* * *
Вечер наступил незаметно. К этому времени дом благоухал не хуже старого штаба Разведкорпуса — ни пылинки, никакого мусора, ничего лишнего. Капитана Леви результат, кажется, удовлетворил. Мэй не была уверена, что он остался доволен, но если не заставил перемывать всё в третий раз, значит, счёл результат их работы приемлемым. Как и обещала, приехала лейтенант Ханджи со своими людьми, поэтому два отряда собрались в большой комнате, чтобы обсудить дальнейшие действия — в честь этого даже заварили лучший чай из имеющихся в доме. Мэй смотрела на людей вокруг себя и мысленно усмехалась из-за того, в какую компанию её снова занесло — в этот раз куда более разношёрстную, чем при обсуждении операции в Стохессе. Кажется, и к этому она уже начинала привыкать, скоро вообще перестанет чему-либо удивляться. Впрочем, давно пора. За прошедшие дни все успели поделить между собой места за столом, и теперь всегда рассаживались одинаково. Во главе стола сидел капитан, справа от него — неразлучные Эрен, Микаса и Армин, рядом с последним устроилась Хистория. Слева от капитана на стуле развалился Жан, затем Мэй и Саша с Конни. Отличное соседство. Лейтенант Ханджи и её люди — вице-капитан Моблит, Нифа, Кейджи и Абель — сидели на диване рядом. Мэй уже знала их, довелось познакомиться и даже немного пообщаться во время сопровождения Эрена и Хистории в этот дом. Все в комнате казались мрачными и уставшими — целый день уборки не прошёл бесследно. Мэй чувствовала себя выжатой и со стороны наверняка выглядела не лучше, но зато у неё появился шанс поспать сегодня ночью — после такого тяжёлого труда она просто ляжет и… — Итак, случилось, конечно, много всякого, но, по сути, ничего не изменилось, — капитан Леви подался вперёд и оперся на локти. Мэй потёрла переносицу. Наверняка скоро появятся задачи поважнее уборки, поэтому нужно выкинуть все лишние мысли из головы и сосредоточиться на задании. — От нас по-прежнему требуется заделать дыру в стене Мария, — продолжил капитан, бросив взгляд на Эрена. — Это главное. Все остальное вторично. Несколько мгновений все молчали. Взгляд Мэй упал на чашку с горячим чаем, стоящую перед ней — сразу же вспомнилось, как капитан Леви заваривал его ночью. Мэй всё ещё было странно из-за того, что она встретила кого-то с бессонницей и не услышала типичное “больше работай, чтобы уставать и вырубаться вечером”. Пожалуй, это чаепитие можно назвать самым приятным в её жизни, потому что после него ей даже удалось немного поспать… Краем глаза Мэй увидела, что капитан окинул членов отряда взглядом, а затем пристально посмотрел на Армина. — У тебя появилось предложение, как по-быстрому залатать стену Мария. Повтори его ещё раз для всех. Армин выпрямился на стуле и заговорил: — Есть. Суть в том, что, по идее, эту дыру своим телом может заделать Эрен. Стены, похоже, сделаны из затвердевших тел титанов. Если Эрен сумеет произвести достаточное количество материала… — он вздохнул и снова весь будто съёжился. — Если… если такое действительно возможно, то нам не придётся везти стройматериалы с собой на телегах. Можно попробовать добраться до пробоины ночью, пока титаны спят. На хороших лошадях от Троста до Шиганшины реально добраться всего за одну ночь. Если мы это сделаем, то операция по возвращению стены Мария не займёт и суток. Повисла тишина. Когда-то командир Эрвин говорил, что операция по возвращению стены Мария должна занять двадцать лет: вербовка людей, проложение маршрута, создание перевалочных пунктов и стратегических запасов, сражение с титанами, перевозка стройматериалов… и