Бунт

Щель между домами была слишком узкой, чтобы называться проулком: если развести руки в стороны, локти упрутся в стены. И сквозило из неё так, что хотелось плотнее закутаться в плащ и пройти мимо. В Нил Дартс никогда не знаешь, где опаснее: в непроглядной темноте узкой червоточины или на относительно широкой улице, освещённой только тусклыми серпами лун. Очки ночного видения в Нил Дартс — такая же необходимая часть экипировки, как пара обуви. Сунуться туда ночью без них — всё равно что гулять босиком по битому стеклу. Одна надежда: по прямой отсюда до границы с Кересом должно быть меньше километра — там сброда меньше... зато патрулей больше. Скоро наверняка начнут прочёсывать район за районом густым гребешком. Катце прислушался к темноте прохода: тихо. Но это не значит, что внутри никого нет и путь свободен. И нет никакой гарантии, что прямо сейчас никто не наблюдает за ним из удобного укрытия. Улица выглядела безлюдной. Тот самый вызывающе нарядный небоскрёб возвышался над тёмным массивом зданий Нил Дартс справа — хоть какой-то ориентир. Катце покрепче сжал рукоять лазерного пистолета, сделал глубокий вдох и, не давая себе возможности передумать, нырнул в черноту. В лицо ударил поток воздуха — внутри сквозняк ощущался гораздо сильнее, как и запах мочи. Продвигаться пришлось на ощупь: скользя ладонью по стене и осторожно переставляя ноги. Под подошвами похрустывал какой-то мелкий мусор, и было страшно, что этот тихий звук может привлечь нежелательное внимание. Вдруг вместо шершавой поверхности пальцы нащупали что-то мягкое. Катце отдёрнул руку и шарахнулся к противоположной стене, с опозданием сообразив, что это что-то вроде мха. Игнорируя противную мягкость под пальцами, он двинулся дальше. Вдруг нога задела какой-то мелкий предмет, и послышался тонкий металлический звон. Отразившись от стен, он наполнил темноту, и та даже как будто завибрировала. Только этого не хватало! Катце прижался спиной к стене и замер. Теперь даже дышать стало страшно. Насколько хорошей идеей было выбрать этот путь? Иногда сердце умнее мозга: казалось, оно в панике рвётся наружу, повторяя: «Беги! Беги! Беги!». Катце сделал несколько медленных вдохов-выдохов и отлепился от стены. Надо выше поднимать ноги, чтобы ненароком опять не пнуть что-нибудь. Он сделал несколько бесконечно медленных осторожных шагов, но снова что-то зацепил, и звон повторился. Будто кто-то нарочно разбросал здесь какой-то хлам. Катце сглотнул. Сквозняк понёс звон по узкому проходу, и на голове зашевелились волосы. Не от звука. От запаха — давно немытого тела, заношенной одежды и дешёвых сигарет. Запах усилился, но было непонятно, откуда он приближается. Звуков не было слышно из-за шумного сбившегося дыхания и пульса, оглушительно бьющего в перепонки. Судя по всему, владелец запаха прекрасно знал расположение тонко звенящих «маяков» — он ступал так тихо, что Катце не услышал, а почувствовал его приближение. Он направил глазок излучателя в темноту перед собой и нажал на спусковую кнопку. Сверкнул луч, на долю секунды осветив проход. Путь преграждали двое. Крупные. Оба в очках ночного видения. Оба увернулись от луча. Запястье пронзила боль, пистолет вырвали из пальцев, чуть их не вывихнув. Катце резко вздохнул и ударил. Попал во что-то металлическое — застёжку? край очков? — кажется, повредил кожу. Его схватили, швырнули лицом в стену. Чьи-то пальцы вцепились в затылок, рванули назад, а потом со всей силы — вперёд. Голова загудела от удара. Вонь немытого тела обволокла, надавила, схватила за горло и потянула куда-то туда, где тихо. — Резвый какой, — донеслось откуда-то издалека. Было похоже на шипение… или эхо. Кто-то застонал. Катце понял,что это он сам. Чужая вонь была просто удушающей. Тошнота подступила к горлу. По лицу текло что-то тёплое, попадало на губы. Катце приоткрыл рот, слизнул — кровь. Чьи-то руки сорвали с плеча сумку, скользнули под