Почувствуй мою душу

После скромного обеда Мэй не стала как обычно спешить в кабинет — у неё оставалось ещё немного времени до официального начала рабочего дня, а Леви, скорее всего, был так занят, что вряд ли заметит её опоздание, если таковое произойдёт. В любом случае у неё была уважительная причина — нужно было разобраться с маленькой, но важной проблемой, у которой могли появиться серьёзные последствия в будущем. На улице стояла прохладная осенняя погода, светило и еле грело солнце, но бегущие по небу тучи намекали, что рано или поздно мог пойти дождь — опять. Мэй быстрым шагом пересекла внутренний двор штаба и толкнула тяжёлую дверь склада, на котором хранилась провизия — по плану распределения обязанностей Флок занимался инвентаризацией и должен быть где-то поблизости. Место, в отличие от склада со снаряжением, не охранялось, поэтому никто не помешает важному разговору и не подслушает его. Как и ожидалось, Флок торчал у полок в дальнем конце помещения и считал оставшиеся мешки с картошкой — весьма увлекательное и успокаивающее занятие. Услышав скрип открывающейся двери и шаги, Флок обернулся и бросил на Мэй безразличный взгляд — иногда ей казалось, что иначе он на неё и не смотрел. — Чем обязан? — спросил он, когда она приблизилась. — Нужно поговорить. — И о чём же? Времени на обмен любезностями не было, поэтому Мэй решила действовать по методу Урсулы и сказала, скрестив руки на груди: — О том, что ты рассказываешь новобранцам. Флок скривился, даже не особо скрывая этого, и отложил на стол папку с перечнем провизии. Воздух вокруг них будто загустел — разговор явно получится непростым. У Мэй и раньше общение с Флоком не задавалось, ещё в кадетском корпусе, а ведь тогда она была настроена нейтрально. — Я рассказываю им правду, — наконец заговорил он. — Кто-то должен. — И ты решил взять это бремя на себя? — Да, раз ни командир, ни капитан, ни вы этого не хотите, — Флок пожал плечами. — Вас всё устраивает, ваш друг жив и здоров, но об остальных вы подумали? О человечестве, которое нужно спасти? А, извини, об элдийцах. Или о новобранцах, которых пустят в расход через неделю? Шестидесятая экспедиция была в центре всех обсуждений последние дни. И Ханджи, и Леви, и Жан, и остальные офицеры, и новобранцы, и даже доктора и медсёстры — все говорили о ней с ужасом и в то же время нетерпением. Ещё бы — первая вылазка обновлённого состава Разведкорпуса за стену Роза и первая встреча новобранцев с титанами. — Ты никому не облегчаешь задачу, — заговорила Мэй. — Прошлого не изменить… — Но я могу изменить будущее! — воскликнул Флок, перебивая её, но она продолжила, с трудом сохраняя спокойствие: — Ты лишаешь нас этого самого будущего. Скажи мне, кто будет защищать элдийцев от внешних врагов, когда они вернутся? А они обязательно вернутся, чтобы перебить нас всех, — Мэй подалась вперёд, глядя Флоку прямо в глаза. — Кто будет им противостоять? Мы, больше некому. А как мы это сделаем, если мы не можем объединиться перед лицом общего врага? — Вот именно, Мэй, — он склонил голову набок. — О каком объединении может идти речь, если мы врём друг другу? — Никто никому не врёт, есть отчёт об операции, в котором всё чёрным по белому написано, каждый волен сам делать выводы. Но ты просто вносишь суету в наши ряды, подрываешь авторитет офицерского состава и насаждаешь свою точку зрения новобранцам. Сама Мэй изначально решила, что спасти нужно командира Эрвина, и она удивилась, когда Леви выбрал Армина, но у неё не возникло даже мысли трубить о своём “важном” мнении на каждом углу. Некоторые вещи нужно оставлять при себе. — Свою точку зрения, которую разделяет большинство, — Флок выдохнул. — Все, кто читал этот отчёт, считают, что капитан поддался эмоциям и сделал неверный выбор. — И что ты теперь предлагаешь? — Я ничего не предлагаю, я делаю. Говорю правду, чтобы те, кто купился на вашу пропаганду, успели спастись. К нам же приходят солдаты, которые хотят защищать человечество, а по итогу их используют, как пушечное мясо. И ради чего всё это? “Вашу пропаганду” — вот оно что. Флок до сих пор не считал себя частью