Вторжение

Море Тетис было спокойно в это утро. Несколько ночей оно стонало, мучимое штормом невероятной силы, но наступило долгожданное мгновение покоя, и ладья могла пройти по самой кромке, ознаменовав тем самым начало нового дня. Солнце не повиновалось Ра, он не мог отменить его восход одним своим желанием. Но он мог отменить календарный день, раз уж ладья не совершила своего плавания, и Апоп не был побежден. В последнее время штормы случались все чаще, и все чаще наступала Долгая Ночь. Апоп становился сильнее. По строгому лицу Сутеха видно было, что он начал сомневаться в собственных силах, и что происходящее беспокоит его так же, как Ра. Он не знал, конечно, что именно придавало Апопу силы, но предполагал, что появилось в мире что-то новое. Что-то, невидимое, неощутимое, но не менее от этого реальное. Возможно, это было новое королевство. Возможно – всего лишь новый демиург, на которого Апоп возлагал большие надежды. Сутех поморщился, вспомнив об Инпу. Небетхет додумалась оставить дитя в камышах. Повезло, что Аст нашла его и забрала в дом. Сутеха всегда поражала глубина ее добросердечия. Возможно, силы Апопа множатся потому, что подобная мерзость происходит в Та-Кемет. Сам он никогда не ограничивал себя в связях с женщинами, но поведение Небетхет казалось ему верхом мерзости и низости. И, конечно же, сам он никогда не опустился бы до того, чтобы ложиться с супругом сестры, приняв ее облик. Позорное, недостойное деяние. Инпу – дитя мерзости, и сам Инпу мерзость. Однако он умудрился выжить, не научившись еще даже ползать, и это позволяло предполагать, что ему уготована интересная жизнь. Трудная (об этом Сутех позаботится), но интересная. С трудом Сутех очистил свой разум от тягостных размышлений и ободряюще улыбнулся Ра, который терпеливо ждал, пока его друг встанет на нос ладьи, чтобы отправиться в путешествие. - В этот раз все будет иначе, - задумчиво проговорил Ра, когда ладья отчалила и двинулась по зеркальной глади Тетиса. - Ты думаешь? Длинная Ночь заняла всего несколько дней, такое уже бывало. - И мы трусливо выжидали все это время. О чем это говорит? Если Ночь затянется снова, что станут говорить о нас? - О тебе – ничего дурного, верь мне. Скажут, что Сутех сговорился с Апопом, чтобы повергнуть весь Та-Кемет во тьму. - Без оснований такого говорить бы не стали. Сутех раздраженно повел плечом и ничего не ответил. Ра всегда поддерживал его, но это не означало, что он его не осуждал. И, тем не менее, во всем Та-Кемет не нашлось никого, кто встал бы на нос ладьи вместо Сутеха. Никто никогда не видел Апопа, даже Ра, обладавший Оком, способным разглядеть ткань, из которой было соткано все сущее. А Сутех видел его. И мог его уязвить. После первой встречи с Апопом, когда ладья перевернулась, и Ра едва не погиб, Сутех запомнил и бережно сохранил множество вещей. Апоп дал ему знание, которым Сутех не собирался делиться ни с кем, и которое намеревался использовать, когда придет время. Так, он знал, что Апоп не может выбраться из темницы, в которую его заключили до начала времен, и что его кратковременные появления – лишь дыхание, пробивавшееся из щелей в этой темнице. Также он знал, что в темнице нет ни времени, ни пространства, что там всегда царит Длинная Ночь, и что Апоп сам точно не знает, сколько времени он там провел. Что он ориентируется во времени благодаря появлениям ладьи. Эти заплывы не были нужны Та-Кемет, авторитет Ра не пострадал бы, если б их отменили вовсе. Но Сутех молчал об этом и всячески поддерживал культ начала нового дня. Новая встреча с Апопом означала новое знание, от которого он не мог отказаться. - Воистину в этот раз все будет иначе! – неожиданно воскликнул Ра, вскакивая и присоединяясь к Сутеху на носу ладьи. – Ты это видишь? Правь от берега! Сутех замешкался, не до конца еще оправившись от задумчивости, и Ра в раздражении выхватил у него копье, которым, по обыкновению, пользовались вместо весла. В этом месте Тетиса было довольно мелко, так что копье погружалось лишь на треть, но Ра правил все глубже к Панталассе, и Сутех забеспокоился. Он по-прежнему не видел ничего необычного, зато Око Ра, очевидно, за что-то зацепилось, потому что лицо его спутника приобрело необычайно воодушевленное выражение. Резво работая руками, он правил все дальше и дальше, копье уже едва доставало до дна, и Сутех хотел предложить отправиться дальше вплавь, раз уж это так важно, но Ра остановился и сбросил церемониальный якорь, которым не пользовались уже тысячи лет, чтобы ладью не отнесло течением в Панталассу. Только теперь, когда движение прекратилось, и широкая спина Ра перестала закрывать обзор, Сутех увидел остов драккара. - Что за новости! Один посылал тебе ворона? Не отвечая, Ра легким прыжком переправился с ладьи на ненадежный остов, возвышавшийся над водной гладью. Драккар, очевидно, разбился еще в Панталассе, и одна из его частей была вынесена к берегу прибоем или течением, которое в этих местах было особенно коварно и часто менялось. Черный парус зацепился за что-то и лежал на поверхности. На нем не было никакого рисунка, и сложно было сказать, кому принадлежал драккар. Сутех смотрел на него и не мог отвести взгляда. Парус был таким черным, что, казалось, поглощал солнечный свет. Это напомнило ему об Апопе. - Поторопись, пожалуйста!- раздраженно крикнул он. – День не начнется, пока ты не наиграешься! Ра не отвечал, и Сутех уселся на носу ладьи, опустив ноги в воду. Солнце давно уже поднялось и начало припекать, им пора было возвращаться. Кому бы ни принадлежал драккар, ничего уже нельзя исправить. Его владелец наверняка захлебнулся в бушующем океане. Достойное наказание за попытку проникновения без предупреждения. Следовало напомнить Ра поговорить с Одином относительно этого: сами-то асгардцы были весьма категоричны в плане защиты собственных границ. И чрезвычайно наглы. Спустишь им с рук один раз – повадятся впредь. Подул ветер, и парус двинулся по водной глади к ногам Сутеха. Что-то было под ним, это только теперь стало заметно. Что-то зацепилось за остов, и парус накрыл это, но теперь вода заволновалась, и положение изменилось. Повинуясь необъяснимому порыву, Сутех соскользнул с ладьи в воду и тут же нырнул. Перевернувшись в воде так, чтобы спина его была обращена ко дну, Сутех несколько раз взмахнул руками, перемещая свое тело под парус. Действительно, там было что-то, напоминавшее тело. Он сделал еще несколько движений и оказался достаточно близко, чтобы утвердиться в своем мнении. Сердце его дрогнуло, потому что под парусом оказался ребенок, и он рванулся к нему, надеясь, что Аст сумеет вдохнуть в это тело жизнь. Прикоснувшись к ребенку, он подивился тому, насколько холодна и гладка его кожа. Подобна камню, из которого делались статуи на Олимпе. Они не нагревались и в самые жаркие дни, и к ним приятно было прислониться, когда становилось невмоготу. Он обнял ребенка и потянул на себя. И, когда парус потянулся следом, с удивлением понял, что к драккару это полотно не имеет никакого отношения: это волосы ребенка, слишком длинные и легкие, зацепились за мачту и держали его все это время в воде, не давая всплыть. Сутех извлек из-за пояса нож и обрезал их одним быстрым движением: времени на то, чтобы подниматься у него не было, а поиск места, где они зацепились за мачту, мог бы занять целый день. Наконец, все было сделано, и он всплыл, отфыркиваясь и отплевываясь: вкус воды Тетиса всегда вызывал в нем отвращение. Ра еще возился где-то на останках драккара, и Сутеху пришлось выбираться из воды самому. Первым делом он вытащил ребенка, затем не без труда взобрался на ладью сам. И только после этого, отдышавшись и немного обсохнув, взглянул на добычу внимательнее. И со смущением понял, что нашел девочку. Слишком юную, чтобы считаться женщиной, но уже достаточно оформившуюся, чтобы не считать ее ребенком. Просто рост ее был слишком мал, вот он и принял ее за ребенка. Однако же волосы ее могли сделать честь любой, даже Аст. Иронично, что именно они стали причиной ее гибели. Наклонившись к лицу девочки, он внимательно заглянул в ее широко раскрытые глаза. Слишком светлые даже для асгардцев. Тревожный цвет. - Эй! – не оборачиваясь, крикнул он. – Иди-ка сюда, погляди, что я нашел! Ра ответил что-то, но из-за поднявшегося ветра сложно было разобрать, что именно. Сутех глядел в глаза девочки, не в силах оторвать от них взгляд, как не мог отказаться от путешествия к Апопу, и не сразу понял, что растирает ее тонкое тельце, надеясь вернуть ему тепло и жизнь. Наверное, Аст испытывала то же, обнаружив в камышах Инпу. - Ну давай, маленькая, - шептал он, разминая ее закоченевшие конечности. – Давай, принеси нам новый день. Дыши, маленькая. Но она не дышала. Вместо раздражения и разочарования, как бывало всякий раз, когда он не получал желаемого, Сутех ощутил печаль и страх. Плохое предзнаменование после Долгой Ночи. Асгардский драккар в Тетисе, разбитый бурей, вызванной Апопом. Девочка, не похожая на асгардцев. Мертвая девочка. Сутех немало видел смертей, и многим из них был причиной, но дети не должны были умирать, не должны были умирать так: в одиночестве и страхе, посреди бушующего океана, где нет ничего, кроме разъяренной тьмы, и никто не услышит мольбы о спасении. Сутех поймал себя на мысли, что все могло быть иначе, выйди они в море, несмотря на шторм. Если бы только страх перед Апопом не влиял на решения Ра, девочка была бы жива. Так тьма побеждает без боя. Он хотел вдохнуть в ее легкие жизнь, он уже наклонился к ее холодным бледным губам, но Ра остановил его, крепко схватив за плечо. - Это не твоя задача, - строго сказал он. – Возвращаемся в Та-Кемет. Там немало способных к целительству и возвращению из мертвых, если только ка ее не слилось со временем. - Свою задачу я провалил, - грубее, чем следовало, ответил Сутех. Однако подчинился. Не мог не подчиниться. Уложил тело девочки так, чтобы с берега ее не было видно, поднял якорь и развернул ладью. На драккаре Ра не нашел ничего, кроме ошметков одежды ирийского кроя и конского дерьма. Сутех опечалился еще больше. Асгардский драккар, а одежда ирийская. В одном месте следы двух враждующих королевств, и еще девочка, слишком маленькая и хрупкая для представителей обоих. Хоть бы Аст удалось вдохнуть в нее жизнь, хоть бы ка ее еще оставалось поблизости! Слишком много вопросов, слишком много ошибок, слишком много неправильного. Мысли Сутеха снова вернулись к Инпу и к тому, что в Та-Кемет больше нельзя было оставаться спокойным и праздным. Очередной урок от Апопа. И снова ему не пришлось являть себя, чтобы быть услышанным. Один только Ра оставался