Бунт

Звук, будто сломалось что-то хрупкое, раздался не в тишине спальни, а где-то внутри, в сознании. В широко открытых глазах Катце под синими линзами как будто погас свет. — В чём дело? — спросил Рауль. В ответ — лёгкий взмах ресниц и молчание. Вот что такое истинная уязвимость — ощутить удар от того, кто, как казалось, нанести его не способен. Танагура всегда недооценивала Катце. Кому бы ещё удалось взломать внутреннюю сеть Эос, подмять под себя чёрный рынок, сбежать из-под носа полиции, пройти через лабиринт Нил Дартс и обвести всех вокруг пальца? Не потому ли Ясон держал его при себе, что видел в нём гораздо больше, чем все остальные? — Катце! Тело под руками дёрнулось, как от электрического разряда, а в глазах мелькнул ужас. Его что, так пугает собственное имя? — Катце, говори со мной, не молчи. Это прозвучало достаточно мягко? На Катце нельзя давить, он — жёсткая пружина, способная на непредсказуемые действия. Суть блонди ускользает, и сохранять невозмутимость становится труднее. Было гораздо проще смотреть на всё сверху вниз — чем мельче предмет, тем меньше у него значения. Теперь, оказавшись ближе, незначительные вещи и люди стали обретать неожиданную важность. — Катце, — прозвучало уже почти просяще. Взгляд под синими линзами заострился. Плотно сжатые губы наконец разомкнулись, и послышалось хриплое: — Мне нужно... немного времени. — Для чего? — Для того, чтобы не сойти с ума. Рауль немного отодвинулся, и Катце медленно сел. На спине под белой кожей проступили острые позвонки. Какой он тонкий и хрупкий, несмотря на довольно широкие плечи и развитые мышцы. — Тебя настолько потрясло, что твой любовник оказался кем-то другим? — М? — не оборачиваясь, рассеянно отозвался Катце. — А. Наверное. Не знаю. — Или — что он оказался именно мной? Молчит. Значит, дело именно в этом. — Я… — наконец сказал Катце, — это было неожиданно… слишком. Я был не готов… оказаться в постели с танагурским блонди. Я был чертовски к этому не готов. — Не могу сказать, что я был готов оказаться в постели с тобой, — сказал Рауль. — Для меня это тоже было сюрпризом. Катце невесело хмыкнул: — Представляю. — Не представляешь, — возразил Рауль. — Не представляю, — эхом отозвался Катце. Кто знает, что за мысли у него в голове и что означает этот тон, похожий на слабое дуновение ветра. — Что с тобой происходит? — Я… трезвею. Он медленно опустил ноги на пол и потянулся за халатом. — Куда ты идёшь? — Мне надо выйти. — Выйти или уйти? Замер. Молчит. Значит, второе. Что-то в последних словах его напугало. — Катце, — серьёзно сказал Рауль. — Я не отпущу тебя, потому что ты не раз просил об этом и я тебе обещал. Даже если ты этого не помнишь. Я не собираюсь ограничивать твою свободу, если ты так подумал. Ты мне нужен, потому что ты тот, кому я смогу доверять. Катце резко обернулся и уколол взглядом, его рот скривился в горькой усмешке. — Вы сможете мне доверять? — прохрипел он. — После того, как я обманул вас? — Да, смогу. Перестань говорить мне «вы». Я тебе не господин, а ты мне не слуга. Ты оказался в постели не с танагурским блонди. Похоже, я перестал им быть задолго до этого. Уголок рта Катце недоверчиво дёрнулся. — Но танагурская аристократия — это не титулы и почести, от которых можно отказаться, — возразил он. — Это обоснованное чувство собственного превосходства, уверенность в своей исключительности и положение на самой вершине вне зависимости от обстоятельств. Перестать быть танагурским блонди — то же самое, что звезде перестать быть собой. — Скажи это Ясону. Катце вздрогнул, как от удара, и отвернулся. — Раз уж ты привёл сравнение со звездой, — уже мягче сказал Рауль, — то она тоже со временем гаснет, хотя её свет и продолжает ослеплять ещё какое-то время. Мы уже не в Танагуре, Катце, и с каждой секундой всё больше отдаляемся от неё. Ощущать и тем более демонстрировать превосходство здесь и сейчас нет оснований, ведь мы с тобой примерно в равном положении. Катце слегка повернул голову, как будто не веря тому, что услышал. — Иди ко мне, — тихо произнёс Рауль. — Разговаривать со спиной не так приятно, как