ℭ𝔥𝔯𝔬𝔫𝔦𝔠𝔩𝔢𝔰 𝔬𝔣 ℌ𝔬𝔤𝔴𝔞𝔯𝔱𝔰

      Билл часто вспоминает свою прошлую жизнь. Да, он был в ней всемогущим демоном разума, которого боялись и ненавидели все, да, он был раздражающим ублюдком, да, он был хитрым и властолюбивым, да, он был эгоистичной сволочью, которая хотела все только для себя и ради себя. Но в этом мире ему дали того, кого он всегда желал. И этот кто-то — младший брат. Хоть для него Гарри и был слишком маленьким и беззащитным, но та тоненькая связь, которую Билл почувствовал в первую секунду своего нахождения в этом мире, показывала, что всю храбрость и безрассудство себе забрал именно он, Гарри. Этот маленький комочек радости в прогнившем сердце демона давал ему повод не разрушить мир с той малой частью его восстановившейся силой, давала повод защищать кого-то, как самого себя. Хотя за это он и платил тем, что часто бывал избит именно из-за Гарри, но счастливый младший брат отбивал любое желание ссориться, пусть он и не знал, что Билл за его спиной дерется со всеми обидчиками. Гарри и не подозревает, сколько сил у старшего уходит на то, чтобы улыбаться, пусть вымученно и болезненно, но улыбаться и смеяться с ним над очередной не слишком смешной шуткой, обнимать и чувствовать боль в собственных ребрах, помогать с уроками, когда у самого темнеет в глазах. Билл и сам не понимал, зачем он это делал, но ему нравились эти живые эмоции на таком родном лице. Хотя сам демон и догадывался, что Гарри знает о его страданиях, ведь та тоненькая связь за те почти одиннадцать лет превратилась в толстый канат, что связывал их души. И младший из братьев догадывался про драки не потому, что он их видел, не потому, что видел болезненное состояние брата, догадывался лишь потому, что через несколько дней после каждой драки старшего с кем-то получал зеркальные травмы совершенно глупым путем. То с лестницы в доме навернется, когда ходил будить Дадли, то споткнется на физкультуре и получит какой-нибудь вывих, то упадет убегая от банды Дадли, а после получит уже от них. Но даже так он молчал, давал молчаливую поддержку Биллу, который старался сохранить его здоровье ото всех, не замечая, что этим сам причиняет младшему боль.       Гарри любил старшего брата больше всего на свете, ведь он был единственным в доме №4 по Тисовой улице, который ему искренне улыбался, гладил по голове и терпеливо отвечал на все его вопросы, которые иногда и самому Гарри казались глупыми. Но Билл на них отвечал и никогда не смеялся над ним. Он был единственным, кто помогал с уроками, реагировал на новые ссадины после очередного неудачного падения, сетовал вместе с ним на тему того, что их не пускают в библиотеку. Но все же Гарри думал, что мешает своему брату развиваться дальше, учиться в свое удовольствие, познавать мир и его секреты, заводить друзей и гулять по ночным улицам. Он молчал, ведь последний их такой разговор оказался слишком невыносимым как для самого младшего, так и для старшего. Закрывал эту тему тем, что Билл поссорился с Гарри только из-за того, что тот начал считать себя обузой для него. Ссора, конечно, долго не продлилась, но все же была не слишком приятной для братьев. Ведь в те два дня старший из близнецов был слишком раздражительным, саркастичным и язвительным. Это даже вылилось в то, что Билла выгнали из дома, чтобы тот остыл, а то дерзить дяде не выгодное решение ни для кого. Хотя и выгоняла его тетя. В тот раз у Билла впервые при родственниках волосы сменили свой оттенок с белого золота на огненно-рыжий цвет, из-за чего старший из близнецов стал более сильно походить на Лили. Петуния в тот день даже по случайности назвала его именем матери, на что тот глянул своими золотыми глазами и зло ответил, что не так уж и сильно он на нее подходит и что даже их отец однажды спросил ее, а не сын ли он какого-то Люциуса. Разозлившаяся Петуния шваброй его тогда выгоняла. Женщина была напугана и раздражена в тот вечер, и Гарри было рискнул попросить ее впустить брата обратно в дом, но, получив сильнейшую затрещину от дяди, замолчал.       