Бунт

Место было странное — сырое и тёмное, будто под землёй. Непонятно, откуда, но свет всё-таки проникал сюда, потому что во мраке можно было различить очертания предметов. Рядом в стене виднелась дверь: массивная, с облупившимся от времени покрытием. Похоже, её давно не открывали. «Помоги!» — вдруг послышалось из-за двери. Голос был мужской и смутно знакомый. В нём не было ни боли, ни страха. Откуда-то пришло понимание, что открывать эту дверь не стоит, что выход совсем в другой стороне, но что-то мешало уйти, и стало тревожно. «Помоги», — раздалось снова из-за двери. Внезапно рядом что-то загудело, и этот звук испугал уже по-настоящему. Катце открыл глаза и, всё ещё ничего не видя после сна, начал шарить по постели в поисках надрывающегося коммуникатора. Нащупал, взглянул на экран. Имя звонившего не было частью сна. Катце смотрел на него, не веря, не желая верить. Но чувство неизбежности медленно и липко обволокло сознание, и Катце провалился в пустоту. Немо — имя, которое он рассчитывал никогда не увидеть. Имя, которое он когда-то выбрал сам. Кожу на затылке свело судорогой, а пальцы перестали гнуться. Грудь сдавило, и сердце заколотилось так, будто хотело вырваться наружу. Звонок от Немо днём означал бы, что всё плохо. Звонок от Немо в половине второго ночи означал, что всё хуже некуда. Катце попытался сглотнуть, но во рту не оказалось ни капли слюны. Почти не дыша, он принял звонок и услышал синтетический голос: — Ошибка нулевого реестра. У тебя десять минут. Катце соскочил с кровати. Сердце отбивало бешеный ритм, и на его фоне секунды растягивались до бесконечности. Работа мозга ускорилась настолько, что собственные движения казались до безумия медленными. Когда-то он придумывал, как бы вёл себя, случись ему убегать. Тогда казалось, что это было ради развлечения — от Танагуры не сбежать. Он продумал всё до мелочей и теперь действовал автоматически, считая вслух. Чистое бельё, узкие тёмные брюки и эластичная мягкая водолазка — тридцать. Свежие носки — тридцать пять. Высокие голенища удобных ботинок плотно обхватили щиколотки, клацнули автоматические застёжки — шестьдесят три. Нож-бабочка за голенище правого — шестьдесят девять, карточки внешних счетов за голенище левого — девяносто два. Укороченный тёмный плащ, лазерный пистолет во внутренний карман — сто три. Тёмная сумка-мешок со сменой белья и носков, пара мелочей с полки в ванной — сто тридцать четыре. Комм… нельзя. Запереть за собой дверь — сто сорок семь. От Танагуры не сбежать. Сеть Эос не взломать. А блонди не может полюбить монгрела. Просторный коридор. Не бежать. В лифт — нельзя. Поворот, снова поворот. Звякнул лифт, из него кто-то вышел. Замереть. Дышать. Двести два. Звук шагов отдалился, щёлкнул дверной замок. Двести одиннадцать. Размеренным шагом до конца коридора. Дверь на лестницу — двести двадцать. Пролёт, ещё — двести сорок шесть. Ещё два пролёта — двести семьдесят два. Дверь, парковка тридцать восьмого этажа — двести девяносто. Ряды аэрокаров — громоздких и не очень, неоново ярких, броских, модных — Мидасу под стать. В конце второго ряда — чёрный аэробайк. Триста три. Аэробайк дорогой, навороченный и наверняка со сложным кодом доступа, но, работая бок о бок с таким, как Алек, научишься обходить любую защиту. Кругом камеры видеонаблюдения, побеги — привлечёшь внимание. Вдруг на парковку упал сноп света, и Катце едва не сбился со счёта. Стиснув зубы, он продолжил неторопливо идти вдоль ряда, следя за отражением парковки в зеркальной облицовке стены. Большой тёмный аэрокар плавно опустился на свободное место в начале третьего ряда. Катце выдохнул: из салона вывалилась шумная компания и направилась ко входу на этаж. Конец второго ряда, чёрный аэробайк — триста восемьдесят два. Аэробайк просто идеальный — мощный, красивый, без побрякушек. С трёхуровневой системой защиты восьмого поколения. Раз плюнуть. Катце вынул из кармана карточку-отмычку, вставил в слот — панель управления отреагировала слабым свечением, а охранная система предложила ввести код доступа. Катце использовал свою универсальную комбинацию цифр, которая в сочетании с картой открывала большинство замков. Система ненадолго задумалась, но всё-таки приняла за своего — и панель управления озарилась приветливыми огоньками. Катце оседлал аэробайк, пригнулся к его корпусу и рванул с места. Четыреста. Осталось примерно двести секунд драгоценной форы — если Дзико не ошибся. Дзико слишком редко ошибается. Танагура действует быстро, а её приказы исполняются незамедлительно. С момента появления распоряжения во внутренней сети до его исполнения мидасской службой безопасности вряд ли прошло бы больше пятнадцати минут. Дзико не