Дикие Карты Атлантиды

У любой реальности есть теневая сторона. У любого мира есть близнец. Кто-то считает, что тёмная сторона складывается из небывшихся судеб, из непрозвучавшего, из того, что было либо убито, либо забыто, либо всё вместе взятое. Так или иначе, тёмная сторона – это близнец изначального, в котором что-то пошло не так. Что-то – это разрушение. У Атлантиды – мира, где никто никогда не умирает, не уходит насовсем, и куда возвращаются, такой близнец есть. Имя ему – Неверленд. Тот самый, известный по многих сказкам остров, где живут мёртвые. И откуда, в сущности, можно вернуться в жизнь. Когда жители Атлантиды решают вернуться домой, они порой путают Атлантиду с Неверлендом. Так случилось и с Аромором Ваганто, когда он осознал себя и решил вернуться к источнику. Он, так и полагается опытному страннику, шёл по небесной карте. По звёздам. По маякам. И в этом странствии заплутал. У Неверленда тоже есть и маяк, светящий холодным светом, и свои звёзды в том же небе. И отличить путеводные нити на карте небесной не всегда удаётся сразу. Аромор Ваганто вёл свой корабль несколько по наитию. Долгие странствия по иным мирам привели к тому, что он уже не всегда мог отличить, где свет, а где тьма, а где проход и проход куда именно. Его корабль скользнул в портал. Вдали он увидел остров. И свет маяка. И повел свой корабль на этот свет. Если бы Аромор Ваганто не был так глубоко погружен в тёмные искусства, если бы его корабль не питался прахом так долго, он бы заметил, что с другой стороны тоже есть остров. И там тоже светит маяк. Живым светом. Но к тому времени, как Аромор Ваганто оказался на границе между мирами, он слишком устал и повёл свой корабль на тот свет, к которому привык. На мёртвый свет. Аромор сошел на берег, как ему казалось, Атлантиды. Какой-то странной, искаженной Атлантиды. Потому что в ней было что-то ненастоящее. Фальшивое. Вроде тот же порт, но явно нуждающийся в починке. Аромор скривился. Ибо прежде всего он был дворфом. А дворфы – искусные ремесленники. Дворфы знают толк в камне. Дворфы ведают секреты земли и в них и в их деяниях особая магия, которая хранит то, что они сотворили. Всё, что создано дворфами – не может разрушаться, потому что в их делах – Вечность. Аромор насторожился. Если порт разрушен, значит магия дворфов развеяна по ветру. Он видел такое во многих мирах. Но не в Атлантиде. А значит это не Атлантида. Из раздумий его вырвало странное на первый взгляд событие. Из тумана вышли странные дети. Аромора больше даже заинтересовали не сами дети – ну покажите ребенка, который не любит гулять в порту в поисках приключений – а сам туман. Знакомый туман. Аромор не зря посвятил столько времени изучению тёмных материй. Этот туман он узнал сразу. А вернее – его состав. Частицы. Мёртвая вода. Холодные воды Реки Слёз. А вернее одного из её ответвлений. – Ну здравствуй, Неверленд, – усмехнулся, хотя ничего веселого он в этом не находил, Аромор. – Давно я сюда не заходил. Дети с интересом рассматривали его и перешептывались. Для них он был потрясением уже потому, что был взрослым. Взрослых они давно не видели. Они про них забыли. Где-то на краю сознания порой всплывало, что за пределами их острова они есть, что кого-то они называли папой, кого-то мамой, кого-то учителем, кого-то любили, от кого-то убегали, а порой те, кого они любили, оказывались теми, от кого они убегали. И понять, кто перед тобой: друг или враг не так-то просто. От Аромора исходила какая-то особая сила и мощь. Дети сочли, что он может быть для них опасен. И одновременно – полезен. И контрапунктом, что он – Чужак. А Чужак скорее враг, чем друг. Он всё испортит. – Да вы не бойтесь, я сегодня добрый. Живите, – ляпнул Аромор, наблюдая за тем, как меняются в лице дети. От этих слов детям стало страшно. Особенно от слова «живите». Они не совсем помнили, что это такое. Чем дольше пребываешь в Неверленде, тем больше забываешь, что такое жизнь. Дети Неверленда привыкли просто быть. Детьми. Неизменными. Они застряли в этом состоянии, как диковинные бабочки в янтаре. В миг, когда Аромор осознал, куда он привел свой корабль, но тщетно пытался вспомнить, зачем, Суна Флугенхава расправила крылья и полетела на свет мёртвых звёзд. Основное предназначение рода Флугенхава было возвращение в Атлантиду тех, кто заблудился в страшных снах её копий. Следом за ней полетела и её Стая. Не вся. Кто-то остался на границе между мирами. Кто-то страховал. Кто-то готов был подхватить. Так действует Стая. Не оставляет в одиночестве. И не даёт упасть. Стая поддерживает связь всегда. Суна Флугенхава кружила над Неверлендом. Она видела знакомый корабль. Различила силуэт Аромора и искаженные тени мёртвых детей, забывших дорогу домой. Она хотела было спуститься, чтобы вернуть на корабль и Аромора, и детей, отправить в новое