веселым и оживленным. Все это было приключением для него, и он начал напевать какую-то легкомысленную песенку, пока Сутех правил ладьей, беспокойно оглядываясь на океан, спокойный и бесконечный. Великая река, дававшая черной земле Та-Кемет жизнь, разлилась. Единственное доброе предзнаменование за это утро. Покачиваясь в паланкине, Сутех с удовольствием глядел на воду реки, блестящую на солнце. Близился полдень. Несколько часов они прождали на берегу, пока прибыл второй паланкин для девочки. Заодно и отправили весть в город. Некоторые ритуалы требовали длительной и кропотливой подготовки. Ра, не привыкший бездействовать и ожидать, утомился и быстро заснул. Рабы двигались медленно, паланкин раскачивался, спутник его дремал, склонив голову на его плечо, глаза Сутеха слипались. Поэтому он глядел на воду и на поля по ту сторону реки. Острое зрение позволяло ему разглядеть согбенные фигурки рабов, возделывавших их. Все они родились в Та-Кемет. В других городах подобное не практиковалось. Возможно, поэтому отношения между ними не складывались. Члены Огдоады13 множество раз пытались объяснить, почему эти создания использовались в качестве рабов и даже не признавались гражданами, однако представители других городов не желали и слушать. У всех на материке существовало понятие ка. Под разными названиями, конечно, но суть оставалась одинаковой. Тем удивительнее было то, что никто на материке не желал понимать, что нельзя считать гражданами Та-Кемет тех, у кого ка отсутствовало. Конечно, когда-то все они обладали ка. Однако наступал день, когда тело просыпалось, а ка – нет. Тогда тело отправлялось туда, где оно требовалось Та-Кемет больше всего. Родственники скорбели и осаждали дворцы, но каждый из них знал: исправить ничего нельзя. Подозревали, что ка поглощает Апоп, однако доказательств дому до сих пор не было найдено. Он даже не мог до конца овеществиться, о каком поглощении могла идти речь? Сутех почувствовал раздражение и переменил ход мыслей. Нельзя было являться Аст раздраженным. Она всегда с легкостью определяла, в каком он настроении, и принимала решение, исходя из этого. Она соглашалась на любую просьбу, когда он был спокоен или расстроен, и всегда отказывала, когда он был зол или возбужден. Она нравилась Сутеху, и он не считал нужным это скрывать. Он знал, что тоже нравится ей, но она предпочла выйти замуж за Усира. Видимо, он казался ей более надежным. Что ж, она поплатилась за свое мнение о супруге. Сутех зажмурился и несколько раз громко выругался. Так или иначе, мысли его приобретали негативный оттенок, и успокоиться не удавалось. Ему требовалось очистить свой разум перед встречей с Аст, но это невозможно было сделать. Раздосадованный, он выбрался из паланкина и пошел пешком. Прыгая в воду за ребенком, он забыл снять сандалии. В воде они размокли, и пришлось избавиться от них, так что теперь Сутех наслаждался жаром и мягкостью земли, по которой ступал. Приятные ощущения понемногу заполняли его разум, и он почти успокоился, когда наступил на острый камень, словно поджидавший его на обочине дороги. Изрыгнув очередной поток ругательств, Сутех присел на землю и осмотрел ступню. Ничего серьезного, но с прогулками босиком следовало повременить: его регенеративные способности оставляли желать лучшего, а до дворца было еще далеко. Дождавшись второго паланкина, он сделал рабам знак, чтоб они остановились, осторожно забрался в него и лег, стараясь не придавить тонкое тельце девочки. Прохлада ее кожи успокоила и отрезвила его. Перевернувшись на бок, он подложил ладонь под голову и стал смотреть на ее удивительно безмятежное лицо. В паланкине Ра едва хватало места для них обоих. Второй паланкин был намного просторнее, из чего Сутех сделал вывод, что его прислал Усир: он всегда путешествовал вместе с женой, и любил делать это с комфортом. Странно, но на этот раз мысль о том, чем они могли заниматься в этом паланкине, не разъярила Сутеха. Она просто возникла в его разуме и ушла, не оставив никакого следа. Намного больше его волновало то, как паланкин был обставлен. Он не был похож на простое средство передвижения: это была настоящая переносная кровать, в которой было непривычно мягко и уютно. Множество подушек с затейливыми вышивками – несомненно, собственность Аст. Ей же наверняка принадлежали и полупрозрачные шарфы, которыми укутали тело девочки, чтобы скрыть наготу. Глупая затея, они все равно ничего не скрывали. Только подчеркивали, потому что от тряски тело ее несколько раз перевернулось, и шарфы обвили его подобно змеям. Сутех протянул руку и коснулся ее плеча. До чего же холодное! В ответ девочка разочарованно застонала и перевернулась на другой бок. Сутех едва не вывалился из паланкина, однако вовремя взял себя в руки и остался лежать. Теперь он смотрел на ее спину. Узкую белую спину с уродливыми алыми шрамами. Еще одна загадка. Хотелось прикоснуться к ней снова, но он опасался разбудить ее до прибытия во дворец. Сам он вряд ли смог бы ответить на все ее вопросы, да и не имел он никакого права разговаривать с ней до того, как она встретится с членами Огдоады. Строго говоря, он не имел права даже смотреть на нее, о прикосновениях можно было даже не упоминать. Если Ра проснется до того, как он вернется в его палантин, беды не избежать. Что, если она проснется сама и увидит его лицо? Что, если она заберет его ка, и он будет так же тащить чей-то паланкин до конца дней мира? Сутех фыркнул в ответ на собственные мысли. Не похожа она на того, кто способен забрать ка. Необычайно живучая, наверняка жрица, но не воровка и не прихвостень Апопа. Невольно он окинул ее тело оценивающим взглядом, пытаясь определить, сколько ей может быть лет. Узкие плечи, тонкие руки, миловидное лицо. Пожалуй, лишенное детской припухлости, но еще не ожесточенное к миру. Маленькая грудь, плоский живот и узкая талия. Она была бы настоящей красавицей, если бы не ее бедра, которые любой житель Та-Кемет посчитал бы широковатыми. Сам Сутех придерживался традиционных взглядов: ему нравились женщины с мальчишечьим типом фигуры. Такой был у Аст, и от настоящего мальчишки ее отличали лишь томные миндалевидные глаза и едва заметные груди, просвечивавшие сквозь ее тюлевые одежды. Однако он знал, что широкие бедра высоко ценились в городах, где рождение ребенка было трудным процессом и целиком зависело от женщины. Вероятно, в Ирии или Асгарде она была бы знатной дамой. Белая северная жрица холода и смерти. Его собственная черная кожа казалось невероятной рядом с ней. - Откуда же ты взялась? – шепотом спросил он, наклонившись к ней и вдыхая запах ее волос, непохожий ни на что. - Я пришла… - голос ее казался мечтой или сном, столь тихим и мелодичным он был и столь неожиданно прозвучал. – С далеких звезд, о которых ты не знаешь… Теплый… Обними и дай поспать. Сутех послушался, и она тут же сжала его ладони своими маленькими ручками. Он не видел ее лица, но предполагал, что она улыбалась. Вопреки ожиданиям, близость ее тела не воспламенила его. Обнимая маленькую принцессу, принесенную к нему штормом, он ощущал благодать. Невероятное спокойствие разлилось по его телу. Паланкин мерно покачивался, солнце нещадно припекало даже сквозь плотную ткань, и Сутех позволил дреме увлечь его. Ему наплевать было на то, что скажут во дворце, и через что ему придется пройти. Она нуждалась в нем, и как он мог оставить ее одну? Сколько раз выходил он к Тетису, омывался в его водах и молил дать ему дитя. Тетис ответил ему изменой супруги и появлением Инпу, которого, конечно же, с радостью принял Усир, и не могла не принять Аст. Но последняя его встреча с Апопом, в ходе которой он обратился к нему со своей проблемой, окончилась ужасным штормом. Который принес ее. Сутех был бы последним ослом, если бы отпустил ее после этого. И он крепче прижал девочку к себе. Аст ожидала на ступенях дворца. Сутех проснулся, когда движение паланкина замедлилось окончательно. Осторожно высвободившись из объятий девочки, которая во сне перебралась на него и обвила всеми конечностями, он выбрался из паланкина и потянулся до хруста. Поймав взгляд Аст, он улыбнулся ей и махнул рукой. Женщина тут же сорвалась с места, словно ждала именно этого жеста, чтобы позволить себе проявить волнение. Мелко перебирая маленькими босыми ступнями, она сбежала по длинной лестнице и остановилась в нескольких шагах от паланкина. Темные глаза ее выражали крайнюю степень беспокойства, но в уголках губ скрывалась лукавая улыбка. Огдоаде не удалось отвратить ее от любви к различным авантюрам, и теперь она предвкушала отменное приключение. - Где она? – шепотом спросила Аст, вытягивая шею и пытаясь разглядеть девочку за темной тканью палантина. - Спит там, - небрежно бросил Сутех, словно это было очевидно. Глаза Аст расширились. Она отступила на несколько шагов, прижав руки к груди, и склонила голову набок, как недоверчивая птичка. Ему захотелось поймать ее, сжать ее до боли в хрупких костях. Она чувствовала это, но любопытство оказалось сильней ее опасений, и она снова приблизилась. - Ты говорил, что она мертва, и что я нужна тебе, чтобы вернуть ее ка. Ты снова лгал мне, брат? - Я действительно так думал, и сам порядочно напугался, когда она в меня вцепилась. - Она видела твое лицо?! Видела?! Отвечай немедленно! Теперь Аст действительно волновалась за него. Забыв обо всех острых камнях в их отношениях, она бросилась к нему и стала требовательно трясти, не понимая, почему он смеется вместо ответа. Она была прекрасна в это мгновение, как и в любое другое. Он любил ее как сестру и как женщину, она же запрещала себе любить его вовсе, но все же не могла забыть о том, что он брат ей. И теперь любила его как брата, и он хотел продлить это мгновение. Он еще долго выводил бы ее из себя, наблюдая за тем, как она злится, но на ступенях дворца появился Усир, обеспокоенный задержкой, и Сутех вернулся в прежнее раздраженное расположение духа и выплюнул злобно: - Нет, не видела. Я что, по-твоему, совсем осел? - Ты неосторожен и беспечен! – Аст в последний раз стукнула его по плечу и резко отвернулась, безошибочно ощутив присутствие супруга, которого не могла видеть. – Скажи ему! - Так и есть. Каждый раз я задаюсь вопросом, как тебе удается уязвлять Апопа, которого никто не может видеть, и при этом не замечать камня под ногами? Усир сошел к ним, широко улыбаясь, и Сутех поморщился, видя, что руки его разведены в стороны для объятий. Сутех ненавидел объятия, и ненавидел своего брата за то, что тот позволял себе тискать его, когда ему вздумается, да еще на виду у всех. Еще одно подтверждение его безоговорочной власти над всеми. Сутех