Деградация

Тихий звон слабых ударов ложки о стенки кружки перебивал голос ведущей новостей. Она снова не вещала ничего хорошего. В городе беспорядки, уровень преступности вырос, люди в панике, полицейские группы патрулируют кварталы. Но это только вершина айсберга. Власти разумно не рассказывают людям всей правды, но и утаить полностью не получится. По крупицам информация всё равно просачивается. И точкой преткновения всего этого становится Чимин, не так давно взявший власть в свои руки. Под его началом восточный квартал стал самым криминальным в городе, и хотя Эсан и его люди утихомирили бунтующих, репутация за омегой уже успела закрепиться. Жители Монреаля пускают нехорошие слухи о происходящем здесь. Некоторые поговаривают, что Чимин сам платил людям, чтобы они бесчинствовали на улицах, грабили и нападали, чтобы привлечь внимание к себе. Называли его за глаза «чёрной вдовой», тираном, безумным омегой. Какие только прозвища не рождались из вымыслов, а рассказы становились всё красочнее и красочнее. Чимин стоял, прислонившись бедром к кухонному шкафу, и размешивал лекарство. Слова, сказанные в новостях, настолько увлекли его внимание, что он вовсе забыл, для чего пришёл. Последние четыре дня парня поглотила забота о раненом Хосоке, времени решать проблемы в городе почти не было. Изредка успевал отдавать короткие приказы и снова возвращался к постели альфы. Его перевезли домой, но мужчина пока оставался очень слаб, хотя сил игнорировать все предписания врача у него хватало. Пак был вынужден проводить с ним дни и ночи, следя за состоянием. Приносил лекарства, промывал и перевязывал раны, менял постельное, проветривал комнату и даже пытался сам готовить для Хосока, хотя прежде и ножа в руках никогда не держал. Кажется, получалось не так уж отвратно. По крайней мере, Чон всегда всё съедал без лишних вопросов и никогда не жаловался. Чимин делал всё, чтобы альфа скорее поправился. Но как бы омега ни хотел посвятить всего себя заботе о больном, он не мог полностью отложить работу. Бизнес Джехёна, упавший на его плечи, требовал внимания. Изо дня в день привозили бумаги, в которых Пак вместе с юристом часами разбирались. В перерывах между бумажками и бесчисленными цифрами Чимин бегал к постели Хосока и возвращался к работе. В квартале снова и снова появлялись проблемы, и даже Эсан и его люди не могли так быстро всё решить, а сплетни, ходящие по городу, только усугубляли ситуацию. Потребуется время, чтобы вернуть мир и порядок, царившие при Джехёне. Он хоть и был придурком, но кто-то его уважал, кто-то боялся, и подобного хаоса никогда не было. Но «слабого, бесхребетного, глупого» омегу никто не воспринимает всерьёз. Это упало на него, и он один должен учиться всем управлять, а просить помощи не у кого. Не желая больше слушать о кровопролитии и насилии, Чимин схватил пульт и выключил телевизор. Когда комнату поглотила тишина, он забрал лекарство и направился к лестнице. Шаги мягких тапочек почти не создавали шума. Юноша всё ещё думал, как полностью пресечь насилие в восточном квартале, когда добрался до спальни альфы и открыл дверь. Но, зайдя внутрь, тут же забыл обо всём и, расплёскивая лекарство, отставил кружку. Чимин бросился к окну, где бледный как смерть Хосок разлёгся на полу и затягивался сигаретой. Выглядел альфа паршиво, но после каждой затяжки довольно улыбался. — Хе-е-ей, — воскликнул Чон, когда омега вырвал из его рук сигарету и затушил о кафель. — Ты что творишь? — не слишком радостно возмутился альфа, протягивая руку, чтобы взять новую сигарету, но тут же получил по пальцам. — Этот вопрос должен задавать я, — Пак выхватил пачку и спрятал в карман штанов, попутно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что нигде не припрятано ещё. — Я же сказал, будешь курить — умрёшь. Тебе что, жить надоело? — А зачем мне держаться за жизнь? — философски изрёк Чон, упираясь спиной в холодное стекло. — У тебя нет ни одной веской причины, чтобы жить? — немного удивлённо воскликнул омега, неодобрительно глядя на альфу. Слышать подобные слова от Хосока было чем-то новым и удивительным. Казалось бы, кто может любить жизнь сильнее, чем он? — Теперь, когда я не могу курить, стало на одну причину меньше. Но я всё ещё могу пить! — Чон хмыкнул и бросил заинтересованный взгляд на шкаф с алкоголем. — Даже не думай, ты на обезболивающих и антибиотиках. Никакого алкоголя до полного выздоровления, — возразил Чимин, удивляясь тому, как легко Хосок поддаётся и даже не спорит. Только взгляд жалостливый и несчастный. — Тогда остаётся только один вариант, что может заставить меня жить, — Чимин озадаченно посмотрел на альфу. Хосок поиграл бровями и хитро подмигнул. Озорной огонёк загорелся, как искры. — Ты… — омега хоть и был не из робких, но тут же покраснел, с ужасом предполагая, на что может намекать ему Чон. Нет, он же не может быть настолько бесстыжим. Хотя может, но с Чимином обычно таких вольностей себе никогда не позволял. Наверное, у него снова жар или побочное действие лекарства проявилось. — Тебе не стыдно? Боже. — Я про X-Box, а ты о чём подумал? — альфа раскатисто засмеялся, но недолго длилось его веселье. Швы на теле отдали мощной волной боли, и улыбка изогнулась в гримасе страдания. Чимин торопливо присел рядом с альфой, тут же забывая про его глупые шутки. Хосок закашлялся и хрипел, но когда маленькая тёплая ладошка легла на его лоб, чтобы проверить температуру, притих и покорно поддавался заботе омеги. — Зачем ты вообще из постели вылез? Я же сказал тебе лежать, — проворчал Пак, возмущённо глядя на мужчину. Хосок совсем себя не бережёт. Либо ему и правда жизнь не дорога, либо считает себя неуязвимым. Думает, что ему любая травма нипочём. — Я не инвалид же какой-то. Мне в любом случае надо самостоятельно двигаться, а то мышцы уже деревянные. Я должен быть в форме, чтобы в ближайшее время вернуться к работе. — Какая работа? Ты очень слаб. В зеркало себя видел? Ходячий труп. Быстро в постель, — шикнул Пак, подхватывая альфу за пояс и помогая встать на ноги. Чон не переставал поражаться, откуда в таком маленьком и нежном омеге столько силы, как физической, так и моральной. Чимин проявлял поразительную стойкость духа, справляясь со всем, что свалилось на него, и никогда не жаловался даже чтобы просто на душе легче стало. А если надо было помочь Хосоку дойти до ванной, в изящных омежьих руках просыпалась сила, которую альфа явственно ощущал и с неподдельным восхищением смотрел на юношу. Хосок всё больше убеждался, что Чимин из тех людей, которых чем больше бьют, тем сильнее они становятся и тем упорнее хотят встать с колен. Характер Чимина, как сталь, закалялся в огне и с каждым днём всё ярче показывал себя. Пока они добирались до постели, омега старался не думать о том, как плотно он прижат к альфе, но постоянно отвлекался на ощущение чужих горячих пальцев на своей спине. Тем хуже стала ситуация, когда Пак полной грудью вдохнул свежий и дурманящий запах кедра. До сих пор это был единственный запах, который так явственно мог различать Чимин, а после ранения он стал ещё более интенсивным. Хвойные нотки кружили голову и были очень приятны для чуткого обоняния юноши. К тому же от Хосока шёл жар, и омеге казалось, что всё его тело покрылось испариной. Парня обуяли противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось сбежать от неловкости и чужих касаний, а с другой — омега дышал чаще, чем обычно, понимая, что кедр странно на него воздействует. Будто успокаивает. Как только альфа оказался в кровати, Чимин укрыл его одеялом и пошёл к полкам у входа, где в спешке оставил кружку с лекарством. Когда омега вернулся, Лютик уже лежал возле мужчины и, спрятавшись у него под боком, сонно хлопал глазами. В последние дни эти двое спелись. Иногда котёнок даже оставался ночевать у альфы. Он мог днями нежиться в постели с Хосоком, забывая про хозяина и приходя к нему, только чтобы потребовать еды. Чимин смирился с «предательством». — Тебе надо это выпить, — омега передал мужчине лекарство и, включив телевизор, положил на постель джойстик. Пак не озвучивал свои догадки, но ему казалось, что в какой-то степени Хосок даже радуется своему ранению. К работе у Тэхёна он относился со всей серьёзностью, но когда ещё у него будет возможность просто днями валяться без дела и играть в X-Box? Заслуженный отпуск после стольких лет тяжёлого труда. — Я не отравил это, так что можешь пить, — оповестил Чимин, замечая, что альфа не торопится принимать лекарство. — Да даже если бы и отравил… — Чон не договорил и залпом всё выпил, при этом не поморщившись. Чимин не придал значения его бессмысленным словам. В последнее время Хосок стал очень болтливым, не упуская ни одной возможности, чтобы поразмышлять вслух при омеге, и, как правило, его слова никогда не несли смысловой нагрузки. Забрав кружку, Пак поправил одеяло на постели и собирался уйти, чтобы вернуться к работе, но уже на середине комнаты его что-то задержало, и он остановился. Несколько секунд колебался и снова обернулся к альфе, удобно развалившемуся на подушках с джойстиком в руках и спящим Лютиком под боком. — Хосок, — позвал омега, привлекая внимание к себе. — Я должен был слушать тебя и не спорить. Твоя травма — это моя вина. Прости, — он давно хотел это сказать, но всё не решался. А чувство вины грызло изнутри. — Если я услышу ещё раз нечто подобное, придушу тебя ночью подушкой, — поразительно серьёзно воскликнул альфа, забывая о своём весёлом настроении. — Хватит, Чимин. Мы не будем, как малые дети, выяснять, кто прав, а кто виноват. Я сделал то, что должен был, и, если потребуется, сделаю снова. Нечего тут обсуждать, — омега поражённо захлопал глазами, но не нашёлся, что ответить, поэтому молча поджал губы и вышел из комнаты. Хосок, не задумываясь, поставил свою жизнь на кон, пытаясь спасти Чимина, а теперь говорит, что с лёгкостью сделает это снова? Пак замер у закрытой двери и непроизвольно вдохнул ещё ощущаемый в воздухе запах кедра, чувствуя внутри какое-то странное, непривычное тепло. Доверие — непозволительная роскошь, но Чимин, вопреки здравому смыслу и собственным принципам, чувствовал, как всё больше проникается доверием к Хосоку. Не ошибается ли он? Глупости какие-то. Альфа так ответил ему только потому, что к произошедшему относится как к издержкам своей работы. Ранения и риск распрощаться с жизнью — часть службы у Тэхёна. Но теперь совесть Чимина чиста перед самим собой. Он сказал то, что должен, и это было искренне. Омега заметил пятна на одежде. Часть лекарства он расплескал на себя, когда бросился спасаться альфу от сигареты, поэтому сейчас решил подняться в комнату и переодеться. Проходя по коридору, шум донёсся до слуха Чимина. Сначала он не обратил внимания, но по мере приближения звуки становились всё громче. Оказавшись почти у двери в общую ванную, Пак смог различить глухие рыдания, похожие на всхлипы. Догадаться, кому они принадлежали, было не трудно, поэтому, игнорируя всякие приличия, парень толкнул дверь и зашёл внутрь. На краю ванной сидел весь красный и залитый слезами Феликс, но, увидев брата, он встрепенулся и отпрянул назад, поспешно вытирая слёзы, будто от испуга. Как бы юноша ни пытался, солёные дорожки продолжали ручьём бежать по щекам. Его застали врасплох. — Что случилось? — твёрдо воскликнул Чимин, оглядываясь по сторонам, будто в поисках причины истерики омеги. Он подошёл к брату и присел на одно колено, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот только увернулся и спрятал лицо в ладонях, заходясь в очередном жутком приступе. — Эй, посмотри на меня и скажи, в чём дело, — Пак схватил Феликса двумя пальцами за подбородок и заставил взглянуть на себя, но нарвался на до смерти перепуганный взгляд. И только тогда заметил, что омега что-то сжимает и прячет в пальцах. Маленькая дрожащая ладошка раскрылась и на ней оказался тест на беременность с двумя полосками. — Я-я-я… — он так и не смог сказать ничего внятного, захлёбываясь в своих слезах. Шёлковая белая блузка промокла от капающей на неё влаги, волосы взъерошены, в глазах неподдельный страх. Последний раз Чимин видел брата таким очень давно, ещё до замужества, когда они жили с родителями. Его сердце болезненно сжалось от этих воспоминаний, и он приблизился, вытирая пальцами щёки Феликса. — Ч-чимин, чт-то мне делать? — запинаясь, просипел юноша. — Успокойся, — смягчившись, прошептал омега, гладя брата по плечам в надежде хоть немного утешить. Страх Феликса был ему понятен, но сам факт его беременности разве не большая радость? Пожалуй, за последнее время это лучшая новость. Пак ощутил в душе проблеск надежды для них обоих, только вот брат его восторга, кажется, совсем не разделял. — Всё хорошо, ничего страшного не случилось. Бан Чан будет рад. В любом случае, у тебя есть я…я не оставлю тебя и своего племянника… — Я не уверен, — сдавленно произнёс Феликс, с трудом произнося каждое слово. Но сейчас говорить ему было трудно не потому, что он плакал. Ему не хватало смелости сознаться, но разве может он и дальше скрывать такой позорный секрет, — … я не уверен, что отец — Кристофер. — Какие ещё есть варианты? — Чимин замер, немного удивлённый подобным признанием. Феликс мог создавать впечатление легкомысленного юноши, но никто не знал лучше Пака, насколько его брат сдержан с мужчинами на самом деле. Феликс влюблён в Бан Чана, поэтому слышать о том, что отцом мог оказаться кто-то другой, было даже немного дико. В комнате повисла тишина, прерываемая тяжёлыми вздохами омеги. Чимин продолжал гладить Феликса и терпеливо дожидался ответа. Натянутые отношения создали пропасть между двойняшками, но сейчас Пак, пожалуй, впервые за долгое время ощутил прилив нежности к брату, желая помочь и поддержать. Хотел показать, что он рядом и Феликс не один. Зародившийся внутри трепет разбился вдребезги на острые осколки, стоило ему услышать ответ. — Джехён. Руки безвольно опустились, и Чимин ощутил, как теряет опору, чуть ли не падая на пол. Земля будто ушла из-под ног, и он поражённо отшатнулся, не мигая глядя в упор на омегу. Ему послышалось, да? Этого просто не может быть. Пак всегда знал, что его брат временами бывает безжалостен, но это слишком жестокая шутка. Мысли хаотично разбежались, и голова стала пустой. На сердце лёг тяжёлый груз. Об изменах мужа он знал всегда, но Феликс — родной брат… Это сложно для понимания. — Чимин, я могу объяснить…пожалуйста, послушай… — омега снова зашёлся в слезах, выронил тест и протянул руки в попытках обнять Пака. Он был напуган не столько беременностью, сколько раскрытием своей грязной тайны. — Мне надо подумать, — еле шевеля языком, неразборчиво прошептал Чимин, понимая, что сейчас не в силах слушать и понимать что-либо. Феликс завыл, закрывая лицо ладонями, и больше не пытался его остановить. На подгибающихся коленях омега поднялся с пола и, не помня себя, вышел из ванной, закрывая за собой дверь. Он прислонился спиной к её поверхности и ещё слышал всхлипы Феликса, но у самого перед глазами туман встал. Это был шок, но удивительно, что ни одной слезы не скатилось по щеке. Как теперь ему быть? Что он должен делать? Восторг и радость сменились тоской и непреодолимой болью. Чимин так сильно любил брата и ничего не мог с этим поделать, а тот продолжал нещадно кромсать его сердце. Ощутив на себе чужой взгляд, омега обернулся и заметил в паре метров стоящего Хосока. Кажется, он всё слышал, но не стал задавать лишних вопросов и приставать с ненужными советами. Он только смотрел так понимающе, что пробирало до глубины души.

