* * *
Эксперименты шли второй день, а все устали так, будто всё продолжалось уже минимум неделю. Казалось бы, ничего особенного отряд не делал — просто следил за тем, чтобы Эрен не вышел из себя и чтобы в округе не было посторонних. Вот только, если бы они занимались лишь исследованиями, было бы намного легче — помимо этого им приходилось по-прежнему вкалывать на стройке наравне со всеми. Мэй долго пыталась понять причину такого решения и в конечном итоге пришла к выводу, что это было вместо тренировок — чтобы они не теряли форму и были готовы ко всему, что может произойти. После письма Леона и упоминания тётки к Мэй вернулись сны о долгих месяцах, которые они с братом провели в Каранесе: о голоде, тесноте, криках, наказаниях, чувстве безысходности. И хотя кошмарами это нельзя было назвать, Мэй всё равно просыпалась разбитой и невыспавшейся — это неизбежно начало сказываться на её эффективности и желании разговаривать с окружающими. Впрочем, она выполняла всё, что нужно, а большего от неё и не требовали. Остальным было не легче. После очередного эксперимента Эрен еле держался в седле, поэтому Микаса заставила его пересесть к себе, и теперь он ехал, оперевшись на её плечо, хотя ещё пару минут назад громко отказывался от этого. При этом Эрен умудрялся работать на стройке наравне с остальными — Мэй порой поражали его упёртость и выдержка. Следом за ними вместе с лошадью Эрена ехал Армин, а чуть поодаль — Саша, Конни и Жан. Лицо последнего вызывало лишь желание сочувственно похлопать его по плечу — он всё не переставал бросать взгляды на Эрена и Микасу. Мэй же, как всегда, повезло — будто ей мало было усталости. Перед самым отъездом с седла чуть не отвалилась сумка со всем необходимым, и теперь Мэй боролась с желанием послать всё куда подальше и пыталась хоть как-то закрепить ремни. Получалось плохо — с поля после эксперимента она уезжала последней, а путь до лагеря был неблизким. Радовало лишь одно — Каштан стоял смирно и не сжигал её последние нервы. — Чего копаешься? Мэй оглянулась и увидела, что к ней подъехал Леви. Недовольно выдохнув, она ответила: — Бунт сумки. Пытаюсь усмирить. — Дай посмотрю. Не дождавшись её ответа, Леви спешился и подошёл к ней. Мэй пришлось уступить — у неё не было сил и желания на споры. А ведь предстояло ещё повозиться с уборкой последнего корпуса приюта… от одной мысли обо всём этом внутри поднималось раздражение. Леви хватило буквально полминуты, чтобы разобраться с креплением. От накрывшего возмущения и стыда Мэй закрыла лицо рукой и шумно выдохнула. — Не туда ремень крепила, — подытожил Леви. — В облаках витаешь? — Делать мне больше нечего, — раздражённо пробормотала она, но быстро опомнившись, выпрямилась и сказала уже спокойным тоном: — Извини… те? Леви пристально посмотрел на Мэй, и от его взгляда захотелось спрятаться. Не зная, куда деться, она начала перебирать рукав рубашки и тихо спросила: — Это считается, что мы наедине?.. — Считается, пока никто не слышит, — Леви вернулся к Тени. — Теперь едешь? Мэй кивнула и, убедившись, что сумка держится, оседлала Каштана. Вместе с Леви они медленно поехали следом за лейтенантом Ханджи и вице-капитаном Моблитом. Под тихое фырканье Каштана и шелест деревьев на ветру Мэй постепенно успокаивалась — гнев, вызванный неподчинением сумки, отступал, а бивший в лицо прохладный вечерний воздух будто охлаждал и без того кипящую голову. — Спасибо, — наконец сказала Мэй. — Вот теперь узнаю тебя. Она бросила на Леви вопросительный взгляд, но он проигнорировал его и спросил: — Так что случилось? — Ничего. — Поэтому извинялась? — Это настолько ерунда, что даже не заслуживает упоминания. — Если я спрашиваю, значит, заслуживает, — Леви