Почувствуй мою душу

К полудню вчерашние кадеты прибыли в штаб Разведкорпуса. Форму им выдали заранее, так что из конюшни они выходили в плащах с эмблемой знаменитых “Крыльев Свободы” на спине. Мэй до последнего не могла поверить, что ушла в Разведкорпус, но такова суровая реальность. Она в самом деле впервые за несколько лет осмелилась сделать выбор сама и не отступила от него в самый ответственный момент. Вот только будущее и раньше казалось туманным, а сейчас его будто заволокло плотной дымкой — не было видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Куда идти, что делать, с кем или с чем она столкнётся — неизвестно. Остальные уже ушли вперёд. Мэй проверяла вещи — хотела убедиться, что она ничего не забыла, будто у неё будет возможность вернуться в казармы кадетского корпуса. Если она что-то и оставила, это уже давно выбросили. К её удивлению, на самом дне сумки нашёлся нож. Большой, охотничий, с крепкой деревянной ручкой, но немного затупившимся лезвием. Он раньше принадлежал отцу, но после его смерти достался Леону. Кажется, неделю назад во время одной из тренировок брат отдал нож Мэй на хранение и забыл про него, хотя до этого практически с ним не расставался. Недолго думая, она повесила кобуру с оружием себе на пояс. Ей в Разведкорпусе он явно пригодится больше, чем брату в Гарнизоне. — Меня ждёшь? — послышался голос Жана. Мэй вздрогнула и недовольно оглянулась в его сторону. — Да, тебя, о великий Жан, — съязвила она. В ответ он фыркнул, но никак не прокомментировал её обращение. — Идёшь? Мэй кивнула, и вдвоём они вышли из конюшни. Палящее солнце будто напоминало о том, что приближалось лето, которое Мэй совсем не любила. Слишком много плохих воспоминаний было с ним связано, будто всё самое плохое в мире происходит именно летом… — Вот уж не думал, что мы окажемся в Разведкорпусе, — пробормотал Жан через несколько шагов. — И я. С первого дня обучения в кадетском корпусе Мэй верила, что уйдёт в Гарнизон, Жан собирался в Военную полицию, но вот они здесь — и пришли сюда добровольно. А ведь когда-то Мэй думала, что для Разведкорпуса нужно либо слабоумие, либо отвага. Что из этого было у неё? Наверное, слабоумие. — А твой брат?.. — Жан будто не закончил предложение и оглянулся на неё, пытаясь понять её реакцию. Она раздражённо выдохнула. Мысли о Леоне вызвали волну злости, которую она не смогла сдержать. — В Гарнизоне, — ответила она грубее, чем следовало. — Вы поругались? — Да. — Слышал просто, как вы в строю на повышенных тонах разговаривали… Мэй лишь фыркнула в ответ. Вчера после ссоры с Леоном злость и обида душили как никогда сильно, хотелось плакать и кричать, но в разговоре с Джит она лишь сухо выдала: “Мы с братом пошли разными путями”. Мэй не собиралась закатывать истерику и показывать, что её хоть как-то задело поведение Леона, но в глубине души… Обещал быть рядом. Обещал защищать. Обещал, что ничто их не разлучит. И что в итоге? Может быть, он вообще никогда её не любил, и последние годы — лишь обман?.. Почему-то вспомнилось, что до смерти родителей Леон часто говорил, что терпеть её не может и лучше бы у него был младший брат, чем сестра. — Он сказал, что я сдохну через неделю, — выпалила Мэй. Она больше не могла держать эту злость. — Чего? — Жан удивлённо вскинул брови. — Он ошибся, — она фыркнула. — Не через неделю, а через месяц… Ведь именно тогда состоится экспедиция за стены, в которой, как говорил командир Эрвин, может погибнуть большинство новобранцев. Мэй почему-то эти слова не пугали, а вот Жана её случайно оброненная