🩸🩸🩸

Чонгук сидел на комфортном мягком диване в обнимку с подушкой и смотрел, как спариваются хомячки. На большом экране в сорок два дюйма шла программа про домашних животных. Вообще-то здесь больше трёхсот каналов, и можно было выбрать что-то интереснее, но пушистики показались омеге забавными. Чон заинтересованно пялился в экран почти пятнадцать минут, а потом медленно сполз с дивана на пол и прилип лицом к клетке с маленькими меховыми шариками. Один бегал в колесе, а второй лениво повис на прутьях. Хомяки не обращали друг на друга внимания, и каждый занимался своим делом. Даже следящий за ними в оба Чонгук их не смущал. — Они оба мальчики, — голос за спиной заставил омегу вздрогнуть и резко обернуться. В дверях стоял Чан, но его привычка ходить бесшумно сводила с ума. Каждый раз мужчина умудрялся незаметно подкрасться. Удивительно, что даже его запах Чон замечал не сразу или он просто невнимательный. — Ты проверял? — фыркнул омега, отворачиваясь от альфы обратно к клетке. — И вообще, не думал, что ты фанат грызунов. — Это хомяки сына моего повара. Мальчик живёт здесь, и я разрешил ему завести питомцев. К слову о еде, — мужчина подошёл к дивану и, сдвинув в сторону клетку, опустил на низкий столик тарелку. — Твой ужин. — Миленько, — омега нехотя понюхал блюдо и, хотя пахло весьма аппетитно, скривился, неодобрительно взглянув на Бан Чана. На тарелке лежал сочный кусок бифштекса, рис, листья нори, несколько видов салатов и соус. Повар постарался на славу. — А когда ты меня уже отпустишь домой? — так, невзначай воскликнул Чонгук, надеясь, что хотя бы в этот раз получит ответ. Прежде альфа всегда игнорировал данный вопрос. — Домой? Соскучился по Сокджину? — Домой, к Тэхёну, — омега нахмурился и отодвинул от себя тарелку, сглатывая скопившуюся во рту слюну. Он действительно был голоден, но не собирался довольствоваться комфортом, предоставленным альфой. Он не должен долго оставаться здесь, не должен расслабляться. — Я живу теперь там, и мне надо домой, — чётко произнося каждое слово, воскликнул Гук, будто не просил, а ставил перед фактом. — Тебе здесь настолько не нравится? Ты ведь не пленник, — Чан сдержанно улыбнулся и присел в кресло. Нельзя сказать, что Чонгук был рад его компании, но возражать не стал. Он не в том положении, чтобы выгонять отсюда альфу. — Я выделил тебе огромную спальню, ванную и игровую с домашним кинотеатром, приношу лично еду, а ты всегда остаёшься недоволен. — Но ты не даёшь мне уйти. Ладно, первый день ещё было прикольно, второй — тоже, но я здесь уже четыре, — омега сложил руки на груди и упёрся взглядом в стену, пытаясь хоть как-то, помимо слов, показать недовольство. Он мог бы выказать протест и начать всё крушить, но не уверен, что Бан Чан обладает достаточным терпением, чтобы просто спустить ему это с рук. А если за подобную выходку его запрут где-нибудь в подвале или покалечат? Лучше не рисковать. — Это не смешно. Отпусти меня. — Я не собираюсь держать тебя здесь вечно, потерпи ещё немного, — альфа подвинул тарелку ближе к омеге в надежде, что тот поест, но Чонгук даже не взглянул на еду. И всё-таки Чан не обладал таким кристальным терпением, как Тэхён. Он напряжённо поиграл желваками и сжал ладонь в кулак так, что костяшки побелели. Омежьи тупые капризы его всегда выводили из себя, а в случае с Чонгуком надо было всего лишь проследить, чтобы тот не сдох от голода. Мальчишка уже почти сутки не ел. — Как твоё плечо? — сухо и не слишком заинтересованно спросил мужчина. — Поверить не могу, что они правда мне его вывихнули. Ещё болит, — пожаловался Гук. — Скажи спасибо, что не сломали, — альфа громко выдохнул и встал с кресла. Он казался каким-то нервным и заражал этим омегу. Чонгук искоса поглядывал на мужчину, не понимая, чего тот добивается. С какой целью держит его здесь? Как узнал, что Чонгук был задержан и зачем вытащил оттуда? И почему Бан Чан не может ответить ни на один его вопрос? Омега был озадачен и немного расстроен. Или, можно даже сказать, разочарован. Раньше это был человек, которого он в какой-то мере считал своим другом, а сейчас, преследуя личные интересы, альфа творил невесть что и ничего не объяснял. — Так, вы с Тэхёном теперь пара? Сколько бы ни думал об этом, никак не могу взять в толк, как такое могло случиться. Чон подумал всего минуту и пришёл к выводу, что Чан интересуется из банального любопытства, поэтому счёл вопрос достаточно безобидным. — Мы, — юноша запнулся, раздумывая, как лучше ответить. А ведь и правда, кто они с Тэхёном друг другу? Вряд ли то, что происходит между ними, можно обозначить какими-то рамками или возвести в статус пары или любовников. Это что-то совсем иное. — Нам просто хорошо вместе, — а затем Чон неожиданно даже для себя вспылил. — Да даже если и пара, тебе какое дело?! — Ты его любишь? — спокойно воскликнул альфа, будто не заметил эмоциональный порыв юноши. — Что? Нет, — быстрее, чем успел подумать, вскрикнул омега, вновь подвисая от таких сложных вопросов. Чем больше Чан спрашивал, тем сильнее он начинал злиться. — Какая ещё, к чёрту, любовь? Мне…мне просто хорошо с ним, ясно? И вообще, я не обязан тебе что-то объяснять. Наши с Тэхёном отношения касаются только нас двоих. Со своими проблемами разберись, а потом лезь к другим. Альфа расхохотался и, спрятав руки в карманы, как-то жалостливо взглянул на омегу. Это выбесило Чонгука ещё сильнее. Бан Чан смотрел на него сверху вниз, как на несмышлёного глупца, но омега не дурак. Он знает, что он чувствует, знает, кому доверяет и почему это делает. Не надо с ним так обращаться. — Тэхён здорово задурил тебе голову, — альфа сегодня будто проверял терпение омеги на прочность, но Чон только закатил глаза. Он мог бы устроить истерику, броситься с кулаками на мужчину или сделать что-то ещё более глупое, но это вряд ли поможет ему выбраться отсюда. Куда логичнее, терпеливо сцепив зубы, игнорировать все подначки. — Дай мне хотя бы позвонить. Сокджин и Тэхён, наверное, ищут меня, — в ответ очередная раздражающая ухмылка. — Чего ты ржёшь? Я тебе не Феликс, могу и врезать, так что советую перестать действовать мне на нервы. — Да, ты не он, — как-то грустно согласился альфа, и его взгляд стал мрачнее. — Думаешь, Тэхён стёр подошву, бегая по Монреалю в поисках тебя? Я не думал, что ты такой наивный, Чонгук, — омега растерянно заморгал и хотел что-то возразить, но будто разучился говорить. Он подтянул к себе ноги и сжал губы в тонкую линию. — Строишь из себя дерзкого и смелого, а на деле обычный слабохарактерный омежка. — Да что бы ты знал обо мне, — эти слова отдали горечью, ведь Чонгук сам раскрыл душу перед Бан Чаном и доверился. Ещё при знакомстве по глупости пустил чужого человека к открытым ранам. Альфа как раз-таки знал об омеге всё. О его страхах, боли и пережитом ужасе. Тэхён не знал львиную долю того, что повезло узнать Чану, просто потому, что он оказался по стечению обстоятельств рядом в нужный момент. — Подумай сам, какой мощью обладает твой любовничек. Прошло уже четыре дня. Если бы он действительно хотел тебя найти, уже сделал бы это. Так может быть, дело в том, что он тебя не ищет? — Чего ты добиваешься? Хочешь нас поссорить? — Лишь пытаюсь открыть тебе глаза на человека, в которого ты так поверил. Ты, кажется, через розовые очки смотришь на него. Вообразил себе героя, но на деле он всего лишь головорез, нашедший интересную игрушку, — Чан усмехнулся и довольно облизался, замечая, как поник омега. Альфа дал ему неплохую пищу для размышлений, теперь это будет поедать Чонгука. — Ты оказался в прокуратуре из-за него, и если бы я не пришёл, неизвестно, что с тобой там сделали бы. Видишь? Тэхён даже не в состоянии тебя защитить или он просто не хочет этого делать. — Я знаю, что ты убил целый Совет, а потом настроил новых людей против Тэхёна, наговорив им всякого говна про него, — воскликнул Чонгук, злобно глядя на удивлённого альфу. Он надеялся сменить тему, потому что слушать больше не мог о том, что Данте его бросил. Омега не хотел в это верить. Данте ведь не поступит с ним так? Наверняка есть причина, почему он до сих пор не пришёл. Но Чонгук ждал его. Ждал там, в допросной камере, ждёт здесь, сейчас, а его всё нет. Где его нахрен носит столько времени? — Он тебя и в такие вещи посвящает? — поражённо воскликнул мужчина. — Думаешь, знаешь всю историю? Веришь, что Тэхён такой чистенький? — и снова этот мерзкий жалостливый взгляд. — Чонгук, Данте не тот человек, про которого можно сказать, что его руки по локоть в крови, потому что он целиком в ней умылся. Он торговец оружием. Ты хоть представляешь, сколько людей умерло по его вине? Скольких он убил своими руками? — А скольких убил ты? — омега отвернулся к углу дивана и дал понять, что больше не намерен продолжать диалог. Но теперь от его былого спокойствия не осталось и следа. Чонгук говорил себе о том, что не должен вестись на провокацию и верить в услышанное. Сомневаться в Тэхёне — это последнее, что стоит делать. Но слова Бан Чана били прямо в сердце и казались такими правдоподобными. «Какой у тебя на самом деле статус рядом со мной? Ты омега, которого я защищаю. Омега, с которым я живу. Омега, которого я прямо сейчас хочу поцеловать.» Слова, когда-то сказанные альфой, невольно вспомнились Чону, и он тоскливо опустил голову на колени, вспоминая, как в тот вечер они лежали и обнимались. Тэхён был с ним искренен, Чонгук решился ему поверить. Всё это просто не могло быть обманом. Тэхён был первым человеком, волнующимся за омегу также, как Сокджин, принимающий его проблемы как свои собственные, ставящий его выше всего остального. Так лгать просто невозможно. — Убийца, вот он кто. Не идеализируй Данте, он не станет твоим принцем, — за спиной раздались шаги, и альфа вышел из комнаты, оставляя омегу одного. Чонгук зажмурился и вдруг ощутил такую сильную грусть, словно переживал эмоции за двоих. Это было странно.