пожал плечами. Мэй крепче сжала поводья и решила всё-таки ответить: — Я плохо сплю. — Что, снотворное уже не помогает? — Я его не взяла с собой, — Мэй закусила губу, а затем добавила: — Про него никто не знает, кроме… тебя и Саши, и то потому что она моя соседка по комнате. — Почему? — Я и так постоянно фокусы выкидываю… — она вздохнула и заставила себя сказать: — Как тогда возле часовни. Не хочу давать поводов для разговоров. — А ты знаешь, что о тебе говорят? — Леви пристально посмотрел на неё. — Нет. Зато я помню, что ты в курсе, что говорят о тебе, — Мэй ответила ему не менее пристальным взглядом. Чтобы сменить тему, она спросила: — Что самое нелепое ты слышал? Леви фыркнул и посмотрел вперёд, оставляя Мэй без ответа. Постепенно они нагоняли лейтенанта Ханджи и вице-капитана Моблита, которые не спеша ехали чуть впереди и как обычно что-то обсуждали. Вернее, судя по долетающим до Мэй обрывкам, говорила лейтенант, а вице-капитан слушал и изредка что-то дополнял. Наверняка предметом разговора стал только что закончившийся эксперимент… — Я встречаюсь с Ханджи, — послышался голос Леви. На мгновение Мэй не поняла, к чему была эта фраза, а затем пришло осознание, что это ответ на её последний вопрос. Сказано это было настолько невозмутимо, что она не смогла удержаться и спросила: — Это-то понятно, а самое нелепое что слышал? Леви усмехнулся и покачал головой — кажется, он оценил шутку Мэй. — Ещё более нелепое не буду говорить, иначе ты точно спать не будешь. — Ладно… За разговором Мэй и Леви успели нагнать лейтенанта Ханджи и вице-капитана Моблита. Как и ожидалось, они говорили об экспериментах: — …в следующий раз нужно будет сделать больше зарисовок, — послышался голос лейтенанта. — Согласен, — вице-капитан кивнул. — Но нужен кто-то ещё, кто умеет рисовать — я один не справлюсь. — Не проблема — найдём. Леви поравнялся с вице-капитаном Моблитом, а Мэй направила Каштана вперёд намереваясь обогнать лейтенанта Ханджи и оставить офицеров наедине, но та широко улыбнулась и заговорила: — О, Мэй. Ты умеешь рисовать? — Нет. Никогда не пробовала даже. — А хочешь? — от взгляда лейтенанта Ханджи на мгновение стало страшно. — Боюсь, результат вас не устроит… — Можешь взять пару уроков у Моблита. — Лейтенант, мне кажется, это будет неэффективно, — вмешался тот. — Хм, да, ты прав. Проще найти кого-то, кто уже умеет рисовать, чем обучать. Можно было, конечно, сказать, что Жан хорошо рисует, но Мэй не хотела подставлять друга — тем более он бросил своё увлечение незадолго до Троста. Возможно, лейтенант Ханджи сама потом его спросит или случайно увидит его способности, но это уже не будет касаться Мэй. Краем глаза она заметила, что Леви смотрит на неё. Оглянувшись, Мэй поняла, что едет в компании трёх офицеров — на мгновение стало неловко. И хотя с одним из них отношения уже успели перерасти во что-то большее, ей всё-таки было комфортнее среди своих друзей. — Если вы не против, я поеду вперёд, — Мэй улыбнулась, не сводя взгляда с Леви. — Хорошо, — лейтенант Ханджи махнула рукой. — Увидимся в лагере. Леви кивнул ей — только после этого Мэй отвела взгляд и погнала Каштана вперёд.* * *