подумал отстраненно, что Усир, наверное, действительно любил его. И, скорее всего, жалел, потому что не мог не знать о чувствах, обуревающих его. Но Сутех простил бы, если б Усир вызвал его на поединок и хорошенько набил ему морду. Сострадания и понимания он не просил, и не мог простить. Это оскорбляло его. Усир игнорировал это. Он был на голову выше и несколько шире в плечах. Так что, подойдя, легко изловил Сутеха и заключил его в поистине железные объятия, из которых невозможно было вырваться. - Огдоада в полном составе ожидает, когда ты ошибешься, - шепнул Усир, наклонившись к Сутеху так, чтоб даже Аст не могла слышать его слов. – Пожалуйста, веди себя, как полагается. На этот раз. И прими любое мое решение. Они согласятся. И он отпустил его, оставив в полном недоумении. Усир не сказал ничего нового, однако Сутех был удивлен тем, что он вообще счел нужным предупреждать его об опасности. Но более всего взволновали его последние слова брата. Усир, вероятно, о чем-то догадывался, и уже придумал, как обставить все наилучшим образом. Решение его не могло Сутеху понравиться по определению. Но, неожиданно для самого себя, Сутех молча кивнул и посторонился, пропуская брата к паланкину. Слишком много необычного произошло за это утро, и он просто устал думать. Пусть теперь этим занимается кто-то другой, кому по статусу положено решать все за всех. Тем более, на ступенях возникла фигура Ра. Он уже нахлобучил маску и тащил вторую для Сутеха. - Ненавижу их. Они тяжелые, в них дышать невозможно, а толку от них никакого. - Ты хочешь потерять ка? – раздраженно ответила Аст. – Все носят их, и ты будешь, когда нужно. - Ты не носишь, - возразил Сутех. – И Усир не носит. И никто из Огдоады не носит. И… - Прекрати! – она снова вышла из себя, и ноздри ее красивого носа раздувались от гнева. – Что ты вечно жалуешься! Как Небетхет только терпит тебя! - А она и не терпит, - Сутех пожал плечами и отвернулся, ожидая, пока подойдет Ра. – Тебе ли не знать, сестрица, кого она предпочитает терпеть. Аст задохнулась от возмущения, но не успела ничего сказать, потому что Ра, разглядев выражение лица друга, ускорился, и оказался между ними как раз вовремя. Сутех молча принял из его рук маску и надел ее, не желая, чтобы кто-нибудь заметил, насколько сильно задели его слова Аст. Теперь он чувствовал себя в безопасности. - Пошел вон, ничтожный раб! Не смей прикасаться ко мне своими мерзкими руками! Сутех подпрыгнул от неожиданности. Усир, очевидно, напугал девочку, и теперь ему предстояло жестоко за это поплатиться, потому что она оказалась столь же проворной, сколь и маленькой, и теперь сидела на его плечах, сжав его шею бедрами так, что лицо его побледнело, и готовясь вырвать его глаза. Аст взвизгнула и кинулась супругу на помощь, Ра стоял в растерянности, не зная, что ему предпринять. Сутех громогласно расхохотался. Звук этот отвлек девочку от вырывания глаз, и Аст удалось перехватить ее руки. Усир все еще задыхался. Девочка смотрела на Сутеха, склонив голову набок, и взгляд ее сложно было прочитать. Глаза ее потемнели. Теперь их цвет напоминал глубину океана, в которой она побывала. Он нравился Сутеху куда больше предыдущего, блеклого и тревожного. - Теплый мужчина с черной кожей, что за непотребство ты нахлобучил себе на голову и зачем? – девочка легко соскочила с плеч Усира и медленно приблизилась, игнорируя попытки Аст изловить ее. – Тебе не обмануть меня, я знаю, что у вашего вида не бывает звериных голов. - Это для того, чтоб ты не похитила его ка, мелкая тварь! – прошипела разгневанная Аст. - Ха! Если я захочу похитить его ка, то сделаю это, и никакая железная конструкция меня не остановит! - Все слышали! Она призналась в том, что может сделать это! - Не делай поспешных выводов, сестра моя, - Усир глядел на девочку с умилением, неуместным для того, кто едва не испустил дух по ее вине. – Она лишь сказала, что могла бы, но не сказала, что делала это. Ты ведь не делала, дитя мое? - Я не твое дитя, - девочка гадливо поморщилась. – Но нет. Ваши рабы – не моих рук дело. Их забрала тьма. Я видела ее в лесах Ирия, я видела ее в горах Асгарда, и я подозреваю, что она расползлась повсюду. И ваши маски не обманут ее. Она знает ваши лица, но не притрагивается к вам. Очевидно, потому, что вы ее бесите. - Опасные слова, - протянул Сутех, не дав Усиру опередить себя. – Тебя мы тоже бесим, не так ли? Что-то ты не была такой неприступной, когда я вытаскивал тебя, голую и дохлую, из воды. Напомни, как ты оказалась в такой ситуации? Зацепилась волосами за мачту? Что-то не припомню, чтобы кто-то из нас был настолько беспечен и неаккуратен. - Ты меня не бесишь. – Гадливое выражение исчезло с лица девочки, и на смену ему пришло другое, то ли задумчивое, то ли печальное. – Ты спас меня, это правда. И согрел. Холод вредит мне куда больше воды. Я не думала, что именно ты поможешь мне. Моя информация была неверной. Прости, что думала плохо о тебе. - Твоя информация обо мне? – Сутех приблизился и наклонился над девочкой, зная, что маска пугает ее, почти ощущая ее страх. – Кто же тебе ее дал? Среди нас есть шпионы? - Конечно. Они есть и в Асгарде, и в Ирии, и на Олимпе. Они есть на всех островах, во всех королевствах, даже в пустыне и на дне морском. О них ничего не известно, их невозможно поймать, потому что они невидимы. Но они существуют. - И ты слушаешь ее? – Аст оттолкнула девочку от Сутеха, дав выход душившей ее злости, и встала так, чтобы Сутех смотрел на нее и никуда больше. – Невидимые шпионы! Неверная информация! Да по роже твоей видно, что хорошего от тебя не жди! Ишь, как запела, пигалица! - Аст… - Усир осторожно коснулся плеча супруги, но она лишь отмахнулась от него. - Небось, служанка какая-нибудь! Уж конечно, ты успел полюбоваться на ее спину! Наложница! А пороли потому, что плохо исполняла свои обязанности или сперла что-нибудь! А ты и уши развесил, ничтожный ишак! - Аст… - Заткнись! Вы, мужчины, становитесь удивительно глупы, стоит покрутить перед вами задницей! Постыдился бы тащить это ничтожество, оскорбляющее своим существованием все сущее, в Та-Кемет, да еще требуя созвать Огдоаду! Я и без них могу сказать, что надо с ней сделать! Ее… Внезапный порыв ветра заглушил последующие слова Аст. Если бы Сутех не надел маску, то непременно ослеп бы: ветер принес песок из пустыни, и сестра скрылась в нем. Сутех не видел ничего, кроме песка, ветер бушевал вокруг, но не трогал его самого, и он опасался даже дышать, чтобы ненароком не попасть в ураган: вполне возможно, что его разорвало бы на части. Он звал сестру, но не слышал собственного голоса. Он хотел позвать девочку, но не знал, как ее зовут. Мгновения тянулись ужасающе медленно, и страх ширился в нем, заполняя его целиком. Наконец, он решился и протянул руку. Ладонь его утонула в песке и ветре, он зажмурился, готовясь проститься с ней, но в этот же миг ветер стих, и песок осыпался на землю, погребая под собой прекрасные сады и прогулочные каналы. Аст сидела на корточках, закрыв голову руками. Усир стоял рядом с ней, оглядываясь с любопытством, недостойным того, кто едва не потерял жену. О чем думал и что чувствовал Ра, сказать было сложно: мешала его маска. Однако мелкая дрожь его тела позволяла предположить, что представление не оставило его равнодушным. Девочка за время бури не сдвинулась с места, но выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Убедившись в том, что все присутствующие пришли в себя, она подошла к Аст, пнула ее и тихо сказала: - Настанет день, когда ты станешь ковром, по которому я пройду. Ты придешь ко мне за тем, что бывает у каждой хорошей жены, но у тебя этого не окажется. И я не откажу тебе в помощи. Потому что я – не наложница и не рабыня. Ваши ка для меня подобны яблокам: вкусны, но не насыщают, и в них часто попадаются черви. Твое яблоко червиво, самка Аст. Воцарилась тишина. Никто не знал, что можно теперь сказать или что следует теперь сделать, каждый ждал, что кто-то другой решится, но не решался никто. Девочка стояла над Аст до тех пор, пока та не заплакала, после чего удовлетворенно кивнула и подошла к Сутеху. Он старался казаться расслабленным, но на деле был готов в любую минуту сорваться с места и бежать. Почему-то мысль о том, чтобы защитить себя и свою семью казалась ему абсурдной. Он понял внезапно, что ничего не смог бы противопоставить ей, а, если бы попытался, то умирал бы мучительно, поскольку доверие ее было бы предано, а это еще хуже, чем оскорбить ее подобно Аст. - Коль скоро Огдоада, чем бы она ни была, уже собрана, я хочу пойти. Хочу посмотреть. Но я не хочу, чтобы меня трогал кто-то, кроме тебя. Можно? Я не заберу твое ка. Сутех не сразу понял, о чем она говорит, но, когда она протянула руки, инстинктивно наклонился, чтобы ей удобнее было снять с него маску. Ра шумно выдохнул. Сутех хотел помочь ей, полагая, что маска окажется слишком тяжелой для такой маленькой девочки, но она мягко отстранила его руки и прекрасно справилась сама. Избавившись от тяжелой ноши, Сутех вздохнул с облегчением и выпрямился, расправив плечи. Девочка смотрела на него снизу вверх доверчивыми синими глазами, держа огромную маску в маленьких тонких ладошках. Глядя на нее сейчас, трудно было представить, что недавняя буря – ее рук дело. Невозможно было предположить и того, что ее губы способны произнести столь ужасные слова, что были сказаны Аст. Однако это сделала она, и она держала маску, которая составляла больше половины ее роста, без особого труда. - Не надо прятать лицо от меня, - ласково сказала девочка. – Оно приятно для взгляда. - А Ра ты разрешишь снять маску, или его ка вкуснее, чем мое? – Сутех иронично улыбнулся. - Его лицо меня не интересует, - неожиданно смущенно проговорила девочка и поставила маску на землю. – Ты понесешь меня? - Я понесу, - Усир опустился рядом с девочкой на колени и похлопал себя по плечу. – Мой брат устал, спасая тебя и возвращая к жизни, позволь ему отдохнуть, раз уж испытываешь благодарность. Девочка не стала возражать, хотя лицо ее и приняло обиженно-расстроенное выражение. Сутех не был против того, чтобы везти ее на плечах, напротив, ее просьба льстила ему, а поведение Усира вызывало недоумение. Только что это существо на его глазах устроило бурю, какой не бывало и в пустыне, а после довело его супругу до слез, а ведь никто прежде не видел ее плачущей. И после всего этого он предлагает ей себя в качестве слуги? Усир славился своим добросердечием и покладистостью, но не до такой степени. Он что-то задумал, и Сутех снова начал раздражаться. В смятении ступил он под своды дворца, и думы его становились все тяжелее