Линии жизней

Внучек рос не по дням, а по часам. Так уверенно считал Мадара, оценивая прелестную кровиночку. Ещё, казалось бы, совсем недавно Саске был полугодовалым малышом, который только учился сидеть и привыкал к прикорму, а уже сейчас мальчик делает самостоятельные уверенные шаги, прогуливаясь с дедушкой в новеньком парке героев местного разлива. Красивый парк, собственно, как и вся природа Конохи в предвкушении грядущей осени. И глядя на всю эту сказочную красоту вокруг, Мадара по-прежнему удивлялся тому, что их былая затея с Хаширамой удалась. И, судя по всему на день грядущий, вполне успешно. Вдруг Саске настойчиво затеребил подол рубахи деда, активно лепеча что-то на своём детском языке и указывая продолговатой погремушкой в сторону раскидистой песочницы. Недолго думая, Мадара подхватил внука на руки и понёс в направлении указанного места, открывая для малыша Саске мир чуть влажного после позавчерашнего дождя песка. И годовалый альфа, кажется, серьёзно им заинтересовался, отложив погремушку и сминая в ручках песчаные горсти. «Надо бы сделать ему формочки», - успел подумать дед, прежде чем приметить знакомое лицо на ближайшей скамейке. Встретить Ёсана неожиданностью для Мадары стало приятной, тем более, что омегу он не видел с самых похорон его мужа. Ёсан с тех пор редко показывался на людях, но к настоящему моменту, похоже, смог восстановиться. Об этом говорила его солнечная аура, очаровательная улыбка на устах и активное стремление пообщаться с другом семьи. Позволив Саске самостоятельное изучение песочницы, Мадара охотно присел к омеге, краем глаза приглядывая за внуком, который, к счастью, был достаточно послушным и не норовил по-тихому слинять при первой удобной возможности. Да и податливый влажный песок действительно сумел серьёзно заинтересовать малыша. Украдкой Саске его даже на вкус попробовал, запачкав свой крошечный рот. После наскоро отплевался и вытер руки о курточку. В общем, ничего не предвещало беды, покуда маленький альфа не зацепился крайне заинтересованным взглядом за трёх старших ребят, увлечённо лепивших куличики в центре песочного поля. Большие тёмные глаза альфы с любопытством сканировали каждого незнакомца, и что-то будто переклинило в маленькой голове, стоило визуально выделить крайнего мальчика в ярком зелёном пальтишке. Подняв ненадолго позабытую погремушку, Саске уверенным шагом направился к любопытному объекту, и, оказавшись к нему непозволительно близко, радостно дёрнул его за растрепавшийся хвост подвыгоревших на солнце тёмных волос. Столь неслыханная наглость вынудила старшего ребёнка отвлечься от своего занятия и обратить внимание на стоящего тенью годовасика, довольно и приветливо улыбавшегося замазанным в песке ртом. Похлопав сказочно длинными ресницами и оценив обстановку, мальчик в зелёном пальто молча проигнорировал проделку несмышленого карапуза и, как ни в чём не бывало, вернулся к своему взрослому занятию. Столь вопиющее пренебрежение к его персоне больно задело маленького Учиху прямо в его уязвимое крошечное сердечко. И, мрачно изменившись в лице, Саске, недолго думая, звонко зарядил погремушкой по затылку обидчика, естественно, не ожидая, что тем самым заработает и себе по шапке. Оценив сдачу от старшего мальчика явлением крайне несправедливым, Саске поднял протестующий рёв, переполошив деда Мадару и Ёсана, который, недолго думая, выписал своему шестилетнему омеге за то, что тот обижает маленьких. - Он ведь первый начал! – оправдывался Итачи. - Саске – всего лишь несмышленый малыш, - строжился Ёсан. – Ты должен был проявить терпение и лояльность. - Но я ведь… - Не перечь отцу. - Да, чёрт! – обиженно выругался омега. - Не выражайся! - Не ругайся на него, - уверенно вступился за Итачи Мадара, пока вытирал платком измазанное песком и слезами лицо внучка. – А ты не реви. Ты ж – альфа! Будущий кормилец и защитник. Относительно разрешив ситуацию, Мадара угостил обоих омег пирожными, а будущего кормильца и защитника прессованным батончиком из вяленых помидоров, который малой смачно и шумно обсасывал под брезгливый взгляд Итачи. Стоит сказать, что прищуренный взгляд Саске в эту минуту тоже был направлен на омегу. И в нём читалось явное - «Я твоё лицо запомнил и наточил на тебя каждый из прорезавшихся с таким трудом зубов». С того дня самые младшие отпрыски двух семей Учиха толком не пересекались, а заветный момент настал с поступлением пятилетнего Саске в на тот период единственную школу Конохи. Одним солнечным днём юный альфа минут сорок пас Итачи после уроков, чтобы метко зарядить в его красивые длинные волосы шматом колючек. Омеге хватило и терпения, и сдержанности, дабы спокойно и аккуратно извлечь липучий ком из завидной шевелюры и, подойдя с ним к Саске, мирно попросить младшего извиниться за пакость. Последний очень сильно мялся, но, разумеется, приносить извинения отказался, аргументируя тем, что не будет извиняться перед представителем побочной ветви клана. В качестве ответа на столь провокационное заявление Итачи не осталось ничего другого, кроме как закатать злосчастные колючки в торчащую копну волос заносчивого засранца, дабы неповадно было. И урок тот Саске запомнил надолго, ведь колючки из его непослушной шевелюры дед Мадара выстриг ножницами, изрядно оболванив внешний вид внучка. Божился, что не забавы ради, но Микото точно и наверняка знала - дед пиздит как дышит. В тот день рыдающего на крыльце Саске застал его четырнадцатилетний дядя Хидео и, разумеется, подросток не мог проигнорировать страдания племянника. На вопрос в чём же дело, юный Учиха стянул с головы вязаную шапочку, заявив, что его жизнь разрушена. - Ну, ну… Ты чего? – успокаивал Хидео младшего, затем завёл его в дом и, поставив у зеркала, тщательно поправил и причесал клочкообразную стрижку родственника. – Вот. Совсем другое дело. Красавчик же! - воодушевлённо вещал парнишка. Саске с минуту всматривался в старания дядьки, после чего прикрыл лицо руками и, зарыдав пуще прежнего, вновь