Через несколько дней жара внезапно спала, а на её место пришли дожди и спасительная прохлада — наконец-то стало чем дышать. Ремонт в приюте успели завершить вовремя, и наконец-то приехала Хистория вместе с детьми из Подземного города — эти сорванцы мгновенно оказались в центре внимания. Первые дни они вели себя совсем тихо, а теперь, кажется, освоились — бегали, кричали, исследовали приют, приставали к разведчикам и рабочим, задавали тысячу вопросов и, конечно, хулиганили. Работа в приюте ещё оставалась, поэтому отряду не удалось отдохнуть даже после окончания ремонта. В очередной вечер Мэй таскала ящики с провизией вместе с Жаном, Армином и Эреном, хотя пока что они остановились передохнуть и насладиться прохладой. Посреди двора пытались таскать мешки Микаса, Саша и Конни, но им мешали дети, которые так и липли к ним. Звонкий смех разлетался на всю округу и вызывал у окружающих лишь улыбку. — Не такого я ожидал от королевы… — пробормотал Жан. — А что не так? — спросила Мэй. — Уже два месяца королева, а ей больше нравится в приюте торчать. — На самом деле власть теперь принадлежит армии, и всем понятно, что королева у нас для показухи, — ответил Армин. — Знаете, как Хисторию называют в народе? — Как? — Богиня-пастушка, — Армин усмехнулся. — Любя, конечно. Мэй покачала головой. Любит же народ придумывать всякие клички — “богиня-пастушка”, “сильнейший боец человечества”… наверное, так проще понимать, о ком идёт речь, чем запоминать множество имён и историй. — Ну конечно, — Жан усмехнулся. — Героиня, которая спасла простой народ от титана, а живёт скромно. Наверное, для кого-то она и правда богиня, — он покосился в сторону Эрена и ехидно добавил: — А про того, кто заткнул дыру в воротах Троста, все уже забыли, да? В ответ на его очередной подкол Мэй фыркнула, а Армин вздохнул, уставившись на свои ботинки. Зато Эрен ответил на удивление невозмутимо: — Хистория согласилась стать королевой именно ради этого. — Ты о чём? — Армин оглянулся на него. — Она хотела использовать богатства королевской семьи и конфискованное у знати имущество, чтобы помочь беднякам, — заговорил Эрен. — Капитан сразу встал на её сторону, он же сам вырос в Подземном городе. Верхушка могла воспротивиться, но, к счастью, не стала. И вот мы здесь… — Откуда знаешь? — Мэй вопросительно выгнула бровь. — Хистория мне рассказала об этом, когда мы с ней виделись пару недель назад, — Эрен пожал плечами. — Наверное, она не рассчитывала, что у неё получится, но она говорила, что хочет помочь всем, кто в беде. И будет делать для этого всё возможное. Какое-то время они молча стояли и наслаждались прохладным вечером. Хорошо, что у Хистории получилось. Мэй никогда не была в Подземном городе, но по слухам знала, что это — худшее место внутри стен. Жизнь в грязи, сырости, без солнечного света, среди преступников и ублюдков… страшно представить, каким было детство Леви. Поэтому этим детям, которые теперь кружили вокруг замешкавшегося Конни, крупно повезло — у них появился шанс на нормальную жизнь. Краем глаза Мэй заметила, что из амбара, куда они таскали провизию, вышла Хистория. Оглядевшись, она быстрым шагом направилась в их сторону. Казалось бы, она шла за очередным ящиком, возле которых отдыхали Мэй, Жан, Эрен и Армин, но её грозное лицо не предвещало ничего хорошего… — Опять бездельничаете?! — О нет, нас заметили… — пробормотал Армин. Хистория подошла к ним вплотную и грозно уткнула руки в бока — выглядело это одновременно мило и забавно. — Уже и передохнуть нельзя? — пробурчал Жан. — Можно, когда провизию перетащим, — Хистория взяла один из ящиков. — Давайте быстрее, солнце уже садится. Мэй со вздохом взяла один из мешков и побрела следом за Жаном и Армином в сторону амбара. Работы в самом деле оставалось немного — к тому же, уже послезавтра отряд вместе с Леви должен будет вернуться в штаб, и всей этой рутине на свежем воздухе придёт конец… — Богиня, говорите? — пробормотал Армин. — Это всё ещё лучше того, как за нами носился Магнус. Прошлым днём, посовещавшись, отряд всё же решил извиниться перед неравнодушным офицером — к их удивлению, он сказал, что перегнул палку своим беспокойством и предложил снова быть