глядя в глаза. Дыхание Катце заметно участилось, но он не двинулся с места. — Если хочешь, могу обещать, что не посягну на твою честь, — сказал Рауль и, когда Катце обернулся, добавил: — Пока что. Дразнить его — особый вид удовольствия. Жаль, «химера» скрывает настоящее лицо — в такие моменты оно наверняка краснеет. — Если я попрошу тебя тоже снять маску, ты согласишься? — вдруг сказал Рауль. — Зачем? — насторожился Катце. — И зачем ты сам это сделал? Почему именно сегодня? С меня бы хватило твоего внезапного исцеления. Но ты как будто решил добить меня сюрпризами. Рауль тоже сел — так легче было дотянуться до Катце, если тот вдруг надумает сорваться с места. — Ты бы предпочёл, чтобы я сделал это после Тритона? Катце привстал и, подогнув под себя ногу, снова сел — уже вполоборота. — Не знаю... Шок был бы в любом случае... Наверное, чем раньше, тем лучше. «Пока ты не начал привязываться». — До следующего пункта круиза нежданные гости нам больше не грозят, — заметил Рауль. — Так что пока можно обойтись без маскировки. Наконец-то Катце смотрел в глаза, не пытаясь спрятать взгляд. — Ты тоже думаешь, что этот бумеранг ещё вернётся? — Зависит от того, кто они такие. — Я точно не знаю, — сказал Катце, — могу лишь предполагать. — И что ты предполагаешь? — Это чья-то агентурная сеть. Я имел дело с их резидентами в Нил Дартс. Они неплохо организованы, с большими возможностями. — Под Танагуру копают с разных сторон. Жильбер наверняка знает, кто это. Катце покачал головой: — Не думаю. В таком случае контрразведка предотвратила бы взрыв Дана Бан. Ты и сам знаешь, что уничтожить его — не закусочную развалить. Шахта огромна, её планировка была продумана до мелочей, с учётом возможных происшествий. Стяжки, перекрытия, противообвальная система — всё было сделано на века. Только несведущие идиоты поверили бы в конструкционный износ. Представь, какой мощностью должен обладать заряд, чтобы всё это рухнуло. Хэбей снесло, сеть Халаза лишилась тоннеля. И такая потенциально опасная мощь прошла мимо внимания господина Домины? — Ты имеешь в виду, что Гай получил заряды именно от них? Катце кивнул. Это уже не просто промышленный шпионаж — это диверсионная деятельность. И Катце прав: Жильбер о них не знал. Но как такое возможно? — Гай — не дурак, — вдруг сказал Катце. — Не знаю, что именно снесло ему башку — ревность или извращённое чувство справедливости, но вообще он неплохо соображает. Однако он не инженер, чтобы с ювелирной точностью рассчитать точки взрыва. Так что используй он старьё вроде тротила, Дана Бан бы устоял. Даже гексоген вряд ли нанёс бы настолько масштабный урон. Но предположим на секунду, что это был он. Его синтезировали в Нил Дартс? Незаметно? Ты в это веришь? — Нет, это исключено, — возразил Рауль. — Химикаты свободно не найти, но их можно завезти нелегально. Однако детекторы выбрасываемых в воздух веществ обнаружили бы даже самую крошечную лабораторию. Катце хмыкнул: — Хочешь сказать, когда кто-то из моих бывших парней варит мет, господин Домина заранее знает вес и качество готового продукта? — Да, — улыбнулся Рауль. — Но мет — не гексоген. Кого он волнует? Катце зажмурился и потёр лоб. — Сними её, — повторил Рауль. — Сколько ты в ней? Неделю? Больше? Даже мне было приятно избавиться от неё. Катце растерянно моргнул и отвёл взгляд. — Приятно? — пробормотал он. — Физически? «Вот о чём ты думаешь!» — По-твоему, я совсем бесчувственный? Катце явно смутился. И наверняка снова покраснел. Как жаль, что этого не видно! — Сними маску, Катце, — мягко сказал Рауль. — В отличие от тебя, мне будет приятно увидеть твоё лицо. Теперь взгляд Катце задержался дольше. Рот приоткрылся, будто в желании что-то сказать, но губы тут же сомкнулись снова. Катце молча кивнул, накинул халат и встал. После того, как за ним закрылась дверь, минуты потекли мучительно медленно. Нестерпимо хотелось пойти и проверить, не исчезла ли его одежда, не ушёл ли он в свой номер, воспользовавшись удобным предлогом. Но сейчас, когда с ним только-только наметилось взаимопонимание, проявление недоверия всё разрушит.

