Бунт

— Вот скотина! — Гай ударил кулаком единственной руки в стену и скривился от боли, тряхнул ушибленной ладонью. — Блядь… — Ты поосторожнее, — прожевав кусок псевдомясной галеты, сказал Катце и лениво потянулся. — При таких расходах ещё один протез для тебя мне не потянуть. Откуда Катце черпал силы, чтобы ещё и шутить, было неясно. Как будто это вовсе не его теперь загоняли с двух сторон, как будто не его ломало от недостатка дозы мета, как будто не он был вынужден довольствоваться половинной порцией почти безвкусной полусинтетической еды, которую при других обстоятельствах наверняка вообще отказался бы взять в рот. Гай подтянул стул ближе к кровати и уселся на него задом наперёд. — Я до последнего надеялся, что тебе померещилось и никакой он не агент. Но когда он запросил охеренную сумму за скан биометрии… И за что? За то, что повертел нас так и эдак и попищал сканером? Будто, блядь, за этот хренов сканер шла посекундная оплата в литрах крови. Катце зевнул и пробормотал: — Я был к этому готов, хотя предпочёл бы ошибиться. Пока это не так уж много. Дальше наверняка будет больше. Это он уже говорил, но всё равно стало тревожно. — Тебе хватит денег? — спросил Гай. — Да. Главное — улететь отсюда. А дальше? Странно, что эти мысли полезли в голову. Как будто Катце стал близким, а ведь он не друг и даже не приятель — просто так сложились обстоятельства. Они могли бы вообще никогда не узнать о существовании друг друга... если бы не Рики. Кем для Катце был Рики? А Ясон? Если спросить, он ответит? — Катце… — Гай впервые назвал его по имени. Но стоило столкнуться с ним взглядом, как горло перехватило, и больше не удалось выдавить ни звука. Катце не переспросил — молчал, только сверлил взглядом, будто всё и так понял. От этого к невидимой руке, сжавшей горло, будто добавилась вторая и обхватила поперёк, сдавливая грудную клетку. Крепкие объятия, чтобы задушить. Гай резко встал, отпихнув от себя стул, и быстро пошёл к двери. В коридоре было прохладнее, каждый шорох отдавался от стен эхом. Гай шаркнул подошвой ботинка — эхо зашептало: «Ты-ыш-ыш!». Вынул из кармана брюк сигареты, выбил из пачки одну, закурил. Жестокие объятия всё не отпускали. Хотелось плакать, но не получалось, не было слёз. Гай глубоко затянулся сигаретой и прижался лбом к холодной шершавой поверхности стены, короткое рыдание вырвалось изо рта вместе с дымом. — Самобичевание ничего не изменит, — послышался рядом спокойный голос Катце. — Ты пришёл меня пожалеть? Или наказать? — не оборачиваясь, огрызнулся Гай. — Ни то, ни другое. Жалеть тебя у меня нет никакого желания. А с наказанием ты прекрасно справляешься сам. — Тогда какого чёрта ты здесь? — глухо сказал Гай. — Не дать тебе раскиснуть, — ледяным тоном ответил Катце. — Потом будешь страдать, сколько влезет, а сейчас мы с тобой — два висельника, подвешенные на одной верёвке. Раскиснем — сдохнем, обнимемся и дёрнем вместе — верёвка порвётся. Гай отлепился от стены и, не оборачиваясь, сделал ещё затяжку. Неясная злость поднялась откуда-то из глубины, скривила рот в горькой усмешке. — С чего бы тебе доверять мне? — вдруг спросил Гай. — Откуда тебе знать, что я не прибью тебя ради твоих карточек? Да даже хотя бы ради твоего универсального ключа! Я же уже завалил уйму народа! Катце прислонился спиной к стене рядом так, чтобы Гай его видел. — Рики тебя любил, — невозмутимо сказал он. — Это много значит. Гай зажмурился. Эти слова оказались хуже любого наказания. Невидимая рука, сжимавшая грудь, усилила давление — ни вдохнуть, ни выдохнуть. — Не раскисай, Гай, — прозвучало как приказ, — у тебя будет время подумать о прошлом, но сейчас надо подумать о будущем. Прямо сейчас мысли о будущем обрывались где-то на моменте ухода Катце из этого места. Тот будто прочитал эти мысли: — Аукцион стартует