🩸🩸🩸

Чимину потребовался целый час наедине с собой, чтобы успокоиться и осознать уже очевидный факт. Его брат был любовником его покойного мужа. Это казалось очень плохой шуткой, в которую не хотелось верить. Может быть, он что-то понял не так? Или Феликс снова издевается и проверяет на прочность младшего брата? Но что тут можно не понять? Из дрожащих губ омеги отчётливо в тишине ванной во всеуслышание было произнесено: «Джехён». Это горькая правда, и с ней надо смириться. Чимин сейчас не в том положении, чтобы расклеиваться, предаваться воспоминаниям и искать виноватых в случившемся. В противном случае в первую очередь он обвинит себя. Надо признать, в моментах, когда ему следовало показать характер и дать отпор, он был слабым и жалким. Может быть тогда муж ценил бы его куда выше и не пал до грязных интрижек? Но произошедшее уже не исправить, а последствия их совместных ошибок требуют незамедлительных решений. Опираясь рукой на холодный кафель, омега склонился над раковиной и умыл лицо. Поднявшись, он задержался на своём отражении, удивляясь разительным переменам, не скрывшимся даже от него самого. С каждым днём его взгляд из мягкого и тёплого всё больше приобретал непоколебимую сталь, да и черты лица как-то изменились. Пак чувствовал, что заматерел, и вся преследующая прежде на каждом шагу нерешительность рассеялась. Никогда ранее он ещё не чувствовал в себе столько сил, тело будто наливалось энергией, она бежала по венам, согревала и даже покалывала на кончиках пальцев. Маленькими шагами он двигался к цели и на этом пути был совсем одинок. Его решения и желания вызывают у окружающих лишь порицание, но это только придаёт уверенности в собственной правоте. Омега собрался с мыслями. Решение проблемы пришло к нему быстрее, чем он мог ожидать. Сменив одежду, пригладив волосы и приняв спокойствие на лице, он вышел из ванной, оставляя за дверью все сомнения. Юноша прошёл по коридору и заметил, что дверь комнаты Хосока была открыта, и оттуда отчётливо доносился оживлённый разговор мужчин. Юнги приехал. Чимин подошёл ближе и остановился в дверях, наблюдая за альфами. Он не прятался и тем более не собирался подслушивать, но они его сразу не заметили. Мин стоял спиной ко входу, а Чон лежал в постели и пока говорил, смотрел на играющегося с мячиком на одеяле котёнка. — Ещё живой? — альфа вытащил из кармана пачку сигарет, но, вспомнив о травме товарища и его новых ограничениях в жизни, решил не искушать соблазном. Сигареты отправились обратно в карман. — А ты не дождёшься, когда я кони двину? Можешь на это не рассчитывать, — как-то слишком язвительно и не свойственно для себя ответил Хосок, поглаживая за ушком Лютика. Поразительно, насколько ласковым альфа становился с этим котом. Юнги тихо фыркнул на такой ответ. — Лучше бы тебе быстрее поправиться, — тяжёлый вздох прервал его речь. — Тэхён зверствует, раз десять грозился меня прибить, каждый день пушкой перед лицом трясёт, один раз даже шмальнул в стену. Чуть в голову не попал, — Чон разразился злорадным хохотом на такую неожиданную жалобу от Юнги. — Да чё ты ржёшь, как скотина? Ты его дольше меня знаешь, а я понятия не имею, как усмирять его приступы жажды крови. Он половине своей охраны кишки выпустил. Люди в его присутствии уже дышать боятся. — В данной ситуации есть только один способ его успокоить. Дать ему то, чего он хочет больше всего, — Хосок в момент перестал смеяться и посерьёзнел. — Камикадзе ещё не нашли? — Тот, кто его увёз из прокуратуры, уничтожил все видеозаписи в здании и подчистил следы. Повезло, что напротив есть парковка. Я четыре дня по видеорегистраторам выстраивал маршрут их передвижения, но за линией города всё обрывается. Мы не знаем, где Чонгук, но, по крайней мере, знаем, кто его забрал. — И кто его забрал? — наконец подал голос Чимин, вынуждая альф заметить его присутствие. Оба повернули головы, только Хосок расслабленно улыбнулся, а Юнги будто напрягся из-за появления омеги. — Кто забрал Чонгука? И почему я об этом узнаю только сейчас? Ты мне ничего сказать не забыл? — Тебе своих проблем хватает, — альфа отмахнулся, будто это не имело значения, чем раззадорил омегу. На его вопросы также отвечать не торопился. — Кто забрал Чонгука? — вкрадчиво повторил Пак, складывая руки на груди и упираясь внимательным взглядом в мужчину. Последние четыре дня Мин провёл, мотаясь по парковкам и адресам владельцев машин, чтобы просмотреть записи. Он почти не спал, не ел и терпел постоянные срывы Данте, поэтому сейчас уставший был не настроен на ссору. Тем более с Чимином. И сразу пошёл на попятную. — Бан Чан, — коротко ответил альфа. Хосок хмыкнул, не удивляясь подобному ответу. Чимин нахмурился, но безмолвно кивнул. — С ним всё будет в порядке. Чан забрал его не с целью навредить или покалечить, это не его стиль. Скорее всего, ему что-то нужно от Тэхёна, так что говнюк будет торговаться. Не переживай об этом. — Чонгук мой друг. Я не могу не переживать об этом, — раздражённо процедил Пак, проходя к окну и открывая его для проветривания. Комната настолько пропахла крепким кедром, что трудно было дышать, и голова шла кругом. Гормоны Хосока разбушевались не на шутку, но омега не показывал, как это сильно действует на него. — Укройся, чтобы тебя не продуло, — Чон без возражений натянул одеяло выше, про себя радуясь, что не попал под раздачу за сокрытие последних событий, связанных с Чонгуком. — В общем-то я приехал только по приказу Тэхёна, чтобы тебя проведать, — Юнги обратился к Хосоку и, кажется, хотел похлопать товарища по плечу, но в последний момент передумал и воздержался. — Поправляйся и если что-то будет надо, только скажи. Опять же, передаю слова твоего покровителя, — он обернулся на омегу, замершего у окна. — Чимин, можем поговорить наедине? Вместо ответа омега развернулся и вышел из комнаты, махнув за собой рукой, как бы зовя альфу следом. Они прошли по коридору до спальни Пака, зашли внутрь и закрыли за собой дверь. Феликса нигде видно не было, но это к лучшему. Сейчас нет никакого желания видеть его. Чимин остановился у окна, натягивая на плечи тонкий блейзер. В спальне было достаточно тепло и, что больше всего нравилось омеге: в этой квартире из каждой комнаты открывался роскошный вид на город. Он замер на месте, за спиной раздались медленные шаги, а затем жар от чужих касаний побежал по плечам, предплечьям и коснулся талии. Чимин не вздрогнул, но было странно ощущать столь неловкую ласку от альфы. Они до сих пор не обсудили случившееся в особняке в кабинете Джехёна. А надо ли это обсуждать? Чимин поджал губы и скомкал в руках край одежды. Он полагался на благоразумность альфы, и что тот не питает пустых иллюзий. Юнги волнует душу омеги, но как бы Чимин ни старался представить их будущее хотя бы через год или того больше, он видел лишь густой непроходимый туман. Сейчас всё так сложно, жизнь кажется зыбкой, словно может оборваться в любой момент. Прежде чем сделать шаг вперёд, стоит подумать трижды, чтобы не ошибиться. Альфа прижался к спине Чимина и уткнулся носом в чёрную макушку, вдыхая медово сладкую сирень, по которой так заскучал. В последние дни у него не было возможности приехать к омеге, но сейчас он рядом и ловит каждую секунду. Юнги крепче обнял парня и, опустив голову, бегло поцеловал в изгиб шеи, потянулся к щеке и замер… Пак моментально ощутил, как альфа напрягся и встрепенулся. — От тебя пахнет кедром, — с плохо скрытым разочарованием прошептал Мин, ведя носом от шеи к краю блейзера на плече. Запах осел тонким слоем на кожу и начинал ощущаться гораздо сильнее на одежде, но всё же Чимин сильно пропах другим альфой. Хвойный запах плотно слился с сиренью, окутывая тело юноши. — Я ухаживаю за Хосоком после ранения, поэтому это естественно, что на мне остался его запах, — Чимин развернулся в руках мужчины и нахмурился от вида его брюзгливого выражения лица. Он погладил Юнги по предплечьям и потянулся к альфе, надеясь разрядить обстановку. Нехотя, Мин натянуто улыбнулся и решил не ругаться из-за такой мелочи, но внутри что-то беспокойно ёкнуло. Чимин поцеловал мужчину, не давая тому много думать. Они оба устали и напряжены, почему бы просто не позволить себе расслабиться. Пак вёл ладонями по сильным рукам Юнги, прижимался крепче к нему и хотел забыться. Так, чтобы его поглотила страсть, чтобы на несколько минут стало плевать на всё вокруг, чтобы не думать о беременном брате, Совете, устроившим на него охоту, и беспорядках в квартале. Омега старался сделать поцелуй глубже и горячее. Он поглаживал Юнги, тянул за волосы, нетерпеливо прижимался к нему и бегло водил языком по чужим губам, надеясь распалить в альфе желание, ведь прежде с этим никогда проблем не было. Юнги всегда показывал, что заинтересован, что хочет Чимина, независимо от обстоятельств или места. Это желание было заметно, даже когда Джехён был ещё жив, а они пребывали не в лучших отношениях. Но сейчас, когда не было никаких препятствий, Юнги словно подменили. Тот был отстранён и мыслями витал где-то далеко, не вкладываясь никак в процесс. Неужели чужой запах на теле Чимина его настолько задел? Иначе с чего бы ему вести себя как обиженный