плащ, обшарили его изнутри, полезли в карманы брюк… Катце протестующе мотнул головой, в ушах зашелестело, застучало. — Порожняк, — послышалось чьё-то шипение. — Дай я, — прошуршало в ответ. Кто-то прижался сзади, и чьи-то руки опять начали грубо шарить по карманам. «Очнись! Очнись!» — выстукивало сердце. Катце снова застонал. Наглые руки поползли вниз по ногам, прощупывая ткань брюк в поисках скрытых карманов. Бёдра. Колени… «Карточки!» — пронзило мозг. Катце окончательно очнулся. Дёрнулся. Сзади тут же навалились, снова вдавив его в стену. Мох смягчил контакт лица с шершавой поверхностью. — Ничего? — прозвучало рядом. Катце снова дёрнулся — только бы эти лапы не добрались до ботинок. Без «внешних» карточек — никуда не рыпнешься. — Только тряпьё, — тихо буркнули сзади, наверное, имея в виду содержимое сумки. Катце грубо пихнули в спину, а возле уха послышалось тихое: — Ты что за хер? К прежней вони добавился ещё и душок гнилых зубов. — Турист, — несмело прошептал Катце. Хорошо, что его уткнули в стену, а лицо залила кровь — так знаменитый шрам не заметен. Очки ночного видения позволяли его рассмотреть ещё до нападения, но, к счастью, Катце стоял вполоборота. Возле уха раздался издевательский смешок. — Что здесь забыл? Катце призвал на помощь всё своё воображение и как можно беспомощнее пробормотал: — Я заблудился. Город вижу, а выйти туда не могу. — Ствол откуда? — На шею больно надавили. — В карты выиграл, — жалобно прохрипел Катце. — Партнёр проигрался вчистую, предложил вместо денег ствол, сюда привёл, чтобы его отдать. Я… не умею им пользоваться... — Точно, — донеслось из-за спины. Рука на шее надавила сильнее, так, что у прижатого к стене Катце лязгнули зубы. — Так ты ещё и выиграл? — вкрадчиво спросила темнота в самое ухо, а гнилостный запах шибанул в нос. — Деньги где? — Оставил в хранилище казино, — удачно соврал Катце и для убедительности добавил: — Официант намекнул, что с тем типом лучше без денег… Катце зажмурился, пытаясь представить дальнейшее развитие событий. Вариантов немного: его убьют и… его убьют. — Ладно, — вдруг тихо прозвучало за спиной. — Нет денег. Мы понимаем. Всякое случается. Голос был пугающе дружелюбный — и Катце сжался, в любой момент ожидая удара ножом. — Но видишь ли, какая проблема, турист, — продолжала вещать темнота, — переходы здесь платные, придётся рассчитаться. Денег у тебя нет… — Тяжелая рука легла на ягодицу с другой стороны, сжала. Теперь Катце держали уже в три руки. Без карточек от Танагуры не спастись. От Нил Дартс ими уже не откупиться. Рука, до этого давившая на шею, сместилась на затылок, вцепилась в волосы и рванула голову назад и в сторону. Казалось, чужой пристальный взгляд ползает по лицу, как насекомое. Катце зажмурился, надеясь, что кровь достаточно скрыла шрам. — Красавчик, — со смешком раздалось возле уха. — Чистенький... Я первый. Чужая рука снова надавила на шею, удерживая Катце в прежнем положении — до «бабочки» слишком далеко. Точно ли это лучше, чем смерть? А до того, как она наступит, разве грубые лапы грязного подонка лучше затянутых в белоснежные перчатки рук танагурского блонди? Темнота червоточины Нил Дартс мягче глаз Рауля Ама? Насильное вторжение в тело милосерднее, чем вмешательство в мозг? Катце поочерёдно пнули в обе лодыжки, чтобы расставил ноги пошире. Одной рукой расстегнули брюки, другой рванули их вниз до колен. Будет ли больно? А если ещё и нащупают, что спереди нет ни яиц, ни члена? Хотя вряд ли это кого-то интересует. — Охерел?! — вдруг возмутились за спиной. — Я предложил! Я первый! Между ягодиц вклинился палец и начал ввинчиваться глубже. Как же гадко! — Можно сразу оба, — внезапно прохрипел Катце. — Один в зад, другой в рот. Только потом отпустите. За спиной одобрительно хмыкнули. Палец перестал лезть между ягодиц, а рука, державшая за шею, обхватила её крепче. Катце оторвали от стены и нагнули так, что он едва не потерял