сбежал во двор. - Что ж. Я пытался, - развёл руками Хидео. Однако с течением времени наказание колючками напрочь улетучилось из головы неугомонного Саске, освободив место новым захватывающим идеям стратегического плана «Довести Итачи до ручки». Это было странно и даже абсурдно, но, казалось, Саске вообще ничем не интересовался кроме Итачи. К примеру, если у него был выбор между весёлой беготнёй с ровесниками и унылым отслеживанием передвижений Итачи, юный альфа всегда выбирал второе, терпеливо ожидая возможности заявить о себе. То ли злосчастные колючки сделали Саске повёрнутым на Итачи, то ли неуёмное стремление вывести на эмоции именно этого с виду совершенно флегматичного омегу. Да и вообще, почему Итачи до сих пор не ослеп от сияния столь яркой звезды как сын главы первой ветви Учиха? Кстати, в школе Итачи слыл зубрилой. Более того, он вёл дружбу с ещё большим зубрилой Учихой Шисуи, изрядно прославившимся в стезе всевозможных школьных соревнований, и скромной девочкой по имени Изуми. Разумеется, точно такой же зубрилой. Шисуи и Изуми наравне с Итачи являлись представителями малой ветви клана, в довесок ребята жили по соседству, потому много времени проводили вместе и вне школы. А Саске, в свою очередь, упорно продолжал отмораживался при любой удобной возможности, когда дело касалось Итачи, к настоящему моменту уже достаточно взрослого и созревшего в качестве омеги. Как-то раз Саске даже ухитрился подбросить убитую котом крупную ящерицу в школьную сумку Итачи, а потом громким хохотом оценил его столь сладостный визг. Позже альфа «случайно» опрокинул на красивую одежду Итачи, наверняка заботливо сшитую его папой-омегой, едкий луковый краситель. - Упс, как неловко вышло, - сквозь ехидную улыбочку выдавил альфа, предвкушая чужое бешенство. Однако, к его огромному сожалению, Итачи, пусть и скрепя зубами, вновь проявил сдержанность, молча удалившись в уборную. Опускаться до уровня Саске негоже, но в глубине души хотелось разукрасить ему самодовольную физиономию тем самым красителем, который сейчас безнадёжно поедал любимую вещь. Маленький омерзительный паразит. Да чтоб у него отсохла его тощенькая не начищенная ремнём задница! Как вообще у такого уважаемого и прекрасного человека как Мадара-сан получился столь гадкий внук? Стоит сказать, что взбалмошным поведением подрастающего внука в адрес Итачи Мадара тоже был встревожен, да только далеко не в воспитательном ключе. Тем же вечером, отсиживаясь в гордом одиночестве во дворе дома с рюмкой медового самогона, Мадара с налётом горечи думал о том, что сбывается его пророчество. И Саске действительно упорно норовит пойти по стопам деда-альфы. Пусть сам подросток пока не осознаёт истинную природу своего дурачества в адрес Итачи, но дед-то всё понимает. - Что ж, внучек. Надеюсь, в будущем ты окажешься куда более удачливым, нежели я в своё время, - с этими словами Мадара осушил рюмку. Конец настиг адресованные Итачи шалости в один не прекрасный день, когда Саске напоролся на Шисуи, и старший альфа вежливо попросил младшего прервать глупости в адрес Итачи и не позориться своими каменно-первобытными методами. Что ещё за каменно-первобытные методы, младший Учиха, естественно, не понял, да и выбора у него, по сути, не оставалось, ведь омега к тому моменту оказался фактически недосягаем, став студентом какого-то общественного профиля единственной в округе академии. Лишившись своей музы для скверных проделок, Саске постепенно приуныл. Без Итачи в поле зрения как-то оно не то всё и не так. Зато теперь юный Учиха чаще проводил время в компании мальчишек-ровесников и больше думал об учёбе, несмотря на то, что с успеваемостью без того всегда был порядок. Однажды, когда Саске, возвращаясь из школы домой, ступил на общую территорию квартала Учиха краем глаза заметил Итачи у пекарской лавки. Омега весело любезничал с Шисуи и Изуми. Судя по улыбке до ушей, настроение Итачи было удивительно распрекрасным. Надо же, а Саске всегда считал, что единственная эмоция, на которую способен этот омега – флегматичный кирпич с прожилками подсохшей на нём глины. Ведь как бы хорошо Саске не старался Итачи довести, по сути ничего не получалось. Он ни разу даже не психанул как следует, не говоря уже об ответных манёврах с его стороны. Более того, несмотря на все с душой приложенные юным альфой усилия, омега упорно продолжал его игнорировать. Будто Саске не существует вовсе. Вот и сейчас, Итачи идёт куда-то в компании своих взрослых продвинутых дружков, даже не замечая стоящую в паре метров от него звИзду. И своё негодование по данному поводу Саске решил заесть купленной в той самой пекарне булочкой с маком. Дед Мадара блаженно отсиживался на террасе, покуривая трубку и раскладывая пасьянс на чуть потрёпанных временем картах, когда его любимый внучек засветился во дворе с угрюмо-опечаленным лицом. - Чего недовольный? – вместо приветствия полюбопытствовал дед, сделав очередную затяжку ароматным табаком. - Устал, - пробурчал Саске. - Быть незамеченным и отвергнутым Итачи? – дежурно продолжил Мадара, выкладывая чёрную даму поверх красного короля. – Ну, так мелкий ты ещё, да и, - дед иронично вздохнул, - дурной к тому же. Здесь без вариантов. От услышанного Саске покраснел до кончиков ушей и нервно встрепенулся. Внезапное упоминание об Итачи пришлось как хлыстом по голой заднице. - Больно надо! – выпалил, наконец, юный альфа, спеша скрыться от язвительного деда в доме. - Смешной, всё-таки, малый, - тихо прокомментировал Мадара, оценив победной улыбкой сошедшиеся по мастям карты. Складывая колоду обратно в бархатный мешочек, Мадара в очередной раз подумал об Изуне. О том, что давно его не видел и успел соскучиться, и о том, что подаренные им когда-то карты иногда навивают меланхоличные мысли об ушедшей юности и утраченной мечте. Учиха невесело усмехнулся, продолжая потягивать трубку. Её Мадаре презентовал Хаширама. И с ней, наоборот, ассоциации возникали исключительно хорошие. Кстати о Хашираме… Недавно