Хоть на Тисовой улице и прошло десять лет с момента их прибытия, тут ничего не поменялось. Маленькие заборчики, что были чуть выше коленки пятилетнего ребенка, ограждали идеальные лужайки, что образцовые мужья подстригали раз в неделю. Однотипные домики были выкрашены в серый цвет, который иногда отличался своим оттенком. Дорогие машины, что стояли почти у каждого дома, также не добавляли какого-то разнообразия этой улице. Несколько деревьев озеленяли пригород, добавляли какую-то серую скуку в это место, делая его еще более серым, хотя казалось, что еще серее город выглядеть просто не может, но какого было бы удивление путешественника, когда он узнал бы, что такое вполне возможно. А жителей данного городка это никак не удивляло и вселяло в них надежду на хорошее будущее.       Утро на этой улице всегда наступало с момента, когда по улице прокатится почтальон на своем велосипеде и молочнике, который, как обычно, будет обходить семьи с детьми. А иногда утро начиналось с шума щебенки, который показывал, что кто-то из соседей вернулся с ночной смены. Вот такое утро тут было вполне хорошим и ожидаемым. Светит ли тут солнце, льет ли тут дождь, падает ли тут снег, утро тут всегда начинается с одного и того же.       Вот только для близнецов Поттеров утро начинается совершенно не с этой обыденности: у них утро начинается с раздражающе громкого стука в дверь их маленькой комнатки, а после топот тяжелых ног над головой, из-за чего штукатурка засыпается в рот, нос, глаз и уши, частенько падая и на одежду.       — Вставайте, поднимайтесь же! Живо! — прокричал до боли знакомый голос тетушки Петунии. Эта женщина всегда так поднимала братьев. За дверью в пространство братьев послышался непонятный звук, что малость показывал, что братья все же соизволили хотя бы открыть глаза. — Вы уже встали?! — провизжал голос. Билл явно не был готов вставать сейчас, но Гарри открыв рот смог выдавить из себя одно единственное слово: «Почти», что несколько успокоило тетушку и дало время младшему, которое тот потратит на великое дело под кодовым названием «разбудить старшего брата».       Билл выходить из мира грез не хотел - какому-то придурку сегодня снилось, что-то слишком приятное, и полночи бывший Сайфер это приятное превращал в самый настоящий кошмар. И кажется этот человек несколько сошел с ума. Но настойчивость Гарри не прошла мимо старшего брата, которого все же умудрились таки разбудить, ведь когда тебе в живот упирается слишком острый локоть младшего, ты, волей-неволей, но просыпаешься. Глубоко вздохнув Билл потянулся к ниточке, что включает лампочку в их маленьком чулане.       Загоревшаяся лампочка резко прогнала как и наступающий вновь сон, так и тьму из их маленького убежища. Освещая старый матрац, заправленный таким же старым почти съеденным молью пледом, несколько полок, на одной из которых лежат учебники и тетради, на другой вещи, и самую высокую полку, на которой стояли закрученные огурцы и помидоры, которые, конечно же, были куплены в магазине месяц назад и оставлены про запас. На первой же полке, на учебниках, стояло несколько оплавленных солдатиков Дадли, в которых иногда играл Гарри, когда его брата не было в чулане. На матраце лежало два маленьких тельца блондина и брюнета, что лежали почти в обнимку, так как места в этом чулане было слишком мало для почти одиннадцатилетних ребят.       — Билл, пора вставать! — младший стал трясти брата за плечи, предварительно приподняв его немного, чтобы тот по случайности не ударился головой. Билл открыл один здоровый глаз и мутным взором осмотрел Гарри, потом потрепал его по голове и попытался уснуть в таком положении. И, видит Аксолотль, ему бы это удалось, но слишком активный младший брат спутал ему все карты на приятно-страшный сон. — Билл, нам пора, иначе тётя, как обычно, будет ругаться на то, что ты опять пытаешься проспать ее подъем… — насупился младший, наконец соизволивший отпустить старшего брата. Билл мученически вздохнул и открыл глаз. Взгляд старшего Поттера говорил о том, что если его еще раз так разбудят, то несдобровать младшему, и будут его мучить долго и со вкусом.       — Встаю… Только слезь с меня, а то я тебя сейчас столкну. — проговорил Билл и ненастойчиво рукой попытался смахнуть брата с себя. Тот намек понял и резво слез, давая старшему больше свободы.       