Разведкорпуса. Впрочем, всё его поведение говорило об этом — он сторонился остальных, ни с кем особо не разговаривал, ел и тренировался в одиночестве. Сложно было ожидать другого. — В этой войне мы все — пушечное мясо и можем лишиться жизни в любой момент, потому что нет ничего важнее нашей цели — уничтожить всех титанов и защититься от внешних врагов. Если мы все сдохнем раньше времени, никто и ничто не спасёт элдийцев, — Мэй уткнула руки в бока. — Переводись обратно в Гарнизон, если так боишься. — Никто не даст мне уйти, дорога из Разведкорпуса у меня только только одна — сдохнуть в одной из будущих экспедиций, — внезапно тихо ответил Флок. — Как и тебе, и всем остальным. Мы слишком глубоко в этом погрязли, потому что слишком много знаем. — Раз собрался умирать, не тяни остальных за собой следом, — Мэй поджала губы. — Без командира Эрвина мы все умрём. — Мы точно умрём, если будем грызться друг с другом. А именно на это ты и провоцируешь людей. Флок молчал, Мэй тоже молчала — оба сверлили друг друга взглядами. Наверное, это самый долгий их разговор за три с лишним года знакомства — и самый личный, учитывая, сколько выводов они сделали друг о друге. По крайней мере Мэй лишний раз убедилась, что им не просто друзьями — даже приятелями не быть. — Тебе Урсула рассказала? — спросил Флок. — Из твоих подчинённых только она захотела узнать правду. Мэй снова скрестила руки на груди — отвечать на этот вопрос прямо она не собиралась. Неважно, от кого она узнала — главное, что узнала. Флок фыркнул и недовольно добавил: — А ты наверняка уже доложила обо всём капитану Леви. Мэй была предана ему по ряду причин, но она и не думала ябедничать на любой чих. Во-первых, она и сама могла с этим разобраться — или хотя бы попытаться. Во-вторых, она не собиралась лишний раз тревожить Леви, потому что у него своих дел было по горло. Мэй хотела поддерживать его и облегчать его ношу, а не наваливать на него ещё гору проблем. — Никому ничего я не докладывала, — она недовольно покачала головой. — Решила сама с тобой поговорить. Флок на мгновение удивлённо вскинул брови, но быстро вернул себе невозмутимое выражение лица и заговорил чуть громче: — Ну поговорила. И что? Ничего не изменится, — Флок опёрся на стол, возле которого они стояли. — Эрен и Микаса не смогли смириться со смертью лучшего друга, капитан Леви поддался на уговоры, а ты и твои друзья ничего не сделали. Просто стояли и смотрели, как умирает тот, кто мог нас спасти, а теперь заливаешь тут про объединение перед общим врагом. — Капитан тебе лично пояснил, почему он принял такое решение. — Но не остальным новобранцам, — он мотнул головой. — Им и не нужно этого знать. — Нужно, потому что как минимум треть погибнет в следующей экспедиции. Прежде чем Мэй успела хоть что-то сказать, дверь со скрипом открылась, и на склад заглянул новобранец. — Офицер Флок, я… — громко заговорил он, но, увидев Мэй и Флока, дёрнулся обратно на улицу: — Ой! Простите! Вернусь позже! Дверь тут же закрылась, будто никто на склад и не заглядывал. Всё произошло так быстро, что Мэй даже не могла сказать, кто это был — разглядеть не получилось, а по голосам она пока что отличала только своих подчинённых. Флок шумно выдохнул и, взяв папку и карандаш, устало произнёс: — Мне нужно вернуться к делам. Тебе тоже. Несколько мгновений Мэй смотрела, как он что-то пишет на бумаге, а затем твёрдым голосом сказала: — Ты можешь считать как угодно, но держи свою “правду” при себе. — Я не буду держать её при себе, — Флок поднял на неё взгляд, в котором уже не было того равнодушия, как до начала их разговора. — Если меня спросят о Шиганшине, я молчать не стану. — Значит, я тоже не стану молчать, если капитан или командир спросят о тебе. — Договорились, — он кивнул. Поджав губы, Мэй развернулась и быстрым шагом направилась к выходу со склада. Ещё один непонятный разговор — уже второй за день, — но в этот раз всё прошло продуктивнее. У Мэй появилось чувство, что своей цели она всё же добилась, и Флок теперь дважды подумает, прежде чем навязывать новобранцам свою точку зрения. Или нет? Лишь время покажет.

