* * *
День за утренней тренировкой с рядовыми и работой пролетел чересчур быстро, внезапно на штаб опустилась ночь и наступило время отбоя. Держа в одной руке зажжённый переносной фонарь, Мэй открыла дверь в архив ключом и толкнула её — та оказалась тяжёлой, из-за чего пришлось приложить чуть больше усилий, чем предполагалось. Леви вошёл в помещение следом за ней, неся в руках кучу папок — Мэй не унесла бы столько за раз, даже если бы захотела. Ханджи дала им умопомрачительное поручение — сверить целую кучу данных и внести необходимые изменения в документы. Сделать это нужно было до утра, поэтому Мэй и Леви предстояло просидеть за напряжённой работой в архиве несколько часов. Им, конечно, не привыкать к ночным сменам, но он не спал нормально уже как минимум сутки, а она вымоталась за день — вот только работать всё равно нужно. Окинув взглядом помещение, Мэй шумно выдохнула и следом за ворчащим под нос Леви прошла к столу, скрытому за многочисленными стеллажами. Тот встретил их горами коробок с каким-то мусором. Мэй поставила фонарь и быстро убрала всё на пол, чтобы ничего не мешало, после чего Леви наконец-то сложил все папки на стол и выдохнул, разминая плечи. В архиве царил беспорядок: по углам и даже в проходах валялись папки, книги и бумаги, пахло пылью, а полки явно давно не протирали. Если бы время не поджимало, наверняка пришлось бы заняться уборкой. Мэй и радовалась тому, что не придётся возиться в грязи, и негодовала из-за этого — из-за Леви у неё постепенно развивалась нетерпимость к бардаку. — Кто тут завтра дежурит? — недовольно спросил он. — Не знаю, — Мэй окинула помещение взглядом в поисках второго фонаря — одного им явно не хватит. Когда-то в архиве на постоянной основе находилась одна разведчица — кажется, её звали Вивьен. В памяти у Мэй остался её образ: высокая брюнетка с короткими волосами и строгим взглядом. Теперь рядовые дежурили в архиве по очереди — до тех пор, пока кто-то не возьмётся за эту скучную работу сам или пока Ханджи не назначит кого-нибудь на постоянной основе. — Бардак такой, просто отвратительно, — продолжил Леви. — Потерпишь до утра? Он промолчал и сдул со стола грязь — впрочем, Мэй и не ждала от него ответа. Усмехнувшись, она решила проверить стойку и оказалась права — фонарь нашёлся именно там. Потирая зачесавшийся нос, Мэй захватила с собой перья с чернильницами, а также карандаши и вернулась к столу — пришло время приступать к работе. Благодаря двум источникам света в архиве стало чуть светлее, но вместе с тем в глаза бросалось всё больше валяющихся бумаг и летающей в воздухе пыли. Леви отправился бродить среди высоких стеллажей и искать папки с нужными данными, а Мэй начала просматривать то, с чем им предстояло работать. Вскоре на столе появилось несколько отсортированных по содержимому стопок, с которыми нужно разобраться до того, как посыльный повезёт почту из штаба Разведкорпуса в штаб Гарнизона в Тросте. Наконец Леви вернулся и принёс с собой ещё папки — с этого момента начиналось самое сложное. Чтобы сделать всё быстрее, Мэй и Леви поделили обязанности: он занимался сверкой данных, а она вносила необходимые изменения и переписывала документы. Для удобства сели рядом на углу стола, обложившись бесконечными папками и двумя фонарями. Они уже давно не работали вместе и настолько близко друг к другу — от этой мысли у Мэй вдруг перехватило дыхание. Кажется, она уже слишком привыкла работать за собственным столом, на некотором расстоянии от Леви. Вспомнилось, как она постоянно бросала на него взгляды в первые месяцы их совместной работы, ещё до Шиганшины и даже до строительства приюта для детей из Подземного города. Пока они сидели с бумагами, она осторожно и, как ей казалось, незаметно смотрела на его руки, спадающие на лицо тёмные пряди и вечную морщинку между бровей. Тогда Мэй тщетно гнала от себя мысли о том, что она влюбилась в своего капитана — теперь же это казалось смешным, потому что её чувства были очевидны с того момента, как она зашила Леви рану после перестрелки в Стохессе. Да, именно тогда всё и началось. Какое-то время они работали в тишине, которую нарушал лишь скрип пера и шелест переворачивающихся страниц. Мэй чувствовала медленно