селение огорошила новость о том, что Сенджу покидает свой председательский пост, уступив нагретое годами место перспективному приемнику. Таким образом, новым лидером Конохи стал небезызвестный в Стране Огня двадцативосьмилетний альфа - Минато Намикадзе. До этого Намикадзе активно занимался общественной деятельностью, и к настоящему моменту на его счету не мало успешных дипломатических миссий, в том числе за пределами Страны Огня. Правда, прославился нынешний председатель не только выдающимся умом, природной харизмой и броской внешней привлекательностью. Пусть односельчане его искренне уважали и исключительно хорошо о нём отзывались, тем не менее, никогда не упускали возможности едко пошептаться о том, что, своего единственного ребёнка Намикадзе нагулял к восемнадцати годам, да ещё и до свадьбы. Такой скандал, что пятиабортные девственники поочерёдно в обмороки попадали. Приклад руки Намикадзе в управлении Конохой достаточно быстро дал свои плоды. Так и повеяло приятной новизной и современностью. Патриархат понемногу изживал себя, и жизнь селения в целом взыграла иными красками, смешанными в гармоничные тона с теми, которые когда-то успешно внесли Сенджу и Учиха. И вся эта красивая гармония держится вот уже добрых пять лет. Современность Мадаре чертовски импонировала и вдохновляла его непростую натуру. Порой казалось, что в молодости он не получал столько удовольствия от жизни, сколько получает сейчас. Мирное время, всеобщее процветание, честно заслуженное место в совете старейшин Конохи, где под боком Изуна и Хаширама, дом – полная чаша. Нынче Мадаре шестьдесят, и он всё ещё завидной наружности альфа с крепким телом и неизменно длинной и богатой шевелюрой, в которой едва серебрилась седина. Выдающаяся порода давала о себе знать. Или же секрет в эликсире молодости и долголетия, который Учиха гнал в подвале дома литрами и всем рекомендовал направо и налево наряду с отборным табаком и активной половой жизнью, конечно же. - Отец, может, всё-таки, стоит уже завязывать с эликсиром молодости и долголетия? Или хотя бы сократить его производство и потребление. Ты после него спишь плохо, да и со здоровьем, боюсь, могут возникнуть проблемы. В ужасе округлив глаза, Мадара обернулся к Фугаку, суровой тенью застывшего в дверном проёме подвала. Да уж, дом - полная чаша. Чаша дешёвой рисовой водки, коей внезапно захотелось упиться до поросячьего визга и забыть вообще, кто этот человек напротив, и как его зовут. Порой так сильно напоминающий своего отшлифованного и не в меру манерного папашу-омегу и лицом, и умом, и характером, Фугаку казался Мадаре огромным разочарованием. Точнее, не сам Фугаку, а его нерушимая правильность, всё та же пресловутая консервативность и почти тотальное отсутствие чувства юмора. Пусть из Фугаку вышел достойный глава для клана и поистине заботливый муж, но как понимающий собеседник он – ноль из десяти. - Моё здоровье – моя забота. И, уж поверь, если бы я порой не выпивал, давно бы заработал себе нервный тик и целый букет хроники к нему в придачу, - намеренно оценивающе посмотрев на сына, Мадара уверенно прикинул. - К слову, тебе бы тоже уже начать оздоравливаться, а то, такими темпами начнёшь разваливаться раньше времени, и твоя чернявая красавица-жена съедет от тебя в другую комнату. Раздосадовано вздохнув, Фугаку приложил ладонь ко лбу и молча вышел, понимая, что спорить с отцом – бесполезное занятие. - Так-то, - победно заключил Мадара, добавляя в своё варево ещё мёда. То ли дело Хидео. Никогда не упрекает папеньку в его желании просто выпить, или ещё выпить. Потому что папенька заслужил побыть пьяненьким и счастливым. Младший сын – абсолютная противоположность старшему. Улыбчивый, обаятельный, общительный. Самая настоящая душа компании. Кстати, Хидео предпочёл не примыкать к Учиха, ясно дав понять родне, что клановой обязаловке совсем не по пути с его планами на эту жизнь. Хидео – натура вольнолюбивая, вдохновляемая каждым новым горизонтом. Клан и рутина не про него. Стоит сказать, младший сын воплотил в реальность свою, как раньше всем казалось, смешную детскую мечту. И теперь ему принадлежит первый в этих землях винокуренный завод, уже успевший набрать внушительную популярность. Хидео любит экспериментировать с рецептами вин, ликёров, бальзамов и даже раздобыл несколько эксклюзивных формул в странах Ветра и Воды. В общем, всё настолько серьёзно, что отцовский эликсир молодости и долголетия на его ныне профессиональный, мать его, вкус - ну такое себе удовольствие. За это Мадара оценивает младшего сына как понимающего собеседника на шесть из десяти. Например, Хашираме Мадара хотел бы поставить высший балл по системе продуктивного и доверительного общения, но вынужден поставить не более восьмёрки, потому что Хаширама к своим нынешним годам почти оглох на одно ухо в результате стародавней травмы, и теперь ему нужно всё повторять по пятьдесят раз, что ужасно напрягает. - Папа, вы опять выпиваете после семи? – раздосадовано вздыхает Микото каждый раз когда видит Мадару после ужина в малой гостиной с рюмкой. – Снова ведь не уснёте толком. Если бы не вот эта фигня из унылой оперы её драгоценного мужа, Микото была бы поистине идеальной женщиной. А так, десять с минусом из десяти. - Дед, по пути я купил ещё сахара и вяленой черноплодки, как ты и просил, - слышится голос из прихожей. Вот он, самородок. Кровиночка. Саске считает, что дед Мадара сам хозяин своей жизни, тела и здоровья. И если он придерживается святой традиции выпивать вечерами ту бурду, от которой в доме подполье ломится, на то его воля. В конце концов, дед заслужил пожить в своё удовольствие. Тем более, возраст возрастом, а здоровье и форма у него такие, что двадцатилетний позавидует. В общем, двенадцать из десяти. Собственно, с внуком у Мадары всегда были особенные отношения. Этакие родственно-дружеские с флёром ныне взаимных подколов, и оно здорово. Может быть, слепое самовнушение, но деду действительно казалось, что ни с