* * *

У Мэй не было ещё ни одной экспедиции, которая завершилась бы успешно. Первая закончилась оглушительным провалом, и это едва не привело к роспуску всего Разведкорпуса. Вторая обернулась ещё большими потерями, в том числе и среди солдат Гарнизона и Военной полиции — сама Мэй тоже не вернулась бы, если бы не Эрен. В третьей погибли почти двести человек — слишком высокая цена, которую пришлось заплатить за возвращение стены Мария. Из-за всего этого Мэй никак не покидало чувство, что в её четвёртой экспедиции всё идёт слишком хорошо. План был простой — заманить как можно больше титанов в лес гигантских деревьев и разобраться с противниками. Разведчики находились на последнем этапе, но бой уже подходил к концу — пришёл приказ возвращаться во временный лагерь. Подчинённые Мэй и она сама двигались на небольшом расстоянии друг от друга — достаточно далеко, чтобы не мешать и видеть противников, но достаточно близко, чтобы оставаться в поле зрения. Ещё несколько месяцев назад Мэй вместе с другими вчерашними кадетами сидела на деревьях в этом самом лесу и служила приманкой для титанов, пока ветераны воплощали в жизнь план по поимке Женской особи. Тогда ещё никто ничего толком не знал о природе титанов и мире за стенами — как всё изменилось за это время… — Титаны слева! — крикнула Ивонн. Пальцы дрогнули. Мэй оглянулась, на ходу вытаскивая клинки — вдалеке между деревьями мелькнула группа из трёх девятиметровых и двух пятиметровых. В этой части леса не должно быть титанов, но раз уж они сюда забрели, нужно с ними разобраться. — Рассредоточиться! — крикнула Мэй. — Действуем по плану! Они быстро распределили противников — Йенс и Урсула бросились вперёд, Ивонн и Маркус — в стороны, Мэй же поднялась выше, чтобы зайти в тыл. Титаны уже заметили разведчиков и побрели в их сторону — все были медленными и неповоротливыми. Среди них не было атипичных — бой должен закончиться быстро и без проблем. Тактика, которую Мэй с подчинёнными разработали на тренировках, была простой и держалась на нескольких важных принципах — отвлекать титанов, прикрывать товарищей, заходить противнику за спину, бить в загривок. Таким образом отряд уже сумел уничтожить восемь титанов — двух из них прикончила Мэй. У неё не было времени и сил радоваться или хвалить себя — если она не атаковала противников, то следила за подчинёнными, чтобы те не убились. Лучше всех действовал Йенс — Мэй сбилась со счёта, но он убил больше всех титанов в команде. Маркус явно боялся боя, но пытался гасить в себе этот страх, вот только роль приманки ему явно давалась лучше. Ивонн и Урсула просто хорошо прикрывали всех и в особенности друг друга, но вторая чаще бездумно бросалась в бой, словно не осознавала последствий такого решения. Нужно будет с ней потом поговорить об этом… Отбросив в сторону лишние мысли, Мэй зашла за спину титану, который держался позади всех и озирался по сторонам. Как всегда ей достался редкостный уродец с непропорционально огромной головой и длинными пальцами — таких она раньше никогда не видела. Мэй разогналась и, вложив все силы в замах, ударила титана по загривку — противник пошатнулся и рухнул. В глубине сознания скользнула мысль, что экспедиция всё ещё идёт слишком гладко, но Мэй отбросила её в сторону и остановилась на ближайшем дереве — к тому моменту рядовые успели разобраться с остальными титанами. Теперь все пять лежали на земле — совсем скоро они испарятся, и от них ничего не останется. Интересно, кем были люди, которым не повезло превратиться в этих несчастных? У них наверняка были семьи, друзья, мечты — и в одно мгновение