бесконечное количество погибших солдат. После этого с трудом верилось, что они справятся меньше чем за сутки, но несколько месяцев назад они не знали, что люди могут превращаться в титанов. Какие тайны им ещё предстояло раскрыть?.. — Но я вот повторил это сейчас, — продолжил Армин, — и как говорится, легко пёрышко, да на крышу не закинешь. — Ну, пёрышко это или что повесомее, зависит от этого парня, — капитан Леви пристально посмотрел на Эрена. — Да… я понимаю… — ответил тот после короткой паузы. Иногда Мэй казалось, что на долю одного Эрена выпало много всего и он несёт на себе слишком большую ответственность, а теперь вдобавок ко всему от его способностей зависела операция по возвращению стены Мария… Врагу не пожелаешь столько ответственности. — Слышала? — капитан обернулся к лейтенанту Ханджи. — Парень в деле. Выберешь место для эксперимента? — Да, конечно… — как-то глухо ответила она. — Это мой долг. Пока я жива, я буду делать свою работу. Мэй оглянулась, чтобы видеть лейтенанта Ханджи хотя бы краем глаза, и именно в тот момент она замолчала будто на полуслове. Капитан Леви выжидающе посмотрел на неё, а затем недовольно пробормотал: — Если хочешь что-то сказать, не тяни, говори. Снова несколько мгновений тишины — лейтенант будто собиралась с мыслями — и только потом последовал ответ: — Гарнизон сейчас в полном составе занят проверкой стен. Вот чем сейчас занимался Леон. Мэй усмехнулась — весело ему, наверное. Вкусил настоящей службы на передовой, хотя всегда мечтал о спокойной жизни за стенами, в безопасности. Интересно, не пожалел ли он о своём решении пойти в армию?.. Учитывая, что в доме тётки ему влетало каждый день, Мэй готова была поставить всё на то, что он не пожалел. — В городах не хватает людей для охраны порядка, то и дело вспыхивают бунты. Люди в смятении, — лейтенант Ханджи опустила голову. — Мы обязаны вернуть стену Мария. Я убеждена в этом, как никогда прежде. Чтобы все наконец успокоились, чтобы людям не пришлось драться ещё и друг с другом. Она подняла голову и оглядела всех. Что-то в её взгляде Мэй не понравилось — какая-то мысль напрягала лейтенанта и заставляла её нервничать. — И поэтому надо как можно скорее испытать силы Эрена, — лейтенант Ханджи пристально посмотрела на него. — На этот раз мы перепробуем всё: исследуем все твои способности как титана, включая окаменение. А вероятность того, что ты можешь управлять титанами… от этой идеи просто дух захватывает! Если такое и вправду возможно, положение человечества изменится раз и навсегда. А значит, нам нельзя терять ни минуты. Надо действовать… Лейтенант Ханджи замолчала, будто о чём-то задумалась. Никто не решался нарушить тишину. У Мэй почему-то появилось плохое предчувствие — что-то было не так. — И всё же… — заговорила лейтенант Ханджи, но уже тише. — Я бы хотела, чтобы Эрен пока никуда не высовывался. — Что?! — он резко подался вперёд. — Но почему?.. — начал Армин, но его перебили. — Потому что ситуация куда сложнее, чем мы думали, — лейтенант Ханджи посмотрела на вице-капитана Моблита. — Ах вот оно что, — капитан Леви вздохнул. — Когда вы приехали, у вас были такие рожи, что я даже решил, будто вам всем в сортир приспичило. Ну и отчего вас так перекосило? Давай, Ханджи, выкладывай. Мэй мысленно не согласилась с подачей, но капитан верно подметил — когда лейтенант и её люди вошли в комнату, сложилось впечатление, будто случилось что-то серьёзное. — Епископ Ник мёртв, — быстро ответила лейтенант Ханджи. — Чего? — капитан нахмурился. — Что? — удивлённо спросил Армин. Эрен с Микасой промолчали, но