одним из его сыновей при нём нет и не было столько общего сколько есть с Саске. Мадара остро ощущал этот нюанс именно на ментальном уровне. Да и внешнее сходство налицо. Разве что Саске, со слов большинства, миловиднее, с ярким юношеским огоньком во взгляде, вместо наработанной годами мудрости. В характерах родственников так же имелась ощутимая схожесть – тот же неуёмный огонь, скрытый в дерзкой альфьей натуре. Парадоксально, но названный в честь деда-омеги внук получился безмерно далёким от своего старшего тёзки. По мнению Мадары, оно, разумеется, к лучшему. В их доме уже есть один не в меру правильный и манерный альфа. В целом, необходимый стандарт качеств подлинного самца из главной семьи Учиха Саске перенял как под копирку: ума, усидчивости, упорства и мужественности в ныне в пятнадцатилетнем парне хватало с горкой. И, учитывая его юный возраст, это далеко не предел. А ещё энергетика его бурным ключом бьёт. Девать некуда в критической степени. Лично Мадара иным образом не мог объяснить причину, по которой его внук выбрал унылый путь курсанта военного профиля всё той же единственной и весьма прославленной академии Конохи, ныне усовершенствованной по последним стандартам с подачи нового председателя. Да, выносливость и физическая подготовка Саске как у главного быка на ферме, тут не поспоришь. Самое оно для силовика. Но лучше бы ударился в нечто более сейчас актуальное у молодёжи: политика, социум, медицина или даже дело своё. - Разве что стекольный завод возвести. Чтоб фигурные бутылки там обжигать под твой эликсир молодости и долголетия. А то его уже разливать не во что, - по-доброму усмехался на разглагольствования деда Саске. – Что до медицины, - юный альфа сорвал первый попавшийся подорожник на территории заднего двора и протянул его Мадаре. – На. Можешь добавить это в свою настойку, для заживляющего эффекта. - Зачётный пацан! - оценил потенциал своего племянника Хидео, пока Мадара что-то тихо ворчал. – Кстати, Саске, если вдруг офицерского звания так и не получишь, не расстраивайся. В моём кругу для тебя всегда найдётся хорошая вакансия. - Ага, - поддакнул Мадара. – Будешь виноград и ранетки в тазах топтать день и ночь. - Да никто так уже не делает, папа, - возмутился Хидео. Вообще, чёткого плана на жизнь у Саске пока не было, кроме того, чтобы стать сильным и надёжным альфой, не уступая по этой части отцу и деду. Однако кое в чём младший Учиха уверен точно и наверняка. Фугаку оказался по-настоящему шокирован решительным заявлением своего сына о том, что тот в будущем не намерен брать на себя обязанности главы Учиха. В понимании нынешнего главы и привитых ему устоев, вердикт Саске прозвучал громом средь ясного неба. Как это так, прямой наследник не хочет продолжать дело прадеда, деда и отца? Естественно, между Фугаку и его сыном состоялся весьма напряжённый разговор. Отец упорно оперировал своими доводами, а Саске совсем не стеснялся предоставлять свои. - А как справлялся бы в будущем клан, родись я омегой или женщиной? - Был бы выбран приемник-альфа, - спокойно ответил Фугаку. - Так что мешает тебе в дальнейшем точно так же выбрать приемника? - Зачем мне приемник со стороны, когда родной сын-альфа есть? – тихо негодовал отец. - А если я молодым помру? - Саске! – уже не сдержался Фугаку. – Ты что такое говоришь, вообще? Не дай бог, мать услышит! Слово за слово, а переубедить сына не вышло. Ровно как и не вышло сыскать поддержки в пользу своих доводов у жены, отца и даже папы. Фугаку понадобилось время, дабы суметь полностью принять решение Саске. В конце концов, это его жизнь, и ему виднее то, какой дорогой в ней идти. А отцовское дело Фугаку – поддержать своего ребёнка и дать ему мудрый совет в те минуты, когда Саске будет в этом нуждаться. Между прочим, младший Учиха одинаково горд отцом, дедом и их старательными вкладами на благо Учиха. Однако себя на их месте не представлял и представлять не хочет. Не лежит душа, хоть башкой об стену бейся. Стоит сказать, имелась у младшего Учихи его личная изюминка, которая, помимо нежелания руководить кланом, отличала его и от отца, и от деда. Саске родила прекрасная женщина в счастливом браке по любви. И для своей матери он, прежде всего, обожаемый единственный сын, от обожаемого мужа, а не какой-то там наследник клана. С раннего детства Микото сдувала с Саске пылинки, не забывая того, что он, прежде всего, альфа и индивидуум, а не хрустальный маменькин сынок. Очень сложно, воспитывая ребёнка, нащупать эту тонкую грань и не переборщить или недодать, а у Микото, кажется, получилось. Она влила в Саске достаточно своей женской нежности и трепетности. Безусловно, из Саске формируется во всей красе альфа, но в этом альфе присутствует очень мягкая чувственность и умение проявить её. Может быть, пока она почти незаметна, но обязательно станет, когда это слишком быстро взрослеющее дитё обзаведётся омегой. Тем не менее, неудержимо стремительное, по мнению конкретно деда Мадары, взросление внучка шло тому исключительно впрок. Ведь некогда взбалмошная альфья энергетика и потенциал Саске год за годом принимали всё более упорядоченную форму, в итоге вылепив из ужаленного в зад подростка очень даже толкового юношу. И однажды этому юноше, наконец, пришлось нос к носу столкнуться с самыми позорными демонами своего прошлого, вернее сказать, с их выдающейся музой, которая к моменту обучения Саске в академии успешно выпустилась и обрела завидную должность под началом самого председателя. Несмотря на то, что Саске и Итачи являлись представителями одного клана, пересекались они по-прежнему ничтожно редко. Во-первых, их семьи жили по разным кварталам. Во-вторых, Итачи в тот год очень много путешествовал с целью формирования и оттачивания дипломатических навыков. С интересом омега изучал новые места, чужую культуру, людей, да и себя, наверняка, не гнушался показать миру. А показать там было что, определённо. Такие неожиданные выводы сделал для себя Саске, случайно заприметив Итачи