наваливающуюся усталость и с трудом подавляла сильное желание зевнуть — получалось с переменным успехом. Когда она уже была готова встать из-за стола, чтобы взбодриться, Леви резко положил на стол карандаш и, отвернувшись в сторону, громко чихнул. Мэй от неожиданности вздрогнула и покосилась на него — всю сонливость тут же как рукой сняло. — Твою мать, долбанная пыль, — проворчал он. Обернувшись к столу, он поймал на себе удивлённый взгляд Мэй. — Что? — Ты умеешь чихать? — она вопросительно выгнула бровь. — Зараза, издеваешься, что ли? — Леви нахмурился. — Ни разу не слышала, чтобы ты чихал. — Я тебя тоже, но не задаю таких глупых вопросов, — он снова взял карандаш. Мэй с трудом сдержала смех — вся ситуация почему-то её безумно веселила. Позволив себе лишь улыбнуться, она сказала: — Будь здоров. Леви кивнул и продолжил делать пометки в документе, Мэй же пришлось заняться расшиванием папки — одно из её самых нелюбимых занятий. — Узнаю, кто тут завтра дежурит — заставлю убираться, — послышался голос Леви. — Совсем уже загадили архив. Закончив с папкой, Мэй всё-таки решила размяться, поэтому взяла один из фонарей и направилась к стойке у входа в архив — в журнале наверняка найдётся график дежурств. Она немного покопалась в бумагах, позволив себе несколько раз зевнуть, пока Леви не видел её, и вскоре нашла нужную информацию. — О-о-о, завтра дежурят Маркус и Ивонн… это мои, — Мэй повысила голос, чтобы Леви её слышал. — Сегодня тоже они тут были. — Вот и передашь им, чтобы навели тут порядок, — глухо отозвался он из-за стеллажей. Да уж, наверное, будет лучше, если это сделает Мэй, потому что они всё-таки её подчинённые. Она убрала журнал на место, а затем вернулась и, сняв китель, села обратно за стол, закинув ногу на ногу. — Ты бы видел, какой бардак в штабе Гарнизона, где служит Леон, — Мэй притянула к себе листы, которые нужно было переписать. — Тц. Видел. Здесь я такого не допущу. — Да, с твоим расписанием совсем не получается гонять рядовых из-за уборки, — Мэй усмехнулась. Краем глаза она увидела, что Леви смерил её недовольным взглядом — Мэй посмотрела на него, не сдерживая улыбку, а затем добавила уже серьёзно: — Если могу как-то разгрузить его, скажи. — Хочешь вместо меня поехать на совещание? — он сощурился. — Могу, но для этого мне нужно съездить хотя бы на одно совещание с тобой. Чтобы понять, что к чему. Он ни разу не брал её с собой с тех пор, как она стала его адъютантом, и ей всегда было интересно, почему. По идее Мэй должна сопровождать Леви везде, как адъютанты командира Пиксиса, без которых он нигде не появлялся, но по итогу её обязанности свелись к тому, что она приносит почту, работает с документами, немного помогает Ханджи и выполняет редкие поручения Леви. У Мэй было два варианта, почему он не брал её на совещания: либо ей там было нечего делать, либо он не хотел перегружать её. Первый вариант она ещё могла понять, но второй… Нелогично. Леви немного помолчал, а затем, потерев подбородок, ответил: — Ладно. Я подумаю. Внутри проснулось странное чувство, и Мэй тут же подчинилась ему. Она потянулась к Леви, оказавшись в считанных сантиметрах от него — он тут же напрягся и замер, сжимая челюсти и пристально наблюдая за ней. Помолчав мгновение, Мэй прошептала ему на ухо: — Подумай, — и с улыбкой выпрямилась. Леви недовольно прикрыл глаза, проворчал что-то похожее на “зараза” и вернулся к работе. Всё ещё улыбаясь, Мэй начала вносить правки в текст документа. Время потянулось бесконечно медленно. Пару раз они вставали из-за стола, чтобы размяться. Леви в итоге тоже снял китель, потому что без него сидеть было гораздо удобнее — обстановка в архиве стала ещё более неформальной. Если бы не срочная работа, можно было бы подумать, что у них спонтанное свидание где-то за пределами кабинета, но нет. Они сидели в архиве исключительно по долгу службы. Жёсткий стул постепенно начинал раздражать. Будь воля Мэй, она бы уже давно развалилась или закинула бы ноги на стол — именно так она делала уроки в детстве. Мама всегда ругала её за это, потому что “девочки не должны себя так вести”, но стоило ей выйти из комнаты или отвернуться, как Мэй снова подгибала ноги и горбилась над исписанными листами с домашней