оба выглядели не менее удивлёнными. Что за епископ? Почему он мёртв? Почему это важно?.. Мэй вопросительно подняла бровь и поймала на себе взгляд Саши — судя по всему, они обе не понимали, о ком речь. — Сегодня утром в Тросте его обнаружили мёртвым в казарме, — лейтенант заговорила куда более грубым тоном. — Я ещё не знаю точной причины его смерти, но это явно убийство. Мне мельком удалось увидеть его тело, и я точно могу сказать, что его пытали, прежде чем убить. — С чего такой вывод? — Когда мы с Моблитом пришли, там уже были полицейские. Из Первого центрального отряда. Они не подпустили нас к телу, но мне всё же удалось мельком увидеть… — она вздохнула. — У Ника не было ногтей и всё лицо было в синяках, но полицейские пытались убедить меня в том, что его ограбили и убили. Вот только… — лейтенант помедлила, а затем добавила: — У одного из них все костяшки были разбиты. Так что это они пытали его, а потом убили, я более чем уверена в этом. Выдохнув, Мэй отогнала от себя мысли о том, как выглядело тело несчастного епископа, которого она, конечно, в жизни не видела. Она взглянула на свои руки, на сломанные ногти и ободранную кожу вокруг них — вырывать их, наверное, ужасно больно… — Ник пытался нам помочь, и я догадывалась, что ему этого не простят, — лейтенант Ханджи впилась пальцами себе в колени. — Вот почему я поселила его в казармах тайно от всех, но мне и в голову не пришло, что к нему подошлют военных. Какая же я дура… это я виновата в его смерти… Обстановка в комнате начала казаться гнетущей и совсем беспросветной, будто теперь нужно всегда оставаться начеку, потому враги были везде: в тенях, за спиной, в соседней комнате, за домом… Мэй и так тратила много сил на то, чтобы держать себя в руках и не скисать, а теперь нужно ещё и постоянно оглядываться?.. По спине побежал холодок. На контрасте с её нервными мыслями капитан Леви с невозмутимым видом взял чашку и отпил из неё — Мэй и вовсе уже успела забыть про свой чай. Вот что значит “ветеран Разведкорпуса”. Может, и ей когда-нибудь удастся стать настолько спокойной? — Значит, пытки? — послышался голос Армина. — Но зачем им пытать епископа? Хотели узнать, что он успел нам рассказать? — Наверняка их интересовало, известно ли нам о связях семьи Рейсс с церковниками. И где мы спрятали Эрена и Хисторию, — ответил капитан, поставив чашку на стол. Эрен и Хистория мрачно переглянулись. Зная их обоих, можно запросто предположить, что их двоих глодало чувство вины перед убитым епископом. — Сегодня утром обо всём случившемся было доложено командиру Эрвину и командиру Пиксису, — заговорил вице-капитан Моблит. — Теперь мы внимательно следим за столичными полицейскими, и они уже не смогут действовать так нагло. Впрочем, наверняка у них есть много других способов до нас добраться. Мы ведь не знаем толком, кто нам враг, а кто друг. На обратном пути нам даже пришлось разделиться, чтобы проверить, нет ли за нами хвоста. Надеюсь, это место они ещё не вычислили… — Короче, — капитан Леви бросил взгляд на лейтенанта Ханджи. — Ты предлагаешь пока что подождать с опытами над Эреном? — Да, — ответила она, подняв голову. — С того дня, как все узнали о способности Эрена превращаться в титана, кто-то всеми силами пытается заполучить его себе. Но после недавних событий эти попытки стали просто отчаянными. Эти люди действуют без оглядки на законы, и их поступки могут расколоть армию. Причём в такое неспокойное время… Капитан Леви склонил голову набок, слушая лейтенанта Ханджи. Жан начал постепенно сползать всё ниже и ниже на стуле, скрестив руки на