в знаменитом парке героев местного разлива. Символичнее некуда. Сидя на лавочке в компании незнакомых Саске омеги, альфы и беты, Итачи с энтузиазмом о чём-то с ними спорил, не заметив нависшую позади тень - Привет. Можно тебя на минуту? – пугающе сурово полюбопытствовал Учиха из главной ветви. Округлив от неожиданности глаза, Итачи долго и внимательно рассматривал младшего соклановца. Видать, вот так сразу не признал дитятку. - Ну, погремушек при тебе вроде нет. Значит можно, - наигранно облегчённо заключил Итачи, мгновенно заставив младшего почувствовать себя идиотом. - Так… Чего ты хотел? – мягко налегал омега на альфу, видя, как тот мнётся подобно бумажному пакету в потных ладонях. По правде, Саске едва справлялся с поглотившей его внутренней паникой, которая, казалось, вытеснила из головы весь годами накопленный словарный запас. - Я, в общем, это… Извини за то, что в школе тебя доставал. И за колючки тоже. И ещё, - Саске, наконец, осмелился взглянуть Итачи в глаза, - родиться омегой в побочной ветви – прекрасно. - Слишком поздно, Саске, - резко и пугающе хладнокровно заявил Итачи. – Обида на тебя прожгла дыру в моём сердце. И её, увы, уже ничем не залатать. Когда пристыженный Саске готов был побледнеть от макушки до кончиков пальцев ног, Итачи столь же внезапно ему улыбнулся, и младший Учиха готов был поклясться, что ничего красивее этой улыбки в жизни не видел. - Шучу. Я и забыл уже про твои пакости. Так что иди с миром и не беспокойся попусту. Выслушав омегу, Саске намеревался для пущей искренности приложить к своим извинениям крупное аппетитное яблоко, но не успел. Итачи громко окликнули, и он поспешил уйти, наскоро бросив соклановцу пожелание хорошего дня. Как-то оно вроде вкусно, но грустно – вот, что чувствовал Саске, поедая тем же вечером дефицитное в Конохе сортовое яблоко. С того дня Саске изо всех сил старался об Итачи не думать. Да, он, альфа, был у омеги в косяках, но, искренне извинившись за былое, снял с себя позорное подростковое бремя. Всё, гештальт закрыт. Время двигаться дальше. В конце концов, они всего лишь единицы двух сторон одного клана, которые толком даже не контактируют. Причём нигде и ни в чём. Правда, так было до поры, до времени, покуда Ёсан, не решился сменить большие и в сути полупустые хоромы, оставшиеся ему от мужа, на территорию более компактную и живописную. Таким образом, новым пристанищем семейства омег из побочной ветви стал чудесный дом, располагавшийся в непосредственном соседстве с домом Мадары. - Поверь мне, Изу-чан, места лучше вам не сыскать, - улыбаясь во все свои целые тридцать два зуба, утверждал Мадара, как бы покровительственно обнимая Изуну. - Дом добротный, крепкий и, заметь, не громоздкий. Вон тебе цветник шикарный, и вишнёвый сад. Туда, - альфа указал на задний двор, - можно качели приладить или беседку поставить. Тут уж как фантазия подскажет. А самое главное, – Мадара чуть склонился, дабы прошептать в самое ухо омеге, - я всегда под боком. - Да куда ж без тебя, - с иронией и улыбкой отозвался омега, шутливо потрепав за щёку довольного соклановца. Саске в то время усиленно тренировался в новой отстроенной казарме под Конохой, а когда вернулся, не мог не заметить того, что дом по соседству больше не пустует. Во дворе необычайно прибрано и красиво, в некогда зияющих пустотой окнах появились занавески с вышивкой. В довесок ко всему некая живая душа изящно согнулась над глубокой бочкой, полоща коврики и демонстрируя весьма неплохие виды, обтянутые узкими штанами. Оказалось, Итачи. - Здрасьте, - на автомате выдавил альфа, изрядно прифигев. С тех пор видеть омегу Саске стал на регулярной основе. Вот только даже самого простого приятельского общения между ними не задалось, собственно, как и общения в целом. Исходя из банальной вежливости, младшие отпрыски двух соседствующих семей здоровались при встрече, а затем, не глядя друг на друга, расходились. Поразительно, но ,несмотря на половое расхождение, их энергетика была одинаково сильной, буквально звенящей в воздухе. Казалось, мимолётно столкнувшись, два фона так и норовили вытеснить друг друга, будто воюя за территорию, что, в принципе, мало свойственно взаимодействию альфы и омеги. Но что есть, то есть. Вероятно, ситуация связана с тем, что Итачи серьёзно выбивался из повсеместно привычного портрета омеги, начиная с разномастного в себе сочетания крови и заканчивая непреклонным упорством в достижении личных целей. А это, в силу менталитета и условий жизни, больше свойственно альфам, нежели омегам. Сложилось так, что Итачи был не понят не только подавляющим большинством собственного клана, но и односельчанами в целом. Завидной наружности омега с выдающимся геномом, да ещё и в мирное время отчего-то стремится выстроить карьеру, вместо того, чтобы облагораживать домашний очаг и качать малыша в люльке. Роптали об этом длинные и, как пить дать, завистливые языки. Ведь далеко не каждый омега способен похвастаться острым умом и смелостью заткнуть за пояс альфу. Это не говоря уже о не дюжей природной харизме, присущей натуре Итачи. Однако из-за его половой принадлежности большого будущего в академии ему не сулили. Тем веселее было наблюдать за всеобщей реакцией, когда на одном из публичных семинаров Итачи приметил председатель Намикадзе. Таким образом, по завершению учёбы, омега попал в его свиту по части международной дипломатии. Ещё при Сенджу столь непростую и ответственную должность занимал сам Минато, а как вырос до главы селения, долго не мог сыскать соответствующую замену на свой прежний пост. А тут Итачи подвернулся. Полученная должность отнимала львиную долю времени омеги. Не малую роль в том играл большой интерес к своему делу и бурное стремление окунуться во все его тонкости. Оттого, Итачи, можно сказать, пропадал в председательской резиденции и в разъездах. - До чего шикарный омега, - с душой отозвался Хидео, заприметив однажды Итачи со двора отчего дома. - Да, - согласился Мадара, дегустируя