/flashback/
Полуденное солнце светит в окно, освещая своими яркими лучами все предметы в просторной комнате. Чонгук через силу открывает глаза, проклиная этот солнечный свет, потому что именно он выдёргивает его из сладкого сна. Он возится на тёплой постели, в поисках удобного положения, чтобы вновь закрыть глаза и уснуть, но ничего не получается. Вдруг он слышит тяжёлый выдох из-за спины и хриплый сонный голос. — Проснулся, жук. — Чонгук повернул голову и увидел Юнги, который лежит с закрытыми глазами рядом с ним. Только через пару секунд до него доходит осознание того, что парень сейчас находится у него дома и лежит в его кровати. — Не дергайся. Лежи спокойно. — обнял его. — Спи, пока я не проснусь. — немного свёл брови. — Я и так пол ночи из-за тебя не спал. — Юнги… — Молчи, говорю. Поспать дай. Чонгук развернулся к нему, скидывая чужую руку с себя. — Как я у тебя оказался? Понимая, что возможность спать дальше он упустил, как только открыл свой рот, Юнги вновь тяжело выдохнул и открыв глаза сел на край кровати. — В следующий раз, будешь спать на диване. Я не готов ещё раз жертвовать своей спиной. — он потянулся, прогибая спину, которая сразу щёлкнула в нескольких местах. Чонгук сел рядом с ним заглядывая в его глаза. — Не уходи от ответа. Как я у тебя оказался? Прошло почти полгода с того момента, как Юнги узнал о чувствах своего донсента. За это время между ними почти ничего не поменялось. Ну как ничего. С тех пор они с Юнги почти не общались, ведь не было ни повода, ни смысла, ни возможности. Каждый вечно занят, но постоянно сидит в мыслях о том, о ком мысли лучше не держать. Недавно, Чонгук поссорился с Хосоком, после ушёл из дома. Вообще, признаться честно, замучил он его и поэтому, он сбежал. Но, если бы Юнги не нашёл его, то Чонгук был бы до сих пор на улице, ведь после признания они отдалились друг от друга и с последнего разговора прошло почти три месяца и звонить с очередной просьбой переночевать — очень глупо. — Мне лучше уехать. Парень очень сильно удивился такой информации, но чётко знал, он не отпустит его сейчас. — Нет. Ты останешься тут, со мной. — такой голос свёл младшего с ума. Низкий, мягкий, бархатный и любимый. — Почему ты этого хочешь? — Чонгук, я боялся это признать, ты вошёл в мою жизнь и смог её поменять. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной как можно больше и дольше. Мне очень тяжело без тебя. Эти три месяца, я так скучал по тебе, но, не хватало сил, ни позвонить, ни написать. Хрен знает, что я чувствую к тебе, но мне просто хочется, чтобы ты был рядом. Ты зна-ешь, я не верю в любовь, но верю в привязанность, так вот, я очень привязался к тебе. — Юнги… Они смотрели друг другу в глаза, и молчали. Всё уже сказано, больше ничего не нужно. На лице младшего блеснула счастливая, искренняя улыбка, которая до безумия притягивала старшего. Парень обхватил его руками, прижимая к себе затягивая в новые поцелуи, в которые были вложены чувства и эмоции, трепет, вся сила привязанности и вся забота. В этом непередаваемом чувстве хотелось задохнуться. Чон закинул одну руку на его спину, а другую руку запустил в волосы, прижимая ближе. Юнги не хотел отлипать от губ, но пришлось, иначе они просто бы задохнулись. Юн соприкасался с носом Чонгука, наблюдая за ним через приоткрытые глаза. — Я надеюсь… что теперь ты останешься со мной? Младший кивнул, держа глаза по-прежнему закрытыми и прикусывая нижнюю губу. Он не мог смотреть на него, когда он так близко. Его щёки машинально покраснели. — Вот и чудненько…/end flashback/
Эти воспоминания — единственное лекарство для Чонгука, которые за одну секунду убивают и воскрешают заново, ведь в душе всё ещё теплится надежда, что всё это когда-нибудь повторится. Что когда-нибудь, Чонгук проснётся в постели рядом с Юнги, от этого ужасно долгого кошмара. Но Чонгук знает, что этого не произойдёт. Но всё же, надежда умирает последней. Чимин не медлит ни секунды. Он ведёт его в сторону кровати, которая стоит в центре соседней комнаты, толкает его на мягкое покрывало, нависая над Чонгуком, смотря на него как хищник на жертву. Его глаза поедают Чонгука, раздевают, заставляют себя чувствовать куском мяса для секса. Ведь так было всегда. Чимин заламывает руки младшего над головой, медленно поводя линию поцелуев по шее вниз, избавляя тело Чонгука от лишней одежды. Чонгук пытается сопротивляться. Пытается оттолкнуть его от себя, не важно чем, руками, ногами, но не в коем случае не поддаваться. Он извивается под Чимином, старается выползти из-под него, только вот всё без полезно. И это раздражает. Чимин крайне ненасытен, когда дело касается секса. Он может поглощать Чонгука ночами на пролёт, может выжигать Чонгука изнутри днями на пролёт, душить своими объятиями, которые для Чонгука служат самой сильной петлёй, душить его поцелуями, отнимая воздух. Он высасывает из него всю кровь, все жилы и жизнь подобно вампиру, не оставляя в Чонгуке ничего живого. Каждая клеточка его тела раскладывается на атомы от его прикосновений. Они прожигают ему кожу, крошат все кости, растворяют его. Но, к сожалению, сколько не вжимайся в