работой. С годами она, конечно, привыкла сидеть ровно, но иногда старая привычка давала о себе знать. — Мэй. Оторвавшись от документа, она подняла голову и бросила на Леви вопросительный взгляд. — Зачем ты всё время прячешь шрам? — тихо спросил он и отложил карандаш в сторону. Вопрос застал Мэй врасплох, поэтому она пару раз моргнула, пытаясь понять, что он имеет в виду, и выпрямилась. Леви, кажется, заметил её замешательство, поэтому добавил: — Когда пишешь, всегда подпираешь подбородок и ставишь руку так, чтобы скрыть его. Ясно. Всё-таки заметил. Мэй делала это по какой-то странной привычке и часто даже не замечала этого, а ещё вечно тёрла нос, стоило ей вспомнить о шраме или кому-то просто посмотреть на него. Уткнувшись взглядом в чернильницу, она начала вертеть в руке перо. — Не хочу видеть его. И чтобы видели другие. Хотя бы так. — Со временем его практически не будет видно, — Леви подпёр голову рукой. — Но он всё равно останется. И его не спрячешь, потому что он вот здесь, — Мэй ткнула пальцем в шрам. — На виду. Я понимаю, что всё это звучит глупо… — Если тебя это беспокоит, то это не глупо. Внутри всё сжалось от этих слов. Мэй положила перо на стол и откинулась на спинку стула. Вот она — её возможность открыться Леви, ответить на его откровения, побыть с ним слабой и рассказать о том, что её тревожит, но было до жути страшно делать этот шаг. Прежде чем пойти навстречу Леви, ей нужно переступить через преграды, которые она выстроила вокруг себя, чтобы случайно не выпустить на волю то, что пряталось внутри неё последние годы. Это — самое сложное. Но Мэй глубоко вдохнула и сделала то, что умела лучше всего — бросилась в омут с головой, не думая о том, как ей страшно. — Люди смотрят, — медленно заговорила она. — Я вижу это. Вижу себя в зеркале. И каждый раз… вспоминаю Шиганшину. Хочу забыть об этом и двигаться дальше. Чтобы на меня не смотрели с сочувствием, не спрашивали, откуда шрам, не говорили, что он не украшает меня… я это и так знаю. — Кто тебе такое сказал? — Леви нахмурился. — Тётка, — Мэй горько усмехнулась. — Всегда меня то замухрышкой, то заморышем называла. Она может одним словом втоптать меня в грязь, а я ведусь. Говорю себе не слушать, но всё равно слушаю… Может, потому что на самом деле сама так думаю? — она подняла взгляд на Леви. Думаешь. Мэй тут же запретила себе прикасаться к этим воспоминаниям о доме тётки — не здесь и не сейчас. Вместо этого она махнула рукой и уткнулась взглядом в лежащее на столе перо. — Меня отпустит через какое-то время, и я перестану переживать из-за этого. Но пока что… не могу. — Зря веришь ей, — наконец заговорил Леви. — Я знаю… — Потому что ты красивая. Мэй удивлённо вскинула брови и бросила взгляд на Леви — он сидел, склонив голову набок. Не усмехался, не улыбался, не шутил — смотрел прямо на неё, внимательно и со всей серьёзностью. Сразу стало понятно, что Леви правда так считает. К горлу подступил ком, по спине побежали мурашки. Мэй закусила губу и опустила взгляд на свои руки — сил говорить не было, потому что внутри поднялась такая буря, что с ней было страшно разбираться. Только бы не заплакать. Только бы не… Леви придвинулся к ней ближе и, коснувшись щеки, повернул её лицо к себе. Мэй посмотрела ему в глаза и поняла, что в его взгляде не было жалости или сочувствия, недовольства или усталости — лишь что-то невыразимое, глубокое, сильное; что-то, что заставляло сердце биться быстрее, а мысли — жужжать тише; что-то похожее на то, что сама Мэй чувствовала к нему, но никак не могла осознать до конца и тем более озвучить. — Хоть со шрамом, хоть без… всегда красивая, — прошептал Леви. Она хотела верить ему — всем сердцем, всей душой, — поэтому просто перестала слушать свои мысли. Остались лишь чувства, которые кричали наперебой оглушительно громко — до дрожи в пальцах и кома в горле. Леви погладил её по щеке, медленно провёл большим пальцем по шраму — от каждого его прикосновения по спине бежали мурашки. В свете двух фонарей черты его лица казались мягче, а серо-синие глаза — темнее. Мэй почти не дышала и не шевелилась, наблюдая за тем, как он разглядывает её лицо — внимательно и с такой нежностью, которую она раньше не видела или попросту не