ошибся: Катце будут искать и куда тщательнее, чем Кирие. Убежать из квартиры не так трудно, как потом найти место, где спрятаться, чтобы всё обдумать. Мидас отпадает — слишком много камер и полиции. Остаются только Нил Дартс и Керес, где достаточно слепых зон. Нил Дартс наводнён агентами Танагуры — не скрыться. Остаётся Керес. Сойти там за своего не удастся, а чужак привлечёт внимание. К тому же Гая засекла система распознавания лиц — значит, там уже ведётся наблюдение. Но оно не могло быть установлено для поимки, ведь по официальным сводкам Гай был мёртв — значит, следили за динамикой в зоне разрушений. Если так, то есть шансы спрятаться в трущобах. В идеале — в том месте, где Гай держал Рики. Осталось туда добраться. Придётся путать следы. С риском для жизни. Катце обогнул переливающийся огнями и рекламными панелями небоскрёб, который местные звали «афишей», и устремился туда, где заканчивается сияющий легальный Мидас и начинаются полутёмные кварталы Нил Дартс. Именно туда он обычно старался не лезть без крайней нужды, ведь было немало тех, кому не нравилось, как он вёл дела. «Немо» был придуман на случай, если кому-то придёт в голову устранить Меченого. Само это имя — сигнал опасности. «Сеть знает всё», — любит повторять Дзико. Любые данные, включая звонки, переписку, сведения с многочисленных камер наблюдения и многомиллионный голос Мидаса — всё проходит через его фильтры, а что в них не попадает, то приносят многочисленные агенты. Нил Дартс кишит не только подонками всех мастей, но и агентами Танагуры. Теперь все они будут брошены на поиски Катце. И Дзико тоже. Звонок Немо — его прощальный подарок. Подарок настолько же дорогой, как и тот, который Катце сделал Гаю — точнее, Рики. Только Дзико не подставился, как Катце. Этот лишённый возраста и кукольно-красивый парень чертовски умён — позаботился о многократном перенаправлении звонка и преобразователе звука. Звонок Немо будет невозможно отследить, а голос распознать. «Ошибка нулевого реестра. У тебя десять минут», а между строк: «Это всё, что я могу сделать для тебя напоследок. Теперь постарайся не попасть в мои фильтры». «Не попадусь» — Катце скрипнул зубами и, отключив габаритное освещение, направил аэробайк вниз, во тьму, чтобы в ней раствориться. Тьма Нил Дартс отличалась от кересской — она была плотной и удушающе смрадной, будто в помойку нырнул. Аромат гниющих отходов смешивался с вонью мочи и слабым едко-сладковатым запахом разложения. Нелегальная застройка здесь велась без учёта каких-либо норм, так что здания лепились друг к другу, наползали на улицы, нависали над ними, грозя раздавить. Этот на первый взгляд монолитный массив фасадов, как червоточины, пронизывали узкие сквозные проходы. Катце погладил гладкий корпус аэробайка на прощание — к сожалению, трёхуровневая система защиты предусматривает и маячок. Причём стандартного размещения для него не принято, у каждой единицы оно своё. Алек нашёл бы маячок и без спецприбора, но Катце не каринеец, так что с аэробайком придётся распрощаться прямо здесь и сейчас. Катце вынул из-за голенища «бабочку», раскрыл и осторожно вернул обратно, чтобы в случае чего не пришлось возиться. Он сунул руку во внутренний карман — лазерный пистолет приятной тяжестью лёг в ладонь. Катце поднял воротник плаща и крадучись двинулся вдоль неприветливых тёмных фасадов до ближайшей червоточины.

***

Светло-синий, холодный — эффектный цвет глаз, который отлично подчёркивает превосходство. Рауль не раз использовал этот цвет при создании новых пород. Пэту с такими глазами успех гарантирован. Взгляд элиты с таким цветом глаз просто убийственен. Этот Ясон Минк по всем параметрам точно такой же, каким был ещё неделю назад. Тогда он точно так же сидел за рабочим столом с развёрнутым голоэкраном, на его лице было такое же безразличие, а Рауль так же стоял над ним и задавал неудобные вопросы. Встреча в башне Юпитера завершилась полчаса назад. Решение принято: бывший фурнитур Ясона Минка по имени Катце должен быть немедленно доставлен в лабораторию Рауля для жёсткого допроса с применением химии, а после этого — утилизирован. Всё именно так, как и должно быть. В таком случае что привело Рауля в кабинет Ясона? Неделю назад безразличие на лице Ясона раздражало, а сейчас вызывало неприятие и странную тревогу. — Я не совсем понимаю смысл твоего вопроса, — заметил Ясон. — Я не должен был соглашаться с тем, что Катце преступник и представляет опасность для Танагуры? Абсурд. Конечно, Катце преступник. Безусловно, доверять ему ведение дел на чёрном рынке, с Гардиан… да и вообще доверять ни в коем случае нельзя. Тогда в чём дело? — Незаменимых нет? — спросил Рауль. В холодных светло-синих