груди. За всё время разговора он не сказал ни слова, хотя обычно ему не нужно разрешение, чтобы высказать своё мнение. — Если подумать, то напрашивается вывод, что “внешние враги”, вроде Бертольда и Райнера, имеют союзников в нашем центре, причём довольно давно. И нужно помнить, что пока мы охраняем стены, нас могут ударить в спину, — добавила лейтенант Ханджи. — И что? Сидеть теперь тут и чаи гонять? — капитан нахмурился. Тон его не предвещал ничего хорошего. — Ну… мы найдём, чем заняться, — лейтенант пожала плечами. — Можно, к примеру, вязать. Это ведь лишь на время. Ещё несколько дней сидеть безвылазно здесь, готовить и убираться? Мэй точно сойдёт с ума, будет всё чаще думать о прошлом и рано или поздно вспомнит о том, о чём лучше вообще не думать ни за что и никогда, иначе… — На время? Нет, — капитан Леви резко повысил голос, выбивая Мэй из размышлений. — Время не на нашей стороне. Думаешь, они отступят? Рано или поздно они нас найдут. Будем бегать от них — только сами затянем петлю. Повисла тишина. У Мэй еле заметно дрожали пальцы, поэтому она поспешила спрятать руки под стол. Нет, сегодня ночью она снова не уснёт — мысли о предателях и возможном ударе в спину не оставят её в покое. — Ханджи, ты ведь умная женщина, но смерть Ника напугала тебя и выбила из колеи, — капитан помолчал, не сводя взгляда с лейтенанта, а затем спросил: — Сколько ногтей ему вырвали? — Что?.. — спросила она, подняв брови. — Ты же его видела. Сколько? — Я не считала, — лейтенант Ханджи опустила взгляд на свою чашку. — Да и видела-то его только мельком. Но, по-моему, ему выдрали чуть ли не все ногти. Если сломать один ноготь больно, то насколько больно, когда тебе заживо выдирают один ноготь? А как больнее — быстро или медленно? А если вырвать все десять? Привыкнешь к боли или каждый раз будешь страдать, как в первый? Мэй нахмурилась. Мысли ей не нравились, потому что в любом случае боль — это боль, и у каждого человека свои пределы возможностей. В детстве Мэй расплакалась, когда после падения ободрала все руки, но Леон, после того, как на полной скорости проехался коленями по земле, лишь вскочил и, капая кровью на ботинки, побежал дальше. Стоп. Почему она вообще вспомнила об этом?.. — Ого, — даже капитан удивился. — Стукачи обычно раскалывается на первом, а молчунам что один, что десять — без разницы. Епископ, конечно, был тем ещё дураком, но своей веры он не предал до самого конца. Снова повисла тишина. Капитан Леви будто ответил на мысленный вопрос Мэй, и от этого ей стало не по себе. Лучше бы она не знала этого, лучше бы она вообще не думала об этом. А ещё лучше будет, если она перестанет воспринимать всё это близко к сердцу. Капитан Леви, тем временем, обернулся к ним и заговорил: — Если предположить, что Ник не раскололся под пыткой, то внутренний враг, скорее всего, ещё не знает, что мы обратили внимание на семью Рейсс. В любом случае дальнейших путей у нас только два. Первый, — капитан загнул большой палец. — Отправиться во внешний мир до того, как кто-то ударит нам в спину. Второй, — он загнул указательный палец, — отправиться во внешний мир, сперва устранив внутреннюю угрозу. Ханджи, что тебе больше нравится? — он оглянулся на лейтенанта. — Оба варианта. Одновременно, — твёрдо ответила она, вцепившись в ручки кресла. — Ну… Эрвин предложил бы то же самое, — ответил капитан Леви, а затем окинул взглядом всех за столом. — Значит, сейчас план действий такой. Выставим дозорных, будем держать округу под наблюдением. Эксперимент с Эреном всё равно проведём, просто уйдём подальше. — Я найду подходящее место, — послышался голос лейтенанта Ханджи. — Жан и Саша, вы дежурите первыми…* * *