равновесие. По лодыжкам снова пнули, заставляя пошире расставить ноги. Спереди и сзади началась возня. Чужие пальцы грубо вцепились в волосы и потянули назад. Пришлось запрокинуть голову так, что заныла шея. Сзади другая пара рук ощупывала ягодицы, разводя их в стороны. В лицо ткнулось твёрдое, с резким запахом мочи. Катце не мог стиснуть зубы, поэтому крепко зажмурился и послушно открыл рот. В фурнитурском прошлом неожиданно нашёлся новый плюс: способность отключать гордость и брезгливость… чувства вообще — чтобы остался только холодный расчёт. Время снова замедлилось. Правая рука незаметно потянулась к ботинку. Рукоять «бабочки» легла в ладонь. Спереди в рот толкнулся один член. Сзади между ягодиц упёрся другой. Спереди над головой раздался стон, и член вошёл в рот почти до упора. Сзади другой начал протискиваться между ягодиц. Рука с ножом беспрепятственно прошла под корпусом «переднего» между его широко расставленных ног и со всей силы, какая возможна из такого положения, ударила со спины — примерно в поясницу. Остро заточенное лезвие мягко вошло в плоть. Вышло. Вошло снова — чуть в стороне. И опять. Несколько быстрых, точных ударов за какую-то секунду. В ответ — короткий стон, слишком похожий на предыдущий. Один. Член выскользнул изо рта. Старым, хорошо изученным трюком «бабочка» сделала разворот в ладони. Пока тот, что сзади, не успел ничего понять, Катце резко развернулся и вонзил жало «бабочки» ему в корпус. Тут же повторил удар — чтобы наверняка. Шум падающего тела спереди послышался почти одновременно с тихим всхлипом сзади. Давление между ягодиц исчезло. Стало тихо. Два. Рука дрожала от напряжения. Сердце гулко стучало в ушах. Катце нащупал того, кто пристраивался к нему спереди, вытер нож об его одежду и вернул его за голенище. Натянув брюки, он наклонился, нащупал голову «переднего», сорвал с него очки ночного видения и надел их на себя. Осмотрелся. «Передний» лежал, уткнувшись лицом в землю, «задний» сидел в луже крови, привалившись к стене, его подбородок упирался в грудь. Рядом валялась сумка Катце. — В расчёте, — пробормотал он, поднимая и отряхивая её. Время снова потекло с привычной скоростью. Лазерный пистолет оказался в сумке. Взгляд упал на «заднего». Пожалуй, такая ценность, как очки ночного видения, мертвецу ни к чему. Катце снял их,сунул в сумку и пошёл вперёд, сплёвывая скудную слюну и представляя всё самое кислое, чтобы её стало больше.

***

Катце обернулся на сияющий небоскрёб, по всей высоте облачившийся в рекламу предстоящего аукциона, на тёмные кварталы, из которых только что выбрался, и впервые, наверное, за последние пару часов вздохнул свободно. Очень странно чувствовать счастье, попав в трущобы, — так он подумал бы раньше, а теперь, после пасти кровожадного чудовища, пасть другого, чуть менее жестокого, показалась почти уютной и дружелюбной. Всё в жизни относительно. И ему относительно повезло — выбрался живым, на своих ногах, с целой шкурой, не порванным задом… и с деньгами. Катце оторвал взгляд от сменяющих друг друга ярких картинок, в которые нарядился «афиша», и посмотрел на простирающуюся впереди мрачную громадину Кереса. Рядом северная граница — слишком опасно, придётся спуститься южнее. Катце скривился, чувствуя, как тянет щеку под засохшей кровяной коркой. Это ерунда. Ради маскировки и устрашающего вида стоит потерпеть, тем более что смыть её всё равно нечем. Если бы знать, что на самом деле придётся бежать, то он приготовил бы рюкзак с запасом воды и еды. Но, в конце концов, Керес не пустыня, а бывший район Мидаса — с нормальной планировкой кварталов, барами и магазинами. Что-то да попадётся. Катце стиснул пальцами рукоять пистолета и бодро зашагал по неосвещённой безлюдной улице на юго-запад. До рассвета осталось не больше трёх часов — надо успеть добраться до окрестностей Гардиан и скрыться в зарослях Зелёного пояса. Прочёсывать Нил Дартс Танагура не будет, а дебри