с каждым шагом. Дворцы Та-Кемет славились своим великолепием и размахом, но главным их положительным качеством, по мнению Сутеха, оставалась температура внутри. Камни пропитывались солнцем, и в холодную ночь прекрасно сохраняли тепло. В жаркий же день во дворце было прохладно, благодаря все тем же камням, накапливающим жар светила. Дворцы занимали огромную площадь и уходили далеко вглубь земли: там находились наиболее важные помещения, включая сокровищницы и личные апартаменты важнейших лиц города. Снаружи дворцы во многом уступали ирийским или олимпийским, но внутри намного превосходили их. Стены в некоторых залах были отделаны самым редким из металлов, когда-либо добытых из недр тверди, а полы и потолки – редчайшими драгоценными камнями, измельченными до такой степени, что казалось, будто это разноцветный песок. Таким же образом выкладывались орнаменты на стенах в коридорах. Но самой любимой достопримечательностью Сутеха были сады, возникающие на пути в самых неожиданных местах. Темный коридор внезапно упирался в заросли, за которыми пели птицы и журчали фонтаны. Во дворце Огдоады такое случалось довольно часто. Как ни пытался Сутех запомнить, где именно сады располагались, ни разу не удалось ему найти один и тот же сад дважды, словно сам дворец беспрерывно менялся. - Как красиво… Сидя на плече Усира, девочка легко дотягивалась до орнамента на стене. Пальцы ее касались изумрудной крошки. Она не отнимала руки, и коридор наполнился ощущением ее прикосновения к вечности. Этот орнамент был старше Сутеха, и старше Усира. Он был выполнен руками тех, кто ожидал их в одном из нижних залов. Сутеху казалось, что он ощущает на себе их пристальный взгляд. - Здесь всегда так холодно? - Здесь прохладно, - раздраженно ответил Сутех, не дождавшись, пока Усир сообразит удовлетворить ее любопытство. – Полезное свойство при такой-то жаре снаружи. - Вы живете в единственном городе с нормальной температурой, и еще жалуетесь! - Не в единственном. Есть еще поселения. Меньше, чем наши города. За пустыней и горами, есть пустоши, в которых можно жить. Правда, обитатели тех мест немного своеобразны… - Своеобразнее вас? - Ты хамишь. - Я разговариваю. Без подобострастия, за которым другие прячут страх. Я говорю с вами так, как вы этого заслуживаете, потому что я сильнее вас. Сутех фыркнул, но спорить не стал. Ему вспомнились ее слова о том, что она пришла с далеких звезд, о которых он никогда не слышал. В таком случае она действительно могла быть сильнее. Что, впрочем, не делало ее мудрее или хитрее, потому что в этом с Огдоадой мало кто мог соперничать. Знавал Сутех тех, кто говорил то же самое. И все они в итоге осели в тех городах, что понравились им больше других, но так и не заняли их трона. А ведь были среди них личности и внушительнее. Надежда на то, что с ней будет то же, и она останется в Та-Кемет, развеселила Сутеха. Он погрузился в мечты о том, как построит свою жизнь в этом случае. Как девочка упросит его ехать в пустыню, потому что однажды ей станет холодно под сенью садов, как они отправятся в опасное путешествие, где оба проявят свою силу и стойкость, как проведут много ночей под чистым небом, полным звезд, и как она станет рассказывать истории о мирах, в которых успела побывать за свою короткую жизнь. Кто знает, быть может, после их возвращения из пустыни многое изменится… Вполне возможно, что именно она сможет помочь ему найти свое место в этом мире. Ему виделось место в одном из нижних залов, где всегда было темно так, что редкие факелы не добавляли света, а лишь освещали ничтожное пространство вокруг себя. Там, во тьме, он сидел бы на троне, один вместо восьми, и все было бы правильно. Коридор вильнул и внезапно кончился. Как и множество раз прежде, Сутех вышел в сад вместо того, чтобы попасть, куда требовалось. Он остановился в нерешительности. Усир величественно прошел мимо, неся на своем плече девочку, словно та была символом его царственности. Казалось, что он ничуть не удивился, оказавшись в саду. Он шел так, словно бывал здесь множество раз до этого. Каждый шаг его свидетельствовал об уверенности, в то время как Сутех опасался даже дышать здесь, не понимая до конца, безопасен ли сад, или он угодил в одну из ловушек дворца, предназначенных для незваных гостей. Остановившись у фонтана, Усир снял девочку с плеча и усадил ее на скамью. - Подождите здесь, - сказал он. – Мне нужно отлучиться ненадолго. Огдоада собрана, и ждет, когда ей объявят о нашем прибытии. Девочка улыбнулась в ответ, Сутех не счел нужным ничего говорить, и Усир, коротко кивнув, покинул их, скрывшись в зарослях. Едва дождавшись его исчезновения, девочка вскочила со скамьи и подбежала к Сутеху. Губы ее не двигались, но он слышал ее голос в своих мыслях, и слова ее поражали. Ему не надо никуда уходить, ты ведь догадался? Догадался, да? Кивни, если да! Сутех задумчиво кивнул, потому что подозрения зародились в нем еще утром, когда он покидал дворец, чтобы совершить ритуал в Тетисе. Вероятно, настоящего Усира вовсе не было в Та-Кемет: он часто отлучался, не ставя никого в известность. Заботы о пропавших ка лежали на его плечах, и требовалось найти виновных как можно быстрее. К тому же, лишь к нему можно было обратиться за помощью в любой ситуации, так что выбор маски был очевиден. Странно, что Аст ни о чем не догадалась… Или же она знала все это время? И как долго? Девочка шлепнула Сутеха ладонью по плечу с неожиданной злостью. Ты все думаешь об этой женщине?! Перед тобой открылась тайна, недоступная никому из тех, кого ты знаешь, а ты думаешь о том, спала ли она с ним одним или со всеми разом! Вы вообще можете думать о чем-то, кроме спаривания?! - Достигнув определенного возраста, и ты станешь думать только об этом, дитя мое. Здесь нечего стыдиться. Усир вышел к фонтану. Он казался вполне удовлетворенным, в то время как лицо девочки выражало стыд и смятение. - Не только ты можешь читать в умах. Вообще-то, особенность эта довольно примитивна. Мало уметь это, нужно еще научиться делать это так, чтобы я не заметил. Например, как сделал я, когда повелел Локи направить драккар в Панталассу. Разве были у тебя сомнения в том, что он принял это решение самостоятельно? Ты проникла в его разум, и не нашла там моего следа. Вот, как надо это делать. Твои же шаги были известны мне с самого начала. И шаги твоих друзей, которых ты называешь братьями. - Почему ты ничего не сделал? – зло спросила девочка. – Почему не предупредил других? - Зачем? – искренне удивился Усир. – Они бы испортили все, ты никогда не достигла бы Та-Кемет. - Меня не так просто убить, тебе это должно быть известно. - Я говорю не об этом. Узнай они, какое сокровище попало к ним в руки, его сложно было бы отобрать. – Усир улыбнулся и присел на скамью, жестом приглашая девочку присоединиться. – Все войны, которые я видел, начинались из-за сокровищ. Тех, что можно продать, и тех, что нельзя. Ты ведь ищешь те, что не продаются. И одно из них хранится в этом дворце, в том зале, куда ты рассчитывала попасть. - Я не ищу сокровища. Я хочу вернуть то, что принадлежит мне. Усир сложил руки на коленях и задумался. Девочка стояла прямо, гордо вскинув голову, и злость ее была физически ощутима. Сутех хотел как-то успокоить ее, но понял, что не может пошевелиться. Он действительно попал в ловушку, и теперь мог лишь наблюдать, пока Огдоада размышляла. Облик Усира на мгновение сделался размытым, за ним можно было разглядеть дверь, расположенную на противоположном конце сада. Сутех не сомневался, что девочке нужна именно эта дверь. И также он не сомневался, что до двери они не дойдут. - Что ж, - сказал Усир, наконец, возвращая своему лицу благодушное выражение. – Это усложняет дело. Ведь теперь это принадлежит мне. Как и ты. - Я не принадлежу никому, кроме себя самой. Ты не вправе удерживать меня здесь. За мной придут. - Ты думаешь, никто прежде не стремился похитить моих сокровищ? Истории об этом запечатлены на стенах. У каждой из них одинаковый финал. - Тебе никогда прежде не встречались достойные соперники. В этот раз все будет иначе. Раз уж ты побывал в моем разуме, то должен был видеть, что происходило с городами, чьи короли пытались удержать меня. - Видел, - согласился Усир, и взгляд его сделался тяжелым. – Тем выше твоя ценность. Но, госпожа моя, как ты верно заметила, я побывал в твоем разуме. Мой же по-прежнему закрыт для тебя. Неужели ты не хочешь узнать, чему я могу тебя научить? Или ты полагаешь, что найдется кто-то, способный сделать это вместо меня? Никто из твоих друзей не понимает, что ты такое. Никто из тех, кто живет на тверди, не обладает моими знаниями. Я – Нун. Во мне жива материя, из которой было сотворено изначальное мироздание. Я – Хух. Время не властно надо мной, я слежу за его течением и знаю, как его изменить. Я – Кеку. Первозданная тьма была моей колыбелью, и ужас ее не может причинить мне никакого вреда. Я – Амон. Дыхание мое подняло бурю, какой Та-Кемет никогда не знал, и оно же сотворило шторм, в который ты попала. Я – мужчина. Из моего семени сотворены все, кто встретился тебе сегодня. Но также я – Наунет, Хаухет, Каукет Амаунет. И также все, кого ты видела сегодня, появились из моего чрева. Сможет ли хоть один из твоих друзей осознать, что я такое? Сможет ли кто-нибудь дать тебе больше, чем могу я? - Нет. – Девочка ответила почти в тот же миг, как Огдоада закончила свою речь. – Но все это не значит, что я должна остаться. - Ты не сможешь покинуть меня, пока не превзойдешь. Лишь от тебя зависит, насколько скоро это случится. Оставь нас, Сутех. Не вздумай говорить никому о том, что ты увидел и услышал здесь. Ты был допущен до разговора лишь потому, что понадобишься, когда придет время. Лишь ты должен знать о том, что я и кто я. Сейчас… и потом. Взгляд Усира сделался печальным. Сутех понял, что он всегда был Огдоадой. И также он понял, что Аст всегда это знала. Потому и выбрала его. Потому выбрала и Небетхет. Он не ощутил ненависти или разочарования, потому что это было понятно и просто. Он повернулся, стараясь не смотреть на девочку, на ресницах которой появились неуместные слезы, и вышел из сада. Он не слышал ее голоса: очевидно, Усир постарался закрыть его разум от ее вмешательства, опасаясь, что она сможет подчинить его волю. Хорошее решение. Сутех не сдвинулся бы с места, издай она хоть звук. Попроси она – и он кинулся бы на Усира, даже если это грозило бы ему смертью. Но она молчала. И Сутех ушел. На этот раз он легко нашел дорогу. Ра и Аст все еще стояли у входа. Сутех молча подошел к паланкину, поднял с песка маску и надел ее, чтобы выражение его лица не