…и никуда ты не денешься

Если Тьма завлекает на свою дорогу, то важно правильно этим воспользоваться. Ксардас смог. Лестер моложе его и годится в невесть каком поколении внуки. Ксардас не всегда был тем, кто есть сейчас. Через что он прошёл, спрашивать боязно, да и не имеет смысла. Лестер чувствует себя сильным, когда видение, как его окутывает Тьма чёрным одеянием, исчезает. Каждый его шаг сделан осознанно. Одно удручает — страх потерять зачарованный Ксардасом амулет, защищающий от тёмной магии. Лестер проверяет, не вывалился ли тот, даже когда собирает болотную траву у озерца, или отливает, или охотится — причин покинуть башню у него более чем достаточно. Одно утешает — Ищущие больше не встречаются. Глядеть на себя, одержимого, со стороны выше всяких сил. Убивать — тем более. Лестер утешает себя, что погибли от его рук не те, с кем он заговаривал ранее, здоровался, вероятно, стрелял косяки. Погибли одержимые вроде Кор Галома, которого ничуть не жаль. Между драконами и Спящим определённо есть связь, высказал мнение Ксардас. Какая именно, даже ему неизвестно, и он делает всё, чтобы выяснить это. Ищущие перестали шастать по дорогам, когда друг ушёл в Рудниковую долину. Лестеру, защищённому чарами амулета, больше не нужно бороться с искушением, но он снова чувствует себя пустотелым сосудом, поэтому без конца курит. Лучше так, чем видеть такую цель, к какой он шёл — и которой изо всех сил противится, пока может. Лестер чувствует себя как после затяжной болезни — во время, когда та отступает, но оставляет после себя бессилие. Если бы Ксардас дал чуточку больше времени! Но он решает покинуть башню и открыто даёт понять, что в его отсутствие жилец не нужен. Лестер, лишённый крыши над головой, огорчён, но не напуган — жить под открытым небом ему не впервой. Ксардас просит передать записку приятелю, чем заставляет сердце ёкать. Старый хрыч решил, что Лестер свободен от влияния Тьмы? Он сам умеет играть с ней, перебирать её струны, как ему выгодно. Неясно до конца, оборвал ли Ксардас нити, протянутые к Инносу. Лестер не удивился бы, если нет. Ксардас — тот, кто может брать всё, что дают все Трое. Неясно только, что отдал взамен. Зрение? Если учесть, что он умеет заглядывать не в лицо, а в душу, то цена ничтожно мала. Ксардас уверен, что Лестер не упустит их общего друга, отыщет, даже если очутится на другой стороне острова. И он прав. Лестер понимает, что его «выздоровление» — мнимое, когда головная боль снова начинает донимать его. Остаться бы в низине, да, как назло, и в ней неспокойно — именно сюда вздумалось заявиться ящероподобным людям — или человекоподобным ящерицам, неясно, как их называть — немало напугавшим его. Лестер возвращается к башне, но внутрь войти не может — Ксардас оставил демонов охранять её. Одно хорошее от треклятой одержимости — он снова лишился желания спать. Ему, беспомощному, не перережут глотку ни орки, ни ящеролюды. От них он, по крайней мере, убежит и спрячется — да хоть куда-то денется. _______________________ Лестер сглатывает кровь. Тем лучше, когда та идёт носом — головная боль становится не столь невыносимой. Иногда — ещё и предвестником, как сегодня. Лестер, поселившийся на берегу, откуда прекрасно просматривается башня, потерявший сон, был уверен — не упустит друга. Он далеко не отходил даже на охоту, вылавливал рыбу и собирал неподалёку хворост. И всё же что-то — точнее, кого-то — упустил. Рёв подчинённого Ксардасу демона его не столько пугает, сколько озадачивает. Напугал в первый раз, когда в башню вошли люди из монастыря Огня — и не вышли. Лестер подходит к башне и ждёт, сам не зная чего. Воняет серой, из бойниц время от времени валит дым. Тот, кто сражается с демонами, не сдаётся. Или Ксардас предусмотрел, чтобы в башню мог войти лишь один человек? Лестер отбрасывает эту мысль. Письмо, которое следует передать, у него. Всё, что требуется, чтобы головная боль прекратилась, — убить. Лестер жмурит слезящиеся от недостатка сна глаза… — Паршиво выглядишь. — «Прекрасное» приветствие, ничего не скажешь. Мало того, что из-за этого человека он страдает, так… «Простая дорога — не самая верная», — вспоминается урок Ксардаса. Тот прав хотя бы потому, что проделал длинный тернистый путь, прежде чем стал тем, кто есть. — Ты-то как здесь оказался? — продолжает приятель. — А, понял: Ксардас оставил тебя без крыши над головой. Почему не ушёл? — Тебя ждал, — вышло глухо, хрипло и… зло. Лестер действительно ждал того, из-за кого мучился. — Надеюсь, не для того, чтобы прибить. — Догадливый сукин сын. — Если учесть, кто такие Ищущие, то… Ты не мог не догадаться, кто они, верно? Лестер кивает. Его не удивляет, что о природе Ищущих известно кому-то ещё, кроме него и Ксардаса. Тайны всегда вскрываются рано или поздно. Он долго размышлял, почему не потерял окончательно рассудок. Склонялся к тому, что у него не было сильной привязки, как, например, у того же идола Намиба, к Спящему, к тому же он покинул Братство до падения Барьера. Оправдываться он не намерен, ограничивается кратким: — Я догадывался. — Его тянет выпытать, как узнал об этом друг. Срывал ли тот маски? Видел ли знакомые лица? Хочется сбежать — хоть куда-нибудь деться, разорвать этот порочный круг. Да в том-то и беда, что сбежать с острова некуда, разве что сигануть в море и добраться до Миртаны вплавь. Он отдаёт письмо Ксардаса другу в надежде, что тот исчезнет. Если уж Лестер никуда с острова не денется, пусть хотя бы его оставят в покое.