они лишились этого, превратившись в уродливых монстров, но теперь их страдания закончены. — Возвращаемся! — крикнула Мэй и махнула в сторону, где разведчики разбили временный лагерь. Пока она убирала клинки, Ивонн и Маркус двинулись вперёд так быстро, будто оба хотели как можно скорее убраться с поля боя. Осуждать их было сложно — Мэй самой хотелось вернуться в штаб и почувствовать себя в безопасности. Она дождалась, пока Йенс и Урсула двинутся в сторону лагеря, и только потом последовала за ними. В лицо бил прохладный ветер, в воздухе стоял запах мокрый листвы — если закрыть глаза, можно представить себе обычное осеннее утро. Вот только они вышли не на прогулку в лесу. Мэй слишком поздно заметила движение на земле и ничего не успела крикнуть, как из ниоткуда появился титан — он подпрыгнул и вцепился в ногу Урсуле. Лес разрезал громкий крик, от которого у Мэй внутри всё похолодело — всё это один в один повторяло бой в Тросте, когда атипичный в прыжке поймал Франца. И Хейдена. Они оба погибли. — Йенс! — крикнула Мэй, но тот развернулся в воздухе и указал ещё на одного титана под ними — к счастью, обычного, судя по его поведению. Мэй накрыло волной беспомощности — на мгновение она стала тем кадетом, который метался по Тросту и не знал, что делать. Как отряд умудрился напороться на противников и не заметить их? Как Ивонн и Маркус проскочили их? Или они уже мертвы? Но тел, криков и следов боя не было. Откуда здесь столько титанов? Что делать с атипичным? Нет. Мэй взяла себя в руки и снова отбросила прочь все лишние мысли. Вопросов слишком много, а времени искать ответы нет — нужно оценить ситуацию и начать действовать. Крики Урсулы говорили о том, что она ещё жива, но это могло быть ненадолго. Значит, нужно спасти её, попутно разобравшись с титанами. К счастью, Мэй была не одна. — Прикрой! — крикнула она Йенсу и бросилась следом за прыгающим атипичным. Разгон, крепко сжатые рукояти мечей, бешено колотящееся сердце. Мэй успеет. Она должна успеть. Она обязана спасти Урсулу. Никто в её отряде не погибнет — Мэй сделает для этого всё возможное. Атипичный не ушёл далеко, вместо этого он замер у дерева в нескольких десятках метров от места столкновения и завертел головой, будто пытался разорвать Урсулу на части, но та ещё держалась — один клинок она вонзила ему в щёку, а вторым пыталась попасть в глаз. Мэй разогналась, атипичный сразу же услышал её и оглянулся на звук работающего УПМ, но сделать ничего не смог — загривок взлетел в воздух прежде, чем титан успел выпустить Урсулу и атаковать новую цель. Он с грохотом повалился на землю, а затем во всём лесу повисла мёртвая тишина. — Урсула! — крикнула Мэй, убирая клинки. Время тянулось бесконечно долго, пока она пыталась найти подчинённую — та лежала на земле в метре от убитого атипичного. К горлу подступил мерзкий липкий ком, когда Мэй приземлилась рядом с полубессознательной Урсулой — у неё не было левой ноги ниже колена. Воздуха перестало хватать, закружилась голова, и Мэй рухнула на колени, уставившись на то, что осталось от ноги Урсулы — от этого зрелища затошнило. Времени мало. Если Мэй ничего не сделает, Урсула умрёт. Если Мэй сделает что-то не так, Урсула умрёт. Урсула умрёт. Умрёт. Умрёт. Это вина Мэй. Недоглядела, не заметила противника вовремя, не прикрыла, не успела… Стоп. Урсула точно умрёт, если Мэй не возьмёт себя в руки. Она глубоко вдохнула, отгоняя прочь все лишние мысли — понервничает потом, когда сделает всё возможное. Не сразу, но в голове всплыли уроки по оказанию первой помощи, которыми их мучили в кадетском корпусе. Оценить ситуацию. Остановить