ребёнок? — Хватит, — резко воскликнул Чимин, останавливаясь и отходя в сторону. Он устало вздохнул и поправил на себе одежду, облизывая ещё горящие после поцелуев губы. Отвлечься не получилось, более того, теперь омега чувствовал себя каким-то грязным, будто сделал что-то не так или провинился перед альфой, хотя умом понимал, что это глупости. На душе стало ещё паршивей. — Тебе кто-то испортил настроение? — будто не понимая в чём дело, воскликнул Юнги. Ответа он не дождался. Пак стоял спиной к нему и снова сжимал край одежды, хмуро глядя куда-то в окно. Рассказывать про Феликса он не хотел. Не потому, что не доверял Юнги, но сейчас язык не поворачивался вслух сказать, что его брат беременный и, возможно, от Джехёна. Этот разговор можно отложить на потом. — Я хотел поговорить с тобой. — Ну так говори. Я слушаю. — Чимин, ты не можешь больше оставаться здесь, — уверенно начал Мин, кажется, он заранее продумал, что скажет. — Надо уехать как можно скорее. Тэхён дал временное убежище, но теперь, когда есть Эсан и его люди, мы можем обеспечить тебе безопасность. — Уехать? О чём ты? — изумлённо воскликнул Пак, оборачиваясь к мужчине. — Пока Хосок ранен, я никуда не уеду отсюда. Об этом не может быть даже и речи, — не желая слышать возражения, воскликнул омега. К тому же теперь на его плечах беременный брат. Безопасность — это первое, о чём стоит думать. И где будет надёжнее, чем в стенах этой квартиры? Чимин такого места не знает. — За ним может присмотреть кто-то другой. Сиделка или сам Тэхён, если так переживает за своего любимого головореза, но ты не обязан этого делать, — раздражённо фыркнул альфа. Юнги даже не поленился закатить глаза. — Только я, — чётко изрёк Пак, уже уставая от этого разговора. Как бы Юнги ни распылялся и какие аргументы ни приводил, Чимин никуда не уедет, пока не убедится, что Хосок в полном порядке. — Он пострадал по моей вине, и я лично прослежу, чтобы он поправился. Здоровое лёгкое ему уже не вернуть, но я не брошу его. Это не обсуждается, Юнги. Между ними повисла тишина, прерываемая тяжёлым дыханием альфы. Мин был темнее тучи, и в глубине души омега догадывался, что идея с переездом продиктована не рационально, а с подачи ревности. Так не пойдёт. — Это всё, о чём ты хотел поговорить со мной? — снова подал голос Пак. — У меня много работы, один из поставщиков Джехёна из Колумбии согласен продолжить партнёрство, поэтому мне надо подготовиться к переговорам. Он будет здесь к концу месяца. — Как раз об этом я и хотел поговорить, — Чимину казалось, что хуже уже быть не может, но по тону альфы понял, что дальше их разговор запестрит новыми красками. Они не понимают друг друга от слова совсем. — Ты серьёзно решил продолжить дело своего покойного муженька? Будешь торговать наркотиками? Не за это ли ты презирал его, Чимин-и? — Наркоторговля — это прибыльный бизнес, а мне нужны деньги. К сожалению, многие партнёры Джехёна разбежались, как крысы с тонущего корабля после его смерти, но одного получилось уболтать на заключение повторного договора, — пугающе спокойно изрёк юноша, проходя к стойке с алкоголем. Не в правилах Чимина пить и в таком состоянии решать дела, но сегодня без крепкого виски он скорее вздёрнется на люстре. Сначала его порадовал брат, а теперь Юнги включил праведника. В который раз омега слушает одно и то же. Слова меняются, а смысл всегда остаётся прежним. — Ты должен отдать восточный квартал Совету, — воскликнул альфа, пробуя добиться желаемого, но только словно бился головой об стену. Чимин поморщился, но непонятно, от услышанного или от крепости алкоголя. Тем не менее, после первого же глотка слушать Юнги стало в разы легче и приятнее. — И зачем мне это делать? — Неужели не понимаешь, что тебя просто убьют? И тебя, и Феликса, — Юнги уже с трудом контролировал себя, почти переходя на крик, но понимал, что омега в упор не видит очевидных вещей. — Ты выбрал неподходящий момент, чтобы становиться восходящей звездой криминального мира. Сейчас уже не те времена, когда Совет и четвёрка «дружили» или, скрипя зубами, терпели присутствие друг друга. Думаешь, грядёт война? Она уже началась. Они медленно истребляют друг друга. — Прекрасно, тогда, когда дойдёт очередь до меня, я выстрелю первым. Лучшая защита — это нападение, — сухо отозвался Пак. Он не собирался ничего объяснять, но, видя по-настоящему поражённое лицо альфы, с усмешкой на губах вдруг произнёс. — Юнги, ты не понимаешь. Ну, откажусь я от восточного квартала и сбегу, а что дальше? Купить в глуши на ферме дом, родить детей и до гробовой доски копаться в огороде, выращивая овощи, и при этом жить с пистолетом под подушкой в надежде, что моё прошлое меня не догонит? Такой жизни ты мне желаешь? — И чем тебе не нравится спокойная и безопасная жизнь? Можно найти место, где нас никто не найдёт. «Нас» Он всё-таки питает иллюзии. — У меня никогда её не было, — подавляя в голосе дрожь, признался юноша. — Хочешь знать, почему я не хочу отдавать Совету восточный квартал? Юнги слабо кивнул. — Мой отец занимается тем же, чем и Джехён, если не хуже. Я с детства слышал обрывки его разговоров по телефону и то, как он угрожал кому-то, видел по ночам, как в подвал нашего дома кого-то затаскивали, связанного по рукам и ногам. Это было чем-то обыденным, как воскресные походы в церковь с папой, — Чимин крутил в руках стакан, наблюдая, как янтарная жидкость переливается в стакане. — Знаешь ли ты, что у нормальных омег в детстве из игрушек были куклы, а у меня — пистолет и деревянный нож? Знаешь ли ты, что Феликс в четыре года случайно добрался до припрятанного отцом товара и чуть не умер, наглотавшись этого дерьма? Он провёл три дня в реанимации, я никогда не видел, чтобы папа столько плакал. Знаешь ли ты, что я учился урокам самообороны с пяти лет? Правда, они не шибко пригодились в жизни, увы, — Чимин обернулся, с каким-то нездоровым удовольствием наблюдая за выражением лица альфы. Он то ли был удивлён, то ли сожалел. — Ты ничего не знаешь обо мне. Так вот, открою тебе секрет. Другой жизни я не знаю. Моё место здесь, среди этих людей. И не потому, что мне это нравится, просто это мой мир, в котором я вырос и к которому я приспособлен. Только раньше я прятался за отцом и мужем, а теперь в этом нет необходимости. — Я лишь хочу спасти тебе жизнь, — прошипел альфа, будто пропуская мимо ушей всё, что только что ему было сказано. Омега осунулся и опустил плечи, поджимая губы. Это бесполезно. Юнги не хочет его слышать, хоть кричи, а свою правду он не донесёт. — Я тебя об этом не просил, — ядовито шикнул Пак, со стуком опуская стакан на стол и расплёскивая содержимое. — Думаю, с самого начала ты заблуждался на мой счёт. За кого ты меня принял? Бедный омежка, павший жертвой тирана отца и ужасного брата? Очнись, хорошие мальчики не становятся мужьями таких людей, как Джехён. Я не ангел, так не надо же меня возносить. Альфа хмыкнул и облизал губы, но на это ему ответить было нечего. Между ними огромная пропасть, через которую он не знает, как перепрыгнуть, чтобы быть рядом с любимым омегой. Но Юнги никогда легко не сдавался. По крайней мере, сейчас он не готов так быстро опускать руки. Мин развернулся и направился к дверям, заканчивая на этом их диалог. Когда он вышел из спальни и быстро начал спускаться по лестнице, Хосока обнаружил уже на первом этаже, в гостиной, раскинувшегося на диване под огромным пледом. Одному Богу известно, как альфа сам доковылял до цели, он же с трудом на ногах стоял. Ему надо было строго соблюдать постельный режим, но это предписание мужчина в корне игнорировал, постоянно курсируя без разрешения Чимина по квартире. Ну, не привык альфа днями лежать без дела, его так и тянуло двигаться. — Уже уходишь? — не поворачивая головы на проносящегося мимо Юнги, пробубнил под нос Чон, улавливая тяжёлый имбирный запах и ужасное чужое настроение. Когда Мин заходил в спальню Чимина, был куда веселее. — Надо выполнить ещё одно поручение Данте. Кое-кого убить, — на ходу бросил альфа, нажимая кнопку вызова лифта. Так и не прощаясь, он вылетел из квартиры, оставляя за собой тяжёлый шлейф взбунтовавшихся феромонов. — Не завидую я этому кому-то, — пробубнил Чон, когда из спальни показался Чимин и остановился на лестнице. На короткий миг их взгляды пересеклись, но Хосок разумно предположил, что его слова поддержки сейчас будут некстати, поэтому прикусил язык. Пак задержался на месте на несколько минут, крепче сжимая руки на поручнях. Его резко бросило в жар, и голова закружилась. В последнее время подобное происходило всё чаще, омега списывал своё состояние на стресс и усталость, но в глубине души понимал, что это может означать приближение течки. Наверняка он не мог быть уверен, после выкидыша его цикл сбился, и теперь он не знал, когда ждать подставы от собственного организма. Запах сирени стал настолько крепким и почти удушающим, что Хосок не мог этого не заметить, бросая встревоженные взгляды на юношу. Но опять же не стал вмешиваться, наблюдая со стороны. Как человек сведущий в медицине, он догадывался, что происходит с омегой. Чимин открыл окна, чтобы проветрить квартиру, и ушёл в кабинет. Работа поможет отвлечься.