плавание, в жизнь, но… – Остановись. Не надо снижаться. Она узнала голос Креинто Флугенхава сразу. Глава Рода. Старший. Тот, кому можно верить. – Но они же… – Ты их не вытащишь, если рухнешь туда. Они уже там. Они сами должны сесть на корабль и плыть. – Они забыли. Им надо вспомнить. – Таково их решение. Покружи над Неверлендом, но не снижайся. Смотри и запоминай. Что ты видишь. Суна Флугенхава всмотрелась в остров. Под её взглядом туман рассеялся. В Неверленде души не хранили, в них вцеплялись феи. Феям не нужно было, чтобы дети росли, им нужно было, чтобы дети оставались детьми, были рядом, играли, и не обладали своей волей. Самосознанием. Свободой выбора. Свободой воли. Дети для фей Неверленда были игрушками. – Остров отравлен, Креинто. Он отравлен магией злых фей. – Не злых, – поправил Старший. – Глубоко несчастных. Но… они это выбрали сами. – Аромор на острове и вдыхает этот яд. – Аромор достаточно силен и мудр, чтобы понять, что происходит. Возвращайся на границу, ты уже устала. – Но как же… – Никак. Если ты спустишься, ты наглотаешься этого яда. И станешь мертвой за компанию. Я против. – То есть у меня сейчас только два пути? Либо вниз и умереть вместе с ними, либо бросить их? – Да. Они сами должны понять, сами сделать выбор. Лети обратно. Сейчас! Порой приказ Старшего, в один миг кажущийся жестокостью, в контексте реальности оказывается мудростью. Суна Флугенхава знала это. Она набрала высоту и полетела обратно к границе. В миг, когда Суна Флугенхава устремилась в Атлантиду обратно, приняв мудрость Старшего и его Свет, созвучный с её собственным, Аромор Ваганто увидел, как по небу пронеслась звезда. И свет этой звезды был живым. Дети тоже увидели этот свет и… что-то вспомнили. Но свет увидели не только они. – Ну здравствуй, Аромор, – злой голос феи больно резанул слух. – Ты чего здесь забыл? Она стояла возле причала. Потускневшая от времени и тайной злобы. Изъеденная изнутри собственными демонами. – Не чего, Динь-динь. Кого. Ребенка, – просто ответил Аромор. – А вернее – детей. Которым ты не даешь вырасти. Которым мешаешь вернуться домой. – Ты не посмеешь! – в руках феи появился волшебный порошок. – Ты не посмеешь забрать их! Кривая, искаженная болезненная магия. Странное действие порошка, предназначенного для того, чтобы притупить боль. И забыться. Уснуть и видеть красивые сны. Где всё можно, откуда не надо уходить. Потому что там, за границей… Аромор вспомнил живой свет и стряхнул оцепенение. Он обратился к маленькому мальчику, который осторожно подошел к нему ближе всех: – Кто ты? – Я – маленький котёнок, меня можно выкинуть в окно. «И что мне делать? – мысленная речь, которая часто используется жителями Атлантиды, далась внезапно легко и просто. – Что говорить, Суна? Я не уверен. Говори за меня». – Котят нельзя выбрасывать в окно. Это неправильно. Это жестоко. Это раз. Ты не котенок, ты – ребенок. Тебя тоже нельзя выбрасывать в окно. Это два. Кто выкинул котенка в окно: ты? – Я… или нет? – мальчик задумался. «Суна, он этого не делал, – Аромор вглядывался в ребенка всё внимательнее. – У него был котенок, которого выбросили в окно, чтобы сделать больно. Чтобы сломать волю». – Кто убил котенка, чтобы сделать больно тебе? – Он сам! – ярость вмешавшейся феи была плотной, густой, как кипящая смола. – Он выкинул его в окно. Он злобный мерзкий мальчишка. Он натворил дел и сбежал. Ему стыдно! Ему должно быть стыдно! Он виноват! Во всём! И он останется здесь! Там ему нечего делать! А здесь он умеет летать. Как котенок. Которого выбросил в окно, чтобы посмотреть, что из этого будет. Здесь можно выкидывать котят из окна, Аромор. Здесь можно! – Потому что жизни здесь нет, – спокойно ответил Аромор. Внутри его сердца вновь разгорался изначальный свет. – Здесь только стыд, вина, горечь и всё по кругу. Здесь можно выбрасывать друг друга в окно, потому что все мертвы. – Но я… живой, – заговорил мальчик. – Я хочу домой. – Ты останешься, котенок! – припечатала фея. – Там ты никто! Ты там не нужен! Лопнул мешок с волшебным порошком и облаком полетел в сторону Аромора. И тут случилось чудо: ветер вернул облако обратно. – Как тебя зовут, мальчик? – Аромор понимал, что времени мало. Что пора убираться с этого острова. Кто сможет – уйдет вместе с ним. Кто нет – в другой раз. Таково решение Флугенхава. Стая знает, сколько нужно чудес, чтобы исцелить. Стая знает, что не всем они нужны. Порой род Ваганто об этом забывал и больше жаждал чудес, чем того, ради чего их творили. Но иногда они вспоминали и… – Как тебя зовут? – Мастро. Мастро Ваганто. Можно я уйду с тобой? – Можно. Мастро Ваганто осторожно взял за руку Старшего рода своего и пошел вместе с ним. Они не оглядывались. Те, кто захочет жить, сумеют различить живое и мертвое. Не всех возможно спасти. Неверленд остался позади. Корабль отплыл.