замечала. За всю её жизнь никто не смотрел на неё так. Леви замер, так и не убрав руку, их с Мэй взгляды встретились. Она никогда прежде не испытывала столько всего к одному человеку — к тому, кто появился в её жизни внезапно тогда, когда она ждала этого меньше всего. Не сговариваясь они потянулись друг к другу и встретились где-то посередине в долгом и медленном поцелуе, полном того, что сложно выразить словами. У Мэй перехватило дыхание — ей так хотелось хотя бы на пару минут забыть обо всём на свете, что стало плевать на всё. Лишь бы целовать Леви, чувствовать его прикосновения и горячее дыхание на своей коже, медленно гладить его по крепкому плечу — всё ради этих мгновений, в которые она забывала обо всех сомнениях и растворялась в своих ощущениях. Наверное, всех слов в мире не хватит, чтобы перечислить те чувства, что сходили с ума у неё внутри. Леви отстранился первым и снова погладил её по щеке. Мэй положила свою ладонь поверх его и, крепко прижавшись к ней, закрыла глаза. Она хотела запомнить это мгновение, запечатлеть его в памяти и никогда не забывать, чувствовать тепло руки Леви, знать, что ему плевать на её шрам, и медленно осознавать, что их чувства друг к другу — не какое-то мимолётное увлечение, а нечто более глубокое и серьёзное, что-то, что уже никак не разорвать без следа и не забыть. Когда тишина затянулась, Мэй открыла глаза и, посмотрев Леви в глаза, сказала совсем тихо: — Спасибо. Он в ответ слабо улыбнулся, а затем прошептал: — Почему не говорила? Мэй смогла лишь пожать плечами, хотя она знала ответ — потому что не думала, что ему это важно. — В следующий раз говори. Обо всём говори, не молчи. — Хорошо, — прохрипела она. Ещё несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а затем Леви отпустил Мэй — с явной неохотой, которую он даже и не пытался скрыть. — Нужно закончить, иначе до утра не успеем, — пробормотал он, прочистив горло. — Да, ты прав, — она кивнула. В повисшей тишине, которая не раздражала и не угнетала, они вернулись к работе: Леви сверял данные и помечал то, что нужно исправить, а Мэй переписывала нужные страницы. В таком темпе они точно успеют закончить всё до утра. Вскоре прилив сил закончился, у Мэй снова начали закрываться глаза, но она продолжала бороться со сном — её это раздражало. Когда нужно бодрствовать, Мэй готова вырубиться прямо за столом, а когда нужно спать, она часами лежит в кровати и пялится в потолок. Дурацкая несправедливость. В один момент Леви молча поднялся из-за стола и ушёл из архива так быстро, что Мэй не успела ничего сказать или спросить. Вскоре он вернулся с чайником и двумя чашками, которые принёс из кабинета, и они устроили короткий перерыв. За это время Мэй успела рассказать про поездку за покупками в Трост, знакомство с мамой Жана, приятное чаепитие у них дома и разговор с Леоном. Что-то чересчур личное или незначительное она опускала, чтобы не нагружать Леви ненужной информацией — он и так устал за эти дни. Когда она закончила рассказ, он в ответ лишь удивился её способности находить приключения на ровном месте — а ведь это Мэй ещё не стала рассказывать про более близкое знакомство с аптекарем и долгие поиски метлы по всему Тросту… Как хорошо, что эти метания увенчались успехом, и она привезла в штаб всё, что было в списке. — Я боюсь, рано или поздно Жан поймёт, что мы с тобой вместе, — заговорила Мэй, выдержав паузу. — И что тогда? — Леви подпёр голову рукой. — Я не знаю, — она вздохнула. — Я пыталась представить себе его реакцию, но просто не могу. Он то ли порадуется, то ли в ужасе будет, что я это от него скрывала… — Расскажи ему сама. — Нет, сама я точно не буду начинать разговор, — Мэй поджала губы и перевела взгляд на Леви. — Но если он вдруг задаст вопрос мне в лоб… наверное, придётся рассказать. — Поступай, как считаешь нужным. Если ты ему доверяешь, у меня нет поводов сомневаться в нём. Мэй в ответ лишь кивнула. Перерыв закончился, и они какое-то время работали в тишине. После крепкого чая и небольшого разговора переписывать документы стало чуть легче, но это всё равно не заменит сон хотя бы на пару часов. Мэй старательно выводила буквы в отчётах и почему-то не могла перестать думать о том, что рано или поздно