послезавтра. Вряд ли поиски моего донора займут много времени. Думаю, новостей можно ждать уже через день-два. Надеюсь, мне предстоит стать кем-нибудь из числа зевак, а не покупателей, — голос Катце заскрипел презрением, как несмазанный механизм. — Багаж в виде приобретённой куклы мне совершенно ни к чему. Я получу свой заказ и исчезну. А ты получишь свой. Найдёшь пустующую квартиру на окраине и, когда всё успокоится, сделаешь пластику. Гай окинул Катце взглядом и только сейчас заметил, как на нём болтается водолазка Кирие, а тот не был ни пухлым, ни мускулистым, да ещё и ростом пониже. — А ты? — наконец спросил Гай. — Что ты думаешь делать сам после того, как улетишь отсюда? Взгляд Катце изменился — в нём появилась тёмная глубина, полная грусти. — Я попробую жить, — просто ответил он. — Я никогда не жил своей жизнью и даже не вполне понимаю, что это значит. В этом смысле ты куда счастливее меня. Плохо или нет, но ты свободно жил. А я служил и принадлежал. *** Девять часов утра — обычно самое сонное время в Мидасе, когда на улицах наименее людно, но в этот день город как будто совсем не спал. Потоки людей текли к Овальной площади и разливались морем вокруг Конференц-центра. Никому не хотелось пропустить открытие аукциона S-класса. Толпа колыхалась вокруг прозрачных павильонов, омывая их, как прибой скалу. Рауль стоял на террасе, на том самом месте, где двумя днями ранее имел неприятный разговор с Гидеоном. Раньше никакая сила не заставила бы его явиться в Конференц-центр в день открытия аукциона. Многолюдные сборища раздражали его почти так же, как человеческая глупость. Но на этот раз пришлось сделать исключение ради свидания, которое не было назначено, ради игровой партии, которая началась два дня назад. — Господин Ам, — вдруг послышался рядом знакомый голос. — Господин Ви, — ответил Рауль, слегка повернув голову. — Уже сделали приобретение? Тадеуш Ви встал рядом и устремил взгляд вдаль. — Мидасские производители не слишком меня интересуют, — ответил он. — Я жду второй части аукциона, когда будут выставлены пэты производства Академии. Заметив вас, не смог не подойти. Я хочу извиниться за то, что был довольно груб в прошлую нашу встречу. Вряд ли дело было только в извинениях. Наверняка гордость коллекционера была задета неверием Рауля, и Тадеуш Ви торчал неподалёку от места прошлой встречи, надеясь на новую, как и Рауль. Он уже с полчаса стоял на террасе и бездумно смотрел на хаотическое движение пёстрой толпы, потому что заверения господина Ви зацепили любопытство учёного. Такой гибрид невозможен — это неопровержимо. Но какой бы твёрдой ни была уверенность, как всегда, нашлось место даже для самого невозможного «а вдруг?». — Хоть я и не считал себя оскорблённым, — сказал Рауль, — ваши извинения приняты. Однако это не значит, что я принимаю всё остальное. Моё мнение относительно вашего приобретения остаётся неизменным. Тадеуш Ви подался вперёд и оперся вытянутыми руками на перила. — Как и в прошлый раз, я скажу, что наш спор не имеет смысла, — сказал он. Он явно нервничал — вцепился в перила террасы так, что побелели костяшки пальцев. — Я располагаю аргументами, но у меня их нет на руках, чтобы вам продемонстрировать. — Мы можем не спорить, — спокойно заметил Рауль. — Каждый останется при своём мнении — вот и всё. — Нет! — твёрдо заявил Ви. — Теперь для меня вопрос чести и самолюбия доказать вам, что гибрид существует и находится у меня. — Хорошо, — согласился Рауль. — По возвращении домой вы можете прислать мне подробную карту генокода вашей покупки. — Это невозможно! — резко оборвал его Ви. — Вы прекрасно понимаете, что я заплатил целое состояние именно за её уникальность. Мне меньше всего нужно, чтобы где-то во вселенной появился такой же организм, а для биоинженера карта генокода — как