коньячок, привезённый сынулькой из заграничной командировки. – Только занят он. Так что шибко не засматривайся. Хидео звонко усмехнулся и нескромно отшутился: - Да ладно, Шисуи мне по-братски уступит. - Ха-х, Шисуи, может, и уступил бы, - ушёл от конкретики Мадара. – Кстати, помнишь, как ты в детстве Итачи страшненьким назвал? - Бог с тобой, папа, не говорил я такого, – возмутился парень. - Говорил. - Да не мог я такого сказать! И эти споры между отцом и сыном могли длиться бесконечно. Вполне естественно, что окружающие имели привычку приписывать Итачи бьющее фонтаном высокомерие и любили сплетничать о том, что все должностные заслуги пришли к этому омеге через постель. И, похоже, ни одну. В противном случае, зачем ему так старательно маскировать свой подлинный омежий запах концентрированной дымкой дорогих аптечных духов? Так же в эстетические привычки омеги входили манера стильно одеваться, чему способствовал его отец-омега, обшивавший сына с иголочки, покраска ухоженных ногтей в яркий цвет и припудривание без того светлой кожи лица. Всем своим видом Итачи будто с потрохами предлагал себя тому окружению, в котором по долгу службы вращался. Такое мнение о нём невольно вскормил в себе и Саске, наравне с, чего греха таить, восхищением. Настолько безжалостно сильным восхищением этим ледяным с виду омегой, что оно имело свойство больно давить на глотку. А чего здесь лукавить? Итачи более чем соответствовал занимаемой им должности: подвешенный язык, привлекательная внешность и умение заставить к себе прислушаться. Лично Саске более чем понимал Итачи. Будь он, альфа, на его омежьем месте, тоже предпочёл бы иметь образование, хорошую должность и возможность иноземных командировок, нежели смирно и безропотно сидеть под штаниной какого-нибудь мужлана. Хм, странная мысль для человека, в семье которого мать, может, и ведёт домашнее хозяйство, но, если уверена в своей правоте, спорить с мужем может до последнего. И не гнушается чисто женским - «А я тебе говорила!». Потом отец хватается за голову и прячется от жены в малой гостиной. Целиком и полностью Итачи поддерживала его семья и друг Шисуи. Хотя последний, скорее, был вынужден поддерживать, дабы не потерять лицо перед, как пить дать, желанным омегой, который настолько долго держит навязчивого альфу в списке «Просто Друзья», что над этим уже не смеются. Даже Саске уже не смеялся. Кстати, теперь он и Шисуи видел на регулярной основе. Гостем тот был частым в доме Итачи, как и их общая подруга Изуми. Порой, вечерами, троица любила отсиживаться во дворе, а иногда ещё и в компании деда Мадары и Изуны-сана. Стоило Итачи в очередной раз пересечься с Саске, последний навязчиво чувствовал тяжёлый липкий приклад чужого пренебрежения. Вероятно, имело место быть укоренившееся недоброе впечатление, которое альфа оставил о себе омеге с их детства. Импульсивный зарвавшийся подросток, наверное, вот кем был Саске в глазах двадцатидвухлетнего Итачи. Во всяком случае, так упорно считал сам альфа. В очередной раз отхватив, как ему казалось, порцию отборного омежьего негатива на ментальном уровне, Саске вернулся домой необычайно раздражённым, почти взбесившимся. Аж температура поднялась, и липкий пот проступил на коже. Это был первый его гон. Какой-то слишком запоздалый и, естественно, неожиданный. - Беда, - коротко ознаменовал дед Мадара, оценив состояние внучка, и, следуя альфьей солидарности, выдал бедолаге деньги на энные расходы. На проститутку, в общем. Хорошую проститутку. Однако Саске к подобному раскладу оказался совсем не готов. Не физически, нет. Морально. И каким-то чудом именно мораль в схватке с инстинктом вышла победительницей. Одновременно разгорячённый и понурый альфа долго отсиживался на заднем дворе в объятиях весенней прохлады и нелепо рассматривал выданные дедом купюры. Как нелёгкая заставила его прибегнуть к тому, что он сделал в итоге – одним лишь небесам ведомо. Надо было видеть охреневшее лицо дочери бывшего ополченца Яманака, когда гонимый кобель в лице Саске неловко переминался с ноги на ногу внутри её роскошной цветочной лавки. Каких только цветов там не было, а какие нежные витали в воздухе ароматы. В итоге уставшая от вида бледнеющего альфы в гоне девушка собрала для него букет на свой вкус из диковинных жгуче-красных цветов. Безумно красивый и слишком разнообразный для человека, привыкшего к виду монотонных садовых букетов, которые частенько украшали гостиную или кухню семейного дома. Саске никогда бы не подумал, что яркие, источающие невероятный аромат цветы, кустовые веточки и колоски могут сливаться в столь гармоничную композицию, так изящно дополненную красной ленточкой. Как наглухо загипнотизированный, альфа нёс букет до самых ворот соседского дома. А потом слишком внезапно и даже болезненно переклинило. Будто камнем по голове прилетело, и изнасилованный гормонами разум вернулся в затравленные чертоги. Осознание того, что стоит под соседскими воротами с пышным букетом в руке вновь заставило облиться потом, но уже ледяным. Ч-что он здесь делает?? Да ещё и, мать его, с этим вульгарным веником! С каждой минутой простоя с веником в руках Саске понимал, что больше всего на свете ему хочется поскорее сбежать домой и не высовываться оттуда ближайшие лет шестьсот. А ещё желательно исчезнуть с улицы как можно быстрее, если не планирует окончательно опуститься ниже плинтуса в чужих глазах. «Идиот», - мысленно ругал себя юноша. – «Конченый дебил!» На фоне интенсивного самобичевания, Саске ещё раз огляделся вокруг и бережно опустил злополучный букет на каменную ступеньку, под навес железных ворот, прежде чем стыдливо покинуть улицу. Несмотря на явное любопытство, допросов дед Мадара внуку не устроил. Тот и так сидит в углу комнаты на измене. Зачем лишний раз нервировать? И как бы порой не хотелось подтрунить над внучком, Мадара вновь проявил к нему здравую альфью солидарность, порекомендовав передёрнуть в спокойной обстановке, а для полноты эффекта свалить на задний