Жан всё узнает. Он умный, хорошо знает Мэй и наверняка заметит, что она неровно дышит к Леви — если уже не заметил… Она, конечно, изо всех сил скрывала свои чувства к нему на людях и пыталась смотреть на него просто как на капитана, но есть вещи, которые не спрячешь. — Кстати, давно хотела спросить… — вскоре заговорила Мэй, устав от тишины. — О чём? — спросил Леви, не отвлекаясь от бумаг. — Как зажила рана, которую я тебе зашивала? — Хорошо, — он посмотрел на неё. — Шрам остался, но аккуратнее остальных. Она улыбнулась — ей приятно было слышать это. Леви вдруг отложил карандаш в сторону, после чего расстегнул пуговицу на левом рукаве и закатал его выше локтя. Всё его предплечье было усеяно мелкими и давно зажившими порезами, но внимание Мэй привлёк большой и глубокий шрам — это явно была старая рана, но выглядела она болезненно. — Вот, например. — Откуда он у тебя? — Подрался с подонком ещё в Подземном городе. У него был нож. Мой нож, — в тоне Леви скользнули нотки злости. Закусив губу, Мэй положила руку поверх уже давно зажившей раны, будто это могло хоть как-то облегчить боль того Леви, которому пришлось драться с вооружённым мужиком в Подземном городе. — Ты убил его? — тихо спросила Мэй. — Покалечил, — мрачно ответил он. — Больше ходить нормально он не смог. Мэй сжала его локоть, чувствуя странное облегчение от того, что Леви не опустился до убийства того ублюдка и не стал брать на душу этот грех. Есть участь хуже смерти. Она нахмурилась, но мгновение спустя удивлённо вскинула брови, когда Леви потянулся к ней и поцеловал в лоб. По спине побежали мурашки. — Не думай об этом. Это всё в прошлом. — Я тебя не узнаю сегодня, — рассеянно пробормотала Мэй, отстраняясь. — Почему? — Отвлекаешься, отвлекаешь меня, хотя нам надо всю работу до утра закончить, — она усмехнулась и взяла перо. — Я с тобой сосредоточиться не могу. В ответ Леви лишь устало вздохнул — в то мгновение Мэй отчётливо увидела, насколько он вымотался и с каким трудом работал. Он уже во время тренировки перед завтраком засыпал на ходу, пусть и делал вид, что это не так, а теперь… — Не останавливайся, — тихо сказала Мэй, склонив голову набок. Леви усмехнулся и покачал головой, возвращаясь к работе. Возможно, эти прикосновения, поцелуи и разговоры помогали ему бодриться и оставаться в сознании — как и ей самой. Мэй с радостью бы отбросила прочь все эти папки и дурацкие данные и обняла бы Леви, вновь забыв обо всём на свете, а ещё лучше — дала бы ему возможность просто поспать, выспаться, отдохнуть. Видеть его настолько измотанным было тяжело, но у них не было другого выхода. Время ползло всё медленнее и медленнее. Спина начала противно ныть, ноги затекли. Мэй перестала сдерживаться и начала зевать — чудо, что она ещё не допустила ни единой ошибки. Наверное. В это хотелось верить. Если всё же допустила… что же, она сделала всё, что было в её силах, чтобы их было как можно меньше. Когда буквы начали сливаться в смазанные пятна, Мэй откинулась на спинку стула и, протерев глаза, посмотрела в окно — на улице всё ещё стояла темнота, хотя до подъёма оставалось совсем немного времени. Ещё чуть-чуть, и эта пытка бессонницей закончится. Всё-таки одно дело не спать, когда сна ни в одном глазу, и совсем другое — когда приходится чуть ли не держать веки, чтобы не заснуть. Потянувшись, Мэй бросила взгляд на сидящего рядом Леви — он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и не реагировал на неё, причём уже давно. Глаза его были закрыты, привычная хмурость исчезла с лица, а дышал он медленно, ровно и глубоко. До неё тут же дошло… Он уснул. Мэй удивлённо вскинула брови и замерла, ей было страшно пошевелиться — она впервые видела, чтобы Леви спал, даже несмотря на то, что пару месяцев назад они были в бегах и ночевали под открытым небом или в загаженных сараях. Тогда Мэй не знала, где, как и сколько он отдыхал — может, дремал где-то, пока его никто не видел, или спал тогда, когда Мэй дежурила. Будить Леви не хотелось и казалось неправильным — он заслужил хотя бы пару часов отдыха после изнурительно долгого дня. Вот только для Мэй это значило одно — ей придётся заканчивать всё самой. Окинув внимательным взглядом оставшиеся папки, она поняла, что может с этим справиться. Должна с этим справиться — нельзя подводить Ханджи и Леви. Сон тут же пропал, по спине побежали мурашки. Закусив губу, Мэй осторожно пододвинула к себе папки, которые до этого просматривал Леви, и принялась за работу. У неё оставалось всего несколько часов в запасе.* * *