кровотечение. Доставить к доктору. Некогда думать, нужно действовать. Мэй огляделась — титанов поблизости не было, значит, можно оказывать первую помощь. Оставалось надеяться, что Йенс прикроет их в случае чего. Урсула пошевелилась и, открыв глаза, несколько мгновений смотрела перед собой, а затем истошно завопила: — Нога! Моя нога! Сил на слова у Мэй не было — все они уходили на то, чтобы держать под контролем панику. Сняв с себя плащ, она дрожащими руками начала рвать его на лоскуты и перевязывать рану Урсулы, чтобы остановить кровотечение. В то мгновение Мэй с трудом держалась, чтобы её не вырвало прямо здесь. — Офицер!.. — Сейчас, — всё же ответила Мэй, не отвлекаясь от раны. Урсула зарыдала, судорожно всхлипывая, затем послышался лязг тросов и тяжёлые шаги. — Я разобрался с титаном! — послышался голос Йенса. — А что… Вот же дерьмо! Закрепив повязку, Мэй оглянулась на него и сказала самым твёрдым тоном, на который была способна: — Нужно как можно быстрее доставить её в лагерь. — Я помогу, — побледневший Йенс кивнул. — Офицер… — простонала Урсула. Мэй не успела ответить, потому что краем глаза увидела движение в лесу — к ним приближались ещё два титана: атипичный и обычный. Если проигнорировать их, они нагонят Йенса, Урсулу и Мэй — тогда никто не уйдёт живым. Или титаны подберутся к лагерю, и тогда жертв может быть больше, если новобранцы и офицеры не справятся с ними. Мэй не хотела никем рисковать, поэтому вскочила и бросила Йенсу: — Забирай её и уходи. Я прикрою вас. Не дожидаясь ответа, Мэй разбежалась и перешла на УПМ — теперь всё напоминало ей операцию по спасению Эрена, но в этот раз никто не собирался жертвовать собой, чтобы спасти других. Титаны уже заметили Мэй и побежали к ней. Она крепче сжала клинки, отгоняя от себя вид оторванной ноги Урсулы. Руки всё ещё дрожали и тошнило, но некогда было отвлекаться на такую мелочь. Мэй резко ушла вниз, уворачиваясь от атаки атипичного, который с размаха врезался в дерево и сполз по стволу вниз. Сначала нужно разобраться с обычным титаном, чтобы ничего не отвлекало от куда более опасного противника. Разогнавшись, она набрала высоту и устремилась к загривку девятиметрового — в последнее мгновение титан дёрнулся, из-за чего порез вышел неровным, но этого всё же хватило, чтобы победить его. Оглянувшись, Мэй увидела, что атипичный уже оправился от удара о дерево и собирался атаковать её. Она ушла в сторону, пытаясь найти более удачную позицию для атаки, но титан, резко развернувшись, прыгнул в другую сторону и напоролся на трос, который не выдержал его веса и отцепился от дерева. Мэй потеряла равновесие и не успела сориентироваться в пространстве, как в считанных сантиметрах от неё мелькнула гигантская рука, а вместе с ней перед глазами пронеслась вся жизнь. Титан каким-то чудом промахнулся и не попал по Мэй, но её всё равно снесло в сторону потоками воздуха. Мир перевернулся, замелькал калейдоскоп веток и листвы, а затем всё быстро закончилось резкой болью. Перед глазами поплыли тёмные пятна, сквозь них Мэй, повисшая вниз головой, с трудом смогла разглядеть под собой атипичного, готовящегося к очередному прыжку — в этот раз он не промахнётся. Нужно взять клинки, уйти с линии атаки, дать отпор, сражаться, но у Мэй не получалось даже просто пошевелиться. Руки не слушались, голова казалась тяжёлой, мир грозился провалиться в темноту в любую секунду. Мысли замедлились и исчезли, казалось, во всём лесу стало так тихо, как никогда прежде. Никто не кричал, не скрежетали тросы, не шелестела на ветру листва, не скрипели деревья. Ничего. Пустота. Всё