Последнюю неделю днём стояла умеренная жара, а ночи обещали быть короткими, но прохладными — как всегда в первый летний месяц. Закутавшись в куртку, Мэй шла прочь от дома без какого-либо страха провести несколько часов в полном одиночестве — пришла её очередь сменить Жана на посту. После рассказа о врагах, епископе Нике и пытках сон как рукой сняло, несмотря на целый день физической работы, так что она — идеальный вариант ночного дозорного. Пусть лучше остальные отдохнут, а она с пользой проведёт время в ожидании сна. На готовку похлёбки ушла целая вечность из-за большего количества людей, но в итоге сам ужин прошёл на удивление спокойно, о епископе и преследователях из Военной полиции больше никто не говорил. Мэй толком разговоров не могла вспомнить — кажется, все ели молча, лишь Ханджи один раз прокомментировала вкус похлёбки. Вот только в комнате ощущалось напряжение, казалось, даже воздух загустел и стало тяжело дышать. Именно поэтому Мэй вызвалась сменить Жана на посту — на свежем воздухе куда спокойнее, чем в доме, полном людей. Вместе с ней на дежурство отправился Конни — он сейчас шёл к Саше. — Что-то случилось? — послышался голос Жана. — Нет. Просто пришла сменить тебя, — ответила Мэй, поднимаясь на вышку. — Наконец-то. Со скуки тут можно помереть. Жан снял с плеча ружьё и протянул его Мэй. Оставалось надеяться, что ей не придётся им воспользоваться за те несколько часов, что она будет здесь стоять и вглядываться в темноту. С другой стороны, если бы их убежище нашли, на них давно бы уже напали. Или враги ждут, пока наступит ночь, чтобы поубивать всех во сне? Перерезанные глотки, лезвие ножа в свете луны, кровь на белых простынях, безжизненные пустые взгляды, предсмертный хрип… — Там твоя порция ждёт, Саша наверняка уже в дом бежит, — Мэй отбросила лишние мысли и повесила оружие себе на плечо. — Армин, конечно, обещал присмотреть за твоей едой, но ты же знаешь Сашу… — Опять похлёбка? — Жан скривился. — Дарёному коню в зубы не смотрят, — она фыркнула и опёрлась бедром на ограждение вышки. — Ладно-ладно. Мэй оглядела место, где ей предстояло находиться следующие несколько часов. На небольшом столе на всякий случай стоял переносной фонарь, сейчас он не горел, чтобы не привлекать лишнее внимание к вышке. В углу громоздился ящик, который можно использовать в качестве сиденья — стоять несколько часов тяжело даже тренированному солдату. — Я вот думал всё это время… — Жан потёр шею. — О том, что рассказала лейтенант. Я вроде видел этого епископа. — Где? — Перед выездом в Гермину я заметил капитана Леви с каким-то церковником. Подумал ещё, мол, странная компания, капитан же вроде неверующий. А сейчас понял, что наверняка это был тот самый Ник. — Возможно, — Мэй вздохнула. — И его убили… да ещё и так жестоко, — Жан бросил взгляд куда-то вдаль. Мэй мысленно усмехнулась — значит, не только она так решила. Удобнее устроив тяжёлое ружьё на плече, она сказала: — Я потом спросила у лейтенанта, что это за Первый центральный отряд. — Никогда о нём не слышал, — Жан мотнул головой, не сводя взгляда с дерева вдалеке. — И кто же они такие? — Особое подразделение Военной полиции. Они подчиняются напрямую королевской семье, — Мэй упёрлась взглядом в свои сапоги. — Так что они правда могут действовать грязно, и им за это ничего не будет. — Дерьмовая ситуация получается, — Жан нервно усмехнулся и засунул руки в карманы. — Дерьмовее некуда. Повисла тишина. Мэй начала ковырять кожу вокруг ногтя на большом