Темно. Тихо. Спокойно. Мэй казалось, что она парит в воздухе, но на ней не было УПМ, а в лицо не били потоки воздуха. Она просто взлетела и замерла в пространстве, ничего не видя, не слыша и не чувствуя. Её переполняло невероятное спокойствие — чувство, покинувшее её так давно, что Мэй успела практически забыть о нём, однако это блаженство длилось недолго. Где-то вдалеке раздался грохот открывающейся двери, а затем громкий голос: — Леви! Мэй! Она вздрогнула от неожиданности и вернулась в реальность, но сил на то, чтобы открыть глаза, у неё не было. Кажется, голос принадлежал Ханджи. Вслед за криком раздались шаги. Шевелиться не хотелось, несмотря на затёкшую спину, а стол, на котором Мэй задремала, казался самым приятным и безопасным местом на свете. В то же мгновение у неё над ухом послышался шумный выдох, а затем тихие ругательства — этот голос принадлежал уже Леви. — Вот вы где! — заговорила Ханджи — судя по всему, она заглянула за стеллажи. — Леви, прошу, скажи, что всё готово… — Ханджи… — растерянно пробормотал он. Вставай. Мэй заставила себя открыть глаза и рывком выпрямиться — над столом, заваленным папками и исписанными листами, нависла Ханджи, а позади неё замер растерянный Конни — видимо, он и повезёт важные бумаги в Трост. Несколько раз моргнув и отогнав от себя остатки сна, Мэй подавила зевок и пододвинула к Ханджи стопку готовых папок. — Мы всё сделали. Вам нужно только подписать там, где закладки. Мгновение в архиве стояла гнетущая тишина, а затем Леви тихо выдохнул и Ханджи расплылась в облегчённой улыбке. — Вы — чудо! Оба! Просто спасли меня! В ту же секунду она сгребла со стола все папки, будто они ничего не весили, и выбежала из архива. Конни быстрым кивком поздоровался с Мэй, а затем убежал следом за Ханджи всё с тем же растерянным выражением лица. В помещении повисла тишина. Мэй поспешила воспользоваться моментом и подремать ещё немного, поэтому устроилась на столе, подложив под голову руки. Наконец-то эта ужасная и утомительная ночная смена подошла к концу. — Какого х… почему не разбудила? Мэй открыла глаза и посмотрела на Леви — выглядел он недовольным. Впрочем, на его месте она бы тоже возмущалась. — Стало жалко тебя, — тихо ответила она. — А себя не жалко? — Там работы немного оставалось, а ты устал. Вот я и… Где-то вдалеке ударили в колокол, не дав ей договорить. Мэй шумно выдохнула и потянулась, разминая затёкшие плечи. Начался очередной день — или продолжался предыдущий? Леви покачал головой и поднялся из-за стола — Мэй не без удовольствия отметила, что он, несмотря на недовольство, выглядел лучше, чем прошлым утром. Стоило того. Всё ещё жутко хотелось спать, но Мэй надеялась, что после душа и завтрака ей станет легче — она успела подремать полчаса, не больше. К усталости ей не привыкать, но стоило ей подумать о том, сколько всего нужно сделать за день, как захотелось взвыть. Тренировка с Леви, ещё одна тренировка с рядовыми, несколько десятков документов, с которыми нужно разобраться… Кажется, её остаток сил может закончиться где-то в обед, после чего Мэй рискует заснуть прямо за столом. Плохо. Очень плохо. Может, попросить выходной?.. Нет. Она уже достаточно отдыхала — нужно расплачиваться за безделье. Вдвоём они начали относить на места папки, вытащенные пару часов назад. Оба молчали и даже не смотрели друг на друга: Леви, кажется, сдерживал недовольство из-за того, что его не разбудили, а Мэй слишком устала, чтобы заполнять повисшую между ними тишину. К счастью, виноватой она себя совершенно не чувствовала — не хватало, чтобы ещё и это забирало остаток сил. Когда с быстрой уборкой было практически покончено, дверь в архив открылась, и в помещение вошли двое, о чём-то весело переговариваясь. Мэй узнала голоса Ивонн и Маркуса — что они забыли тут так рано? Неужели они всегда приходили на дежурство до завтрака?.. Кажется, Леви тоже их узнал, потому что тут же вышел из-за