***

Чимин просидел в кабинете над бумагами почти пять часов. Сосредоточиться оказалось проще, чем он думал. Возможно, потому, что он сбегал от собственных мыслей и готов был переключиться на что угодно. Но когда за окном начало темнеть, глаза заболели от бесконечного потока цифр, а спина встала колом, юноша понял, что пора отдохнуть. Стоило ему закрыть папку с документами, и тяжёлые мысли разом навалились, напоминая о себе. Сейчас всё, о чём он мог думать — это ребёнок. Его не беспокоило то, в каких отношениях он теперь с братом. Чимин не думал об обмане и предательстве, о том, как они будут смотреть друг другу в глаза и что им делать дальше. Всё это мелочи, своё решение омега принял. Теперь очередь Феликса. Пак отодвинулся на край кресла и, удобно устроившись, положил ладонь на плоский живот, мягко поглаживая. Впервые за день он ощутил, как слабо щиплет глаза от подступивших слёз. Наверное, пора бы уже отпустить и забыть, а он всё думает о своём потерянном малыше. Срок был не такой уж и маленький и, хотя вкусить в полную меру радости отцовства не получилось, чувство горечи от утраты не проходит. Это был его ребёнок, рождённый или нет. Его родная кровь, поэтому боль, скорее всего, не пройдёт никогда. Малыш, даже не успев появиться на свет, уже защищал папу, спасая от несдерживаемых нападок Джехёна. Это ли не чудо? А потом всё оборвалось, и судьба решила посмеяться ещё раз, подарив Феликсу то, чего Чимин желал всем сердцем. Омега много размышлял об этом. Может быть, отцовство — это как подарок свыше, и Чимин ещё не заслужил? Или его время пока не пришло и стоит только подождать. Врачи хором говорят, что выкидыш нанёс его организму непоправимый вред, и снова забеременеть не получится, но разве можно вот так, на слово поверить в то, что на корню рушит все твои мечты? И вдруг Чимин понял, что тоже живёт иллюзиями. Он продолжает верить, даже не смотря на объективные факты, преподнесённые к его глазам. Они с Юнги совершают одну и ту же ошибку, потому что сил не хватает просто отказаться от желаемого и отпустить. Ребёнок — это всё, о чём мечтает омега. Но это лишь мечта, тлеющая на глазах. Вытерев уголки глаз, Чимин оправил на себе одежду, убедился, что не осталось следов его минутного отчаяния, и вышел из комнаты. Уже восьмой час, надо приготовить ужин, покормить себя и Хосока, потом дать ему лекарства, обработать швы и сменить повязки. Но когда парень зашёл на кухню и включил свет, он обнаружил в углу дивана удобно устроившегося альфу. Хосок, снова игнорируя правила, сам ходил по квартире. У него так могут разойтись швы, но это, видимо, мужчину не заботило. Он увлечённо уплетал за обе щёки шоколадный пудинг и отвлёкся, только когда включился свет, а в проходе появился омега. — Снова сам ходишь по квартире? Позвал бы меня, я принёс бы тебе с кухни всё, что ты попросил бы, — спокойно произнёс Чимин, доставая одну из кастрюль и наливая в неё воду. Он открыл холодильник и принялся доставать необходимые для готовки продукты. — Я и сам в силах покормить себя пудингом и делиться, между прочим, не собираюсь, — с этими словами Чон зачерпнул ложкой бо́льшую часть баночки и запихнул в рот, с удовольствием проглатывая. Альфа не ожидал, что подобная нелепость заставит омегу улыбнуться, но, тем не менее, уголок губ Чимина потянулся вверх, и он заметно повеселел. — Только не перебей аппетит, — мягко посетовал юноша. — Я сейчас приготовлю ужин. Как ты смотришь на запечённое мясо с рисом? Но если хочешь что-то конкретное, скажи, и я приготов… — Мясо с рисом идеально, — перебил его альфа, поднимая большой палец вверх. Надо сказать, Чон был совсем не требователен к еде, которую для него готовили, и Пак за это ему благодарен. Готовка давалась ему не так-то легко. Юноша разложил на доске кусок говядины и принялся нарезать его на ровные красивые ломтики. По комнате уже не так усиленно, как днём, растекались запахи сирени и кедра, создавая ненавязчивый шлейф. Впервые за день Чимин почувствовал, что немного расслабился. С Хосоком было как-то просто, никаких сложностей и полное понимание. Альфа продолжал есть пудинг и наблюдать за готовкой, иногда что-то бормотал, иногда глупо шутил, заставляя Чимина улыбаться, иногда задавал отстранённые вопросы, чтобы поддержать беседу. Но больше всего ему нравилось театрально закатывать глаза и корчить из себя умирающего, чтобы привлечь больше внимания Пака и напроситься на его заботу. Учитывая, что Чон принимает сильные обезболивающие, едва ли раны действительно его беспокоили. Но, вопреки здравому смыслу, омега подыгрывал этому спектаклю: проверял ладонью жар у Хосока, касался губами лба, приносил и укрывал пледом. Ему не сложно проявить участие. Но идиллия оборвалась в тот же момент, когда на лестнице послышались шаги и на кухню зашёл Феликс. Омега не обратил внимания на присутствие альфы, вытащил из холодильника бутылку с водой и отпил. Он нарочно делал всё медленно, словно тянул время, показывал, что собирается уйти, но сам настраивался на диалог, которого боялся весь день. — Чимин, я…. — Мне не нужны твои оправдания или какие-то объяснения, — отчеканил омега, сбрасывая в воду нарезанные овощи. Он делал всё ловко и быстро, словно не замечал топчущегося на одном месте брата, с трудом подбирающего слова. Давно Феликс не представал перед ним таким потерянным. — Даже не выслушаешь меня? — удивился юноша. — И что мне это даст? Если я тебя выслушаю, это как-то исправит прошлое? — в комнате повисла тишина. Феликс поджал губы, сказать ему было нечего в свою защиту. Вернее было, но прозвучит это смехотворно и будет больше смахивать на попытку снять с себя вину. — Мы не будем это обсуждать. — Ну и ладно. Не хочешь слушать, мне же лучше, — вспылил юноша. Ненадолго хватило его терпения. — Но я хотел сказать тебе, что собираюсь сделать аборт. Я не стану ломать себе жизнь из-за нелепой ошибки, — по комнате раздался звонкий лязг. Нож выпал из руки Чимина и ударился о столешницу. Он обернулся к брату и дал тому звонкую пощёчину. Феликс поражённо ахнул, у Хосока ложка чуть изо рта не выпала, и он, моргая, наблюдал, что будет дальше, но вмешиваться не решился. Что может быть хуже двух озлобленных омег, себе дороже встревать. — Нет, не сделаешь, — возразил Чимин, пристально глядя на брата. Услышанное подействовало на него, как удар под дых. Это вселенская справедливость? Чимин столько раз пытался забеременеть, чтобы родить Джехёну, у него даже получилось, но выносить не смог. А Феликс вот так легко готов отказаться от малыша? Всё это с трудом в голове укладывалось. — Ты родишь этого ребёнка и потом ещё мне спасибо скажешь. — Но Чимин…он же может быть от… — Мне плевать, от кого он. Думать надо было, когда в койку прыгал, а теперь посмотрим, хватит ли у тебя смелости нести ответственность за последствия. Хочешь сделать аборт? Делай, но не в моём доме. — Что это значит? — настороженно прошептал омега, чувствуя, что следующие слова брата ему совсем не понравятся. — Я не могу тебя заставить родить, но у меня тоже есть принципы. Я не потерплю аборт, поэтому, если хочешь его делать, возвращайся в Корею к родителям, — Чимин вновь взял в руки нож и вонзил его в разделочную доску, одним ударом разрезая лук на две части. — Здесь можешь остаться, только сохранив беременность, иначе пошёл вон. Боль во всём теле пронзила, и Чимин, не стерпев, поморщился, громко выдыхая. Стресс и волнение усугубляли его состояние, то и дело бросало то в жар, то в холодный пот. — Ты становишься таким же, как отец, — почти дрожащим тоном признался Феликс. Подобное сравнение едва ли могло льстить, но Чимин понимал, что сейчас не может позволить себе размякнуть и пойти на поводу у брата. Он столько лет заботился о нём, может быть, пора подумать и о себе? Плевать, даже если он ведёт себя эгоистично, это всего лишь самозащита. — Заставишь меня оставить этого ребёнка ради своей прихоти? — А я тебя и не заставляю. Я даю выбор, и ты вправе сам решать, как поступить с беременностью и со своей жизнью, — Чимин говорил твёрдо. Сомнений нет, он не изменит своё решение. — Если решишь остаться и родить, я позабочусь о вас обоих. Ты и твой ребёнок ни в чём не будете нуждаться. — Ты же знаешь, что на самом деле мне некуда идти. Если отец узнает, он со света меня сживёт. Подобные ошибки он не прощает. В Корее спокойной жизни мне не видать, — подавленно прошептал Феликс. Он был в отчаянии и жутко напуган. — Это выбор без выбора. — Нынче всем непросто, — сухо отозвался омега. — Пора бы тебе уже понять, что времена былого безмятежного существования окончены. Сейчас каждый борется за место под солнцем, а ты и вовсе в положении. Включи уже мозг, соберись и начни делать хоть что-то, как взрослый, осознанный человек. Ты всю жизнь полагался на других, перекладывал ответственность за собственные ошибки, но твоя инфантильность тебя же и погубит, — Чимин выдохся и сбавил темп, чтобы не сказать чего хуже. Хотя он и так наболтал сегодня достаточно, но сил не было держать всё в себе. Злость, копившаяся долгие годы, вырвалась наружу. — Феликс, всё, что тебе нужно — это перестать творить херню и начать думать о своём будущем. Это так сложно? В комнате повисла тишина. Пак полагал, что после напряжённого и эмоционального разговора брату потребуется время, чтобы подумать. Условия, в которых он оказался, весьма жёсткие, поэтому стоит хорошенько взвесить все «за» и «против», прежде чем принимать решение, с которым ему жить всю оставшуюся жизнь. Но каково было удивление Чимина, когда Феликс незамедлительно дал ответ. — Я оставлю его, — сдавшись без боя, согласился юноша. У Чимина снова выпал нож, но на этот раз от слабости, и он, склонив голову, устало вздохнул. — Ты уверен? — на всякий случай переспросил омега. — Да. Тем более есть маленькая надежда, что он от Бан Чана. Если окажется так, возможно, я даже смогу полюбить этого ребёнка, — это прозвучало настолько ужасно, что у Чимина ком к горлу подступил. Он, как никто другой знал, что значит вынашивать ребёнка от нелюбимого мужчины, но разве дитя виновато? Кто бы ни был отцом, малыш заслуживает безоговорочной любви. И даже если это окажется ребёнок Джехёна, Чимин поклялся себе, что будет любить племянника всем сердцем. — Проверить можно по сроку беременности. Я разошёлся с Кристофером и спустя значительное время сошёлся с… — он не договорил, потому что и так было ясно, что он хотел сказать. На этом их разговор и закончился. Феликс ушёл к себе в спальню, оставляя Чимина и притихшего на диване Хосока одних. Пустая баночка от пудинга отправилась в мусорную корзину. Руки дрожали, и омега чуть стоял на ногах. Этот день всё никак не хотел заканчиваться, как вдруг что-то тёплое коснулось его плеча. — Почему он получил то, чего я так отчаянно желаю? Разве это честно, Хосок? — сдавленно прошептал Чимин, не ведая собственных слов. Они просто сами вырвались быстрее, чем он успел подумать. — Жизнь даёт ему шанс. Ребёнок — это подарок, о котором я могу лишь мечтать, а он хочет сделать аборт… И, кажется, я был слишком жесток с ним. Я везде ошибаюсь, кажется, я уже и сам не знаю, что творю… — Ты всё делаешь правильно, — эти слова благотворно подействовали на омегу. Он так жаждал услышать подобное от кого-то, и сейчас почувствовал, как внутри словно отпускает тяжёлый груз. Объятия Хосока казались укрытием, в котором хотелось потерять и никогда оттуда не выбираться. Чимин уткнулся лицом в грудь альфы и обхватил его руками, позволяя слезам литься по щекам, но они впитывались в чужую одежду. Никто не увидит его позора. Главное, что он всё делает правильно. Так сказал Хосок, а он ему верит.