сказало им больше, чем его слова. - Ну что? – Ра, очевидно, сгорал от любопытства. – Ты что-нибудь слышал? Что они решили? - Я не знаю, - спокойно ответил Сутех. – Усир остался там. Вероятно, это займет много времени. Можете оставаться здесь и ждать, пока он вернется, а я, пожалуй, вернусь домой. Я устал. - Домой? В свой дворец? Неужели тебе не интересно?! – Ра едва не подпрыгивал от нетерпения. - Это может занять годы, - устало возразил Сутех. - Действительно, - встала на его защиту Аст. – Слишком много событий для одного дня. А ведь вам еще совершать ритуал завтра. Ты можешь остаться здесь, если тебе так хочется быть в центре событий, а Сутех заслужил отдых. Езжай домой, дорогой брат. Не беспокойся ни о чем, я пришлю за тобой, если что-то выяснится. Она ласково прикоснулась к его груди и улыбнулась. В прежние времена Сутех обрадовался бы, и долго вспоминал бы это прикосновение, но теперь оно не нашло отклика в его сердце. Он молча пожал ее ладонь, погрузился в паланкин и позволил нести себя. Ему требовалось поразмыслить как можно дальше от этого места, чтобы мысли его не достигли Огдоады. Поэтому, едва паланкин покинул территорию дворца, он приказал рабам нести его к Тетису. Настало время войти в его воды ночью и встретиться с Апопом без ладьи и копья. *** Еве приходилось играть множество ролей, но с такой ролью она едва справлялась. Быть маленьким избалованным ребенком ей удавалось из рук вон плохо, и она понимала, что Огдоада видит ее насквозь. Не было никакого смысла притворяться и дальше, тем более, что Сутеха больше не было рядом. Поэтому, едва только солнце перестало жечь ее кожу, она с удовольствием скинула с себя непривычный облик, став на время самой собой. Конечно, она не могла быть уверена в том, что этот облик настоящий. Сколько раз ей доводилось менять структуру своих клеток – не сосчитать. Сколько раз ей приходилось подделывать свой генотип, чтобы спрятаться среди других видов в мирах, срок жизни которых давно истек… Не было никакого смысла снова напоминать об этом Огдоаде. Это действовало на Яхве, это действовало на Люцифера, частично это действовало на Михаила, но Огдоаде было абсолютно наплевать, сколько лет она прожила и в каком количестве миров побывала. Ситуация выглядела сложнее, чем виделось из Золотого Города. Отправляясь в свой поход, Ева не учла того, что Огдоада может оказаться такой сильной на самом деле. Говоря откровенно, Ева попросту не верила в ее существование. Теперь ей оставалось только лихорадочно размышлять, пытаясь попутно запутать свои мысли таким образом, чтобы Огдоаде достались лишь бессмысленные обрывки и запутанные образы. - Пожалуйста, называй меня Усиром. Ева коротко выругалась и повернулась к своему тюремщику. Временному, хотелось бы надеяться. Усир сидел у фонтана, сложив красивые руки на коленях и глядя на нее глубокими темными глазами. Лицо Усира можно было бы назвать привлекательным. Если не знать, что оно не настоящее. Впрочем, как и ее собственное. Ей полагалось радоваться, что она нашла кого-то, похожего на себя. Но интуиция подсказывала ей, что между ними на самом деле нет абсолютно ничего общего. - Ты размышляешь, как сбежать от меня, совершенно зря, - продолжил Усир, едва заметно улыбаясь. – Скоро Сутех вернется, чтобы убить меня, и ему это удастся. Так что у нас с тобой есть совсем немного времени для того, чтобы узнать друг друга получше. И договориться о чем-нибудь, ведь моя смерть не будет окончательной, как ты понимаешь. Ева понимала это слишком хорошо. Не раз она проворачивала этот трюк, чтобы начать новую жизнь с новым лицом и именем, в новом прекрасном мире. Только вот она не ставила перед собой задачи покорения мира, в который она направлялась. Что-то следовало за ней по пятам, заставляя ее бежать как можно быстрее. За Усиром не следовало ничего. Он просто чувствовал свою силу, умел ей пользоваться и не терял память, как она. Это ставило его на несколько ступеней выше, но не более того. - Если Сутех вернется, и ему удастся тебя убить, мне осталось только посидеть и подождать здесь, пока это случится. – Ева сказала это просто для того, чтобы отвлечь Усира от чтения мыслей. – А затем я молча заберу то, что мне нужно. - Око Уаджет, - понимающе кивнул Усир. – Какое ты хочешь, правое или левое? Ева, против воли, улыбнулась. Усир говорил с ней так, словно держал оба Ока в руках, в то время как она ощущала присутствие только одного Ока, но не могла определить, какого именно. Вероятно, это он и имел в виду, спрашивая ее, какое Око она хочет. Ему было интересно, сможет ли она догадаться. - Если скажу, отдашь? - Еще чего. Усир рассмеялся, и она почему-то рассмеялась в ответ. То ли потому, что привыкла отзеркаливать манеру общения собеседника, то ли потому, что сама ситуация показалась ей забавной. Ева не чувствовала себя в безопасности. Но вела себя так, словно находилась у себя в будуаре. Зачем, если Усир все равно видел ее насквозь? - Я хочу то Око, что прозревает в ткань времени. Того, что прозревает в ткань мироздания, у тебя нет. По каким-то причинам… Его у тебя нет. Усир тонко улыбнулся и впервые взглянул ей прямо в глаза. Догадаться было проще простого. Он знал, что Сутех придет, чтобы убить его, и подстроил все так, чтобы это осуществилось по его сценарию. Также он знал о прибытии Евы, и готовился к нему. Вероятно, он знал еще о многом, и не столько читал ее мысли, сколько прозревал последствия их беседы в будущем, и потому легко ориентировался в настоящем. Для нее это все еще было настоящим, для него – уже прошлым. Вот, почему он был впереди нее. Только поэтому. Ева мгновенно успокоилась. - Ты думаешь, что владеть Оком Уаджет просто. - Когда-то я владела ими двумя, и не испытывала никаких неудобств. - С тех пор утекло много воды. Если рабу переломать ноги, однажды он снова сможет ходить. Но если он пролежит достаточно долго, то ему придется учиться ходить заново. Понимаешь, что я хочу тебе сказать? Ева промолчала, поскольку в этом была с Усиром абсолютно согласна. Конечно, она не могла не понимать, что вряд ли сможет так же искусно пользоваться Очами Уаджет после столь длительного перерыва. И не только Очами, вообще всеми вещами, которые когда-то принадлежали ей. Поэтому она и отказалась от Книги в Асгарде, хотя чувствовала, что Локи принесет ей что угодно, стоит только попросить… Возможно, после присоединения Асгарда к Золотому Городу, в тишине и покое, она возьмется за Книгу и попробует прочесть хотя бы страницу. Возможно, после… Но не сейчас. - Я отдам тебе Око, когда ты будешь к этому готова. Я могу поклясться в этом. - Я не верю клятвам, - Ева горько усмехнулась и откинула волосы со лба. Ей снова становилось жарко. – Многие клялись мне в вечной верности, и все они в итоге готовили нож для моей спины. Когда я буду готова… я сама заберу его, даже если мне придется вырвать его голыми руками. - Я знаю. Они помолчали. Ева почувствовала усталость и огляделась в поисках места, где можно было бы сесть. Она все еще плохо владела самой собой, и сотворение шторма отняло у нее много сил. Потом ей надо было долго держать вид ребенка, чтобы завоевать доверие Сутеха, и на то, чтобы просто стоять, сил уже не оставалось. Понятно, почему Усир вел себя так уверенно. Как жалко, наверное, она выглядит со стороны! Несмотря на то, что она находилась в большом саду со множеством растений и птиц, прогуливающихся по вымощенным камнем дорожкам, присесть было абсолютно негде, кроме бортика фонтана, на котором уже сидел Усир. Бортик был круглым и небольшим, поэтому ей оставалось сесть либо напротив него, так, чтобы их разделял фонтан, либо рядом с ним. Ева решила, что отгораживаться от Усира фонтаном глупо и невежливо, учитывая то, что он, кажется, благожелательно к ней настроен. Поэтому она мягко опустилась на раскаленный камень рядом с ним и опустила кончики пальцев правой руки в прохладную воду. - Я хочу знать, что ты намерена делать дальше. От этого зависит мой ответ. Усир наклонился, и Ева почувствовала его дыхание на своей шее. По ее позвоночнику пробежала дрожь. Она чувствовала, что он вдыхает запах ее души, а не тела, еще не оформленного окончательно. Никто из тех, кто окружал ее в новом мире, не слышал запаха ее души. Однажды ей показалось на мгновение, что его услышал Михаил, но она быстро поняла, что выдала желаемое за действительное. Если бы он услышал ее запах, ему не было бы нужды дожидаться весточки от нее. Он всегда знал бы, где она находится, и пересек бы ради нее хотя бы эту галактику. Усир хмыкнул в ответ на ее мысли, и Ева собралась. Ей следовало честно ответить на его вопрос. - Я думаю, ты понимаешь, что у меня нет никакого желания подчиняться тем, кто слабее меня. - В свое время я тоже принял такое решение. - Но я не собираюсь отнимать власть у отца или братьев. - Что же ты будешь делать? Ева улыбнулась и позволила Усиру зачерпнуть немного воды из фонтана и полить ее спину тонкой прохладной струйкой. Она хорошо знала, что будет делать, поскольку всегда придерживалась одной и той же схемы. Когда-то ее называли удачей генералов и королей. Она питала особую слабость к тем, у кого была власть, и к тем, кто умел воевать. Война пленила ее своей откровенностью, власть – возможностью получить почести, достойные ее происхождения. Впрочем, о своем происхождении она до сих пор имела весьма смутное представление. На самом деле у нее не было ничего, кроме медальона, на котором были перечислены ее имена, а также стояла печать ее рода. Этот медальон открывал ей любые двери, пока она не впала в сон столь длительный, что по пробуждении знак на медальоне уже никто не помнил. Конечно же, это не мешало ей придерживаться того же плана. Оставалось лишь вычислить, кому более всего требуется удача на этот раз: генералу или королю. С тем она и останется. И тот и принесет ей все, в чем она будет нуждаться. - И ты собираешься и дальше кочевать по мирам? – уточнил Усир. – Твоя схема раз за разом приводила к одному и тому же исходу. Ты хочешь, чтобы все опять повторилось? Или веришь, что в этот раз все будет иначе? Если так, ты глупее, чем я полагал. - Я знаю, что в этот раз все будет иначе, - упрямо ответила Ева. – Я мало помню о том, как жила раньше. Только основное, включая то, как выживала и как получала все, что мне нужно. Но я помню, что я всю жизнь искала кого-то. Возможно, своего отца. Возможно, кого-то другого. Это и гнало меня все дальше и дальше, я не верю в проклятия и в то, что все мои неприятности чем-то обусловлены. Жизнь есть жизнь. Но в этот раз… В этот раз в одном месте нашлось столько моих вещей! Я считала, что они давно утрачены, но они здесь. Кто-то