резко потеряло смысл. Атипичный прыгнул, и за считанные мгновения до своей смерти Мэй перестала вообще что-либо чувствовать и думать. Она просто смотрела в огромные голубые глаза и ждала… Но не дождалась. Мелькнула тень — так быстро, что Мэй не успела ничего разглядеть, — и шея атипичного взорвалась, окропив кровью всё вокруг. Разорванный титан впечатался в ствол, отчего дерево вздрогнуло, и свалился на землю. Всё это заняло считанные секунды, но они будто тянулись целую вечность. Она жива. Сердце бешено заколотилось, и Мэй судорожно вдохнула, пытаясь сориентироваться в пространстве, но перед глазами всё по-прежнему плыло, а головная боль мешала сосредоточиться. Послышался скрежет тросов, и кто-то остановился на стволе рядом с ней. — Леви? — удивлённо выдавила Мэй. Он ответил ей мрачным взглядом и убрал клинки. — Откуда… — Йенс сказал, — Леви не дал ей договорить. — Цела? — Наверное… Мэй подтянула к себе мечи, которые всё это время болтались где-то внизу — руки слушались с трудом. Она попыталась перевернуться, но ничего не вышло, поэтому она облегчённо выдохнула, когда Леви помог ей, вот только организм этого не оценил — голова закружилась сильнее, а к горлу снова подступил липкий ком. По лицу потекло что-то тёплое — явно кровь. — Дерьмо… — пробормотала Мэй, убирая клинки. — Держись, — Леви крепче обхватил её за талию. Она обняла его за шею и только после этого отцепила трос, благодаря которому не свалилась на землю во время боя с атипичным. Леви начал подниматься, отчего в желудке у Мэй всё устремилось вверх, но она всё же сумела сдержать приступ тошноты. К счастью, они быстро добрались до ближайшей ветки. Опустившись на твёрдую поверхность, Мэй судорожно вдохнула и убрала рукоятки. Лишь в то мгновение почувствовала, что кровь начинает заливать правый глаз. — Посмотри на меня. Мэй подняла голову и взглянула на Леви, который пристально разглядывал её — видимо, пытался понять, в порядке она или нет. — Сколько пальцев показываю? — Три… — прохрипела она, вытерев кровь с глаза. Он кивнул — видимо, всё было не так уж и плохо. — Перевяжу и вернёмся в лагерь. Мэй кивнула и тут же поморщилась — пульсация на месте предполагаемой раны на лбу усилилась. Леви, тем временем, достал из поясной сумки бинты и начал обматывать ей голову. Кажется, его пальцы еле заметно дрожали, но Мэй не была в этом уверена — в то мгновение ей больше всего хотелось вернуться в штаб, оказаться подальше от этого проклятого места и перестать думать о том, что произошло. А ещё — помыть руки, на которых уже успела засохнуть кровь подчинённой. — Ты видел Йенса… а Урсула? — тихо спросила Мэй. Леви молчал несколько мгновений, сосредоточенно бинтуя ей голову, а затем сказал: — Была жива. Мэй вздохнула, пытаясь отогнать от себя образ оторванной ноги Урсулы и её крики, но получалось плохо. Протянет ли рядовая до лазарета? На эту экспедицию Разведкорпус в качестве эксперимента взял с собой медсестру, чтобы повысить выживаемость солдат, наверняка она поможет Урсуле, но травма была серьёзной… вдруг она всё-таки погибнет? Закусив губу, Мэй уткнулась взглядом в уже начавшее дымиться тело атипичного у подножия дерева. Она выжила после всего произошедшего только благодаря Леви — если бы не он, она бы погибла… Он, тем временем, закончил бинтовать голову Мэй и помог ей подняться, крепко держа её за руки. Теперь она могла стоять на ногах, что уже было прогрессом, но голова всё ещё кружилась — своим ходом Мэй точно не доберётся до лагеря. — Полетишь со мной, — сказал Леви таким тоном, с которым совершенно не хотелось спорить. Мэй молча кивнула. Сил на