фраза привела в шок — это было написано на его лице. — Прости. Шучу, — поспешила добавить Мэй. — Не собираюсь я умирать. Но никто не знает, как жизнь сложится. — Мне побить Леона? — Жан нахмурился. Он выглядел серьёзным — будто в самом деле мог найти Леона и избить. Но, во-первых, Мэй хотелось сделать это самой, во-вторых, она не могла допустить, чтобы у Жана возникли проблемы из-за неё. — Не надо. Пусть валит в свой Гарнизон и живёт там счастливо. А я не смогу спокойно спать, зная, что за стенами бродят эти чудовища. — И я… — Жан кивнул. — Знаешь… Хейден умер, потому что мы слишком долго сражались с титаном. Франц погиб из-за нашей излишней осторожности. Возможно, отряд Эрена сожрали из-за того, что мы слишком боялись вступать в бой и нечаянно собрали всех титанов в одном районе. Леон, наверное, может всё это забыть... а я не могу. — И что теперь? — Не знаю. Вдалеке столпились некоторые новобранцы и о чём-то галдели. В центре круга стоял парень со взъерошенными тёмными волосами. — Это что, Эрен? — спросила Мэй, цепляясь за возможность сменить тему. — Ага. Похоже на него. Чем ближе они подходили, тем отчетливее слышался разговор. — Значит, в Военную полицию пошли только Энни, Жан и Марко, — говорил Эрен. — А остальные — в Гарнизон или ещё куда… Мэй и Жан остановились. На шарканье сапог Эрен обернулся и окинул их удивлённым взглядом. — Марко погиб, — тихо сказал Жан. — Жан? Мэй? А вы что здесь… — Эрен осекся — на его лице застыл ужас. — Что? Что ты сейчас сказал? Марко… что? Повисла напряжённая тишина. Краем глаза Мэй видела, как сильно Жан помрачнел — боль от смерти друга и не думала уходить. И в ближайшее время она никуда не денется. — Он погиб во время битвы за Трост, — ответила Мэй. — Мы не знаем, как это случилось. — Не каждому суждено умереть, как герою, — наконец заговорил Жан. — Никто не видел, как он умер. Всё, что мы знаем — на нём не было УПМ. Эрена явно ошарашила эта новость. Он хотел что-то сказать, но Жан подошёл к нему вплотную и заговорил: — Правда, что ты пытался убить Микасу, когда превратился в титана? Поднялся хор голосов, но слов было не разобрать. Ну вот опять, зачем Жан это сказал? Почему каждый разговор Жана и Эрена рано или поздно превращался в спор? Но в то же время напрашивался вопрос… Эрен и правда пытался убить Микасу?.. — Нет, — вмешалась она, будто отвечая на мысли Мэй. — Он просто пытался отогнать муху… — Я не у тебя спрашиваю, — сердито бросил Жан, оглядываясь на Микасу. — Рана на лице довольно глубокая. Откуда она у тебя? Микаса не ответила, лишь попыталась прикрыть щёку волосами. Значит, Жан попал в точку. — Похоже, это правда, что я пытался убить её, — сказал Эрен. — Похоже? Ты что, не помнишь?! — Жан начал повышать голос. — То есть выходит, ты не знал, что можешь становиться титаном, и не знаешь, как управлять этой способностью? — Да. Верно, — ответил Эрен, виновато посмотрев на Жана. Повисла тишина, даже перешёптывания затихли. — Народ, вы слышали? — Жан оглядел остальных. — Вот такие дела. Когда его взгляд остановился на Мэй, она еле заметно качнула головой, мол не стоит продолжать этот разговор. Жан недовольно нахмурился и, проигнорировав её, добавил: — От него зависит судьба человечества. — Жан, — вмешалась Микаса. — Что ты делаешь? Какой смысл сейчас давить на него? — В отличие от тебя мы не готовы безоговорочно умереть за Эрена. Жан говорил правду, но он выбрал не лучшее время и место для этой речи. Впрочем, по-другому он и не умел. — Мы все должны понимать, во имя чего мы готовимся отдать жизнь. Ты, — он