***

Примерно четверть часа спустя Катце вернулся. Сначала показалось, что это тёмно-зелёные пряди, упавшие на лицо, придали его тонким чертам резкости. Но взгляд, прямой и острый, дал понять, что дело не в цвете волос — просто без давления Ясона эта тугая пружина полностью раскрылась. — Не представляю, почему тебе может быть приятно моё лицо, но, возможно, и правда есть вещи, о которых лучше говорить без масок. Катце подошёл к кровати и сел, поджав под себя ногу. Холодный. Сдержанный. Чужой. Когда-то Ясон выбрал его из предлагаемого списка как красивый аксессуар. В голову пришла нелепая в своей странности мысль, что он специально оставил на этом лице безобразную метку, чтобы больше никто не смог на него претендовать. Чтобы никто не смел думать об этих губах… мягких… нежных… Рауль потянулся вперёд и прежде, чем Катце успел уклониться, обхватил его за шею и поцеловал. Тот не ответил — замер, будто ожидая смерти и боясь сделать вдох. — Что у тебя за привычка задерживать дыхание! — Не знаю, — сказал Катце. — Раньше её не было. Наверное, впервые это случилось, когда обвалился Дана Бан... А сегодня он обвалился снова. — Сегодня никто не умер, — резко возразил Рауль. — Скорее наоборот. Или для тебя настолько непереносим факт, что твоя девственность досталась мне, а не случайному прекрасному брюнету? Катце растерянно моргнул. — Что?.. О чём ты? Издеваешься? «Нет, ревную». — Пытаюсь понять причины трагедии. Глаза Катце — глубокие, как океанская впадина, а цветом напоминают грозовое небо. И напряжения в них столько же, как в этом небе — за минуту до первой молнии. Слишком трудно прочитать, о чём он думает. — Я в ступоре, — признался он. — Я просто в ступоре. Бежать от вражеских агентов — и увидеть их в этом номере, со стволом в кармане и намёком на причинение вреда твоему любовнику в случае сопротивления. Считать своего любовника беспомощным инвалидом — и увидеть, как он встаёт и парой лёгких движений отправляет их в глубокий обморок. Бежать от Танагуры — и очнуться в объятиях блонди, в прошлом угрожавшего препарировать твой мозг. Ещё и объявленного погибшим… Ты забыл, как дышать, а он говорит о каком-то статусе. Рауль рассмеялся: — Всё это действительно ужасно. — Мне всё ещё кажется, что я сплю, — пробормотал Катце. — Правда, мне даже во сне не пришло бы в голову говорить «ты» господину Раулю Аму. — Раньше мне тоже много чего не пришло бы в голову, — сказал Рауль, — потому что в неё могло прийти только то, что нужно Юпитеру. И мой побег точно не входил в список его нужд. Как оказалось, Катце умеет зондировать взглядом не хуже Гидеона. — Это… из-за Дана Бан? — глухо спросил он и вдруг изменился в лице. — Это… Нет, не может быть… Если бы это случилось из-за моего обмана… ты бы меня уже задушил. Рауль усмехнулся: — Не могу сказать, что меня не посещала эта мысль. Когда Гидеон продемонстрировал видеозапись, как тот идиот гуляет на развалинах, именно это мне и хотелось сделать. Катце вздохнул и невидяще посмотрел куда-то мимо. — Так не должно было случиться. Никто не должен был узнать, что он жив. Я был уверен, что он спрячется и будет бояться собственной тени. Кто мог предположить, что, едва выйдя из операционной, он отправится туда?! «Кто мог предположить, что ты посмеешь врать танагурскому блонди?» — Он для тебя так много значит? — спросил Рауль, чувствуя смутное беспокойство. — Не будь это так, ты вряд ли осмелился бы врать мне. — На тот момент сам он не значил для меня ничего, — ответил Катце, снова посмотрев глубокими грозовыми глазами. — За него просил Рики. Его пытался спасти Ясон. Искалечил, а потом нёс какую-то часть пути, потому что самому Рики это было бы не под силу. Тело элиты неспособно ощутить боль, как от удара ножом, но человеческий мозг может вообразить это. — Что значит «нёс какую-то часть пути»? — резко спросил Рауль. Катце вздрогнул. — Они не были на третьем подземном уровне, откуда их невозможно было бы достать?! «Неужели ты и об этом соврал?!» — Если они были в двух шагах от поверхности, то… — Нет! — Лицо Катце исказилось, как от внезапной боли. Он быстро заговорил: — Не было времени! Совсем не было времени! Ясон не мог идти. Рики терял сознание и не мог его вытащить. От взрывов земля уходила из-под ног. Рики приволок Гая и тут же пошёл обратно, к Ясону. Счёт шёл на минуты. Когда ты звонил мне, их уже нельзя было спасти... Но если бы я оставил Рики снаружи и пошёл