глазах по-прежнему никакого выражения. Так и должно быть. — Можешь с этим поспорить? — спокойно поинтересовался Ясон. Рауль пожал плечами и как можно равнодушнее сказал: — Разумеется нет. Ты прекрасно понял, что я не об этом. В своё время ты вцепился в Катце и не позволил найти ему менее экстравагантное применение, чем на чёрном рынке. Тогда он тоже совершил серьёзное преступление, но это тебя не остановило. А сейчас, после нескольких лет его весьма успешной работы, ты с лёгкостью отдал его на уничтожение. Ясон опустил взгляд на голоэкран, будто задумавшись. Неужели всё-таки что-то в нём противится такому раскладу? И почему это долгое и тягостное ожидание его ответа так напоминает надежду? Надежду на что? Не прошло и двух секунд, как Ясон снова посмотрел на Рауля и ответил: — Для Танагуры он — неисправный инструмент. Исправить его невозможно. Остаётся только заменить. Ясон прав. И всё именно так, как должно быть. В наступившей тишине звук вызова показался особенно громким. Ясон принял звонок, и с голоэкрана на них воззрился Гидеон. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: ко всему прочему случилось что-то ещё. Гидеон был в ярости: глаза сверкали, а черты лица будто заострились — как бы не порезаться. — Твоего бывшего фурнитура нет дома, Ясон, — обманчиво спокойно сообщил он. — Он может быть в офисе под старой аптекой, — сказал Ясон и добавил: — Во Флэр. — Нет, — ледяным тоном тоном возразил Гидеон. — Он был дома, но покинул его за минуту до прибытия группы захвата. Рауль смотрел на голоэкран с оборотной стороны и видел Гидеона как будто отзеркаленным. Мысль, странная и опасная, замаячила призраком, готовая напугать своей новизной и нелепостью. — Мидас так мал, так что он наверняка уже где-то попал в поле зрения, — скучающим тоном заметил Ясон. — Он попал! — резко бросил Гидеон. — На парковке своего дома. Только двумя этажами выше. Он взял чужое транспортное средство. — Что ты имеешь в виду? — внезапно спросил Рауль. — Он сбежал! — уже не сдерживаясь, рыкнул Гидеон. Облегчение — вот что это за «призрак». В этот момент отзеркаленным оказалось не только лицо Гидеона Лагата — перевернулась реальность Рауля. — Нет ли у тебя идей, Ясон, кто мог его предупредить? — вкрадчиво и оттого ещё более ядовито спросил Гидеон. Ясон лениво откинулся в кресле и сказал: — Мне показалось, или ты сейчас и правда намекнул на меня? — Ты, как всегда, проницателен. — Казалось, с губ Гидеона вот-вот начнёт капать яд. «Неужели ты не видишь, что это совсем не Ясон?! — мысленно возмутился Рауль. — Неужели и правда думаешь, что этот айсберг будет пытаться выиграть время для не своего бывшего фурнитура, а потом искать способы реабилитировать его? Это не он уберёг Катце от уничтожения несколько лет назад и… несколько дней назад — тоже». Рауль уставился в одну точку, чувствуя, как снова и снова моргает. — Гидеон, — заговорил Ясон, — у меня нет причин делать то, в чём ты попытался меня обвинить. «Вот именно, — подумал Рауль, — у тебя нет причин». Несколько секунд Гидеон изучающе смотрел на Ясона и уже более примирительным тоном сказал: — Совершенно очевидно, что его предупредили. В агентурной сети есть слабая ячейка. Но об этом потом. Угнанный транспорт обнаружен в Нил Дартс, в квартале от границы с Мистраль Парком. Твой бывший фурнитур предусмотрительно избавился от него. «Твой бывший фурнитур! — мысленно фыркнул Рауль. — Ещё и сделал акцент на принадлежности!» — Ты знаешь его лучше, чем кто-либо, — продолжал Гидеон. — Где в Нил Дартс он может найти убежище? — Нигде, — без колебаний ответил Ясон. — Он избегал этого места и решал все вопросы дистанционно. В некотором смысле Катце — оранжерейное растение, а Нил Дартс — слишком агрессивная среда. Я полагаю, он направится в Керес. — А поточнее? — проворчал Гидеон. — Я бы установил наблюдение за квартирой Рики, — сказал Ясон. — И вплотную занялся поисками Гая, монгрела, взорвавшего Дана Бан. Сомневаюсь, что у Катце много знакомых в Кересе. Гидеон молча кивнул и отключился. — Почему ты назвал квартиру Рики? — Рауль уцепился за удобный предлог, чтобы выяснить, как далеко простирается имплантированная память. Ясон медленно встал из-за стола, как будто давая понять, что пора бы уже закончить аудиенцию. — Потому что людям свойственно держаться за свои привязанности. Но туда Катце не пойдёт. «Ты что, обманул Гидеона?!» — уже был готов воскликнуть Рауль, когда услышал: — Он слишком умён для этого. Но он непременно попадётся, просто чуть позже. Либо трущобы справятся сами и навсегда избавят Танагуру от хлопот. Светло-синий — цвет превосходства. Перед Раулем стоял холодный рациональный блонди — именно такой, каким и должен быть.