Зелёного пояса — и подавно. Если, конечно, этот идиот Гай не засветил ещё и своё убежище. Если так — то прямо сейчас можно поворачивать обратно и сдаваться в заботливые руки мидасской службы безопасности. Катце скрипнул зубами: внятного плана ещё нет, а то, что вместо него, уже напрямую зависит от Гая. Катце прибавил шаг и вскоре оказался в кое-как освещённых жилых кварталах. Знать бы, который сейчас час. Из Нил Дартс он выбирался целую жизнь. Пока провозился в червоточине, пока петлял по улицам, то и дело теряя «афишу» из виду и прилепляясь к стенам, чтобы не попасть в поле зрения случайных прохожих, а потом искал лазейку, чтобы пробраться в Керес, не потревожив мидасские датчики. Чем больше на всё это ушло времени, тем выше вероятность нарваться на рейд. С другой стороны, угнанный аэробайк, конечно, нашли сразу — так что знают, что Катце ушёл в Нил Дартс. Но вот вышел ли из него? Прочесать лабиринт из нелегальных построек — задача трудно выполнимая. Наиболее вероятно, что искать его будут тихо и в первую очередь среди своих, а «свои» у Меченого могли бы найтись именно в Нил Дартс — раньше. Катце старался держаться в тени и ступать бесшумно, хотя улицы, которые он уже прошёл, были безлюдны. К счастью, под утро крепко спится. Но не всем. В ночной тишине как будто кто-то засмеялся. Катце прижался к стене и прислушался. Смех повторился — уже отчётливо и довольно близко. — Рыгочи громче, — послышался пьяный голос, — услышат, догонят, отпиздят… В ответ раздалось невнятное бормотание и хихиканье — приглушённое, будто кому-то закрывали рот. Из-за угла вывернули двое. Судя по голосам и щуплым фигурам, совсем пацаны, недавно из Гардиан. Они явно плохо держались на ногах и свалились бы, если бы не аэробайк, который они почему-то толкали перед собой, удачно используя его как опору. — Уже не отпиздят, — сказал тот, который перед этим смеялся. — «Фишка» где? Во-о-он там… А мы где? Вот где! — Он шлёпнул по сиденью байка. — Доиграет Коди, выйдет — а его байк тю-тю! Очевидно, пацаны увели чей-то аэробайк у «Синей фишки», но не смогли обойти защиту и теперь почти волокли его на себе. — А-а-а! Представляю его рожу! — заржал тот, который закрывал рот первому. Тот шикнул: — Рыгочи потише! Отпиздят же! И байк отберут. Они прошли мимо: один толкал изо всех сил, второй только держался — для равновесия, одной рукой, в другой была бутылка. Катце сглотнул: как же хочется пить! — Завтра Коди нам отсосёт, — заявил первый. — А то байк заимел и, сука, стал пиздецки гордый. Отсосёт — вернём. Не отсосёт… не вернём. Катце вышел из укрытия, в два прыжка догнал пацанов, ударил одного рукоятью пистолета по темени — достаточно, чтобы обезвредить на пару минут. Второй обернулся и шарахнулся в сторону. — А-а-бля-с-с-сука! Потом увидел направленный на него глазок лазерного пистолета и издал жалобный писк. — Бутылку поставь, — тихо приказал Катце. — Осторожно. Не разлей. Вот так. А теперь беги. На счёт «пять» стреляю. Раз… Пацан, спотыкаясь, дунул по улице. Катце почти с благоговением поднял бутылку и разочарованно вздохнул: сладкая разновидность стаута — для извращенцев. Однако полбутылки пойла показались просто живительной влагой, упавшей на пересохший язык. Катце допил и аккуратно поставил бутылку рядом с мальчишкой, счастливо пребывающим в отключке, и ощупал его карманы. В одном из них обнаружился комм. В другом — пара местных кредиток. Всё добро перекочевало во внутренние карманы плаща. На потрёпанном и изрядно устаревшем аэробайке оказалась система защиты четвёртого поколения — поди ж ты! Катце вынул из-за голенища ботинка карту-отмычку, ввёл код — управляющая панель засветилась многочисленными значками. «Блядь», — вырвалось вслух. Питьё, но остойное. Не бутылка, а половина. Аэробайк, но со сдыхающей батареей — до западной окраины заряда не хватит. Часы на панели сообщили, что сейчас четверть пятого — до рассвета остался примерно час.