пристально посмотрел на Эрена, — должен дать нам точку опоры. Мы должны знать, стоишь ли ты этого. Так что… — Жан подошёл к Эрену вплотную и хлопнул его по плечу, крепко сжав его. — Я серьёзно. Не разочаруй нас. — Д-да… — пробормотал Эрен. Жан будто хотел сказать что-то ещё, но не успел. Рыжая разведчица, которая стояла у входа в конюшню, крикнула: — Эрен, нам пора ехать! Жан разжал руку и сделал шаг назад. — Уже иду, — крикнул Эрен, а затем оглянулся на остальных. — Ладно, ребята… увидимся. Никто ничего не ответил, и под пристальными взглядами Эрен пошёл к разведчице. Краем глаза Мэй увидела, как Микаса смерила Жана недовольным взглядом, а затем пошла вперёд, в сторону казарм. Постепенно разошлись и остальные. Теперь уже Мэй пристально смотрела на Жана, который выглядел в несколько раз мрачнее, чем в начале разговора. — Зачем? — спросила она, когда они остались наедине. — Пусть знает, что не все готовы отдать свою жизнь за него. И умереть как Марко… Мэй кивнула в сторону казарм, и они вяло пошли за остальными. — Верно всё сказал. Но не вовремя. — Поучи ещё меня, — огрызнулся Жан. — С удовольствием. Утром или вечером? — Мэй ухмыльнулась. В ответ послышалось недовольное ворчание.

* * *

После быстрой переклички новобранцев разместили в казармах, по двое в одной комнате — соседкой Мэй оказалась Джит. До обеда нужно было успеть разобрать вещи, а после — отправиться на первое построение новобранцев Разведкорпуса. Но Мэй пока об этом не думала, лишь молча радовалась, что у неё наконец-то появился свой угол — впервые с тех пор, как ей пришлось покинуть Хлорбу почти пять лет назад. Комната оказалась совсем маленькой, но туда легко вмещалось всё необходимое: двухъярусная кровать, стол с ящиками, два стула и шкаф, в котором предстояло разместить свои немногочисленные пожитки. После трёх лет жизни в бараках в кадетском корпусе условия казались просто райскими. — Здорово, что нас с тобой вместе поселили, — улыбнулась Джит, когда они начали разбирать вещи. — Ага, не придётся силы тратить ещё и на знакомство с другим человеком, — Мэй вздохнула. — И так много всего выучить придётся за следующий месяц. — Освоиться легче будет. Ты где хочешь спать? — Я… — начала Мэй. — Не против, если я буду наверху? — Джит перебила её. — Просто… я дома так спала, в училище тоже… — Да, без проблем. Отлично. Мэй как раз хотела спать внизу, чтобы в случае бессонницы тихо уходить из комнаты и дышать свежим воздухом, не разбудив при этом половину Разведкорпуса. В училище за спальные места пришлось чуть ли не драться, но здесь обошлось даже без ссоры. Может быть, Мэй действительно в кои-то веки повезло? — У тебя вещей много? — спросила она. Джит как раз начала складывать одежду в шкаф. — Достаточно, но я постараюсь уместить всё в два ящика. А у тебя? Мэй с усмешкой ткнула пальцем в свою сумку — туда влезло всё, что она привезла с собой, в то время как Джит притащила аж несколько таких сумок. Какая ирония. Дети торговцев, после смерти родителей оставшиеся ни с чем. Всё пришлось продать, деньги забрал дядя, чтобы обеспечивать семерых детей, а после его смерти всё перешло к тётке… с тех пор Мэй не видела ни монеты. Всё, что у неё было теперь — униформа, несколько комплектов повседневной одежды, нож отца и парочка книг, большую часть которых ей подарили Жан и Армин. — Ой… неловко вышло, — пробормотала Джит. — Зачем тебе столько одежды? — Знаю, что её много, я и так что-то отдала, что-то выкинула… понимаешь… Я когда уходила в армию, просто забрала половину своих вещей, — Джит села