внутрь вместо него... Я мог бежать, это сэкономило бы время, я мог бы успеть… — Нет. Катце не услышал и продолжил говорить: — Вместо этого я отдал Рики свою «Чёрную луну». Это лёгкая смерть, без боли и страха, которую я берёг для себя. Надеюсь, они уснули, прижавшись друг к другу, до того, как обвалились перекрытия. Эта мысль — моё единственное утешение. Ты вправе упрекать меня, потому что у Ясона был шанс выжить, и этим шансом был я. — Нет! — повторил Рауль уже громче. Катце уставился на него, тяжело дыша. — Ты ничего не смог бы сделать. Даже если бы ты пошёл к Ясону, он отправил бы тебя обратно. Если он не мог идти, это означало наличие серьёзных повреждений. Что бы ни сломалось в его теле, это подлежало замене. Но вместе со сломанными модулями Ясону заменили бы и личность. Юпитер не стал бы повторно рисковать, и Ясон знал об этом. Он предпочёл бы умереть, поверь мне. Теперь Катце напоминал статую: бледный, с застывшим от потрясения лицом, но живым горящим взглядом. — Ты... тоже предпочёл умереть… по этой причине? Ясон не ошибся. Этот парень стоил того, чтобы нарушить правила и оставить его в живых. — Мир Юпитера, — заговорил Рауль, — вытесняет свободу воли, как тело отторгает чужеродный объект. Если ты часть системы, тебе позволено лишь исправно функционировать в пределах установленных рамок. Ясон — единственный, кто дерзнул жить своей жизнью внутри системы, и это не могло закончиться хорошо. Именно поэтому я твердил ему, что это его погубит, что нужно остановиться… Но сейчас я понимаю, почему он не смог, почему даже не попытался. Ни разу до этого Катце не смотрел в глаза так долго и откровенно. Он продолжал сидеть на том же месте и в прежней позе, но как будто снова стал ближе. — Что произошло? — наконец спросил он, спокойно, тихо и серьёзно. Наверное, именно так спросил бы близкий друг. Рауль слегка подтянул колени к груди и опёрся на них локтями. Катце подвинулся ближе, и теперь можно было почувствовать тепло, исходящее от его тела. — Юпитер сообщил о скором возвращении Ясона, когда пыль над Дана Бан ещё не осела, — заговорил Рауль. — А уже через пару дней тот предстал передо мной, неожиданно и как ни в чём ни бывало. Катце ничего не сказал, но казалось, от его напряжения завибрировал воздух. Рауль посмотрел на него долгим взглядом. — Я видел Ясона, которого ты спас бы, Катце. И это было страшно. — Почему? — не столько прозвучало, сколько читалось по губам. — Он не знает Рики? — Знает. Не чувствует. У него нет никаких привязанностей. Гидеон назвал это выздоровлением после продолжительной болезни. Аиша — отсутствием уязвимости. Я назвал это подделкой. Катце издал звук, похожий на короткий вздох. — Разница стала очевидна на первом же совете с его участием. Он с лёгкостью отдал тебя Гидеону, в то время как настоящий Ясон стоял бы за тебя до конца. Уверен, тот бы предпочёл наказать тебя сам. Скорее всего, ты обзавёлся бы ещё одним шрамом, зато остался бы жив. Новая личность, которая заменила Ясона, предоставила все его знания для того, чтобы ты был пойман и уничтожен как можно скорее. Секунда. Вторая. Катце громко сглотнул и почти шёпотом сказал: — Ты же не из-за этого решил отказаться от всего, что у тебя было? — Нет, — ответил Рауль. — Моё неприятие нового Ясона заметил Юпитер. Доверие между нами было утрачено. Дальше последовали бы его пристальное наблюдение и мой растущий страх, а закончилось бы всё тем, что меня тоже «излечили бы от продолжительной болезни». Системная единица не должна противиться, желать или бояться. Она должна функционировать. Я не мог уже и это, потому что те задачи, которые ставил передо мной Юпитер, внезапно утратили смысл. Тёплая ладонь Катце коснулась руки, его пальцы слегка сжали запястье. Он вернулся. Полностью. Рауль перевернул ладонь и в ответ сжал его руку, потянул на себя. — Иди ко мне, — позвал он снова, опускаясь на подушки. Катце лёг рядом. Рауль осторожно отодвинул длинные зелёные пряди от его всё ещё бледного лица и обнажил знакомый шрам на левой щеке. Выше, прямо над бровью, короткой изогнутой линией краснел ещё один — поменьше, явно недавний. — Откуда это? — спросил Рауль. Катце отвёл взгляд. — Из Нил Дартс. Сказал нарочито сухо, слишком небрежно. — Что там произошло? Катце посмотрел в глаза и спокойно ответил: — Пришлось кое-кого убить. Мой путь в твои объятия усеян трупами, Рауль. Теперь, зная это, ты всё ещё хочешь сохранить статус-кво?