стеллажей им навстречу. — Ой! Капитан Леви! — воскликнула Ивонн. — Доброе утро, капитан Леви! — Не уверен, что оно доброе. Что за бардак в архиве? Вы вчера здесь были? — М-мы, — голос Маркуса дрогнул. — Чем занимались? Рядовые совершили роковую ошибку — промолчали. — Отвратительно. Неужели не возникло ни единой мысли, что в таких условиях невозможно работать? Мэй уже давно не слышала, чтобы Леви на кого-то так ворчал. Интересно, дело было в том, что он злился на неё или его настолько выбесил бардак в архиве? — Простите, капитан Леви! — воскликнул Маркус. Она с тихим вздохом поставила на полку последнюю папку, вернулась к столу и начала надевать китель. В то мгновение Мэй просто мысленно порадовалась, что не её отчитывают и не ей придётся провести целый день, разгребая завалы и протирая пыль. Впрочем, если бы ей пришлось дежурить в архиве, она бы первым делом навела здесь порядок, и тогда этого разговора вообще не было бы. — Быстро за уборку. Вечером проверю, — Леви понизил голос. — И вам самим будет лучше, если здесь будет чисто. Кажется, этой фразой он только что убил двоих рядовых — или, по крайней мере, лишил их душевного равновесия как минимум до вечера. — Есть, капитан… Чтобы ситуация не усугубилась, Мэй забрала со стола всё кроме чайника с чашками и вышла из-за стеллажей. Леви стоял, скрестив руки на груди, и недовольно смотрел на рядовых, Маркус вытянулся, словно по струнке, а Ивонн наоборот вся сжалась. — Закончила? — Леви оглянулся на Мэй, едва услышав её шаги. — Да, — совершенно спокойно ответила она. Всё ещё чувствуя на себе его взгляд, Мэй прошла к стойке, чтобы убрать перья, чернильницы и фонарь на место. В то мгновение она мечтала лишь об одном — о мгновении, когда голова коснётся подушки и придёт спасительный сон. Пока Мэй возилась за стойкой, Леви ушёл обратно за стеллажи, чтобы забрать оставшиеся вещи. В архиве сразу будто потеплело и стало легче дышать. Удивительно — Мэй уже успела отвыкнуть от этой его стороны. Впрочем, она и не собиралась привыкать к ней — это её Леви целовал так, что перехватывало дыхание, и на неё смотрел так, что она… Мэй мысленно одёрнула себя, сказав себе играть роль адъютанта — она была на виду, поэтому начала с невозмутимым видом проверять почту на наличие писем себе или Леви. К её удивлению, ничего не было — такое случалось совсем редко, но, скорее всего, просто ничего ещё не успели привезти. — Офицер Мэй, — вдруг прошептал Маркус. Закрыв журнал, она подняла голову и увидела перед собой двух побледневших подчинённых — Ивонн сжалась ещё больше, а Маркус, казалось, вот-вот был готов упасть в обморок. Даже Мэй никогда не боялась старших по званию настолько сильно. — Нам хана?.. — продолжил Маркус. Отлично, Леви только что укрепил свою репутацию жестокого и бескомпромиссного Чистоплюя. Вздохнув, Мэй потянулась к ним и ответила совсем тихо: — Нет. Я попозже к вам зайду. Пока разберите коробки и уберите всё с пола. Кажется, это их успокоило — по крайней мере, Ивонн выпрямилась, а на лицо Маркуса вернулись краски. Вскоре из-за стеллажей показался Леви — в кителе и с чайником и чашками в руках. Мэй взяла второй фонарь, который принесла из кабинета, после чего они ушли из архива, скомкано попрощавшись с Ивонн и Маркусом. Штаб медленно просыпался: кто-то уже брёл на завтрак, кто-то выходил из душевой, где-то вдалеке раздавались чьи-то голоса — обычное утро в Разведкорпусе. Леви шёл быстро, практически не реагируя на редкие приветствия рядовых, Мэй еле поспевала за ним — ноги не слушались, а в голове с каждым шагом крепла мысль о том, что ей определённо нужно поспать хотя бы пару часов. Что с ней происходит, она не понимала — прежде Мэй лучше переносила бессонные ночи, а тут вдруг расклеилась на ровном месте. Наконец они переступили порог кабинета — закрывшаяся дверь отрезала их от суеты просыпающегося штаба. — За что ты так с Маркусом и Ивонн? — спросила Мэй, ставя фонарь на шкаф. — Как “так”? — Они же умрут от страха, пока будут драить архив, — она опёрлась спиной на стену. — Нечего бардак разводить, пусть привыкают к чистоте, — Леви поставил пустой чайник и чашки к себе на стол. — Вы в этом плане поумнее были. — Нас просто Эрен запугал, — Мэй усмехнулась. — Вот