кровать, чтобы избежать всё то, чего не хочется чувствовать, сквозь неё не пролететь и не исчезнуть. Хотя хочется. Последняя попытка оттолкнуть Чимина от себя заканчивается прожигающим взглядом, который чётко смотрит в его глаза и несёт в себе только одну фразу: «Ещё раз дёрнешься — тебе конец». И в это самое мгновение Чонгук осознаёт, что у него нет другого выбора, кроме как поддаться. И этот осознание просто уничтожает. Хотя, как можно уничтожить того, кто не считает себя живым. Каждая скинутая на пол тряпка сводит Чимина с ума. Его глаза мгновенно застилает пелена возбуждения, которая раз за разом давит на рычаги. Хочется поддаться своему безумному желанию перевернуть Чонгука на живот и взять, ведь Чимин имеет на это право, ведь Чонгук его муж. Он ему принадлежит. Ему и никому больше. Но что-то внутри него всё же останавливает его. Какой-то несчастный рычаг здравого смысла, который давно уже должен был его покинуть. Поэтому Чимин плюёт на всё и берёт. Берёт своё. Он резко переворачивает Чонгука на спину, одним резким рывком стаскивая с него чёрные джинсы вместе с нижним бельём, зажимая его между своих бёдер, чтобы Чонгук не мог сбежать. Ведь Чимин прекрасно знает, что дай ему волю, Чонгук реально убежит. И побежит он к Сокджину, который сто процентов начнёт вступаться за него. А Чимину этого не нужно. Чимин привык делать по-другому. Если Чонгук принадлежит ему, значит, он не имеет права убегать. Не имеет права ни на что. Только слушать его и выполнять чётко поставленный приказ. Так было всегда. И меняться этот порядок не будет. Он быстро расстёгивает ширинку на своих джинсах, доставая уже колом стоящий член, и медленно проникает в него, выбивая у лежащего под ним Чонгука первый громкий крик. Чимину плевать. По крайней мере, сейчас точно плевать. Ему просто хорошо. Он чувствует, как всё то напряжение, которое висело на нём с начала тяжёлого перелёта, медленно начинает отпускать. И помогает ему именно Чонгук. Именно он его способ расслабится, именно он его способ снять напряжение. Именно он его кукла, на которой можно выпустить гнев. Чонгук сильно хватается руками за мягкий плед, сжимая кулаки. Ему отвратительно это чувство, когда Чимин двигается внутри него, низко стонет, сильно хватая за торс. Противно от того, что Чимин позволяет себе такое. Он вновь ощущает, как внутри него просто разрывается сердце. Ведь Чонгук никогда бы в жизни не позволил так поступить с собой. А Чимину позволяет и это просто отвратно. Чимин с каждым разом всё быстрее и жёстче вколачивается в податливое тело, и с каждым своим толчком слышит чужие, ласкающие слух стоны и крики. Слышит просьбы остановиться, но не обращает внимание. Чимин просто берёт своё. Ему можно. Но рано или поздно, любая пытка должна закончится. Хоть час всех этих не прекращаемых страданий и показался Чонгуку вечностью. Не важно. Главное, что он закончился. Главное, что запал Чимина кончился. Когда Чимин издаёт свой последний, низкий и достаточно громкий стон, когда совершает свой последний толчок, когда в последний раз целует его, Чонгуку окончательно хочется уничтожить себя в этой самой комнате. Чимин ложится рядом с ним, прикасаясь ладонью к длинным волосам Чонгука. — Видишь, как у нас с тобой всё хорошо складывается, если ты не перечишь мне. Все довольны, все счастливы. А Чонгук слышать не может этих слов. Ему тошно, что его в очередной раз используют. Омерзительно, что у Чимина язык может поворачивать, чтобы сказать, что между ними всё хорошо. Ведь это далеко не так. Он садится на край кровати, но не спешит уходить. Ведь без разрешения он даже дышать не может. Таковы правила, которым нужно следовать, чтобы жизнь не превратилась в ад. Хотя, он и так уже в аду. — Можно я пойду в душ? — проговорил тихо, чтобы не выдать в своём голосе лишних эмоций. — Иди. Он поднимается с кровати и, не произнеся больше ни слова, скрылся за дверью в ванной. Сейчас горячая вода и мыло. Это единственное средство хоть как-то смыть с себя эти воспоминания. Единственный, возможный вариант облегчить свои собственные страдания. — «Терпи, Чонгук. Ты сам виноват, а теперь должен просто ждать!» — он прижался к стене, закидывая голову назад, перебирая свои сырые волосы. — «Время где-то в районе пяти утра. У меня есть два часа, чтобы пошататься по улицам и вернуться до того, как Чимин соизволит проснуться». — он выключил воду и, одев чистую одежду, вышел из ванной. На его счастье Чимин в это время уже спал. — Вот и замечательно. — шёпотом. Он схватил свой телефон, обувь и верхнюю одежду, после чего выбежал в коридор и на улицу. — «Сеул… как давно я хотел попасть сюда. Прожив в Америке всё это время, я забыл даже этот воздух». — поскольку их отель находился рядом с мостом, то он просто вышел на него и встал под тёплый ветер, который аккуратно развевал его забранные в хвост волосы и касался обнажённой шеи. — «Красота реки Ханган… она как всегда прекрасна, но всё же, если бы у меня хватило времени, я бы поехал на тот самый обрыв… на наше место. Юнги, ты же помнишь? Или… ты не хочешь помнить? Хён… я хочу тебя… просто увидеть. О большем просить бесполезно» …