кулинарный рецепт для повара. И даже если вы дадите мне слово и я ему, несомненно, доверюсь, то сети доверять я точно не могу. Вот и настал момент, ради которого они оба оказались сегодня именно в этом месте. Рауль решил сделать ход первым: — И что вы предлагаете? Тадеуш Ви едва заметно втянул носом побольше воздуха и как можно ровнее произнёс: — Думаю, вы не сможете отказаться от моего приглашения увидеть гибрид у меня дома, на Титании. Это была победа, Рауль едва сдержал улыбку. — Я прибыл сюда на своём личном транспорте, — продолжил говорить Тадеуш Ви. — Возвращение запланировано на послезавтра. Если вам будет удобно, я приглашаю вас присоединиться ко мне. Я могу задержаться на день-два, если это нужно. Вы можете взять с собой до пяти человек сопровождения, если вам угодно. Правда, отдельная каюта будет только у вас, но и полёт займёт всего сутки... Что вы на это ответите? Притворяться не было смысла, поэтому Рауль повернулся к нему всем корпусом и, прямо глядя в глаза, сказал: — Мне нужно три дня, чтобы подготовить своё отбытие. Ни один мускул не дрогнул на лице Тадеуша Ви, но он явно испытал облегчение, услышав ответ Рауля. — Моя «Фортуна» будет ждать вас, господин Ам. Сказав это, он бросил настороженный взгляд куда-то мимо Рауля и, кивнув на прощание, направился к ближайшему входу в здание. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — послышался рядом голос Ясона. Вот уж кого не хотелось видеть, так это его. Даже суровое лицо Гидеона сейчас было бы приятнее, чем ничего не выражающий вид Ясона Минка. — Ты ведь не любишь подобные мероприятия, — заметил тот, встав на то же место, где до этого стоял Тадеуш Ви. Рауль отвернулся от него и стал рассматривать колышущуюся вокруг павильонов толпу. — Не люблю, — сухо ответил он. — Надеюсь, ты не ждёшь объяснений, что я в таком случае здесь делаю. Ясон встал ближе. — Я не мог не заметить, что тебе неприятно моё общество, Рауль, — вдруг сказал он, понизив голос. — В чём причина? У нас всегда были неплохие отношения. — С тобой у меня не было никаких отношений, — ледяным тоном ответил Рауль. Это было опрометчиво, если не сказать — глупо, но какое же это удовольствие — бесцеремонно отодвинуть от себя этого… Рауль моргнул. Почему-то он не смог мысленно назвать Ясона Минка даже «блонди». — Это странно, Рауль, — как ни в чём не бывало заметил тот. — Я считал, что пять лет твоего пристального внимания к моим личным делам и упрёков в мой адрес подпадают под определение «отношения». Такой жгучей, граничащей с отвращением неприязни по отношению к другому блонди, да и вообще к элите, Рауль не чувствовал никогда. Перед ним стояла подделка, ничего не знающая об истинных чувствах Ясона Минка, но считающая себя подлинником. — Твоим личным делам? — холодно спросил Рауль. — Не уточнишь, каким именно? — Ты отлично знаешь, что речь о кересском отребье, — с равнодушным видом сказал Ясон. «А что, если бы я сказал, что люблю Рики? Ты бы, наверное, посмеялся, так ведь?» — снова прозвучал в памяти голос Ясона. Его рука, сжимающая черноволосый затылок так крепко, так уверенно, так бережно — почему-то эта картина впечаталась в мозг навсегда и в последнее время всё чаще стояла перед глазами. «Насколько ты утратил саму суть блонди, Ясон? — снова подумал Рауль. — Насколько человеком стал?.. Насколько близок к этому вдруг оказался я сам?» Он моргнул. Опять. Когда и откуда вдруг взялась эта странная привычка? Почему именно это происходит спонтанно? Почему в теле элиты можно контролировать всё, кроме моргания? Зачем? Ответ, ужасающий своей простотой и очевидностью, потряс, как новый взрыв Дана Бан, от которого всё задрожало, а почва едва не ушла из-под ног. Вид Ясона Минка стал просто невыносим. Оставив его без ответа, Рауль резко развернулся и поспешил к парковкам, где