхитительно.
Алина быстро повернулась к Малу и кивнула тому, мол, потом поговорим.
— Пойдемте. — в покрывательском жесте указав в сторону, загадочно, как великий чревовещатель, знающий все тайны во вселенной, изрек Кириган.
Алина покорно пошла вперед, не оглядываясь.
Кириган снова взглянул на неподвижно стоящего, как истукан или живая статуя, парня и до возмутительного дерзко усмехнулся.
В момент, когда Мал угрожающе сжал руки, мужчина расслабленной походкой следовал за своей студенткой.
Бесчувственное совершенство, которому все вокруг обречены проигрывать.
***
— ... И тема исследовательской работы "Синтез квантовых точек". — закончил свой монолог Кириган, наблюдая за студенткой, которая смотрела в потолок, что-то припоминая, размышляя, приложив палец к губам.
Другого преподавателя подобная поза, вероятней всего, смутила бы, но Кириган никогда не походил на классический типаж скучного преподавателя. Он прекрасно знает, что она слушала его внимательно, жадно ловя каждое произнесенное им слово.
Брюнету
в принципе было абсолютно по барабану на правила.
— О, так можно использовать метод Мунги для исследований . — торжественно пришла к такому умозаключению Алина, восторженно сверкнув карими глазами.
Она уже придумала, как будет находить информацию, прикинула, как быстро соберет всю нужную литературу, напишет первую главу - теоретическую часть научной работы и перейдет к практической части дела.
— Метод Мунги? — выказал легкое удивление преподаватель.
Алина зависла, оторопело моргнув.
— Да.
— Не имею ничего против, но разве не удобнее пользоваться, например, тем, что уже доказано и принято, методом Екимова?
Его порядком удивил выбор девчонки. В его практике впервые попался студент, который не то чтобы рвался к неизвестному и малоизученному, но и намеренно выбирал сложный, долгий и энергозатратный способ выполнения научную работу.
Обычно, студенты, не глядя, берутся только за те методы, которые требуют меньшую долю времени на использование. Всем хотелось побыстрее закончить с бумажной работой.
— Использовать метод, который старее моего прадеда? Извольте. — возмущенно резко вскинула голову Старкова, встретившись взглядом с глазами Кириганом.
«А глаза у него обалденные», – мелькнуло в голове.
— Ах,
точно. — резко воскликнул мужчина. Алине показалось, что будь он чуть несдержаннее, то в обязательном порядке, хлопнул бы себе по ноге. —
Вы же относитесь ко всему с креативом. Как я мог забыть. — улыбнулся Кириган.
«— Я ко всему отношусь с креативом» — помниться, ее горделивые слова.
На щеках Алины мелькнул румянец при упоминании их совместного времяпровождения в ночном клубе. Но она все же нашла в себе силы.
Интересно, сколько людей бы продало душу дьяволу, чтобы один раз увидеть его эту сексапильную улыбку?
— Спасибо, что тогда не оставили меня. — силы на то, чтобы словесно выразить, насколько она ценит его галантный и человеческий поступок по отношению к ней. Другой человек мог бы попросту разочарованно бросить спящую красавицу, которая ему так и не обломалась в вип-комнате. И одним лишь святым известно, что с ней тогда могло произойти, кто к ней ненароком мог заглянуть и по пьяни сделать.
— Ну, вы же сравнили меня с принцем, как я мог. — такому искреннему утверждению нельзя было не поверить.
Ему нравился острый момент ожидания большего, ее мурашки по коже, трепет.
— Золушка по истечению времени сбежала, а я.... — безучастно пожала плечами Алина, слегка улыбнувшись мужчине.
— А вы заснули. — закончил вместо нее Кириган, встав с места и поправив пиджак. — Не виню. Я бы тоже в ожидании принца на белом коне заснул бы.
Он тогда, помнится, упорными стараниями Николая, действительно прилично опоздал.
— Принца на белом коне? — с нажимом уточнила Старкова и продолжила, делая особый акцент на имени друга. — Николай всегда хотел сыграть роль принца.
Прозвучало, как упрек.
Возможно, не только звучало, но и являлось им.
Алина ревностно относилась к тому факту, что Кириган все же снизошел до ее друга в более тесном физическом контакте, чем с ней.
— А вы всегда все озвученное при нашем разговоре ему выкладываете? — со смешливым трагизмом выдал мужчина.
— Только то, что ему поможет.
«И то, что его не расстроит» — мысленно продолжила шатенка. Ровным счетом, это означало, что ничего она ему не докладывала.
— Вряд ли эта информация будет вашему другу полезной. — терпеливо парировал Кириган, уперевшись боком о парту студентки.
Ага, струхнул, как бы она лишнего не наговорила блондину.
Иначе жизнь его станет более адовой.
Старкова встала на ноги и закинула на плечо рюкзак.
Нахально сверкнув глазами, она ухмыльнулась.
— Передумали насчет принца? — как бы завуалированно метнула в сторону Кириган язвительное замечание: "Что, от дерзкого принца Николая бросает в тихий ужас?".
Кириган улыбнулся уголками губ, наклонился к ней, так спокойно, так по-хозяйски, что можно было подумать, что они уже несколько лет встречаются.
— А может сейчас я в поисках принцессы? — его губы оказались непозволительно близко к ее, обжигая нежную кожу горячими вдохами.
К хорошему быстро привыкаешь, а не признать, что Кириган целовался, как боженька, было бы кощунством.