друзьями. Лейтенант Ханджи в итоге оказалась права — так было лучше всем. — А вот Хистория чем-то мне мою мамашу напоминает, — Жан вздохнул. — Чем? — спросила Мэй, нагоняя их. — Она так же носилась за мной и твердила: “Делу время, потехе час, а солнце ещё высоко”. Голос его стал выше, а интонация писклявее — он явно пародировал госпожу Кирштейн. Мэй не смогла сдержать улыбку. — Впрочем, я её единственный сын, другого от неё сложно было ждать… — продолжил Жан. — Да и она так заботилась обо мне, что мне было неловко ей отказывать. — Правильно, — Мэй кивнула. — А как у неё дела, кстати? — Прислала ещё десяток писем… — он помолчал, а затем заговорил тише: — Не подумайте, что я жалуюсь. Я люблю её, но она скоро меня с ума сведёт. Поэтому меня опека Магнуса так бесила. — Я был бы рад, если бы мне кто-нибудь написал, — тихо сказал Армин. В его голосе было столько грусти, что Мэй стало не по себе. А ведь действительно неловко вышло — из всех троих Армин единственный не получил почту из штаба. Жану написала мама, даже Мэй получила письмо от брата… ей вспомнилось, что несколько лет назад они с Армином играли в шахматы после очередных лекций, и он случайно обмолвился, что его родители погибли, когда он был ещё маленьким, а дедушку отправили в экспедицию по возвращению стены Мария… так что Армин был ещё более одиноким, чем Мэй — у него не осталось вообще никого, кроме Эрена и Микасы. — У меня есть идея, — пробормотала она. — Какая? — спросил Армин. Втроём они наконец-то дошли до амбара и выгрузили провизию в дальнем углу — дальше с ней разберутся другие разведчики. — Давай напишем письмо тебе и отправим отсюда, — продолжила Мэй. — Посмотрим, кто быстрее доберётся до штаба — мы или почта. Несколько мгновений все трое молчали, а затем Армин тихо рассмеялся — и в этом смехе не было ни капли притворства. — Ну, — Мэй потёрла шею, — из приюта же постоянно кто-то в деревню рядом ездит. Оттуда и отправит. Разобравшись с ящиками, они пошли к выходу из амбара — там они столкнулись с Микасой, Эреном и Хисторией. — Там ещё осталась провизия? — спросил Жан. — Да, последняя партия, — отозвалась Хистория. — Ладно, мы принесём. Мэй заметила, что у недовольного Эрена в руках ничего не было, зато Микаса несла несколько мешков одновременно. Закусив губу, чтобы не выдать улыбку, Мэй последовала за Армином на улицу. — Мне кажется, мы точно приедем в штаб раньше, — Жан усмехнулся, догоняя их. — Зато Армину придёт письмо, — Мэй скрестила руки на груди. — Можно в конверт сунуть что-то на память вроде листьев или… не знаю, опилок. — Знаете, а мне нравится эта идея, — отозвался Армин. — Хоть раз схожу в архив за почтой. — Отлично, этим и займёмся после ужина, — Мэй кивнула. — Если ты не знал, то я мастер помощи в написании писем. Жан фыркнул — кажется, он понял отсылку — и тут же добавил: — Она правда мастер своего дела, можешь довериться ей. Армин с усмешкой кивнул. — А вообще, — Мэй вздохнула, — я это предложила, потому что мы с родителями так делали. Мы как-то ездили к родственникам в Шиганшину и отправили оттуда письмо в Хлорбу… — У тебя родственники в Шиганшине? — Армин оглянулся на неё. — Были… — она потёрла шею. — Брат и сестра папы. — Дай угадаю, вы вернулись домой раньше? — спросил Жан. — Конечно. Зато сколько радости было, когда письмо пришло… Мэй улыбнулась, стараясь не обращать внимание на странное ноющее чувство, которое проснулось глубоко внутри. Думать и говорить о родителях всё ещё было больно… — Надо подумать, что написать, — пробормотал Армин. — У меня есть идея. Вполуха слушая разговаривающих о почте Жана и Армина, Мэй следом за ними взяла последний ящик с провизией и понесла его в сторону амбара.