оставил свой аэрокар. Мир вокруг продолжал содрогаться. *** Тёмный аэробайк без габаритных огней и с выключенным дальним светом неуловимым призраком летел над пустой объездной трассой. Катце только хмыкнул, почувствовав, как рука Гая стиснула его талию. Какой монгрел не любит скорости? А вот поди ж ты, Гай — когда рулит не сам. Но позволить ему, с одной рукой и не совсем здоровому, управлять байком в первый раз даже в голову не пришло, а теперь уже стало традицией. Ночные хищники — на Амои они представлены лишь одним действительно опасным видом: человек. После нескольких недель полуголодного существования Гай и Катце стали хищниками — ослабевшими, но свирепыми. Чем быстрее таяли запасы, тем сильнее становилась решимость выжить во что бы то ни стало. Чтобы не ослабеть окончательно, они даже стали ненадолго подниматься наверх в утренние часы — чтобы поймать немного дневного света, проникающего сквозь поредевшие осенние кроны. Но основным временем их бодрствования оставалась ночь. «Донор найден. Через два часа на розе, 1521», — говорилось в сообщении Верна. На этот раз он назначил свидание в одной из разорённых квартир в давно заброшенном квартале на восточной окраине Кереса. Внутренний периметр, окон нет: при наличии дверного полотна хоть пляши и горлань песни — никто не увидит и не услышит. Конечно, если не заметят раньше, на подходе. Катце и Гай затащили аэробайк с собой прямо в квартиру. Внутри было темно, хоть глаз выколи, но очки ночного видения позволили различить в углу комнаты кресло, а в нём — тёмный силуэт. В нескольких шагах от него стояло подобие небольшого стола. — На столе твой «Гейзер», топляк, — донёсся из угла голос Верна. — Цвет у донора оказался натуральным. Начинай приём сегодня же, а то этот пигмент проявляется медленнее остальных. Самым «скорым» пигментом считался красный, самым медленным… — Ознакомиться с донором можешь с планшета там же, — добавил Верн. Катце взял планшет, включил. Так и есть! — Блядь! — вырвалось вместе с коротким смешком. С экрана смотрел симпатичный синеглазый парень с красивым переливчатым зелёным цветом волос, уходящим в чёрный. Волосы длиной примерно как у Катце, но самые длинные, с макушки, зачёсаны в короткий пучок на затылке. Зелёный — неожиданно, форма причёски — сойдёт, но почти неоновые жёлтые облегающие брюки и короткая светло-зелёная куртка в радужных разводах поверх ярко-синей майки или чего-то там с вырвиглазной надписью — это уже слишком. — Полагаю, у него в багаже всё шмотьё примерно такое же, — предположил Катце. — Да, — коротко ответил Верн. — Багаж будет через пять дней вместе с лицом, сетчаткой и пальцами. Доки — тогда же. — Имя? — спросил Катце — Рауль Ренна. Коммерсант. Билет второго класса до Тритона. На Амои не впервые, что тебе тоже на руку. Рауль. Ренна. Какая ирония! — Такая пестрота тебе будет только на руку, топляк, — сказал Верн, — она ослепляет. На данный момент с тебя три пятьсот. Протез ещё в процессе, о нём потом. Катце расплатился и сунул коробочку с «Гейзером» в карман брюк. Пока он и Гай возились с аэробайком, Верн исчез. Наверняка где-то в стене был пролом в соседнюю квартиру, а может, и прямиком на улицу. Катце толкал аэробайк, Гай шёл первым. Он выглянул в дыру, когда-то служившую входом в здание, и, убедившись, что путь свободен, шагнул наружу. — Ух ты! Это произнёс не Гай. Катце замер. — Да это же Гай-Бизон! Собственной персоной! Какое везение! — Голос был незнакомый, а тон издевательский. — Такую знаменитость встретишь не каждый день. Ходили слухи, что ты подорвался в Дана Бан, все тёмным так и отвечали, а ты вон, живой. Откуда вылез этот придурок, было непонятно. Судя по тону, он был не один. Гай же осматривал улицу, не мог их не заметить — значит, прятались, следили. Аэробайк хоть и без огней, но не бесшумный. — Как-то некрасиво, Гай, — продолжал говорить тот же голос. — Пока твоим парням ломают рёбра и удаляют зубы ускоренным методом, ты, как крыса, отсиживаешься в какой-то норе. Трущобы за последние две недели перетряхнули столько раз, что мы со счёта сбились. Кто-то согласно захмыкал. — Чего молчишь, а? Не рад нам? А мы тебе рады. Подумали, если тебя так настойчиво ищут, а мы поможем найти, то нас наградят. Или хотя бы оставят в покое. — Тираду закончил смачный харчок. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Катце одной рукой вынул из внутреннего кармана лазерный пистолет, а другой потянулся к голенищу ботинка. — А где твой приятель, а? Что-то он не выходит, — последние слова гулко отдались в темноте, потому что говоривший заглянул в пролом. Катце метнулся к стене, а по полу тут же заплясал луч фонарика. — Стесняется, наверное. Пригласи его к нам! — Тебе надо, ты и пригласи, — сказал Гай. Голос звучал ровно и уверенно. Хрустнули обломки, луч фонарика облизал аэробайк и скользнул по стене в паре шагов от Катце. Пальцы стиснули рукоять «бабочки», лазер даст вспышку — спугнёт. — Чёт я никого не вижу, — это был уже другой голос. — Обделался твой приятель, сбежал. Скажи мне, кто твой друг… Двое заржали… нет, трое. Под этот шумок Катце передвинулся ближе к пролому — в самый тёмный угол. Тут же луч фонарика снова забегал по усыпанному обломками полу и обшарпанным стенам. — Я за байком, — прозвучало совсем рядом. Хрустнули камешки, рядом с Катце оказался крепкий невысокий парень. Время замедлилось. Катце протянул руку, схватил жёсткие волосы и прежде, чем парень издал звук, всадил жало «бабочки» ему в шею по самую рукоятку. Парень стал тяжело оседать. Катце придержал его, чтобы не наделать шума, помог лечь поудобнее, выдернул нож из раны, и отпрянул, чтобы струя крови не попала на него. Парень не шевелился. Катце быстро вытер лезвие об его куртку и, не закрывая нож, сунул его обратно за голенище. Держа лазер наготове, Катце толкнул аэробайк к выходу. — О-о-о! А вот и он! Смотри, Гай, было ваше — стало наше. Покатаемся на твоём знаменитом чёрном мустанге! Вот оно что! Знаменитый, значит. Всё-таки их выдал аэробайк. Наполовину вытолкнув его наружу, Катце пригнулся, выглянул из-за стены и нажал на спусковую кнопку. Луч разрезал полумрак, один из троих, стоявший ближе к Гаю и державший в руке его очки ночного видения, коротко вскрикнул и упал на колени. Двое других растерялись, но один тут же бросился с ножом на Гая, а другой рванул вверх по улице. Время снова растянулось. Катце будто увидел себя со стороны: вот он поднимает вытянутую руку, прицеливается, нажимает на кнопку, в нескольких метрах впереди парень падает замертво. Рука перенаправляет оружие туда, где Гай заносит ногу для удара, выбивает из рук нападающего лазерный нож — тот падает и гаснет. Палец снова жмёт на кнопку, сверкает луч, парень замирает и падает. — В другой раз, — глухо отвечает ему Гай. Время вернуло свою нормальную скорость. — Проверь пульс, — тихо сказал Катце и быстро пошёл туда, где темнело тело убегавшего. Лазер прожёг его шею насквозь — проверять пульс не имело смысла. Катце быстро обшарил карманы убитого, но ничего не нашёл. Похоже, парень не очень-то доверял своим товарищам. Катце вернулся к Гаю, тот уже надел свои очки ночного видения и теперь выворачивал карманы того, кто бросился на него с ножом. Ему повезло больше: в заднем кармане брюк оказалась пачка пластика и сигареты. — Было ваше… — пробормотал Гай, засовывая кредитки в карман. Он выпрямился и посмотрел на Катце: — Ты даже не представляешь, кого завалил. — Он кивнул на того, чьи кредитки только что присвоил. — Это Мэддокс. — Помолюсь за него, — хмыкнул Катце и скомандовал: — Едем. __________________ Мэддокс — главарь банды «Бешеные псы», упоминается в романе.