🩸🩸🩸

— Айщ, хватит меня бить, — раздражённо вскрикнул альфа, прикрываясь руками от летящих в него предметов. Тэхёну пришлось немного наклониться, чтобы увернуться от очередного мощного шлепка и податься в сторону. — Я серьёзно, Сокджин. Не перегибай палку. Всё-таки не следует забывать, с кем ты разговариваешь, — мужчина попятился назад и обогнул стол, замечая, что омега снова двинулся на него. Секретарь, сидящий на своём рабочем месте, удивлённо хлопая глазами, наблюдал за происходящим, не решаясь подать голос. Всё-таки не каждый день получается увидеть, как его грозного начальника, самого Данте, вот так кто-то бесцеремонно лупит по голове и отчитывает, как мальчишку, а тот и в ответ ничего сказать не может. — Ты мне что, угрожаешь? — завопил Ким, останавливаясь на месте. У него началась отдышка и сил уже не было гоняться за альфой, но гнев омеги перешёл все грани, поэтому он не мог стоять в стороне, пока Чонгук невесть где. — Дай только отдышаться, и я тебе устрою, поганец, — пригрозил мужчина. — Хён, не нервничай. В твоём возрасте это не безопасно, — на свой страх и риск воскликнул альфа, откладывая на стол папку, которой не так давно его жестоко избили. — Ах ты… Я тебя убью быстрее, чем ты успеешь вызвать охрану, — прошипел омега, дёргаясь с места и ещё надеясь поймать парня. Данте снова обогнул стол, и они опять оказались по разные стороны. У секретаря уже кружилась голова, ведь всё это время они бегали вокруг него. — Так, стоп, — резко воскликнул Тэхён, замечая, что стрелки на настенных часах почти добрались до семи. — Я тебе не груша для битья, так что давай по существу. Ты ведь сюда через весь город ехал не для того, чтобы устроить здесь бои без правил? — Где Чонгук? — упираясь руками в бока воскликнул омега. — Ты мне что обещал? Что за сутки найдёшь его, но уже четвёртый день пошёл, а моего племянника до сих пор нет. Тэхён, какого чёрта? Я тебе доверился с условием, что ты будешь его беречь. Как это называется? Альфа нахмурился, и от его веселья не осталось и следа. Что он должен сказать в своё оправдание? Что не уследил? Это и так понятно. Вся вина на нём. Самоуверенный глупец. Думал, что его боятся настолько, что ни у кого духу не хватит вот так ворваться в дом и забрать омегу. Но, кажется, Данте себя переоценил, а сейчас ненавидел за это и съедал заживо. Он уже четыре дня нормально не спал, перебиваясь коротким отдыхом на пару часов, а в остальное время лично искал Чонгука и почти не давал отдыхать Юнги. Вся охрана, как ищейки, переворачивали город верх ногами в поисках омеги. Но даже если он всё это расскажет Сокджину, едва ли того устроят жалостливые объяснения. Ему нужен племянник, а этого Тэхён пока дать не мог. — Вы же истинные. Разве ты не должен каким-то волшебным образом чувствовать его? — снова запричитал Ким, вскидывая руками. Секретарь сделала вид, что работает и ей нет дела до происходящего, но тем временем цепко ловила каждое слово, узнавая всё больше подробностей про начальника. У Данте есть истинный? Вот это сенсация. — Думаешь, мы как-то синхронизируемся? Или у Чонгука встроенный GPS где-то спрятан для определения геолокации, и я не знаю об этом? — раздражённо ответил Тэхён, но быстро умерил свой пыл. Было бы нечестно срываться на Сокджина за собственные ошибки. — Нет, это так не работает, хён. Наша связь ещё не такая прочная. Я могу только чувствовать какие-то сильные эмоции, которые испытывает он. — Никакой от тебя пользы, — фыркнул омега, закатывая глаза. — Но я нашёл его, — неожиданно воскликнул альфа, тут же вынуждая омегу сменить гнев на милость. — Точнее, я узнал, кто забрал его и держит у себя, но точного адреса у меня нет, поэтому я встречаюсь с этим человеком буквально через сорок минут, чтобы обсудить возвращение Чонгука. — И кто эта сволочь? — Бан Чан, — коротко ответил Тэхён. — Он хорошо замёл следы, но по камерам получилось проследить за его машинами в тот день, когда он увёз Чонгука. И стоило это выяснить, как он сам вышел сегодня на связь и назначил встречу. Ему что-то надо. — Это тот тип, устроивший погром в моём клубе? Никакого покоя от него, — возмутился омега. — Чего этот паршивец может хотеть? Не поверю, что он устроил подобное ради денег. — Было бы славно, если бы его интересовали только деньги. Я выпишу ему чек на любую сумму, если потребуется, но, думаю, условия, выставленные им, будут куда менее благоприятными для меня. Боюсь представить, чего он может потребовать. — Мне плевать на ваши брачные игры. Враждуйте сколько влезет, но племянника верни мне целым и невредимым, — Сокджин пригрозил Данте пальцем и весь раздулся от гнева. — О, и кстати, завтра Богема снова открывается, так что, если захочешь, можешь заглянуть с друзьями на огонёк. Мне влиятельные клиенты не помешают, — Тэхён усмехнулся и вяло кивнул головой. Да, он заглянет обязательно, но только когда вернёт своего омегу домой. — А что на счёт обвинений, выдвинутых против Чонгука? С этим, я надеюсь, ты тоже разберёшься? — Арест Чонгука был поводом для обыска в моём доме. Об этом можно забыть, не забивай голову. Уже завтра увидишь племянника, обещаю, — заверил альфа, хотя понимал, что едва ли Сокджин вот так легко поверит ему. — Мне надо ехать на встречу, так что на этом вынужден с тобой попрощаться. — Позвони мне потом и расскажи, как всё прошло, — потребовал омега, беря с кресла своё пальто и сумку. — И имей в виду, Ким Тэхён, если завтра я не увижу Чонгука, тебе мало не покажется, — на этой ноте Сокджин развернулся и быстрым шагом покинул главный холл, уносясь к лифтам. Когда он исчез с горизонта, Данте тяжело вздохнул и ещё раз глянул на время. Действительно, пора ехать. — Выпишу тебе премию за молчание, — секретарь за столом вздрогнул от испуга, услышав низкий и пугающий голос возле уха. Альфа склонился над столом, повиснув над сотрудником, как коршун. — А если то, что ты здесь увидел и услышал, просочится куда-то дальше, ты больше вообще говорить не сможешь. Ясно? — омега активно закивал головой, как заведённый, боясь, что угрозу приведут в действие прямо сейчас, и облегчённо выдохнул, только когда Тэхён отпрянул и покинул холл.

***

В Олимпе сегодня было как никогда тихо. Приглушённое освещение, тихая, почти усыпляющая музыка, за витражными окнами клубились мимо проплывающие облака, немногочисленные посетители пили и переговаривались, стараясь не смотреть на центральный стол в помещении, где сидел Бан Чан и лениво курил, выпуская изо рта сизый дым. Хотя не было каких-то жёстких правил на счёт того, кто может здесь находиться, главы других кварталов крайне редко наведывались в бар. Джехёна ещё при жизни тут не видели ни разу, Бан Чан сегодня заявился впервые, и это стало сочной темой для обсуждения. Люди не решались в упор разглядывать альфу, но втихую подглядывали за ним и строили догадки, что глава западного квартала забыл в Олимпе. Однако, когда входная дверь открылась, и в помещение зашёл один из хозяев, перешёптывания тут же прекратились, и все занялись своими делами. Тэхён поправил манжеты, коротко оглянулся по сторонам и, заметив нужного ему человека, направился к столику. Сотрудники почтительного приветствовали босса кивком головы, официант уже нёсся, чтобы принять заказ, но Данте жестом дал понять, что ему ничего не нужно. Бан Чан хоть и находился не на своей территории, чувствовал себя уверенно. При виде Тэхёна он довольно заулыбался и удобнее уселся, жестом предлагая альфе составить ему компанию. Сигарету затушил в пепельнице и облизал кончиком языка нижнюю губу. Оба были не в восторге от необходимости тратить время друг на друга. — Тэхён-а, выглядишь совсем безрадостным. Что-то потерял? — ехидно поинтересовался мужчина, первым начиная напряжённый диалог. — По-твоему это смешно? — альфа приподнял правую бровь и сухо взглянул на собеседника. Данте проявлял чудеса терпения, даже голос не дрогнул. С его-то нравом, поистине поразительная выдержка, хотя за весь устроенный Чаном переполох хотелось, по меньшей мере, въебать ему пару раз лично, не прибегая к помощи охраны. — Что за прятки ты устроил? Если сразу хотел чего-то от меня, позвонил бы и сказал, что Чонгук у тебя. К чему все эти игры? — Тебе не понравилось? — наигранно удивлённо воскликнул мужчина, крутя в руках палочки для еды. — А мне вот по душе пришлось смотреть, как ты и твои остолопы, перепуганные, носитесь по всему городу, засовывая нос в каждую щель. Даже интересно было, как быстро ты выйдешь на меня. Четыре дня, быстрее не получилось? Тэхён напряг челюсть и сжал ладонь под столом в кулак, но благоразумно выдохнул и быстро успокоился. Чонгука заберёт, а потом поквитается с этим уродом. Альфа ещё ответит за подобные фокусы. Только вот Бан Чана мысль о том, что он смог хоть чуть-чуть отравить жизнь Тэхёна, приводила в неописуемый восторг. — Где Чонгук? — В безопасном месте. Отдыхает от тебя, — мужчина хмыкнул и без тени смущения начал любопытно рассматривать бар. — Так вот он, легендарный Олимп. Много слышал об этом месте, пристанище серых и убогих. Весь криминальный сброд в одном месте, больше напоминает сточную канаву, а не бар. Вы с Намджуном волонтёрами заделались? Тэхён пропустил колкости мимо. Олимп был одним из самых выгодных вложений и блестящей идеей. Бан Чан может пиздеть от зависти под руку сколько угодно, но это не отменяло того факта, что его злил совместный успех Данте и Намджуна, а ещё пугал их очаровательный альянс. Может быть, западный квартал и был самым крупным в Монреале, но он не больше, чем северный и южный вместе взятые. Тесная дружба двоих глав заставляла мужчину напрячься и поджать ягодицы. Противники чрезвычайно сильны. — Мне надо знать, что он в порядке. Прямо сейчас, — потребовал Тэхён не терпящим возражений тоном. Но на удивление, Чан не стал ёрничать и сразу вытащил из кармана телефон. Он набрал чей-то номер, приложил к уху и отдал приказ показать омегу, затем, включив камеру, развернул телефон экраном к Данте. Всё, что получилось увидеть — это длинный светлый коридор с множеством дверей. Кто-то долго брёл по прямой, потом остановился и зашёл в одну из спален. Спустился по маленьким ступенькам, завернул за угол и приблизился к постели, на которой спал омега. Сердце будто кольнуло мелкими иголками. Внешне Данте не подал вида, но ощутил, как его всего охватило волнение при виде юноши. Чонгук в полном порядке. Выглядел здоровым, всё такой же худой, как и прежде, но на щеках появился румянец, губы сомкнуты, тихое сопение и вздымающаяся грудь от равномерного дыхания. Белые волосы, не собранные резинкой, разметались по подушке, тонкий плед укрывал юношу по пояс. Тэхён облегчённо выдохнул и кивнул, давая понять, что этого ему достаточно. Вызов завершился. — Видишь, я совсем не изверг. Даже в подвал его не запихивал. Мальчик все четыре дня жил в хороших условиях, отдыхал и вкусно кушал под защитой моих ребят. И плечо ему вылечил, — замечая вопросительный взгляд Данте, Чан понял, что сболтнул лишнего, но всё-таки пояснил. — Акело и его щенок немного потрепали Чонгука. — Что ты хочешь взамен на него? — Тэхён нахмурился, совсем не желая слышать ответ. Вряд ли Бан Чан попросит что-то мелкое и незначительное. — Двойняшек, — как и следовало ожидать, цена оказалась непомерно высокой. Альфы коротко переглянулись, и Чан ухмыльнулся, видя замешательство на лице Данте. Условия неожиданные, но стоит ли идти на такую сделку? — Ты отдаёшь мне Чимина и Феликса, а я тебе Чонгука. — Это не равный обмен, — Ким сощурился и сурово посмотрел на мужчину. — Я тебе двоих, ты мне одного. Чтобы было справедливо, я отдам Феликса, а ты мне Чонгука. Каждый останется при своём, и все будут довольны. — Так не пойдёт, Тэхён, — альфа покачал головой, постукивая палочками для еды по столу. — Может быть, ты не в курсе, но двойняшки неразделимы. Феликс обожает брата, кому как ни мне знать это. Поэтому я отдам тебе Чонгука, только взамен на двоих, — видя, что сомнения обуревают Кима, Чан громко вздохнул. Он догадывался, что Чонгук Тэхёну не безразличен, но не был уверен, насколько это чувство сильно́. Был риск, что Данте не согласится на такие действительно глупые и не выгодные для него условия. Этого альфа и опасался, хотя не подавал вида. — Что такое? Сложный выбор? — Зачем тебе Чимин? Забирай Феликса и если он захочет, сможет видеться с братом когда угодно. Препятствовать не стану. — Не надо со мной торговаться. Я свою цену назвал, дальше решение за тобой, — альфа поправил одежду и медленно встал из-за стола. — Ну, ты пока думай, как решишь, звони. А я поеду, пожалуй, навещу Чонгука. До встречи, Тэхён. — Стой, — мужчина успел сделать несколько шагов к выходу, когда за спиной раздался голос. Он притормозил и обернулся, искренне удивлённо глядя на Данте. Бан Чан вскинул брови, не скупясь на эмоции. Он и правда с трудом верил, что получит то, чего хочет, но, видимо, сегодня ему везёт. Чан вернулся и сел на своё место, всё ещё гадая, блефует ли Тэхён. — Я согласен, — сухо процедил Ким сквозь зубы, принимая поражение. Хочешь побеждать — умей проигрывать. — Вау! — восторженно воскликнул альфа, хлопая рукой по столу. — Вот теперь я действительно поражён, Тэхён-а, — казалось, его изумление было даже не наигранным. Он разве что в ладоши не хлопал. — Ла-а-адно, ты только мне по секрету скажи, что в нём такого особенного? Я заинтригован. Тебе в Монреале омег мало, что ты к этому прилип? Он, конечно, симпатичный, но нет в Чонгуке ничего выдающегося, кроме тощей задницы и смазливой и жалостливой мордашки. Тэхён сглотнул комок в горле и поднял мрачный взгляд на альфу, терпение лопнуло, как мыльный пузырь. Перегнувшись через стол, он схватил мужчину за одежду и рывком потянул на себя, но когда Бан Чан попытался вырваться, ощутил холодное лезвие у своего горла. Окружающие даже не шелохнулись, никому и в голову не пришло бежать на помощь. Кто же станет в Олимпе выступать против Данте? Только самоубийца. — Что мешает мне сейчас тебя убить? — злобно прошипел альфа, крепко сжимая рукоятку кортика, когда-то порезавшего по ошибке Чонгука и унёсшего жизнь омеги, шпионившего за Тэхёном. На самом деле этот маленький, но идеально заточенный сияющий ножик унёс гораздо больше жизней. Бан Чан мог бы пополнить список. — Это действительно гениальное решение — прирезать меня. Ну, давай, убей и ещё несколько месяцев будешь по всему Монреалю искать своего мелкого наркошу, — альфа захихикал, и вдруг его лицо просияло. — О, если ты убьёшь меня, Совет решит, что ты избавляешься от конкурентов. Все поверят, что ты убил Джехёна, потом меня. Даже Намджун перестанет тебе доверять, и ты, как трусливое отребье, бросишься в бега. Ради такого я даже готов умереть, так что давай, режь. Повисла тяжёлая пауза. Тэхён сдавил в руках нож, но спустя мгновение нехотя отшвырнул альфу обратно на его стул и спрятал оружие. Он весь горел от гнева и часто дышал, но, к сожалению, понимал, что убить Бан Чана — это всё равно, что подписать себе смертный приговор. На него и правда потом все ополчатся. Чана будто вся эта ситуация зарядила энергией, и он расхохотался. — Знаешь, всё равно мне невдомёк, как так вышло, что ты готов променять ключ к восточному кварталу на какую-то малолетку. Может быть, ты влюбился, друг? — иронично воскликнул альфа. — Если так, сильно не обольщайся. Чонгук сам сказал мне, что не любит тебя. К тому же он всерьёз озадачен тем, что ты не в состоянии его как следует защитить. Бедняжка, так расстроен. — Хочешь, чтобы я ещё раз достал нож? Во второй раз моя рука не дрогнет, — рявкнул мужчина, белея от гнева. Слова Бан Чана прошлись как ножом по сердцу, но Тэхён вовремя одёрнул себя, словно вспоминая, что ни одному его слову верить нельзя. Повёлся на провокацию — потерял лицо. — Можешь выбрать место. В течение часа туда привезут братьев. — Нет, сегодня не получится. Обменяемся завтра? — Что за ребячество? — Ты же сам видел, Чонгук спит, — выдавая самую тупую отговорку, воскликнул альфа, поднимаясь со стула. — Зачем будить мальчика, верно? — Бан Чан! — шикнул Тэхён, но тот ловко отскочил в сторону, чтобы снова не попасть в чужую ловушку. — Напишу тебе место и время встречи. Жди, — альфа, не прощаясь, быстрым шагом покинул Олимп. Тэхён остался сидеть на месте и приказал официанту принести ему выпить. Голова трещала, внутри всё бурлило от мыслей и эмоций. Едва ли он сожалел о принятом решении, но так вовремя подумал о том, что Хосок не обрадуется, когда узнает, что Ким согласился отдать Чимина. В целом этот обмен был сокрушительным провалом. Если бы лучше защищал Чонгука, ничего из этого не случилось бы. Данте вдруг впервые осознал, насколько переоценил своё величие.