пальце, снова думая о несчастном епископе, которого она никогда в жизни не видела. Почему её вообще это так задело? Он же не первый погибший, про которого она слышала, и далеко не последний. Она в Разведкорпусе больше месяца. Когда она уже ко всему этому привыкнет?.. — Я не только об этом думал, — послышался голос Жана. — О чём ещё? — Мэй подняла голову. — На свежем воздухе в одиночестве много мыслей в голову лезет, — он усмехнулся и пристально посмотрел на неё. — Ты же знаешь, что я единственный ребёнок в семье? — Догадывалась. Ты только про маму говорил, когда мы ей письмо писали. — Во-от, — протянул Жан. — У меня даже друзей не было, только она. И папа. — Почему так? — Мэй нахмурилась. — Я был… — он замялся, но быстро продолжил: — Довольно упитанным и скромным ребёнком. За это меня дразнили, а я не мог дать отпор и просто терпел издевательства. Сейчас, глядя на высокого и крепкого парня, Мэй с трудом смогла представить его маленьким и толстым. Впрочем, ничего удивительного. Не сумев дать отпор, он решил изменить себя — настолько, что Жан в детстве, наверное, не узнал бы себя нынешнего. — У меня не было друзей. Никогда. Только мама, которую я в итоге начал стесняться, — он вытащил руки из карманов. — А потом я пошёл в армию и познакомился с тобой и Марко. Вы двое — мои первые друзья, а теперь… Жан замолк на полуслове. Стало понятно, что он хотел вспомнить, что Марко погиб, но вместо этого он сказал: — Я раньше никогда не говорил, но я рад, что ты попросила помочь тебе с УПМ. Несколько мгновений Мэй молча смотрела на Жана. Он, конечно, всегда славился своей прямолинейностью и часто из-за неё грубил, но таких… приятных слов она никак не ожидала. — Жан, ты чего? — спросила она с мягкой улыбкой. — Одиночество на тебя так повлияло? — Я просто подумал… с нами теперь любая дичь может случиться, а я так и не сказал, что дорожу нашей дружбой. Вдруг другого случая не будет? — Будет ещё, и не один, — Мэй оторвалась от бортика вышки и, подойдя к Жану, положила руку ему на плечо. — Я тоже рада, что ты тогда согласился помочь мне, мой дорогой друг. Жан усмехнулся. — Не шучу сейчас, — Мэй нахмурилась. — Да я понял. И я тоже не шучу. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Почему от его слов стало так легко и хорошо? Возможно, потому что чувства были взаимны, и Мэй тоже радовалась, что в тот день пересилила себя и попросила о помощи. — Ладно, иди поешь уже, иначе без ужина останешься, — Мэй убрала руку и недовольно посмотрела на Жана. — Так уж и быть, — он кивнул. — Не будешь скучать тут? — Не буду. Махнув рукой на прощание, Жан слез с вышки и побрёл в сторону дома — в окнах ещё горел свет, кто-то явно не спал, если не все сразу. Мэй наблюдала за ним до тех пор, пока он не скрылся за дверью, а затем натянула капюшон и начала всматриваться в высокие тёмные деревья — она всё-таки на дежурстве. Глаза постепенно привыкали к темноте, а ружьё на плече давило, придавая уверенности. В кадетском корпусе их учили стрельбе, пусть и не так много, как хотелось бы, но в случае чего Мэй успеет отреагировать — лишь бы враги не добрались до неё раньше. Стояла звенящая тишина. Мэй снова и снова вглядывалась вдаль, выискивая любой признак движения: тень, шевеление куста, хруст ветки, но вокруг было тихо и спокойно. В конечном итоге она уткнулась взглядом в несчастное дерево, которое росло ближе всех к вышке. Во тьме тяжело разглядеть его в мельчайших деталях, но это и не нужно — хотелось просто чем-то занять глаза и голову, пока она не начала думать обо всём на свете. Ночь всё-таки будет долгой.