— Липнут к тебе только принцы. — негодующе проворчала она, не отводя манящего взгляда от губ мужчины.
Кириган всматривался ей в лицо, насмешливо усмехнувшись, нарочито медля, получая удовольствие от того, как она в тихую жаждет этого поцелуя, но при этом проявляет нулевую инициативу.
Ему в тот час захотелось сорвать с неё все сковывающие цепи, неаргументированно построенную стену из ограничений и бессмысленных принципов.
— В тот раз мне показалось иначе.
Так открыто, обезоруживающе и чертовски соблазнительно. У девушки во рту пересохло, и язык к нёбу прилип.
Он наслаждался тем, как сильно Старкова зависима. Как неизменно бурно реагирует.
Ее сладкая пытка — его истинная цель на сейчас.
И он мог бы позволить ей что-то колко ответить, но решил, что лучше не отказывать себе в таких мелочах, и заткнул не возникающую студентку поцелуем, страстно накрыв ее губы своими.
Он понимал,
почему это делал, а Алина - не давала отчет самой себе за свои действия.
Не поцелуй, а какая-то агонизирующая жадность, унять которую невозможно.
Крепость именного этого ощущения он вдруг ощутил и сам чуть не задохнулся.
***
— По мне дурка плачет и машина скорой помощи для душевнобольных, с парой крепких санитаров. — устало протянула она, раздумывая, и потерла глаза.
К такому неутешительному выводу она пришла под вечер этого же дня, и, как и положено, поспешила поделиться ею с соседкой по комнате.
Хотя, это, кажется, единственное, что оставалось ей делать — рассказывать о своих существующих проблемах и поделится переживаниями с подругой.
Нормальные люди вечер начинают с крепкого кофе, с обеда, врубают какой-нибудь фильм, а Алина свой начинала с первосортного самобичевания и отборного нытья.
— С парой крепких, мускулистых, красивых санитаров мужского пола. — ободряюще подправила мысль подруги рыжеволосая молодая девушка, в надежде хоть как-то ту развеселить. Но Алина продолжала сверлить уничижительным взглядом чашку с уже остывшим кофе, будто бодрящий напиток и был виноват во всех ее проблемах.
— Да ладно тебе! Просто человек запал в душу. — воодушевленно проговорила Женя.
Эта атмосфера всеобщей подавленности, тяжести и предчувствия ещё не отравила ее полностью: в ее зеленых глазах теплился огонёк надежды.
Надежды на то, что у подруги все наладится.
— И просто хочется с ним замутить.
— С кем не бывает?
— Женя... — в сердитом недоумении уставилась на подругу Алина. Она глубоко ценила старательную поддержку подруги и ее попытки поднять ей настроение. Но, как предполагала Старкова, ее настроение пробило дно, и вытянуть из, кажется, бездны депрессии и новой стрессовой волны, уже нет никаких шансов.
— Ладно-ладно. — в примирительном жесте подняла руки вверх Женя, окончательно отказываясь от мысли заставить Алину улыбнуться. — Слушай, может, он тебе не как мужчина, а как друг импонирует? Ну, знаешь, будь Давид более общительным - вы бы подружились.
— Друг моего друга — мой друг? — уточнила Алина, чуть оживившись.
Подруга коротко кивнула, мол, типа того.
Алина нахмурилась, соображая процентную вероятность правды в словах Жени. И она бы с радостью согласилась с этим объяснением всего того, что чувствовала, но было одно но.
Но ведь она не могла чувствовать не только моральное, но и физическое влечение к другу?
Если бы он импонировал ей как друг, то она бы явно не подыхала от откровенных мыслей. Если бы он импонировал ей как друг, она разве позволила бы себе такую оплошность, как не совсем невинный флирт? Если бы он импонировал ей как друг, то стала бы о нем думать чаще, чем о Мале? Стала бы она, так страстно, с упоением, целоваться с другом?
Что-то тут явно не сходилось, как бы Алина не старалась не придавать значения мелким деталям.
— Женя. Тебе ведь не хочется вцепиться, как клещ в Николая, и поцеловать его? — начала издалека Алина, в попытках разобраться, может, это она в неверном ключе рассуждает? Может, это нормально, когда ты чувствуешь что-то большее, чем просто дружеские чувства к другу? Вдруг, не у нее одной такое.
Женя оторопело хлопнула глазами.
— Эм... Нет?
Алина скептически скосилась на подругу.
А жаль.
Очень жаль.
Может быть ее положительный ответ расставил бы все точки над И.
— А мне хочется. Только не в лицо Николая вовсе. А в Киригана.
Еще одна поплыла от чар молодого преподавателя.
Женя, как храбрый и отважный боец, воевала сразу по двум направлениям. Один — когда к ней приходил Николай, чтобы поделиться мыслями про своего любимого и неповторимого, а второй — когда Алина откровенничала про того самого любимого и неповторимого.
— Да мы сдвинемся с мужика этого. — недовольно пробубнила под нос Женя, ворчливо оглядываясь по сторонам.
Ей до жути хотелось увидеть этого Киригана, чтобы объяснить себе, почему к нему пачками липли студенты. В частности: Николай и Алина.
Алина окончательно скисла, от безысходности опустив голову на столешницу.
Приплыли.
Интересно, Кириган намеренно это все с ней делал?
Алина судорожно пыталась найти разгадку, но с этим человеком очевидные варианты вряд