двор и порубить дрова. Работы там по горло, да и рубить дрова на стрессе – панацея для горячей головы. Выматывает отменно, потом спится лучше. И, по-видимому, окончательно отчаявшись, советам деда внук беспрекословно последовал. Вечером того же дня, удары рабочего топора глухим отголоском звучали во всех близлежащих дворах, распугивая засидевшихся на соседских вишнях птиц. Сублимируя топорищем по высохшей древесине, Саске и не думал обращать внимание на засветившегося во дворе Итачи, однако взгляд непроизвольно зацепился за шедшего к воротам омегу. Через минуту стало ясно, что Итачи вышел встретить Шисуи. Удар топора по дереву прозвучал интенсивнее. - Саске, привет! – воодушевлённо окликнул старший альфа младшего. Очередной удар топорищем по полену оказался почти оглушительным, отчего лихая щепка отскочила в соседский сад. Уже после Саске уважил старшего соклановца кивком. Шисуи и Итачи неторопливо обошли двор, о чём-то шепчась, и уселись на широкие качели вблизи вишнёвого сада. Из-за закрытого в том месте забора Саске не мог их видеть, зато, как вскоре выяснилось, мог отчётливо слышать их разговор. Естественно младший Учиха не намеревался подслушивать, процесс вышел непроизвольным, после неосторожно высказанной омегой фразы: – «Сюрприз неожиданный и даже странный, но букет очень красивый». Звук топора вдруг сошёл на нет, а сердце Саске предательски ускорило ритм. Прервавшись, альфа обнажил ухо, заправив за него прядь удлинённых спереди волос. Значит, Итачи подобрал злополучный букет. «Красивый? Ещё бы! Его стоимость эквивалентна цене услуг приличной проститутки». - Какой букет? – естественно, Шисуи ничерта не понимал. – Ты о чём, солнышко? Боги, Саске чуть не стошнило под ноги, от столь дешёвых аллегорий. - Итачи, если бы я намеревался вручить тебе красивый букет, то непременно сделал бы это лично, а не подбросил под порог, - Шисуи внезапно смутила повисшая во дворе тишина. Ни щебетания птиц, ни лая собак, ни назойливых ударов топора по дереву. – В конце концов, я адекватный, - протяжно закончил мысль альфа. Где-то за забором прозвучал пилящий по мозгам скрип зубов, а за ним вновь пошёл в ход топор. «Адекватный?! Серьёзно, что ли? Сюсюкать с омегой, называя его солнышком, когда этот самый омега динамит тебя хренову тучу лет?» Рассекая очередное полено, Саске далеко ни сразу заметил чужую голову, подпирающую подбородком железный забор. Похоже, наблюдает Шисуи не первую минуту. - Слушай, Саске, тебе бы врачей посетить, - обеспокоено процедил старший альфа. – Скрип зубов – недобрая клиника. Ты ведь будущий военный, невропатия тебе ник чему. Как и, - голос Шисуи стал на тон ниже, - гельминты. - Чего? – Саске действительно не вдуплял. - Скрипеть зубами – верный признак наличия паразитов в организме. – Так что не тяни, проверься. Где-то за забором послышался тихий омежий смех, ставшей единственной в данной ситуации причиной, по которой Саске всепоглощающе сильно захотелось провалиться под землю. - Уж лучше глисты, чем корона Лучшего Друга, - непроизвольно и возмутительно мирно вырвалось из уст младшего альфы. Шисуи неожиданно подзавис и нахмурился, пытаясь вникнуть в смысл выброшенных оппонентом слов - Чего? – всё же переспросил. - Ничего-ничего. Приятного вечера. Топор в руках Саске вновь принялся активно колотить. С тех пор панацея в виде нарубки дров заняла почётное место среди любимых для Саске занятий. Кто-то привык искать утешение в алкоголе, загуле или ещё чем пуще, а юный Учиха, чуть стресс, наяривал топором на заднем дворе семейной усадьбы. Да так, что шум стоял на всю округу. В близлежащих домах сразу было ясно – младший из четы Учиха не в духе. Дни сменялись днями, месяца месяцами. Саске путался в них, отданный многочисленным практикам, серьёзным экзаменам и той не шаткой стабильности в виде нарубки дров. Тем летом ему исполнилось девятнадцать. Жаль только, он сам не ощущал и не замечал того как сильно возмужал за минувшее время да и заметно похорошел. Зато, к сожалению, невозможно было не уловить, как похорошел Итачи. Шисуи, видимо, перестал выдерживать и свалил в призыв под столицу. Поговаривают – обстановка в Стране Огня нынче шаткая. Но, может, врут. Мало кому известно наверняка. Не так давно Саске взял моду обшиваться в прославленной швейной мастерской отца Итачи. Стал постоянным клиентом и изо всех сил держал марку. Как-то раз Ёсан пригласил парня на очередной подгон заказанной им утеплённой куртки, и по приходу в светлую мастерскую, заваленную разного рода выкройками, Саске впервые вдоволь пообщался с отцом Итачи за чашечкой чая. По мнению Саске, личностью Ёсан Учиха являлся уж очень своеобразной, как, пожалуй, и все творческие люди, но удивительно приятной во всех аспектах. Привлекательный, ухоженный омега с лучезарной согревающей энергетикой, которая воспринималась Саске невероятно уютной и приветливой, отчего хотелось подольше её ощущать. Невозможно не заметить того, что этот омега буквально горел своим делом и вкладывал в него всю душу, желая создавать не просто одежду, а вещи, подчёркивающие индивидуальность клиента и достоинства его внешности. - Обожаю, когда люди выглядят хорошо - не скрывал омега. – И стараюсь им в этом помогать. Жаль, с тобой сильно не расстараешься. - Это почему же? – не понял Учиха-альфа, изумлённо глазея на Ёсана. - Потому что на тебя хоть льняной мешок натяни, всё равно останешься редкостным красавцем, - довольно заключил омега, рассматривая раскрасневшегося от смущения Саске. - Кстати, как будешь дома, напомни родителям, чтобы заглянули в ближайшие дни. Нужно доработать заказанные ими вещи. - Непременно, - ответил Саске, отставив в сторону уже пустую кружечку. Чертовски иронично, младшему альфе главной ветви безумно импонировали омеги из семьи Итачи, при этом с самим Итачи у него нет ни единого угла соприкосновения. Вообще, на фоне своих родных и прочих омег Учиха, Итачи смотрелся человеком иной формации. И по факту все имевшиеся о нём у Саске знания носили