🩸🩸🩸

Завтра особенный день. Его Намджун долго ждал и так же сильно боялся. Он возвращался с головой в болезненные воспоминания о прошлом, доводя это до помешательства. Даже прибегал к травам и хитрым уловкам, чтобы вновь увидеть сестру, а вернее её воплощение в его больном сознании. Пускай во сне, в галлюцинациях или собственных видениях, но это было реалистично, словно наяву. И это единственное, что имело значение. Альфа сходил с ума в своей тоске по Ёнджи, но когда коварная дата подкралась совсем близко, он вдруг ощутил смертельный страх. Мужчине показалось, что этот день он просто не переживёт. Восьмое мая — день её смерти. Завтра ровно год, как Намджун нашёл тело сестры. Можно выпить и почтить её память, помучить себя сожалениями, пересмотреть фотографии и на день слиться с собственной болью, убирая все защитные баррикады от неё. Позволить себе страдать всего один день. Но беспомощности и солёным слезам альфа предпочитает гнев. Гнев, напротив, придаёт сил, убивая внутри все остальные эмоции и смягчая боль. Это как анестетик: пока ты зол, ничего другого не почувствуешь. К тому же в таком состоянии проще сохранить репутацию и добиться желаемых ответов. Поэтому вечер седьмого мая альфа решил провести в подвале своего дома в компании итальянского друга, совсем заскучавшего за долгие дни, проведённые в одиночестве. Хотя, если подумать, не так уж одинок он был. Периодически Чангюн наведывался к пленнику, чтобы взбодрить. Лоренсо выглядел отвратительно. Грязная рваная одежда, исхудавшее тело, землянистый цвет лица и посиневшие от холода губы, не говоря уже о ссадинах, поломанных пальцах правой руки, кровавых подтёках от многочисленных ударов и зловонном запахе. Он, связанный верёвками, сидел на стуле и с трудом держал голову, но, подняв её, встретился с пристальным взглядом Чангюна, стоящего у стены и только наблюдающего за происходящим. Намджун в этот момент отошёл, чтобы налить себе выпить. Он уже почти час пытался вывести Лоренсо на разговор, но тот пока молчал, словно язык проглотил. Но это не страшно, у них есть целая ночь, а потом ещё целый день. Сощурившись, пленник внимательнее присмотрелся к альфе, наблюдающему за ним, и скривил губы в усмешке. Лоренсо определённо был не самым крепким орешком, по глазам читалось, как он боится смерти, но, тем не менее, пока хорошо держался. — Разве это справедливо… — полушёпотом прохрипел парень, откашливаясь. Намджун тут же обернулся, впервые за вечер слыша какие-то слова от беты. — Мы оба свели её в могилу, но я здесь умираю, а ты стоишь там, — закончив говорить, он поднял глаза, и те упёрлись в Чангюна, заставляя того измениться в лице. Вся краска ушла, и тот побледнел, только в полумраке комнаты этого было совсем не видно. — Что ты мямлишь?! — рявкнул Намджун, принимая его слова на свой счёт. Он замахнулся и отвесил мощную пощёчину, вынуждая бету скривиться от боли и вскрикнуть. Лоренсо сплюнул кровь, она потекла по подбородку, пачкая лицо, затем он снова безвольно повис на стуле. Мышцы совсем ослабли. — Я делал всё, чтобы защитить её, — прошипел альфа, хватая парня за волосы и запрокидывая его голову так, чтобы они смотрели друг другу в глаза. Жёсткая хватка на затылке не позволяла пошевелиться ни на миллиметр. — Это вы, чёртовы фанатики, подсадили её и свели с ума. — Думаешь, ты не связан с её смертью? — Лоренсо поднял левую бровь, будто издевался, и Намджун, поборов желание вновь его ударить, отпустил чужие волосы. — Кое-что ты должен знать о смерти Ёнджи. По официальной версии, она покончила с собой, но у меня есть веские основания думать, что её убили. Хотя ты и сам об этом догадывался, только доказательств не было. — Господин, может быть, не стоит слушать бредни этого сумасшедшего? Он просто хочет вас запутать, — встрял Чангюн, неуверенно делая шаг к альфе. Намджун поднял руку, вынуждая того резко замолкнуть. Лоренсо взглянул на парня, и его глаза опасно заблестели. — Он вряд ли скажет что-то полезное. — Заткнись и дай ему договорить, — раздражённо выругался Намджун, склоняясь над бетой. — Продолжай, но учти, если попробуешь лгать, я сломаю тебе пальцы на второй руке. — Справедливо, — выдохнул парень, набираясь сил, чтобы продолжить говорить. — Помнишь тот день, когда ты ворвался на наше собрание и перебил всех? Жуткая кровавая бойня (Flashback: Калейдоскоп безумия), — альфа помнил тот день отчётливо, словно это было вчера, и сожалел лишь о том, что не поймал всех фанатиков, позволив некоторым скрыться. — Ты устроил кровавое море из людей. Не пощадил никого, а Ёнджи выслал из Монреаля в Италию, запретив возвращаться обратно. Надеялся, что чем дальше она будет от тебя, тем безопаснее. Так вот, я поехал следом за ней. Она была в ярости, проклинала тебя и называла чудовищем, — Намджун сжал губы в тонкую линию, услышав эти слова, но они ни капли не удивили его. Сестра и в лицо ему говорила, как презирает за то, что он сделал. — Я поверил, что её ненависть к тебе чиста и благородна. Что она до конца готова следовать плану, и поведал ей секрет. Последователи Химверо планировали засаду, в которой ты должен был умереть. Об этом ты и так знаешь, ведь на тебя действительно напали, только ты обошёлся незначительным ранением и смог выжить. — Ближе к делу! — нетерпеливо рявкнул альфа, хватая Лоренсо за одежду и встряхивая. От резких движений боль во всём теле моментально отозвалась и вынудила парня завыть. Намджун поморщился от его жалкого вида и отпустил, но, судя по взгляду, долго ждать не собирался. — Ладно…хочешь сразу к сути? — бета тяжело выдохнул и, превозмогая боль, продолжил. — Я рассказал ей в Италии, что на тебя планируется нападение. А следом и крупный взрыв в центре города, где должны были сдохнуть не только твои дружки-преступники, но и весь коррумпированный Совет, прикрывающий ваши задницы и пустивший корни в ваши кошельки. Я всё рассказал ей, ведь я так любил её и доверял, как себе, — на этой ноте голос Лоренсо дрогнул, и он сделал значительную паузу, но когда продолжил, каждое его слово красноречиво демонстрировало не то разочарование, не то сожаление. — И я думал, она будет восхищена. Хотя так и было, она говорила, что мы делаем благое дело и очищаем Монреаль, но спустя пару дней Ёнджи сбежала обратно в Канаду. Сам догадаешься, для чего? — Чтобы предупредить меня, — глухо ответил Намджун, наконец, понимая, почему сестра вернулась. Эта информация обрушилась на него, как ледяной поток, лишая сил и поражая насквозь. Весь год он ломал голову над этой загадкой. Он выслал Ёнджи во Флоренцию, а потом, в один день, вернувшись домой, нашёл её мёртвое тело посреди участка. Она упала с балкона третьего этажа и сломала шею. Намджун всё это время ломал голову в попытках понять, зачем она вернулась? Все говорили, что сама спрыгнула, но альфа никогда не верил в это. Но если причиной её возвращения был он сам… С такой мыслью смириться невозможно, в пору только пойти и спрыгнуть самому с того же балкона. Альфа взялся за голову и попятился назад, растерянно бегая глазами по маленькой комнате. Он думал, что хуже быть не может. Как же он ошибался. Это не та правда, которую он искал. — Бинго! — воскликнул бета. — И тогда, скажи на милость, зачем ей кончать жизнь самоубийством, если она хотела предупредить тебя об опасности? И скажу сразу, это не люди из Химверо её столкнули. Во-первых, мы не убиваем своих. Это одна из нерушимых заповедей, а во-вторых, никто не знал о её намерениях тебя предупредить. Я догадался, почему она сбежала, но не стал никому говорить. Так что её убил кто-то из твоих людей. Намджун изменился в лице и весь потемнел от гнева. Ему была чужда мысль о том, что его сестру мог покалечить кто-то из доверенных ему. Стоило ли верить всему, что сказал Лоренсо? Но этот гад казался очень уж убедительным. Или всё-таки кто-то из Химверо пробрался на территорию дома и убил Ёнджи, чтобы их план не пошатнулся. — А потом я узнал, что после ранения ты предотвратил взрыв, стал любимчиком Совета и всеобщим героем. К тому же устроил охоту на наших людей, чтобы истребить Химверо. Тогда я решил не возвращаться временно в Монреаль, пока всё не утихнет, — бета прочистил горло и закашлялся. — Теперь ты знаешь, что Ёнджи умерла больше по твоей вине, ведь она хотела тебя спасти. Ты не заслуживал её любви, — Лоренсо переполняла ненависть. И в смерти любимой он винил Намджуна, будто тот не пытался оградить её, привести в чувство, вернуть домой и защитить. Обвинять его в смерти сестры сейчас было бесчеловечно. — Ты всё лжёшь, — взревел Ким, сжимая кулаки. Он набросился на связанного парня, хватая того за одежду. Послышался треск, а затем удары посыпались на и без того покалеченного и едва дышащего бету. Воздух наполнился свежим запахом крови, судорожные вздохи и вскрики. Это превратилось в какое-то безумие. Намджун, забывшись, бил Лоренсо, уродуя собственные руки, будто надеялся, что вместе с парнем умрёт и та правда, которую он знать не хотел. — Хватит! — не выдержал Чангюн, понимая, что ещё чуть-чуть, и босс убьёт Лоренсо. Он с огромным трудом удержал альфу и оттащил от пленника, чувствуя всем телом его напряжение. На самом деле Намджун ему поддался и сам успокоился, иначе Чангюн не смог бы так легко с ним справиться. — Зачем мне это? Зачем врать? — фыркнул бета, сплёвывая сгусток крови. — Лучше подумай, кто мог её убить, потому что у меня есть парочку мыслей на этот счёт. — Закрой пасть! — рявкнул Чангюн, больше не в силах слушать подобный бред. Он взглянул на Намджуна и понял, что для него всё это слишком. Альфу глубоко потрясли услышанные слова, и теперь он казался напуганным, как раненный зверь. Смотрел в одну точку, сжимал кулаки, а глаза блестели, словно ему стоило не дюжих усилий сдержать слёзы. Глядя на мужчину, сердце рвалось на части. — Давайте на сегодня закончим, господин. Вам надо отдохнуть. — Прибери здесь всё, — процедил альфа, разворачиваясь и выходя. Когда дверь за ним закрылась, Чангюн облегчённо выдохнул и обернулся к привязанному к стулу Лоренсо. — Интересно, — протянул бета, заглядывая в глаза Чангюну, — что скажет твой босс, когда узнает, что Ёнджи в Химверо привёл ты, и мысль о том, что великая цель поможет ей отвлечься от гибели родителей, в голову заложил тоже ты? Настроил её против Намджуна, это ведь всё ты, гадёныш, — итальянец хмыкнул, замечая едва уловимый страх в глазах напротив. — Признайся, ты убил её? Испугался, что она расскажет брату всё, и скинул с балкона? — Закрой пасть, — в который раз повторил альфа, ударяя Лоренсо по затылку. Тот повис на стуле, теряя сознание.