пусть эти двое запугают остальных, — он обернулся к ней. — Вообще я просто нашёл в своём расписании время, чтобы гонять рядовых из-за уборки. От неожиданности Мэй чуть не поперхнулась воздухом и тихо засмеялась — усталость отступила, но явно ненадолго. Когда она успокоилась, Леви продолжил: — Кстати насчёт расписания. Наша тренировка отменяется, у тебя сегодня выходной. Эти слова Мэй мечтала услышать с тех пор, как её разбудил крик Ханджи, но вслух она сказала совсем другое: — Нет. — Да. Ты не спала, ерунду понапишешь. Этот тон не терпел возражений. Мэй посмотрела на Леви и поняла, что он вмиг стал ещё более недовольным, чем был в архиве — иного она и не ожидала, но всё равно вяло возразила: — Ты тоже практически не спал. — Я свою норму поспал. — Пару часов? — она сощурилась. — Да. Мэй знала, что Леви плохо спит, но не настолько же… У неё снова возникли сомнения в том, что он человек. — У меня уже достаточно выходных было, — она начала перебирать рукав кителя. — Во-первых, ты их давно уже отработала, — Леви склонил голову набок. — Во-вторых, в зеркало давно смотрелась? Ты же упадёшь вот-вот. Она не видела себя с прошлого вечера, но могла предположить, что выглядит плохо. Чувство вины за безделье всё-таки проснулось и начало трепать ей нервы, но Мэй отбросила его прочь и тихо спросила: — Может, тогда компромисс? Отдохну до обеда, а потом приду работать. Несколько мгновений Леви молча смотрел на неё, явно думая о её предложении, а затем шумно выдохнул и подошёл к ней. — Ладно. — Вот так просто согласишься? — Мэй удивлённо вскинула брови. — А ты чего ожидала? — Спора, — честно ответила она. — Тц. Я не ты, чтобы упираться на ровном месте, — он покачал головой. — Раз считаешь, что отдохнёшь за пару часов, пожалуйста. Просто все косяки потом сама исправлять будешь. — Нет уж, никаких косяков не будет. — Вот и отлично, — Леви кивнул. — И подумай, что хочешь в благодарность за работу. — Чего? — Мэй нахмурилась. — Какую благодарность? Мне жалования достаточно. — Благодарность от меня лично за то, что прикрыла перед Ханджи, — со вздохом пояснил он. — Хотя этого можно было бы избежать, если бы ты просто меня разбудила. — Ты сам себя вчера в зеркале видел? — она сощурилась. — Измотанный, уставший, уснул за работой, как тебя будить? — Очень просто, — он сощурился в ответ. — Если бы не успевала, разбудила. Но я успевала, — Мэй вздёрнула подбородок. — И мне ничего не надо. — Мэй… — в голосе Леви скользнула усталость. — Меня так зовут уже восемнадцать лет, — она в ответ закатила глаза. Леви недовольно скрестил руки на груди. Мэй прекрасно понимала, что ходит по краю, но не могла остановиться — на это её толкало странное чувство, родившееся где-то в глубине души после этой ночи в архиве. — Я серьёзно, — ответил Леви. — Ты ведь не отстанешь? — тихо спросила Мэй. — Нет, зараза, — он нахмурился и наклонился к ней — стало ясно, что ещё одно увиливание дорого ей обойдётся. Мэй шумно выдохнула, чувствуя, как от близости Леви сердце начинает биться гораздо чаще, и сказала первое, что пришло в голову: — Ладно. Печенье хочу. У тебя тут вечно чай не с чем пить. — Ты серьёзно? — с нескрываемым удивлением спросил он. — Слушай, ты спросил, что я хочу, я ответила, хотя мне достаточно просто “спасибо”, — она фыркнула. — Выбор за тобой. Леви помолчал несколько мгновений, а затем с усмешкой кивнул и отстранился. — Хорошо. Будет тебе печенье. Мэй вдохнула, чтобы выровнять сбившееся дыхание, и бросила на него взгляд — от недовольства не осталось ни следа, он снова смотрел на неё внимательно и заинтересованно. До дрожи в коленях хотелось поцеловать его, но если она это сделает, то точно не выйдет из этого кабинета… — Пойду к себе, — Мэй оторвалась от стены и поправила китель. — Не будешь скучать без меня? — Да тут заскучаешь, — Леви недовольно покачал головой. Повисла пауза, которая рисковала затянуться. Всё-таки не выдержав, Мэй коротко поцеловала его в щёку, чем вызвала у него очередную усмешку — сердце снова забилось чаще. — Тогда увидимся после обеда. — Увидимся. Мэй заставила себя пойти на выход и запретила себе оборачиваться, потому что она до последнего чувствовала на себе взгляд Леви — и кто бы знал, как ей это нравилось.