перенес их сюда. Кто-то, кто меня знает. - Поэтому ты спустилась, как только окрепла? – Усир заставил ее повернуться к нему и внимательно взглянул в ее побледневшее лицо. – Ты ищешь того, кто перенес сюда твои вещи? И веришь, что оказалась здесь не случайно? Ева не ответила, но он и так понимал, что она хочет сказать. И потому продолжил: - Я думаю, ты понимаешь, что я не имею к этому отношения, хоть и владею одной из твоих вещиц. Если ты хочешь найти того, кто причастен к этому, ищи среди тех, кому выгодна война. Кто привел Яхве на эту землю? Ведь именно он, в конце концов, обнаружил тебя по координатам, которые якобы отослал ему давний знакомый. Ева слабо улыбнулась. Она и сама уже думала об этом, но ей казалось, что в Та-Кемет она получит больше ответов, а не услышит лишний раз то, что знала и сама. Тот, кто собрал ее вещи в одном месте, должен был не только хорошо знать ее, но и вообще обладать довольно широким кругозором. Он должен был знать, как подделать сигнал, и должен был разбираться в друзьях Яхве. Вероятно, он давно следил за его родным миром. Вполне возможно, даже жил там. К сожалению, для нее этот мир оставался загадкой. Она никогда не посещала его, и пока ничего о нем не знала. Ей не удалось разговорить Яхве на этот счет, хоть обычно он с удовольствием отвечал на любые ее вопросы. - Я приготовил для тебя покои. Там прохладно и мягкая постель. Тебе принесут все, что захочешь. Мясо, фрукты, молоко, вино – выбирай, что ты хочешь попробовать. Сутех вернется через три дня. И тогда ты получишь оба Ока сразу. До этого времени у нас есть возможность многое поведать друг другу. Пока ты не научишься крепко стоять на ногах, не мечтай сделать и полшага. - А ты, надо думать, будешь моими костылями. Ева лукаво улыбнулась и позволила Усиру поднять себя. Несколько мгновений он держал ее на весу, и его желание было для нее очевидным. Оно окутало ее плотным душным облаком. Ей трудно было дышать. Снова она удивилась тому, насколько схожи были их способности. И, тем не менее, этого было мало. Сколько раз она сама использовала запах своей души, чтобы подчинить своей воле любое существо. Усир не умел делать этого. Он умел только продавливать жертву собственной волей, навязывать свои собственные желания и мысли. Так он завовал Аст, так в его постели оказалась Небетхет и многие иные. Ева не собиралась идти по их стопам, хотя понимала, что ближе Усира для нее никого здесь нет и не будет. Он понимал ее лучше других, и он смог бы доставить ей наслаждение, в то время как другие могли только касаться поверхности пруда, так и не погрузившись в него до конца. Усир легко уловил ее настроение и бережно опустил ее на землю, не отказав себе, впрочем, в удовольствии будто бы случайно коснуться большими пальцами ее сосков. Его красивое лицо с кожей более светлого оттенка, чем у остальных жителей города, еще несколько мгновений оставалось слишком близко от ее собственного лица. Она задыхалась в его дыхании. Он наслаждался ее борьбой со своими инстинктами. Затем он отстранился, поняв, что Ева не примет его. На лице его не отразилось ни сожаления, ни разочарования. Он продолжал улыбаться ей тепло и мягко, словно заботливый старший брат. И она знала, что он больше не посмеет прикоснуться к ней так, как касался только что. Больше не посмеет дразнить ее и больше никогда не предложит возлечь с ним. Ее это устраивало. Он взял ее под руку и повел в арку, за которой начинался новый лабиринт коридоров, в котором она точно заблудилась бы без него. Едва они покинули сад, на их плечи опустилась прохлада дворца, и Ева облегченно вздохнула. Она говорила Сутеху, что любит жару, поскольку он сам любил жаркую погоду больше, чем все жители Та-Кемет вместе взятые. На самом же деле жара тяготила ее. Ей больше нравились темные и прохладные места, и теперь она наслаждалась. - Три дня, - напомнил ей Усир. – Я попрошу тебя не выходить из своих покоев, за исключением твоего внутреннего сада. В нем ты можешь прогуливаться в любое время суток. Рабы принесут тебе все, что попросишь, кроме моих сокровищ. Ева повернулась к нему, чтобы поблагодарить, и осеклась, наткнувшись на неопределенный взгляд Усира, направленный, казалось, в самую глубину ее сердца. - Однажды ты поймешь, что остановилась в очень плохом месте. Здесь твердость твоего характера не ценится. Здесь вообще ничего не ценится. Я единственный, кто примет отказ и не станет мстить. С другими правителями этот фокус не пройдет, дитя мое. Все они будут стремиться в твою постель, стоит тебе только показать им свое истинное лицо. Не потому, что ты так прекрасна, не обманывай себя. Я видел и более прекрасных созданий. Потому, что ты – диковинка, такую они еще не пробовали. И они захотят попробовать. Если ты откажешь, и рядом не будет никого, кто мог бы тебя защитить, они возьмут тебя силой. Пока ты слаба, даже не думай о том, чтобы противостоять им. Любой из правителей городов этого мира скрутит тебя в бараний рог. Поверь, это тебе не понравится. А потом они тебя вышвырнут. Как только поймут, что ты такая же девка, как и все остальные, и что ничего особенного в тебе на самом деле нет. Для них нет разницы в том, сколько ты прожила лет, сколько ты видела миров, сколько ты выиграла войн и построила королевств. Для них есть только разница в том, как трахаешься ты и как трахаются их городские девки. А коль нет разницы… - Ты говоришь отвратительные вещи. – Ева говорила спокойно, но внутри нее бушевал гнев. – Если тебя так расстраивает… - Я хочу тебя предостеречь! – облик Усира задрожал, и на мгновение она увидела его истинное лицо, ничуть не похожее на то, что он привык надевать для общения. – Я не хочу найти тебя растоптанной. И еще более я не хочу найти тебя убитой, снова. Ты понятия не имеешь, в каком мире оказалась. Здесь царит… хаос. Здесь еще не появился порядок в том виде, в каком ты его знаешь. Здесь все крутится вокруг совокупления, даже войны начинаются из-за этого. И все, все вокруг непроходимо тупы. Я мог бы завоевать весь этот мир за один час, но предпочитаю оставаться здесь, потому что мне противно выходить за пределы города. - И ты постепенно становишься таким же, как те, кого ты презираешь. Усир осекся и взглянул на нее почти с ненавистью, но быстро взял себя в руки, и его лицо снова стало спокойным и привлекательным. Ева сохранила в памяти его настоящее лицо, чтобы впоследствии, когда ее память вернется, постараться вспомнить, не встречалась ли она с ним раньше. В конце концов, она помнила достаточно, чтобы не верить в доброту незнакомцев. У Усира должна была быть причина, по которой он так яростно пытался защитить ее от мира, в котором она оказалась. - Прости, - Ева погладила его по плечу и мягко улыбнулась. – Я не хотела тебя обидеть. Я думала, мы говорим начистоту. - Так и есть. Я разозлился, потому что ты права. Вероятно, потому я и не сопротивляюсь увиденному. Ведь ты знаешь, что вероятностей великое множество, и я мог бы легко избежать встречи с Сутехом. Я хочу уйти из этого города, но не могу покинуть тех, кто верит мне. - Той же политики придерживалась и я, когда мне требовалось переменить место дислокации. Трудно покидать тех, кто признает твое превосходство без зависти. Трудно покидать тех, кто тебя любит. - Если ты говоришь об Аст… - Я видела сегодня, что ее любовь больше не трогает тебя. Забота об Инпу отвлечет ее на время. Хотя, конечно же, она не перестанет тебя искать. Они дошли до ее покоев и остановились. Ева хотела спросить, куда Усир намеревается отправиться после того, как Сутех избавит его от необходимости оставаться в городе, но никак не могла подобрать слова. Усир смотрел на нее внимательно и твердо, словно сам собирался с силами перед тем, как сообщить что-то важное. Они стояли так довольно долго. Солнце окончательно ушло из лабиринта коридоров. Сами по себе зажглись факелы, и это стало своеобразным толчком для Евы. - Ты сказал сегодня, что устроил шторм. Я плохо понимаю еще ваш язык, но мне показалось, что ты сказал именно так. – Усир никак не отреагировал на ее слова, и она продолжила. – Но я знаю, что сама творила его, на это ушли почти все мои силы. И потом, позже, когда я повздорила с Аст. Ты ничуть не удивился, хотя не мог знать точно, на что я способна, ведь мы встречаемся впервые. Я давно замечаю, что ветер легко подчиняется мне. Это удобно, поскольку позволяет быстро сотворить нужную погоду или даже стихийное бедствие. Но я хочу знать, если это ты… - То что? – Взгляд Усира смягчился, и на его губах снова появилась улыбка, словно она предположила нечто совсем уж невероятное, и это его позабавило. - То спасибо тебе, - искренне сказала Ева и скрылась в своих покоях, оставив Усира одного. Он не пошел за ней, хотя позже, когда над Та-Кемет взошла луна, Ева смогла признаться самой себе, что ждала этого. Она действительно полакомилась ягодами и молоком. От вина она отказалась, поскольку боялась, что захмелеет, а этого в чужом доме нельзя себе позволять. Спать ей не хотелось, несмотря на усталость. Лежа на мягкой кровати, рассчитанной явно не на нее одну, она, тем не менее, не ощущала себя одинокой. Ева с нетерпением ждала утра, когда Усир придет за ней, чтобы вернуться в сад и продолжить разговор. Конечно, они могли разговаривать и ночью, но Аст наверняка ждала его, и ей пришлось смириться с необходимостью любоваться луной до рассвета. Всего три дня… Вероятно, ей следовало бы послать хоть какую-нибудь весточку Михаилу. Хотя бы о том, что она собрала много информации, и уже хорошо ориентируется в расположении городов и их инфраструктуре. Усир наверняка согласился бы сделать это для нее. Ева решила поговорить с ним об этом, когда настанет новый день. *** Сутех едва дотерпел до наступления темноты. Он не поехал в Нубт, хоть и сказал Аст и Ра, что отправится домой. Рабы, которые несли его паланкин до залива, все равно не смогли бы никому ничего рассказать. Они стояли у кромки воды, глядя на него своими бессмысленными пустыми глазами, слегка покачиваясь, будто тонкие ветви на ветру. Он чувствовал себя неуютно под их взглядами. Ему казалось, что это Усир следит за ним. Вполне возможно, так оно и было. Взошла луна. Огромная, грязно-желтого цвета, она повисла над заливом, обещая безветренную ночь. Сутех махнул рабам рукой, и они послушно ушли в сторону его дома, унося пустой паланкин. Он не был уверен, что вернется, поэтому не стал давать им распоряжений о том, когда его можно будет забрать. Он знал, что рабы все равно притащатся на это же место с рассветом. Что ж, если такова будет воля Атума, к этому времени он снова окажется на берегу. Если же нет – кто