Со вчерашнего дня Билл так и не переоделся в пижаму лишь потому, что он только под вечер вернулся в дом, так как за очередную шалость был выгнан. А потому ждать Гарри пришлось около пяти минут, ведь тому приходилось искать свои разбросанные вещи по всему чулану. Но, наблюдая за его метаниями по маленькому пространству, Билл начинал всегда просыпаться. Ведь его младший братик начинал что-то говорить, даже не обращая внимания на то, что Билл не отвечал, Гарри продолжал что-то рассказывать или жаловаться. Хотя последнее происходило слишком редко. Последний раз его жалоба прозвучала лет в шесть, когда мальчик разочаровался в одноклассниках, а после пожаловался на них Биллу, говоря, что они какие-то дебилы и не понимают простых истин. Бывший Сайфер подозревал, что Гарри передалась его некоторая гениальность в обучении, но он ее старался загубить, ведь учиться лучше чем Дадли им запрещал дядя Вернон, наказывая за каждую пятерку, или четверку. И такое отношение не нравилось братьям.       Как только Гарри решил надеть носки, которые вытащил из-под горы одежды, которые были подарком Вернона Дурсля на прошлое рождество, правда они были старыми и уже разношенными, но детям на это было несколько плевать, вещи это не самое важное в их жизни, над головами мальчиков прошлись гулкие удары босых ног о ступеньки. Побелка начала слетать и падать за шиворот братьям. В последнюю секунду, когда Гарри решил выйти из чулана, Билл дернул его назад, схватившись при этом за край растянутой серой футболки. Младший из братьев упал на пятую точку, ошарашено смотря вперед. А через несколько мгновений по коридору пролетел слишком большой мальчик. Нет, Билл ничего не имел против полных людей, Зус из Гравити Фолз ему даже несколько симпатизировал, но их кузен Дадли нисколько ему не нравился.       Дверь чулана под лестницей робко приоткрылась, а из маленького проема выглянула блондинистая голова старшего из братьев. Билл осматривал коридор, чтобы никто не помешал им выйти из их маленького укрытия. И он оказался свободным для перемещения. Уже шире раскрыв дверцу, Билл вышагивал гордой походкой, будто выходил не из чулана под лестницей, а из собственных апартаментов в императорском дворце, где его все называли «Ваша Светлость». За ним почти похожей походкой вышагивал Гарри. С кухни послышались странные визги на счет подарков. Как они могли забыть, что сегодня день рождения Дадли?! Это число ведь обведено красным на календаре, что висит в их гостиной.       Зайдя в помещение, где принимали и готовили пищу, Билл с Гарри рассредоточились по нему: Билл встал, по приказу тетушки конечно же, за плиту, присматривать за яичницей и беконом, а Гарри пошел подавать дяде кофе. И все было бы нормально, если бы Петуния, блондинка с шеей вдвое длиннее обычного, не вскрикнула от ужаса, быстрой походкой заходя в столовую.       — Миссис Фигг сломала ногу и теперь не сможет взять этих, — почти бесцветным голосом проговорила она. Вернон посмотрел на жену странным взглядом, замечая неестественную бледность, дрожание рук и учащенное дыхание. Все в виде женщины показывало, что она раздражена и напугана одновременно. Но на данное заявление дядя Вернон лишь усмехнулся и начал предлагать разные варианты людей, что могли бы присмотреть за близнецами. Но тетя все время всех опровергала до момента пока Гарри не предложил, что он с братом могут остаться дома одни.       — И чтобы по приезду мы вместо дома увидели угли?! — взревел дядя, мгновенно покрываясь алыми пятнами. Волосы Билла мгновенно вспыхнули рыжиной, что сразу показывало, как мальчик начинает раздражаться или того хуже, начинает входить в бешенство. Не хватало им реального пожара, правда не обычным пламенем, а синим, и выражение «да гори оно все синим пламенем» приобрело бы реальный прототип.       — Дорогой, а если, — начала было говорить Петуния, резко обрывая пока не начавшийся скандал. Голос ее, конечно, дрожал, но было понятно, что в случае чего женщина бы дала знатную оплеуху старшему из близнецов. — А если мы возьмем их с собой? Посидят в машине пока мы будем гулять. — предложение Петунии конечно не сильно уж понравилось как Вернону, так и Дадли, но это было хоть какое-то предложение, в котором они могли бы хоть как-то контролировать неуправляемого Билла Поттера. Дадли попытался что-то возразить, но его перебил голос отца, который явно не предвещал ничего хорошего.       — Можно. Но если они испортят мне машину, то останутся без еды на неделю и не выйдут из своего чулана до Рождества! — прикрикнул на них дядя. В этот момент в доме зазвучал звонок. Это пришел друг Дадли, Пирс Полкинс.       Пирс не был красавчиком, а Билл прямолинейно называл его крысой, ведь его лицо слишком уж сильно напоминало данного грызуна, да и характер Пирса был похожим. Правда, за такое сравнение страдали оба близнеца, ну хоть это и было несколько незаслуженно, зато от Пирса Билл получил прозвище Безумный демон, ведь в драке с блондином было почти не выиграть - тот как фурия наносил удар за ударом. Нет, Билл не ходил ни на какие секции, просто как получалось так и наносил удары, то за волосы потянет, то за мочку уха, то кулаком под дых даст, то по самому святому месту всех мужчин ударит коленом. Из-за чего в школе Билла часто все хулиганы так и называли и боялись подойти к Гарри в его присутствии, ведь если за оскорбление себя любимого тот так бился, то как он будет биться за брата неизвестно было почти никому. Никому кроме компашки Дадли. Из-за этого к блондину в школе старались не подходить. Все знали, что Билл Поттер просто так на беззащитных никогда не нападет, а из-за комплекции его часто сравнивали с ботаниками в школе. Из-за повязки, в детстве так вообще пиратом обзывали, хотя Билла, да уж чего греха таить, и Гарри это просто смешило.       Сегодня на улице было очень тепло, что не было чем-то странным - улице было лето.       Машина дяди Вернона встречала близнецов своей монолитностью и серостью. Внутри было слишком жарко, а кондиционер начал свою работу только тогда, когда мужчина отъехал от дома. Гарри и Билл сидели и смотрели в окно, в то время, пока Пирс и Дадли начали что-то бурно обсуждать. А уже ближе к Лондону дядя Вернон начал жаловаться тете Петунии на мопеды. Вернон вообще любил жаловаться, и жаловался он чаще на совет директоров, банк и на близнецов. Близнецов и банк он не любил особенно.       — Билл, — тихо позвал мальчишка брат, нетерпеливо дожидаясь его мычания, показывающего, что он слушает Гарри, — А мне сегодня приснился мопед, что по небу летает. — почти тихо проговорил Гарри. И это сыграло с ним очень злую шутку. Дядя Вернон повернулся к ним лицом, покрытым алыми пятнами, и, брызжа слюной, громко проговорил:       — Мопеды не летают! — он так сильно повернулся, что несколько не уследил за тем, что на светофоре загорелся зеленый. — Тебе понятно?! — все так же кричал он на весь автомобиль. Гарри ошалело и пристыженно покивал, соглашаясь с дядей, и не стараясь ему еще хоть что-то сказать. Мало ли, что еще сделать захочет. Остальную часть поездки они преодолели в гробовой тишине.        День прошел слишком уж хорошо, как по мнению как Гарри, так и Билла. И это не нравилось обоим, ведь если сейчас все слишком хорошо, то к вечеру все будет несколько не очень. Билл шестым чувством понимал, что сегодняшнюю ночь он проведет уж точно вне дома. Его уже во всех парках гоняют полицейские, ведь он им уже надоел, а в их участке ему место уже не найдут, потому что всех тех, кто раньше сидел на вахте, которых Билл знал в лицо, их всех либо перевели, либо повысили, либо они разъехались кто куда.       Компания зашла в террариум, где близнецы стали яростно рассматривать змей, начиная от маленьких неядовитых змеек и заканчивая огромным питоном, что спокойно может обвить поперек машину дяди аж два раза. Правда, этот самый питон спал и, видимо, просыпаться даже не планировал. Билл и Гарри несколько повисли на перилах, за которые вообще-то должны держаться люди, но братья решили сделать так как им было удобно. Дадли был слишком нетерпеливым, а потому вместе с Пирсом и своим отцом ушел к другой змее, что ползала. Билл зевнул в руку.       — Ты снова летал в чужих снах? — очень тихо спросил Гарри. И если бы у Билла не было слуха, который усиливался тем, что в теле ребенка явно сидит демон, то он и не услышал бы того, что произнес Гарри. — И не надоело тебе? Ведь сам же не высыпаешься. — Гарри надулся, что выглядело слишком по-детски. Билл усмехнулся, мысленно спрашивая Аксолотля, как можно не любить такое чудо.       — Нет, не надоело. Иногда это даже весело, особенно если ты делаешь из какого-то очень детского сна кошмар, который совершенно не детский. — несколько весело произнес Билл. Ему явно нравилась данная тема.       — Я все, конечно, понимаю, но не стоит насылать кошмары почти на всю нашу улицу. — зеленые глаза мальчишки впились в спину, которую покрывала желтая выцветшая футболка, что довольно часто слезала с тощего плеча Билла. Гарри знал маленький секрет братца, но все же тоже старался за ним присматривать, ведь больше никого нет в его короткой жизни, кроме Билла.       — Я не на всю улицу насылаю кошмары, — буркнул бывший Сайфер. И знал бы он, насколько по детски это прозвучало, никогда не сказал бы такое. Встав в более ровную позицию старший из Поттеров коснулся стекла пальцами, ощущая под ними прохладу прозрачной преграды. — Я насылаю их только на тех, кто мне не угоден.       — И все же, заканчивай. — куда-то в перила сказал Гарри. Такой беззаботный брат на такую важную тему, как всегда, отклоняет всякую осторожность, которую хочет показать ему Гарри, несколько раздражал, но не настолько, чтобы затеять с ним ссору. Сверление плеча старшего близнеца ему надоело уже через тридцать секунд, мальчик понял, что дело это гиблое и плодов никаких не принесет, а потому и обратил свой взгляд на змея, что спокойно лежал на огромной коряге, которая вполне вмещала на себе всего питона. — И не надоело ли тебе лежать изо дня в день и смотреть на то, как какие-то мешки с костями на тебя глазеют? — тихонечко спросил Гарри. Билл несколько удивился, когда младший использовал его любимое выражение для обозначения людей. Но на удивление питон поднял голову и… подмигнул. Билл смотрел то на питона, то на Гарри. Нет, он знал, что он и брат волшебники, но что бы питон, и подмигнул?! Да, ну! Не может быть! А Гарри все продолжал говорить со змеем. Остальную часть диалога старший из Поттеров как-то упустил, так что пришел в себя в тот момент, когда Дадли и Пирс оттолкнули их на бетонный пол террариума. Ошалелый взгляд «Безумного Демона» говорил о том, что друзья уйдут сегодня безнаказанными.        Билл встречал, конечно, разные аномалии, но чтобы питон и подмигнул, это было впервые. Его не интересовала та странность, что брат и он почти разговаривали с питоном, который после этого еще и поблагодарил их, пожелал приятного дня и уполз по своим делам. Его интересовала та странность, что питон им подмигнул. Ошалелый взгляд сменился исследовательским интересом и шальной улыбкой. Это, конечно, хоть и ввело его в некую прострацию, но чтобы вытащить его из реальности стоит попытаться получше. Чувствует Билл, этот мир его еще удивит своим разнообразием. И Биллу это разнообразие еще очень понравится.       Возвращение домой было в полной тишине, которую нарушал звук работающего двигателя. В этот раз дядя Вернон был уверен, что Билл уж точно ничего не сделал, а виноват в случившемся именно его несносный младший брат, которого трогать уж не больно то и хочется, как и проснуться от очередного кошмарного сна. А потому, отправив Пирса домой, он в такой же тишине доехал до дома, где и сделал то, чего хотел уже очень давно.       — Что это было?! — покрытый красными пятнами ярости спрашивал он у братьев, которых держал за волосы.       — Я! я не знаю! Там было стекло, а потом оно… как по волшебству… — Гарри не мог нормально построить предложение из-за боли. Но этого хватило для того, чтобы дядя просто запихал их в маленький чулан под лестницей, при этом крикнув:       — Никакого волшебства не существует! — и с силой закрыл их маленькое окошко, а с внешней стороны еще и замок повесил.        Билл и Гарри знали, что на утро замок снимут, и все войдет в привычное русло серых однотипных деньков. Им такое переживать не в первый раз. Оттого ребята и решили просто лечь спать.