🩸🩸🩸

Чонгук проснулся от того, что входная дверь в его спальне хлопнула. Он заворочался на постели, поднял голову и огляделся, но никого не увидел. Кто-то заходил? Омега потянул одеяло выше и собирался снова уснуть, но, пролежав несколько минут, понял, что бодр и вдруг живот жалобно заурчал на всю комнату. Он так ничего и не поел, из принципа отказываясь от еды, предложенной Бан Чаном. Забастовка, как акт протеста — это, конечно, здорово, но умереть голодной смертью в заточении — не лучшая перспектива. А если он прокрадётся на кухню и что-нибудь возьмёт? Уже поздний вечер, так что прислуга должна отдыхать. Поразмыслив, Чонгук всё-таки решил встать и пройтись. Если повезёт, он раздобудет немного еды. Везде было тихо, коридоры пусты. Судя по всему, Бан Чан куда-то уехал, слуги уже отдыхали в своём крыле, а охрана заходила в дом только по необходимости и приказу босса, поэтому сейчас омега одиноко шатался по особняку, не боясь, что его поймают. Он рассматривал интерьер: вычурные картины в золотых подрамниках, помпезные подвесные люстры, дорогие ковры, — и поражался подобной безвкусице. Всё это было не свойственно такому человеку, как Бан Чан. Он ведь одевался дорого и со вкусом, любил хороший алкоголь, гонял на лучших тачках, во всём позиционировал себя как человека, идущего в ногу со временем. И весь этот венецианский стиль, древность и позолота никак не сочетались с альфой. Ему действительно это нравится? Чонгук по неволе вспомнил первый раз, когда оказался у Тэхёна, где внедрена система «Умный дом» и всё автоматизировано. Тогда он назвал его особняк роботизированной консервной банкой, а сейчас, хихикая в глубине души, скучал и хотел туда. Мысли о Данте оставляли на душе мрачную тень, поэтому Чон их прогонял, как мог. Получалось так себе. Гуляя по дому, Чонгук заглядывал в разные комнаты из чистого любопытства. За последние четыре дня он бывал только в своей спальне и гостиной, в остальное время за ним наблюдали. Но вот, наконец, он предоставлен самому себе, почему бы не воспользоваться ситуацией. Дойдя до конца коридора, омега увидел перед собой дверь и поворот к лестнице, которая наверняка вела на первый этаж, а там и кухня с едой. Есть, конечно, хотелось ужасно, но любопытство оказалось куда сильнее, поэтому парень потянулся к дверной ручке и дёрнул. На удивление, она легко поддалась, и омега проскользнул внутрь. Это оказался кабинет, но если он не заперт, значит, ничего интересного здесь не прятали или прятали настолько хорошо, что хозяин не беспокоился о сохранности. Насколько Чонгук был осведомлён, у Бан Чана было несколько кабинетов, и это лишь один из них. И всё-таки юноша не торопился уходить, решив осмотреться. Он сам не знал, что ищет и ищет ли вообще, но вдруг найдёт что-то полезное. Как уже понял омега, на альф рассчитывать не стоит, и никто спасать его не придёт, поэтому он позаботится о себе сам. Чонгук открыл шкаф и обнаружил там несколько чистых рубашек и пиджаков, внизу на подставке стояли две пары кроссовок и вычищенные до блеска ботинки, но запах от одежды шёл настолько резкий и сильный, что он поспешно закрыл дверцы. На столе лежали бумаги, и несколько омега взял в руки, пробегая глазами. Какие-то цифры, имена, суммы. Очень сложно для понимания, поэтому Чон, даже не пытаясь вникнуть, убрал их обратно. Осталось проверить только ящики. В нижней ровной стопкой лежало несколько папок. Чонгук открыл одну и вытаращил глаза, увидев собственную фотографию и имя. Но удивление быстро прошло с пониманием, что это было вполне ожидаемо, иначе, если бы Бан Чан не следил за ним, как ещё он узнал бы об аресте. Здесь была подробная биография и фотографии омеги в разные моменты, на некоторых с ним даже был Тэхён. Собственно, следующая папка полностью посвящалась Данте, но она была совсем тонкой. По-видимому, накопать на него информацию оказалось непросто. В остальных папках были люди незнакомые Чонгуку, поэтому он не стал уделять им внимания. Во второй полке омега нашёл какой-то шарф, источающий совсем слабый сладкий запах, похоже, когда-то принадлежащий омеге. Сначала подобная вещица ввела Чонгука в ступор, но всё встало на свои места, когда он обнаружил в той же полке маленькое полароидное фото, на котором были изображены Бан Чан и Феликс. Теперь догадаться, кому принадлежал шарф, было нетрудно. Чон фыркнул и закатил глаза. Вот уж он не думал, что Бан Чан настолько сентиментален, чтобы хранить память о потерянной любви. Особенно после того, как Феликс сам его бросил. Всей истории Чонгук детально не знал, но, насколько ему известно, альфа был настроен решительно, хотел жениться и увезти Феликса из Канады, только вот омега почему-то взбрыкнул и резко разорвал крепкие отношения. Учитывая то, как Феликс грезил о сладкой беззаботной жизни — это было странно. Бан Чан дал бы ему всё, что тот пожелал бы. Чонгук не понимал этого омегу и не хотел понимать. Шарф и фото он небрежно забросил обратно. В третьем и самом верхнем ящике Чонгук не рассчитывал найти ничего интересного, но, открыв и увидев содержимое, замер, а затем огляделся по сторонам, словно его могли поймать с поличным. Внутри лежал пистолет, баночка с какими-то таблетками и наручники. Вот так наборчик. Чон нервно сглотнул и неуверенно взял в руки оружие, чувствуя покалывающую дрожь в пальцах. Всё это отбросило его в воспоминания о том дне на стрельбище. Держать в руках пистолет было страшно и боязно, к тому же Тэхён обещал научить стрелять, но так и не сдержал слово. От воспоминаний об альфе стало снова грустно. Чонгук не давал себе раскисать, но какая-то обида на мужчину всё-таки периодически давала о себе знать. Сложно просто и безоговорочно верить в кого-то. Чон нахмурился и чуть крепче сжал рукоять в руках, когда по комнате раздался слабый скрип. Омега вздрогнул и, спрятав руки за спиной, резко развернулся, готовясь встретиться взглядом с Бан Чаном, но увидел в дверном проёме маленького ребёнка лет шести. Парень торопливо вернул всё в ящик и с хлопком закрыл его, прежде, чем ребёнок мог заметить, что он держал в руках. — Привет, малыш, — ласково поздоровался Чонгук, пытаясь унять бешено стучащее в груди сердце. Ему просто неимоверно повезло, потому что если бы это оказался Бан Чан, неизвестно, какие последствия ждали бы омегу. — Заблудился? — Нет, я искал, с кем поиграть. Я тебя помню. Ты тот омега, который играл с моими хомяками, — Чон облегчённо выдохнул, понимая, что перед ним сын повара. Мальчик сжимал в руках машинку и, кажется, не придавал значения тому, что они находятся в кабинете Бан Чана. Он привык жить в этом доме, для него было обыденностью ходить по всем комнатам, и, судя по всему, здесь почти ничего не запиралось. — Ты поиграешь со мной? — А? Я? — Чонгук удивлённо вскинул брови, он и с детьми-то толком не имел никогда дела. А во что играть? Хотя это не важно, но вряд ли общение с ребёнком окажется сложнее, чем сольфеджио или игра на фортепиано. — Ну-у, давай поиграем, — неуверенно согласился Чон. Омега обошёл стол, и они с мальчиком вышли из кабинета, закрывая за собой дверь. — А ты не знаешь, где кухня? Я, если честно, ужасно проголодался, — услышав эти слова, ребёнок просиял и, схватив Чона за руку, потащил куда-то следом за собой. — Идём, я тебе всё покажу, — и омега послушно поплёлся следом, сжимая в руке маленькую ладошку. — Раньше тут жил омега хозяина. Он постоянно играл со мной, но потом куда-то уехал, и теперь стало совсем скучно…