знает, сколько они будут стоять так, глядя своими пустыми глазами на воды залива? Почему-то при мысли о том, что они проведут на этом месте остаток своих дней, Сутеху стало смешно. Несмотря на то, что свет луны все еще был достаточно ярким, Панталассу с его позиции не было видно. Впрочем, если бы там снова был шторм, Сутех увидел бы вспышки молний и почуял бы запах. Однако, как и ожидалось, не было ни ветра, ни всполоха, ни даже шума волн. Залив был тих и спокоен, и его воды были похожи на черную кровь земли, которую использовали для того, чтоб зажигать факелы. Сутех скинул сандалии и разоблачился, войдя в воды залива абсолютно обнаженным. Он знал, сколь коварна может быть даже тончайшая ткань, когда воздух в легких заканчивается. Можно навсегда остаться во тьме, а это в его планы не входило. Сутех намеревался нырнуть к расщелине, где можно поговорить с Апопом. Строго говоря, это нельзя было назвать разговором, но Сутех был уверен, что Апоп сможет посоветовать что-нибудь. Во всяком случае, никто лучше него не разбирался в объективно плохих делах. А убийство Огдоады – очень, очень плохое дело для всего Та-Кемет. Вода приятно ласкала обнаженную кожу. Сутех входил в залив медленно, отведя руки за спину и зачерпывая воду ладонями. Когда вода стала доходить до середины груди, он повернулся к Панталассе спиной, лег на воду и поплыл, загребая так широко, как только было возможно. Он размышлял, что будет делать, если Апоп не сможет помочь ему со способом убийства Огдоады. Оставить девочку во дворце не мог. Он пытался смириться с этой мыслью, и даже выдвинулся в Нубт, но развернулся, не проделав и половины пути. Конечно же, он не сразу принял свое первоначальное решение обратиться к Апопу. До самой ночи он сомневался, но все сомнения ушли, стоило луне осветить черные воды залива Тетис. И вот теперь он сомневался снова. Нет, не в правильности своего выбора. Он уже решил для себя, что пойдет на все, лишь бы освободить спасенного им ребенка. Он сомневался в способе. И в том, что ему удастся осуществить задуманное. Во всяком случае, он попытается. Никто не сможет упрекнуть его в том, что он ничего не сделал. Сутех горько усмехнулся, сообразив, что упрекать его как раз-таки будут в обратном. В особенности Аст. Странно, как быстро он излечился от болезненной привязанности к ней. Словно не было сотен лет неутоленной страсти, которая сжигала его изнутри. Вероятно, это произошло потому, что она была связана с Огдоадой, а Сутех ненавидел Огдоаду и все, что касалось ее. Сутех перевернулся на живот и замер в замешательстве, поддерживая себя на плаву. Там, впереди, что-то было. Два ярких огонька приближались к нему со стороны Панталассы, но что было интереснее – он слышал звук, похожий на шлепок ладони по воде. И шлепки приближались. Сутех мысленно обратился к Апопу, но не почувствовал ни ментального прикосновения, ни прохлады, какая разливалась по всему заливу, стоило Апопу подойти к расщелине. Древняя тьма опасалась огней, что двигались навстречу Сутеху. Или же это и был ответ Апопа? Сутех снова поплыл, на этот раз медленнее, но нарочито заметно, загребая так, чтобы его было хорошо слышно в ночной тишине. Огоньки на несколько мгновений замерли, а затем ускорились, выдвинувшись ему навстречу. Послышались сдержанные ругательства на неизвестном языке, и Сутех решил раскрыть себя полностью. - Эй, я слышу твой голос, но я не знаю, кто ты! – крикнул он, машинально махнув рукой, словно его можно было увидеть во тьме. – Я защитник этих вод, дальше ты не пройдешь! Сутех осознавал, насколько забавно это звучит. Он плыл по заливу, в то время как огоньки двигались высоко над водой. Их обладатель либо обладал ладьей неизвестного типа, либо шел по воде. Сутех никогда не поверил бы в такую возможность, если бы не увидел собственными глазами спустя несколько минут после своего жалкого приветствия. Он не испугался, осознав, что огоньками были глаза неизвестного существа. Напротив, он ощущал необычное для себя спокойствие. И уверенность в том, что теперь все будет в порядке. Вероятно, это и были братья девочки, о которых обмолвился Усир. Только один шел по воде, а второй… Сутех громко рассмеялся, когда огни опустились к нему. Он увидел второго брата, освещенного светом луны. - Здесь не над чем смеяться, - проговорил огнеглазый брат. – Он повстречался с тьмой, и ему все еще нехорошо. - Ты говоришь по-нашему, - уважительно откликнулся Сутех. – Даже эллины плохо на нем говорят. - Это несложно. Я поглотил тьму, которую встретил в лесах Ирия, недалеко от Черной Башни. Тебе это место о чем-нибудь говорит? - Говорит, - Сутех нахмурился и отплыл чуть правее, чтобы лучше видеть лицо собеседника. – Бытует мнение, что тьма, которая появляется в разных точках планеты, одна и та же. Просто разломов становится все больше. - Я тоже пришел к этому выводу. Михаил. Сутех взялся за предложенную ему руку, и Михаил легко выдернул его из воды, словно Сутех ничего не весил. От неожиданности Сутех вцепился в нового знакомого так, что другой брат едва не рухнул в воду. Слава Атуму, обошлось. Восстановив дыхание, Сутех с удивлением взглянул на свои ступни. Теперь он тоже легко стоял на воде, словно она была твердью. Это было удивительно. - Значит, ты и есть ответ, которого я ждал. – Сутех быстро пришел в себя, и решил продолжить разговор, раз уж Михаил никак не прокомментировал произошедшее. – Я плыл сюда, чтобы встретиться с Апопом. Так мы называем нашу разновидность тьмы, которая частично прорывается из разлома под водой. И вот, встретил тебя. Вас. Если он живой. - Живой. – По лицу Михаила трудно было понять, о чем он думает, а горящие огнем глаза делали его и вовсе жутким даже по меркам Сутеха, который повидал на своем веку немало удивительных и страшных вещей. – Он отдыхает. Сутех без малейшего стыда обошел Михаила вокруг и рассмотрел второго брата под разными углами. Выглядел он очень плохо, и на отдыхающего походил весьма отдаленно. Михаил нес его на собственной спине. Голова второго брата лежала на могучем плече, а руки безвольно свисали вдоль туловища. Глаза его были закрыты, но ресницы дрожали, а из уголка рта сочилась тонкая нить слюны. Он спал тяжелым, беспокойным сном, и пробуждение его должно было случиться еще нескоро. Сутех подивился силе Михаила, который удерживал своего брата в том же положении, умудряясь еще и поднимать самого Сутеха как ребенка, и творить волшебство, позволявшее идти по воде. - Я бы предложил тебе отнести его к Аст. Она поставит на ноги кого угодно. Но, боюсь, не в этот раз. - Переживет. – Михаил поморщился, выдавая свое отношение к брату, и Сутех понимающе усмехнулся. – Я знаю, зачем ты здесь. Я искал тебя. Отведи меня в место, где я смогу оставить его. Продолжим после. Сутех пожал плечами и пошлепал к берегу. Его распирало от любопытства, но он понимал, что вопросы должны подождать. Для Михаила он был всего лишь инструментом. Впрочем, если это избавит Та-Кемет от Огдоады и освободит девочку, Сутех готов был с этим смириться. Михаил шел позади, не отставая, но и не след в след. В ночной тишине было слышно только как шлепают по воде их босые ноги. - Придется идти пешком, - бросил Сутех через плечо. – Я опасаюсь вызывать рабов с паланкином, они могут быть шпионами Усира. - Не беспокойся об этом. Михаил говорил кратко и сухо. Сутех задумался, происходило ли это потому, что Михаил еще не доверял ему, или же он говорил так всегда. Девочка не успела рассказать ему о своих братьях, и он не мог решить, как ему относиться к таким коротким ответам. В любом случае, обижаться было бы глупо. Путь до берега они преодолели гораздо быстрее, поскольку шли пешком, причем довольно быстро. Сутех едва сдержал удивленный возглас. Рабы с паланкином ждали его на берегу. Он повернулся к Михаилу, чтобы предупредить его, но наткнулся на спокойный взгляд огненных глаз и все понял. Сейчас рабы не были шпионами Усира. Вероятно, они слушались Михаила еще днем, когда послушно несли Сутеха к заливу Тетис. В таком случае, Михаил должен был знать все, что нужно. Сутех не разговаривал сам с собой, но подозревал, что ему не надо было что-то говорить, чтобы быть услышанным. Облачившись и надев сандалии, Сутех взлохматил волосы кончиками пальцев, сбивая с них остатки влаги. Михаил терпеливо ожидал, когда он закончит приводить себя в порядок. Только после того, как Сутех нетерпеливо обернулся, Михаил откинул полог паланкина и уложил брата. Бережно, несмотря на проскользнувшее в заливе презрение. Сутех в очередной раз удивился тому, сколь трудны бывают взаимоотношения братьев. Вот и они с Усиром… когда он еще был его братом, конечно. Вроде и терпеть друг друга невозможно, и поодиночке тоже нельзя. Сутех подавил тяжелый вздох сожаления о погибшем Усире, наблюдая за тем, как Михаил устраивает брата на подушках поудобнее и убирает волосы с его лица. - Паланкин большой, ты тоже поместишься. Михаил умудрился вложить ярость в огонь, изливавшийся из его глаз, обернувшись так резко, что Сутех отступил на несколько шагов и беспомощно воздел руки ладонями вверх. - Не хочешь – не лезь, никто тебя не заставляет! Я просто предложил. Михаил снова не удостоил его ответом, но хотя бы отвернулся и снова уставился на брата. Сутех не понимал, что Михаил хотел увидеть на его лице, но допускал, что его знаний о мире попросту недостаточно. В конце концов, сам он никогда не поглощал тьму, и не знал, что происходит после этого. Быть может, Михаил теперь видел больше, чем он сам. На то было очень похоже. Наконец, он мотнул головой, резко развернулся на пятках и снова взглянул на Сутеха. - Лезь сам. Сутех вздохнул и взгромоздился на подушки, стараясь не задеть второго пассажира. Ему почему-то казалось, что Михаил снимет с него кожу живьем, если из-за неуклюжести Сутеха его брат проснется раньше необходимого. Паланкин тронулся. Сутех лег на бок и стал разглядывать своего спутника. В заливе он не смог разглядеть его достаточно хорошо, да и поза у того была неудачная. Теперь второй брат лежал на спине, и свет луны, пробивающийся сквозь шторки, хорошо освещал его. Сутех отметил, что у него такие же темные волосы, как у девочки, и такая же светлая кожа. Этот брат выглядел субтильно в сравнении с Михаилом, но назвать его слабаком было трудно. Сутех на свой страх и риск аккуратно коснулся кисти спящего и перевернул ее ладонью вверх. Его подозрения подтвердились: все говорило о том, что этот брат хорошо владеет холодным оружием. Несмотря на тонкие пальцы, которые больше подошли бы деве, играющей на арфе, руки его были хорошо приспособлены к мечу или копью. - Его зовут Люцифер. Сутех откинул шторку со