сугубо поверхностный характер. Альфа считал, что Итачи предвзято к нему относится, но если подумать он, Саске, тоже предвзято относится к Итачи на фоне тех самых поверхностный представлений. Такими темпами альфа пришёл к удивительно смелому для него умозаключению – он хотел бы знать об Итачи чуточку больше. По-видимому, вселенная прислушалась к пожеланию понурого альфы, тем же вечером затянув его в чайную, не так давно открытую в Конохе парочкой молодых мигрантов. Там Саске дожидались приятели по академии и эффектная картина в дальнем углу зала с Итачи на переднем плане. Сперва Саске думал, что ему почудилось, но ничего подобного. За широким столом в компании кучи незнакомцев и, альфа недоверчиво прищурился, самого председателя Намикадзе действительно сидел Итачи. На фоне собранных за столом людей, он выглядел будто отшлифованная фарфоровая гейша в дорогих шелках. Кротко улыбался как на заказ и достаточно много общался, будто вынуждено развлекал весь этот иноземный, судя по их одежде, сброд. А председатель сидел рядом и согласно кивал, периодически внося в беседу свои реплики. Хоть Саске и находился достаточно отдалённо, от его глаз не могло укрыться то, как приезжие делегаты буквально едят Итачи глазами. Будто уже до рёбер добрались, успев жадно сожрать вместе с одеждой сочную кожу. Передёрнуло настолько, что аппетит пропал к чертям собачьим. Какой там чай с душистыми нотками османтуса и жасмина, сейчас вкатит исключительно дедов боярышник на медовом спирту. Больше всего зудело в груди оттого, что Итачи, чёрт его побери, так эффектно вписывался в этот сраный политический кружок на чайном выгуле. Безбожно низко, но где-то внутри Саске разлагался от нелепой ненависти к иноземцам, с которыми Итачи столь щедро любезничал. И вообще… Пусть уёбывают обратно в свои пески! Ну или ещё там куда. Насрать вообще! Мешочки с ядом, расположенные, на вскидку, в разгорячённой голове Саске, болезненно лопнули, и токсичные соки будто просочились в кожу, отравляя своего же носителя. - Хреново мне что-то. Домой пойду, - выпалил Учиха, введя в недоумение трёх ребят, которым составлял не самую удачную на сегодня компанию. Естественно, те повозмущались, однако уговаривать не стали. Знают, что бесполезно. Громко хлопнув дверью, Саске смрадной тучей влетел в семейный дом, всеми фибрами излучая агрессивные флюиды. Небрежно отшвырнув с ног тяжёлые ботинки, молодой альфа намеревался поскорее укрыться в своей комнате, наедине с поганым настроением, лишь бы только не проецировать негатив на домочадцев. Да и лишних вопросов совсем не хотелось, но не тут-то было. - О, сынок, ты вернулся. Очень вовремя, - из-за двери просторной кухни показалась мама. Её губы украшала очаровательная улыбка, к несчастью в один миг стёртая пугающе угрюмым взглядом Саске. – А… я ужин приготовила. Овощи и пирог с рыбой. Твой любимый, - женщина явно растерялась. – Всё хорошо? – вопрос звучал крайней степени нелепо, потому что хорошим, судя по выражению лица сына, там не пахло. - Спасибо, но я не голоден. Устал за день, отдохнуть хочу, - натянув протезную улыбку, парень дежурно чмокнул мать в щёку и зашагал вверх по лестнице, распуская длинный остро-мускусный альфий шлейф. Увы, но столкнуться с матерью, будучи в столь дерьмовом расположении духа – полбеды. Худшее ожидало Саске в малой гостиной, на втором этаже, куда парень имел неосторожность заглянуть в поисках любимой кружки, которую Хидео привёз ему из столицы в качестве сувенира. - Привет, внучек, - чужой голос зловеще зазвенел в ушах Саске. В углу комнаты на круглом бархатном диванчике вальяжно отсиживался дед Мадара, наглухо укутанный в длинный тяжёлый халат. Излюбленную вечернюю компанию члена совета старейшин представляли из себя дымящаяся курительная трубка и потрёпанная временем колода карт, на которой по давней привычке мужчина раскладывал пасьянс. Саске напряжённо сглотнул, предвкушая недоброе. Затем глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь настроиться на ровный лад. - Привет, дед. Вижу, отлично проводишь время. Пасьянс сошёлся? - Раскладывал три раза подряд. Не сошлись, - разочарованно выдал старший альфа, вновь затянувшись трубкой. – Если когда-нибудь сойдётся трижды подряд, Хаширама излечится от тугоухости, ты перестанешь понапрасну просирать молодость, и наш сосед-карьерист Итачи выйдет за тебя замуж. Оттого, что только что брякнул дед, у Саске аж дар разговорной речи пропал. Парень намеревался было развернуться и уйти, позабыв о том, зачем вообще сюда приходил, однако голос деда вынудил остановиться. - Да ладно, не бери в голову. Судя по твоему настроению, опять Итачи злоупотреблял смекалкой и недурной омежьей наружностью где-то на просторах нашего солнечного села. Я угадал? Едва сдерживая внутреннего бычка, завидевшего красную тряпку, Саске повернулся, ядовито взглянув на деда. - Если и есть там смекалка, то под жирным слоем гордости и высокомерия. А что до его омежьей наружности, до неё мне нет дела. - Ясно, - глубокомысленно заключил Мадара после очередной затяжки. – Не твой, вот ты и бесишься. - Тьфу! – выплюнул младший альфа, спеша сгинуть из поля зрения неугомонного деда. - Эй, кружку свою забери! - окрикнул Мадара, с победной улыбкой протягивая оную в пустоту, вместе с остатками настойки из боярышника. Той самой, ядрёной, на медовом спирту. Однако внука уже и след простыл. - Папа, я ведь просила вас не курить в доме, - в малой гостиной возникла раздосадованная Микото. Постояв около родственника полминуты, она уловила и запах спирта из злосчастной кружки. – И не выпивать после семи, иначе потом вы полночи беседуете с покойниками во сне. - Что-то папа не припомнит тот момент, когда успел тебя зачать, женщина, - запричитал дед, не глядя на невестку. Микото не оставалось ничего другого, кроме как в очередной раз снести капризы родственника и дежурно пригласить его к ужину. В конце концов, сложные характеры мужчин с фамилией Учиха давным-давно переросли в суровую обыденность.