то, чтобы смотреть ему в глаза, у неё не нашлось — стало невероятно стыдно за то, что она в самый разгар боя перестала бороться и чуть не причинила Леви боль своей смертью. Он присел, позволяя ей взобраться к нему на спину, и недовольно бросил: — Быстрее. Она повиновалась и крепко ухватилась за него, мгновение спустя они сорвались с места и двинулись дальше по лесу — Мэй уже укачивало не так сильно, но это она могла пережить. Добраться до лагеря, перегруппироваться, вернуться в Каранес, оттуда в Трост и в штаб… — Что случилось? — спросил Леви, оглянувшись на Мэй. Она повернула голову в его сторону, чтобы он лучше слышал, и заговорила, стараясь озвучивать только факты: — Атипичные. Их не должно быть в этой части леса, не в таком количестве. Один ранил Урсулу. Я осталась прикрывать их с Йенсом и не справилась. — Что-то произошло с отрядами Флока и Микасы, — ответил Леви, игнорируя последние слова Мэй. — Они были на юге, а титаны пришли оттуда. В том числе и те, на которых вы напоролись. Мэй замолчала и прикрыла глаза, слушая свист ветра и скрежет тросов. Значит, какие-то отряды не справились с титанами. Живы ли новобранцы? А Флок и Микаса? Первый вполне мог погибнуть, но Мэй не хотелось этого, несмотря на всю её неприязнь к нему. За вторую, наверное, можно было не переживать, потому что она была одной из самых сильных солдат в Разведкорпусе и уступала только Леви — интересно, было ли это как-то связано с тем, что они Аккерманы? Она опять думала не о том, о чём нужно. Снова кольнул стыд, и Мэй вспомнила то, что только-только случилось. Какого чёрта она с такой лёгкостью приняла тот факт, что проиграла атипичному, и просто ждала смерти? Она думала, что бросила эту привычку, но на деле оказалось, что нет — от этой мысли внутри что-то противно ухнуло. Мэй же обещала себе, что не оставит Леви одного, обещала Ханджи, что не причинит ему боль, но чуть не нарушила своё слово. Мэй же должна бороться до конца, до самого последнего вздоха, а она просто висела вниз головой и ждала, пока титан сожрёт её. Отвратительно. К горлу подступил ком. Уткнувшись щекой в плечо Леви, Мэй пробормотала: — Прости… — За что? — он оглянулся на неё. — За то, что не справилась. Леви наверняка ничего не понял, но Мэй и не собиралась ничего пояснять — он не знал, что она уже несколько раз пыталась отдать жизнь за другого, но не смогла; что она пошла в Разведкорпус, чтобы придать своей жизни хоть какой-то смысл, но у неё не вышло; что она пообещала себе найти другой способ искупить вину перед родителями и вцепилась в жизнь изо всех сил, но даже это у неё не получилось. Мэй снова почувствовала себя потерянной — она не понимала, что ей делать, но не могла ни с кем даже поговорить об этом. Впереди показался край леса, замелькали лошади и телеги — временная стоянка Разведкорпуса, островок спокойствия посреди безумия и суеты. Когда Мэй и Леви приземлились, она встала на ноги и поняла, что её всё ещё немного покачивает. Это же заметил и Леви, поэтому, крепко сжав её локоть, он повёл её к остальным — прямо как в Шиганшине. Все эти повторы уже начинали раздражать… К ним уже бежали Жан и Маркус. При виде второго Мэй облегчённо выдохнула — оставалось надеяться, что Ивонн тоже в порядке. — Мэй! — Отведите её к Анье, — бросил Леви и отпустил её. Впервые за всю дорогу Мэй явно почувствовала его недовольство, но она снова не нашла в себе сил, чтобы посмотреть на него и убедиться в этом или опровергнуть свои мысли. Усталость, стыд, отвращение к себе — всё это начало душить её, поэтому Мэй поспешила взять Жана под руку и уйти с ним. И что теперь?..