своей стороны. Михаил шел рядом и внимательно наблюдал за тем, что происходит внутри паланкина. Сутех не встречал еще никого, кто так беспокоился бы о брате. Даже Усир не поступил бы так. И это при том, что более липучего существа в Та-Кемет не существовало. Михаил на прилипчивого брата не походил. - Почему ты так беспокоишься о нем? – спросил Сутех напрямую. Что-то подсказывало ему, что с Михаилом надо говорить именно так, не подбирая слов и не стесняясь в выражениях. Только прямота могла ему понравиться. - Это произошло с ним по моей вине. - Ну, всякое происходит в жизни, - философски заметил Сутех. – Ты не обязан носиться с ним теперь только потому, что его немного погрызли. - Тебе недостает понимания. - Ну так проясни. Мне правда интересно. Михаил взглянул на него с сомнением и поиграл желваками. Теперь, когда Люцифер был устроен, лицо Михаила стало более эмоциональным. Вероятно, он действительно переживал за брата, и только теперь успокоился. Или окончательно убедился, что никто, кроме Сутеха, его не видит. - Тогда мне придется прояснить тебе и остальное, а это касается не только меня. Я не знаю, насколько тебе можно доверять. Извини. - Послушай, - Сутех высунулся из паланкина, чтобы Михаил лучше видел его лицо. – Я спас твою сестру. Я вытащил ее из-под мачты, за которую она зацепилась волосами. Я отогрел ее, я привез ее в город. Там она попала в руки существу, о котором я мало что знаю. До сих пор я вообще думал, что это что-то вроде собрания, а оказалось… Не знаю, как объяснить. Я мог просто принять все как есть, но я принял другое решение. Ты знаешь, какое. Я поставил твою сестру выше своего родного города. Выше своей семьи. Я думаю, ты можешь рассказать мне, ради чего я влез во все это. - Ты влез во все это ради нее, как сам только что и сказал. – Михаил неожиданно улыбнулся, и Сутех подавился воздухом. – Я все равно сделаю то, зачем пришел. А вот твое отношение может измениться. Я не могу раскрыть чужую тайну без разрешения. Она сама расскажет тебе, если захочет. Я могу рассказать только о самом себе. - Тогда расскажи, путь неблизкий. - Я не очень общительный. - Это я заметил. Но, как ты правильно сказал, я влез во все это ради нее, а не ради тебя. Михаил коротко хохотнул и покачал головой. Ответ Сутеха явно ему понравился. И Сутех чувствовал, что и он сам потихоньку начинал ему нравиться. Значит, он выбрал правильный тон беседы. - Он мне не брат, - сказал Михаил, глядя прямо в глаза Сутеху. – А она – не сестра. Правитель нашего города нашел меня через несколько дней после того, как остановился здесь. Тогда здесь был только он и его сын, - он подбородком указал на Люцифера и снова отвернулся. – Они нашли меня в недрах гор, когда искали топливо для своего корабля. Правитель решил, что я могу пригодиться для охраны города, и теперь я занимаю более высокий пост. - Но он ей брат? – уточнил Сутех. - Я думал так. - Нет? - Нет. Разговор прервался сам собой. Сутеху было вполне достаточно того, что он услышал. Из сказанного Михаилом следовало, что он отвечает как минимум за безопасность нового города. Более высокий пост мог означать, что угодно. Сутех полагал, что Михаил должен иметь отношение к армии. Во всяком случае, он говорил и вел себя как военный. Но то, что правитель нашел его здесь… Сутех с сомнением оглядел Михаила, который шел рядом с паланкином, безмятежно глядя прямо перед собой. Он не уточнил, в каких именно горах его обнаружили, но Сутех очень сомневался, что его существование можно было пропустить. Если только… если только он не лежал там настолько долго, что не осталось в живых никого, кто мог бы о нем помнить. Воистину, эта планета никогда не перестанет удивлять. Вероятно, у Михаила с девочкой было куда больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. Он не знал, подозревали ли они сами об этом, ведь со стороны всегда виднее. Но Михаил отправился за ней, и одно это говорило о многом. - Нубт далековато. Мы прибудем только к рассвету. Ты уверен, что не хочешь на мое место? Безмятежность Михаила как рукой сняло. Снова этот яростный взгляд, снова всполохи огня осветили паланкин ярче луны. Сутех рассмеялся и откинулся на подушки. Для него оставалось загадкой, как можно было протащить на своей спине абсолютно чужое тебе существо, уложить его в паланкин, заботливо убрать волосы с его лица, а потом разозлиться из-за того, что тебе предложили улечься рядом, как лежал сейчас Сутех. Как будто в этом было что-то зазорное. Раз уж ты заботишься о ком-то, так заботься до конца. Возможно, если бы они были братьями, Михаил не раздумывал бы. Возможно, все дело было в том, что… Сутех хлопнул себя по лбу, но выглядывать из паланкина и извиняться не стал. Конечно, все дело было как раз в том, что они не братья друг другу. Люцифер – принц нового королевства, наследник престола и всей тверди, если будет война, и они победят. Михаил обязан безропотно нести его на спине, но не имеет права пользоваться теми же удобствами. Он всегда должен стоять на ступень ниже. Сутех невесело усмехнулся. И снова – это было слишком ему знакомо. Оставшийся путь они проделали в абсолютном молчании. Когда паланкин остановился и опустился на землю, Сутех дремал. Михаил легко коснулся его плеча, но Сутех еще несколько мгновений пролежал с закрытыми глазами. События последних дней вымотали его, и ему хотелось теперь только лежать на мягких подушках и отдыхать. Михаил тряхнул его более требовательно. Сутех зарычал и одним движением вывалился из паланкина, приходя в себя уже на земле. Помотав головой, чтобы окончательно проснуться, он встал сначала на четвереньки, а затем и распрямился полностью. Михаил наблюдал за ним с выражением неподдельного интереса, и глаза его выглядели абсолютно обычными. Серые с голубыми прожилками, как мрамор в Мглистых горах, который Сутех видел однажды. - Небетхет, должно быть, в Та-Кемет… Сутех не договорил, поскольку ошибся. Дверь дома оглушительно хлопнула, и Небетхет вылетела во двор. В такой ярости Сутех ее еще не видел. Она, видно, собиралась учинить ему очередной допрос, но наткнулась взглядом на Михаила и промолчала, сразу растеряв весь свой задор. - Говорите, пожалуйста. Михаил поклонился ей, и Небетхет окончательно растаяла. Метнув в сторону Сутеха неприязненный взгляд, она оправила полупрозрачное одеяние болотного оттенка и протянула руки, приветствуя гостя как члена семьи. Сутех усмехнулся ей в спину. Тяга Небетхет к симпатичным мужчинам была хорошо ему известна, а Михаил был еще и чужестранцем, что увеличивало его ценность в глазах женщины. Теперь она будет пытаться затащить его в постель. Лучше не придумаешь. - Ваш супруг говорил, что вам нет равных как в гостеприимстве, так и в сострадании. Сутех подавился воздухом и взглянул на Михаила с ярко выраженным недоумением. Тот, впрочем, не обратил на него никакого внимания, и продолжил нести чушь порозовевшей от удовольствия Небетхет. - В паланкине лежит мой брат. По пути сюда мы встретились с определенными трудностями. Я опасаюсь, что его здоровью нанесен непоправимый ущерб. Сутех сказал мне, что у вас мы можем остановиться на какое-то время. Мы никого здесь не знаем, и лично я счастлив, что именно вы стали первой хозяйкой, с которой мне довелось познакомиться. Вы не посмотрите, что можно сделать, если это не затруднит вас? И куда только делся немногословный Михаил, с которым Сутех познакомился всего несколько часов назад! Столь неприкрытая лесть должна была быть очевидна даже падкой на такие слова Небетхет, но она предпочла принять эти слова за чистую монету и защебетала что-то, заглядывая в паланкин. Хитрость Михаила была очевидна Сутеху. Люцифер явно выигрывал по части внешней красоты, а его мертвенная бледность должна была пробудить в Небетхет до сих пор спящие инстинкты. И действительно, она совершенно забыла обо всем, тут же принявшись хлопотать вокруг больного. Воспользовавшись моментом, Михаил поцеловал ее руку, от чего она едва не хлопнулась на землю, пересек двор в два шага, сгреб Сутеха в охапку и заперся с ним в сарае. - Как устроит его, принесет нам еды и вина. Я не ем и не пью, но тебе это будет полезно. Сутех уселся прямо на пол, скрестив руки на груди. - Если б ты сказал ей, что он принц, она, глядишь, и на себе бы его таскала вместо тебя. - Это не входило в мои планы. Лицо Михаила чудесным образом преображалось, когда он улыбался. Он словно становился совершенно другим существом, созданным для чего-то более возвышенного. Эта перемена была сродни той, что он наблюдал во дворе только что. - Что мы будем делать? Сутеху не терпелось что-нибудь решить. Девочка все еще оставалась во дворце. Она провела там ночь, и каждое мгновение теперь тяготило Сутеха. Кто знает, на что способна Огдоада. - Я не могу убить твоего брата, - сходу расстроил его Михаил. – Это будет означать начало войны между нашими городами, а я еще не готов к этому. - Зачем ты тогда пришел? - Убьешь его ты. Сутех не ответил. Ему требовалось подумать. Михаил понимал это, и потому тоже молчал. Сутеху не нравилось его лицо теперь. Оно было жестким. Без капли сострадания или сочувствия. Впрочем, оно и правильно. Сутех все решил для себя еще вчера. Кем он будет теперь, если пойдет на попятный? Словно почувствовав или услышав его мысли, Михаил коротко кивнул и продолжил: - Ты сам решишь, как это сделать. Главное – заманить его сюда, подальше от столицы. В это время я спокойно проникну в город и заберу принцессу. Без лишних жертв, без объявления войны. Если ты все сделаешь правильно. - Погоди, принцессу? - Правитель назвал ее своей дочерью. Весь город верит в это. По его желанию она - принцесса и наследница, как и Люцифер. - А я-то думал, зачем ты потащил его с собой! - Строго говоря, это он потащил меня. Он собирался пойти за ней один, но, как ты видишь, он умер бы, а она осталась бы здесь. Сутех задумчиво покивал и взял еще немного времени на раздумья. Если девочка принцесса, само ее насильственное удержание в Та-Кемет было поводом развязать войну. Но Михаил уточнил, что пока что ему это не выгодно. А когда будет выгодно? Что мешает ему провернуть этот трюк снова? Кто угодно из правителей других городов отдаст все свои сокровища за нее. Учитывая ее способности и происхождение. И тогда война неизбежна. Сутех взглянул на Михаила с благодарностью. Он займет трон Та-Кемет после того, как Огдоада будет устранена. Та-Кемет официально в безопасности. - Что ж, давай подумаем, что мы можем сделать. Сутех встал, стопой очистил пространство и вынул стилус, который всегда носил с собой в качестве элемента массивного золотого нагрудника. Осталось только набросать план.