на пол и запустила руку в волосы. — Остальное брату с сестрой оставила. Мне это всё напоминает о доме, а я так скучаю по своим… Мэй вздохнула и села на пол рядом с Джит. Ей тоже хотелось бы скучать по дому, но того места больше не существовало — оно жило лишь в её воспоминаниях и сновидениях. И в кошмарах. — Ты же из семьи военных? — спросила Мэй, отвлекаясь от мыслей. — Ага, — Джит улыбнулась. — Папа и Анико в Гарнизоне. Кифер и Вилда тоже собираются в кадетский корпус, но это будет только через несколько лет. Так что было бы странно, если бы я не пошла в армию… — А почему Разведкорпус? — Я просто не вижу себя в Гарнизоне, — Джит вздохнула. — В Военную полицию не попала, да я и не особо старалась, если говорить честно. Разведкорпус… страшно, но я правда хочу посвятить себя служению человечеству. Чтобы родители мной гордились. — Наверное, они и так тобой гордятся, — Мэй улыбнулась. — Папа точно скажет, что я молодец… мама будет переживать сильно, что со мной что-нибудь случится, — Джит вздохнула. — Но я напишу ей, что она зря волнуется. Я же… мы же три года учились, битву за Трост пережили… Хотелось верить, что всё будет хорошо, но что-то подсказывало Мэй, что экспедиция — мероприятие не менее серьёзное, чем сражение с титанами в городе, если не самое серьёзное испытание для разведчика. В конце концов, это ведь не просто прогулка за стены. — Да, ты права, — Мэй улыбнулась, Она успокаивала не то себя, не то Джит — не хотелось портить настроение. В глубине души она знала, что жертвы всё равно будут, умереть может и она сама, и Джит, и любой другой разведчик — даже ветеран, который служил дольше, чем новобранцы учились в кадетском корпусе. — А ты? — спросила Джит. — Почему всё-таки выбрала Разведкорпус? Потому что хотела сделать хоть что-нибудь полезное. Хоть что-то, чтобы доказать в первую очередь себе, что она не напрасно выжила после той эпидемии, что её существование имеет хоть какой-то смысл. Но вслух она, как всегда, сказала… — Тоже хочу посвятить себя служению человечеству. — Наверное, по другой причине сюда не идут. Если нет этого желания, то зачем вообще идти в Разведкорпус? Взять хотя бы… — Джит осеклась и замолчала. — Что? — Мэй нахмурилась. — Ну… я про твоего брата. Следовало догадаться, что речь о нём рано или поздно зайдёт. Снова внутри поднялась волна злости, которая только-только успокоилась. — Извини, — тут же добавила Джит. — Всё в порядке, — Мэй вздохнула. — Но такое ощущение, что мне от него никуда не деться. — Я больше не буду о нём говорить. — Было бы… — Мэй запнулась, но наконец подобрала нужное слово: — Славно. Спасибо. Повисла тишина. Мэй смотрела на кусок крыши, который виднелся в окне, пока Джит резво перебирала свои вещи и складывала их в ящики — она привезла с собой много кофт. Очень много. Зачем ей столько — загадка, особенно учитывая, что большую часть времени они носят форму. Мэй на мгновение даже стало неловко из-за того, что она практически всегда ходила только в чёрных рубашках — со стороны могло показаться, будто у неё всего один комплект одежды. — Мне неудобно это говорить… — начала Джит, — но мои вещи в два ящика не влезут. — Можешь три занять, мне одного должно хватить. Джит бросила на неё удивлённый взгляд. — Уверена? — Я тогда другой ящик в столе займу… книг у меня явно больше, чем у тебя. И, может быть, их станет ещё больше. Мэй придётся много читать, чтобы в свободное время не сойти с ума из-за мыслей о брате. В ответ на предложение Джит расплылась в улыбке. — Договорились. Всё-таки Мэй повезло с соседкой.